А стоит лишь прикрыть веки, как вот он - танцует под ними… сколько ангелов танцует на конце одной иглы - столько одного Арто ловко существует у меня внутри. И ничем его не отравишь - как не пью, чего не глотаю - ничто не прерывает его танец, он костер, что извиваясь выжигает мне нутро! Сыграй же для меня… любовь моя, горькая желчь, мне не встать без твоей флейты!
…долго корчился. Долго.
И вдруг глаза мои резко и широко распахнулись. Я вскочил с влажной от лихорадочного пота постели - темно, Луна шарит слепым лучом, будто пытаясь вычислить меня в комнате и разрезать пополам. А я сныкался по стеночке-по стеночке, прополз, схватил гитару, вернулся так же тайком на кровать, и давай терзать её, ни в чем не повинную, кроме того, что он мне её подарил. Психанул ещё сильнее, от того, что ни хрена не получается, и наплевав на лазер Луны, прошмыгнул, разрезаемый, к куртке, вытащил плеер, заткнул уши - а руки дрожали! "Будто пьян", - услышал снова её голос, и чуть успокоенный, будто глоток дыма сделал, вернулся на кровать, все тело кровоточило порезанное Луной. Она пела дымным голосом своим, дым настоянный на коньяке, целебно-ядовитые травы - и я стал ей подыгрывать. И кажется - черт возьми, у меня получалось! Я попадал, точно! Воодушевление вспыхнуло, как счастье, как призыв - о, да! но… быстро отпустило. Я устал. К тому же, нестерпимо захотелось пить… вот блин. Шариться по кухне… а вдруг мама встанет, беспокойная. Ну чтож, встанет, так покурим, но только молча, молча, мама! - шептал я, пробираясь в темноте наощупь. По пути завернул в ванную. Тело горело от червей и Луны, и надо было хотя бы лицо сполоснуть. Включил свет, и… увидел в зеркале свой худой скелет. Боже, какое же я уебище… длинная челка упала на глаза раненного хищника, ручки тоненькие, пальцы как лапки паучьи, ребра… тьфу, ужасно, ужасно!! Вспомнил синяки на ляжках Жахни, после каждого моего захода в неё. О мои кости набивала.
Понятно, почему он меня не хочет больше видеть. И забыв попить, я вернулся в кровать. В горле скребло, но я должен был себя наказать, наказать…
Я горестно уснул, и не видел ничего, отчетливо понимая лишь, что сплю. Просто сплю. И очень хочу пить.
Дождь моросит. Кутаюсь в куртку, мусолю сигарету, и думаю.
Кажется, я его сильно разбаловал. И если вдруг перестану заглядывать ему в рот, он удивится - как так? А ведь перестану. Тока не сразу, а постепенно. Хорошо, что он боится меня потерять. Это необходимость, а как же иначе? Иначе начнет обращаться со мной так, как я с теми кто мне похуй. Заносчиво и гадко.
БЛЯАААААДЬ!!!!!
Крик души, извините, погорячился.
Иначе невозможно быть собой. С одной стороны, это вроде сокращение поводка. Я имею в виду тот поводок, который я презирал и отрицал, как удел слабых и гнусных. Сам оказался гнусен в своей любви. Она существует. Вот блядь. Так о чем я? А, с одной стороны - это сокращение поводка, а с другой - наоборот твоя территория расширяется, когда тебя боятся потерять. Ведь тогда уважают твои интересы. По себе знаю. Я со всеми так поступаю. Сделай вид, что тебе пох на человека, и на то что он думает, и веди себя как знаешь - и вот уже он замалчивает что-то, держит себя в руках, и позволяет тебе больше и больше… страшась, вдруг уйдешь недовольный?..
Периодическое одиночество необходимо! Как же без него.
Ведь мы сами по себе оба очень интересны, и надо пообщаться лишь с собой. Со своими исключительно личными мыслями. Только вот не слушать его флейту будет трудновато… но я справлюсь.
И справился на славу. Мама, видя что я тих и светел, решилась-таки, и наконец уехала на десять дней подлечиться, а я взялся перебирать и устаканивать в одиночестве все нажитое на сегодня… хуй что у меня вышло. Не смог я, наедине с собой, ломаясь от одиночества - лишь отвернусь куда - как сразу мерещится, что я здесь не один… то бабушкиными духами вдруг запахло… а однажды сгонял за хлебом, пришел - а в ванной полотенце мокрое. Когда я не мылся уже три дня! Я весь ледяной стал, смотрел-смотрел, трогал, посекундно дико оглядываясь - ебать меня в ухо, да как же так? Еле-еле заставил себя оттуда выйти… а полотенце объяснил воспаленному разуму болезненной забывчивостью.
Ночью слышал смех Сашки на балконе, и тонкий силуэт мелькал… но я так устал и измотался, что было уже наплевать. Даже если это и она снова прилетела, то похуй - тупо не открою да и все, она же ангел а не призрак, так что нечего… да она и не настаивала, и я уснул, под мерный шорох и постукивание каблучков за балконной дверью…
Проснулся от собственного дичайшего вопля - я орал как зверь в агонии и колошматился о стену, разрывая простыню, в которой запутался… руки уже были в крови - сломал длинные ногти. Ужасающая боль и злобное раздражение подбросили меня с кровати на пол, и продолжая орать, но уже от бешенства:
- Да что ж за еб твою мать-то, а?? - помчался на кухню, где резко распахнув холодильник, уронил на пол открытый пакет молока, оно ледяной волной выплеснулось мне на босые ноги, я зашипел, и совсем уж озлобившись, в исступлении схватил банку транков, высыпал дрожащей рукой на трясущуюся липкую ладонь штук десять… баночку засунул за резинку трусов, нашарил водки, и отхлебнув тут же, сообразил - водку с транками низзя… плохо будет. Кровью блевать…
- В рот ебать, - зло прошептал я, и сунув в себя три таблетки, разжевал, хотел было уже проглотить… но вовремя половину выплюнул. Дорогого лекарства было жаль, но жить пока все же хотелось… я испугался - дома один, начну корчиться, никто не поможет! Внутренне содрогаясь от страха перед последствиями, я все же запил тошнотворные на вкус таблетки водкой, и с бутылкой, кривясь от отвращения, побрел в кроватку…
Я хотел, чтобы пришел Арто. Я все ему и себе простил, я хотел видеть его.
Но лучше бы я не поддавался своей хотелке, и не выходил к нему. Я прятал руки, но он заметил-таки распухшие кончики пальцев со слезшими ногтями, понял, что у меня была истерика, принялся жалеть - а я этого не выношу, и изо всех сил старался терпеть, чтоб не заорать на него…
Один хуй, дико поругались, не знаю, от чего. А, да. Оттого, что я стал жрать слишком много химии. Ну не могу я терпеть, боли у меня, а он не понимает! Я наорал, что куда ему, домашнему, тёпленькому мальчику, он же не представляет что это такое - реальная болезнь, и БОЛЬ, и ломота, и скручивание каждого нерва. Да я лучше сдохну от транков, чем от этой сраной долбанной невротической боли! Голова, каждый сосудик в ней, ноги, ногти… волосы даже!! Он орал в ответ, обидевшись, что считаю его непонимающим, что пусть сдохну, раз такая сука, что потерпеть не хочу, и всякую прочую чушь, что мол, я его заботы не принимаю. Тупая, бесчувственная мразь.
- Тебе бы перерезать каждый сосуд в теле, вывихнуть каждый сустав, и в печень муравьев, да тошноту и муторность, да страх и холодный пот по ночам, когда даже в стену маме постучать не можешь, - сухо сказал я. - И вот это между прочим, тоже сладости не добавляет! - помахал раскровившимися пальцами.
Я ушел, и больше с ним не разговаривал, и из дому снова не выходил. Мама вернулась, и даже ничего не заметила кроме синяков под глазами, да что я похудел - но утешительно решила, что это я плохо ел без нее. А я был тих и мил, обходителен, прикинулся, что взялся за учебу, она была так рада! Пыталось быть за это стыдно, но лишь досадливо отмахнулся - да важно ли это, когда у меня такое…
Душа болела - где мой Арто пропадает? Была бы жива Жахни, созвонился бы с ней, узнал… Но стиснув зубы терпел, твердо решив сам ни в коем случае первым не звонить. Ведь это он виноват, я же от боли переборщил, надо понимать! Сейчас уступлю, так он на шею сядет, как девка, знаю я его бабский характер! Душа-то у него женская. Хотя, мы как-то не задевали эту тему - кто из нас "девочка", слишком унизительно и бессмысленно это.
Любовь твоя как кошмар, как наказание! Любить тебя - лучше убиться, зарезаться, чтоб не мучаться этой адовой болью, сносить сплошное унижение! Ты раздражаешь, ты бесишь меня! Я мечтаю, я жажду уйти от тебя прочь и никогда больше не возвращаться! О, сладкие мечты - я могу, я развернусь и уйду, исчезну и ты никогда, слышишь, сука, никогда больше не сможешь найти меня! Пропади, исчезни, растворись навсегда в нигде! Оставь меня в покое, слышишь? Я не хочу больше ничего иметь с тобой! Не то что спать, а вообще просто больше ни-че-го не хочу! Я не уважаю тебя, и не хочу больше тебя ни в каком качестве!.. Давай, о давай же расстанемся, отпусти душу на покаяние!
Но если ты и правда решил исчезнуть, расстаться - приди и скажи мне об этом, почему ты так подло поступаешь, молча исчезнув, без единого слова! Это слишком низко с твоей стороны! Да, конечно, я сам всегда так и поступал со всеми, когда человек становился мне безразличен, я просто одномоментно прекращал с ним всяческие отношения, исчезал без единого слова. Но ведь я не любил их, и мог себе это позволить! А ты, ты не имеешь ни малейшего права поступать так же со мной! Я тебе не дешевая девка, ты обязан сказать мне, что между нами происходит, и происходит ли вообще, чтоб я знал, раз и навсегда… молчишь? Молчи-молчи, я найду и убью тебя, сволочь, грязь! Я придушу тебя, чтоб ты знал, знал в вечности - со мной так поступать нельзя, я не все остальные, ты не имеешь такого права, равнять меня со всеми остальными! Да будь ты проклят, и чтоб ты сдох! Только скажи мне об этом! Не уподобляйся подлому мне, не молчи же!.. Арто…
Я все сидел и сидел дома, мама пропадала в мастерской, изо всех сил зарабатывая денег мне на лечение. В последнюю поездку в "санаторий" она на свои перекошенные нервы почти все накопленя угрохала, теперь ей передо мной неудобно - но она же тоже с ума сходит, ей самой чтобы в себе оставаться дохренища надо. А я, даже не имея инвалидности, не могу работать, мне реально худо. В больницу меня сейчас не возьмут, не настолько плох, но и лечиться толком нечем. И заработать нечем. И мама говорит - сиди, что ты! Куда тебе, лечись, хотя бы просто спи вдоволь, папе это всегда помогало. Да, понимает мама, от кого родила, сама же, вот и не жалуется.
…спать не могу уже больше, и встать не могу, и желания нет куда-то пойти, и вообще ничего не хочется, только горячего чая с водкой в бесконечных количествах, и чтоб он позвонил… или пришел сразу, без звонка, и тогда сердце мое разорвется от счастья и боли, и полечу я прочь от земли, рассказать богу, как люблю дрянь эту, чистого, пакостного ангела моего, Арто…
Но он и не думал звонить! Он совсем забыл обо мне. И ведь знаю, что это не так, и страшно мне, и туго мне, и выть хочется. Но не сдаюсь, какая-то злость ещё держит - а пошел ты на хуй! Не звонишь - и не звони! Обойдешься без меня, как я без тебя обхожусь! Только вот, больно ли тебе, а и не знаю я, нужно ли, чтоб больно? А хочу ли…
И жру новые порции химии, а мама ругает - чего ты так, дозы соблюдай, отравишься! Я мутно плаваю - что ты, мама, не могу я терпеть! Накрывает меня. Ох, тошно мне, скучно!
Как-то стал звонить я Самому себе. Хотел узнать, ну как Я там?? Кто же мне ещё расскажет, как не Я сам? Это оказалось так просто - набрать номер, и услышать…
- Алле? - сонный, ленивый голос. Мой голос. У меня глаза распахнулись так сильно, что аж веки свело - я отвечаю? Не может быть! Я же здесь? А там кто? Значит, я там? О, черт… зачем я звоню?
- Алле, говорите! - раздражаюсь я на том конце провода. А на этом конце я радостно улыбаюсь - узнаю себя! Меня всегда бесит очень, когда звонят и молчат.
- Го-во-ри-те! - по слогам произношу я там, а я здесь, хрипло откашлявшись, смущенно подаю голос:
- Алло, это я…
- Ну, а это я! - равнодушно отвечаю Я.
- А это… - тупо улыбаюсь я здесь.
- Что, в конце-концов! - почти ору Я там.
- Привет, вот что! - радостно выпалил я, сильно прижимая трубку к уху и тяжело дыша.
- Привет, привет, коль не шутишь! - усмехаюсь Я там.
- А ты? - спрашиваю я, боясь показаться самому себе ужасно тупым.
- Чего я, я вполне серьёзно, - отвечает Я.
- Слушай, это… - мямлю я.
- А, дак это ж я! - вопит Я. А я падаю со стула.
- Блядь, скажи мне сначала, как так? - ору в ответ.
- Да я ж думал, чё за хрен звонит, а это я! - радуется Я на том конце. У меня мутится разум, я теряюсь - где кто? Где я? Как я там? Что я здесь?
- Ничего не понимаю… - растерянно шепчу в трубку я.
- Да че там, понимать-то нечего, нах! - продолжает радоваться легкомысленный Я там.
- Так я - это ты?
- Нет, я - это Я! - говорит Я. Я охуеваю окончательно, и кладу трубку, весь мокрый а в ушах стучат адские молоты. Ужас от чувства нереальности… ужас от выверта сознания… я наизнанку, наизнанку! - вскочил, распахнул окно, хотел заорать со всей дури, и не смог, тока шипение какое-то. Не в силах стоять, я упал на кровать. Аааааааа……….
Полежал, сцепив руки на колошматящем грудь изнутри сердце, и глядя в потолок, рисуя на нем мысленные узоры - изведанный способ успокоения, когда часами страшно лежать под капельницей. Утешает, уплываешь, забываешься… когда достиг равновесия и пустоты, вновь резко сел на кровати, и ещё раз набрал свой номер. Уверен, на этот раз ничего не будет, ведь бред уже схлынул. Но нехорошие предчувствия кольнули в животе, и…
- Алле?
- Ааа, блядь, сука! - прорычал я, сам себе. И очень хотел бросить трубку, но не смог. Только сильно сжал пальцы, аж хрустнуло.
- Сам ты блядь, и сука! - рассмеялся Я зло там.
- Ты что, реально есть? - я уже так устал поражаться, что стал холоден и спокоен.
- Нет, это Я есть, а меня нету, - саркастично проворчал Я.
- Ну-ну, а чем докажешь?
- Ниче Я себе доказывать не буду, я никому ничего не должен! - зло бросил Я.
- Ну точно, я, - рассмеялся я. - И как дела у меня?
- Да заебись у меня дела! - ответил Я.
- Аа, - тока и смог ответить я. А че мне у себя спрашивать?
- Во-во, - ответил Я. - Приезжай ко мне! Попиздим, - сказал вдруг Я.
- А? - тупо уставился я на трубку.
- Давай, не ломайся, ты ж себя знаешь! - донеслось до слуха оттуда.
- Вот этого я и боюсь, - рассмеялся я. - А че, идея! Тока вот куда, я ж здесь…
- А Я - здесь! - ответил Я.
- Ну круто… всегда хотел узнать, где я нахожусь вообще!
- Находишься ты на улице Сезаревского, 33!
- Че? - в мозгу болезненно кольнуло - ну вот, что и требовалось доказать: - Нет такой улицы в Уфе!
- А кто сказал, что это в Уфе? - расхохотался Я.
- Блядь, ну а как же я тебя найду? - в отчаянии выкрикнул я. Черт, да что же это такое, в конце-то концов!
- Да очень просто, - усмехнулся Я. - Выходи из дома, и иди, ноги сами принесут. Ты сам знаешь, где это!
- Да… - прошептал я, совершенно отчетливо чувствуя, куда идти.
Весь дрожа в сладком кошмаре - а вдруг реально там - Я? Страшно и сладко, муторно - что за чушь, не может там меня быть! Разве я не здесь?! Да нет, не здесь я нихрена. Я - там. И сейчас увижу себя… наконец, хоть посмотрю, какой я есть - думал я деловито, собираясь.
Да и вообще, все равно уже! Замотался в шарф и пошел. Бредовость ситуации просто накрывает, как транквилизатор, не сожрав ни капли наркоты, чувствую себя как полнейший идиот, и задыхаясь, чуть не бегом бежал по указанному адресу. Действительно, ноги сами несли, я огибал дома, нырял в переулки - глазами совершенно не понимая, где я, сознанием теряясь - что я? - но уверенно углубляясь в места ни на каплю не знакомые. Вот - Сезаревского, 28… еще немного!
Но… почти дойдя, посмотрел в окна, предположительно те, что нужно, безумно испугался, что там нет меня, и что тогда? Ведь это смерть - если тебя нет! Это невозможно, невозможно! - попятился я… Но остановился - а вдруг все же Я там?.. слабая мысль… но нет - так ярко представил, что реально там откроет кто-то другой, заспанная тетка в халате - не моя мама, а совсем чужая - и угрюмо скажет - а вам кого? А здесь таких нет! - и тогда… тогда! От ужаса и безысходности задохнулся! И чувствуя, как волосы на всем теле шевелятся от страха, развернулся и побежал прочь, прочь!!!
Заперся дома, и мучительно переваривал холодный комок жирных червей…
А Я вдруг звонит:
- А ты чего не пришел?
- Не знаю… - больно сглотнул я, шизея окончательно: - Дела…
Блядь, да а что я ещё должен был сказать?? Господи, скорее бы подохнуть… но эта спасительная обычно мысль вдруг оказалась жалкой и глупенькой, как недоразвитая малолетка, впервые делающая минет. Сравнение рассмешило и утешило меня, и я ощутил былое расположение к собеседнику. Да и не впервой же я с собой болтаю!
- Ааа, ну заходи, если что!
- Слушай, а ты не обиделся?
- На что, что ты не пришел?
- Ну да…
- Да ладно, я ж понимаю!
- Да, - я вдруг вдохновился, да так, что аж сел на постели: -Ведь у человека никого нет, кроме него самого, с кем же ещё быть откровенным?
Хотя сейчас я врал, врал самому себе, но очень искренне сказал про откровенность. И я на том конце усмехнулся, так отчетливо, что без зеркала увидел, как усмешка искривила губы, и глаза блеснули нехорошим блеском - знаю, Я тот знаю, что я этот думаю здесь! Что испугался постучать в квартиру. Да, себе тоже нельзя доверять, сам себя тоже можешь предать. И я на том конце, все поняв, сказал что-то невнятное про закипевший чайник, и отошел - мол, подожди минутку! И я затаив дыхание слушал, трубка нагревалась и жгла ухо - я буквально грел уши, как он там, то есть Я там с кем-то говорю на фоне шарканья шагов, какого-то смутного движения, и прочих домашних шумов. О, черт, но как же так? - кто там ещё, как я не знаю, с кем я там говорю?
- Ну вот, чайник вскипел, - мой голос вернулся в трубку так неожиданно, что я подпрыгнул, весь похолодев.
- Что… ты там с кем? - спросил я тихо.
- Не ты а я, - деловито ответил он, и кажется, закурил. - Послушай, ведь ты уже здесь, так?
- Да… - ответил я, не вполне понимая о чем Я.
- Ну, ты здесь, то есть для тебя ты - там!
- Аа, - я вдруг проникся смыслом - я там!
- Ну и вот, а если ты там, то откуда тебе знать, с кем ты там говоришь?
- О, верно! - я был поражен простотой и логичностью мысли.
- Получается что? - Я там взял длинную паузу, дожидаясь ответа от меня.
- Эм… - напрасно силясь, я так и не понял, что требовалось сказать.
- Ну коли так, дык ничего, похуй. Просто жаль, что ты не пришел, а я тут спиртику развел, для себя!
- Спиртику? - живо заинтересовался я. Бля, зря все-таки не зашёл, реально жахнуть спирта с самим собой!
- Да, и новый клип Жанны скачал, ты еще не видел!
- Есть у меня все, я ж - это ты!
- Не-е, она тока сегодня ночью выложила, специально для меня!