Нетти села за стол, открыла новенький блокнот, озаглавленный: "НЕТТИ СМАРТ. ИДЕИ ФИЛЬМОВ. 15 МАРТА 1975 ГОДА". Пододвинув мне стул, она начала перелистывать блокнот, остановилась на какой-то странице, что-то записала, вернулась назад, вновь что-то записала. Я заметил, что ее буквы похожи на рыболовные крючки, но мое замечание она пропустила мимо ушей.
- Я написала авторский текст и хочу, чтобы ты мне с ним помог.
Она перестала листать блокнот, вопросительно посмотрела на меня. Думаю, я скорчил недовольную гримасу, которую Нетти восприняла за отказ.
- Будет легче, если мы поработаем над текстом вместе. - Она снова принялась листать блокнот, пока не остановилась на странице, заполненной аккуратными строчками. - Вот. Так бы я хотела начать:
"Медлительный червь ползет сквозь землю изо дня в день. Подготавливает землю для того, что потом будут выращивать на ней люди. Для помидоров, роз, лилий, деревьев.
На кедрах чирикают малиновки. Они наблюдают за шевелением в человеческом компосте. Они высматривают червей, которым хочется глянуть на яркий свет. Малиновки пикируют вниз и вытаскивают червей из земли.
Птички зажимают червей в клювах. Их скармливают пищащим птенцам малиновок. Они умирают в темноте желудков маленьких малиновок".
- Это все, что я успела. Мне нужна помощь в редактировании. - Она протянула мне блокнот.
Я перечитал текст. Про себя. Даже притворился, будто перечитал дважды. Потому что мне требовалось время. Чтобы придумать, что сказать. Я не хотел говорить ей, что черви не рвутся к солнечному свету, что в действительности они перевариваются взрослыми малиновками, которые потом срыгивают их своим птенцам. Не было смысла ей это говорить. А кроме того, я понимал, к чему клонит Нетти: текст на этот раз был полной противоположностью череде образов, которые Пенни называла "лирикой".
- Ну, думаю, текст неплохой. Может, стоит где-то убрать слово-другое. Но в остальном все хорошо. Даже отлично! - Я оторвался от блокнота. Но Нетти перестала слушать. Она рисовала пузырь над "медлительным червем". В пузыре написала одно слово: "Помоги".
Так что это значило? Это все, что она хотела мне показать? Маловероятно. Я уж хотел спросить, могу ли я идти, но тут же отбросил эту мысль. Знал, что дельной ее не назовешь. Нетти что-то задумала. И мой быстрый уход только разозлил бы ее. Однако нам явно требовалась смена обстановки. Нетти была очень подвижной девочкой, ей не сиделось на месте, ее переполняла энергия, которая постоянно искала выхода. Вот я и предложил пойти в парк и поиграть в футбол. Скорчив гримаску, она отрицательно покачала головой. Теперь Нетти вела себя как ребенок. Что с ней происходило? Почему она уходила от прямых ответов? И вот тут я обратил внимание на жару.
- У тебя сломался термостат или что? - поинтересовался я, снимая свитер.
- Нет, - ответила она, затушевывая нижнюю часть червя.
Я подошел к окну. Отдернул занавески. Передо мной лежала пустая подъездная дорожка.
- А где твои родители?
- Мама в Сиэтле, поехала за покупками, а отец выступает на каком-то собрании адвокатов, - ответила она и добавила: - Брат поехал с матерью, он хочет электрическую гитару. В Штатах они дешевле, ты знаешь.
- Спасибо, что сказала, Нетти. Я не знал.
- Кроме того, - продолжила она, - он не хотел, чтобы я видела, как он выходит из музыкального магазина, поэтому… - Стул Нетти скрипнул. Я чуть сместил взгляд и поймал ее отражение в стекле: она приближалась… - Поэтому, кроме нас двоих, в доме никого нет.
Я почувствовал жар, идущий от ее тела, совсем как днем раньше, в зарослях ежевики. Но на этот раз что-то изменилось. На этот раз что-то должно было свершиться. Я это чувствовал. Положил руки на подоконник, дунул на стекло, отчего оно затуманилось. Нетти подошла, встала рядом, тоже дунула, но ее пятно по размерам на порядок превзошло мое.
- Знаешь, что я нашла в кабинете отца? - На затуманенном стекле она нарисовала птичку.
- Что? - Я с радостью нарушил затягивающуюся паузу.
- Картинки. - К птичке прибавился червяк, нарисованный ее ногтем.
- Да? Какие картинки? - спросил я, надеясь, что она хоть что-то да объяснит.
- Картинки, которые могли бы понравиться мистеру Биллингтону. - Она провела пунктирную линию от глаза птички к червяку. Так вот, значит, в чем дело! - Да, они лежали в папке под записями, которые он делал на судебных процессах.
- Странное он выбрал место для хранения таких картинок, - заметил я, не зная, что и сказать, гадая, неужто все мужчины занимаются чем-то таким, о чем я, двенадцатилетний мальчишка, не имею ни малейшего понятия. Нетти улыбнулась. Я чувствовал, как она вглядывалась в меня, изучала, ожидая какой-то реакции. - Готов спорить, твоя мать закатила бы скандал, если б наткнулась на них, да? - Я надеялся разговорить ее.
- Нет. Она знает, что они были вещественным доказательством на каком-то процессе, - бесстрастно ответила Нетти.
Я рассмеялся, словно услышал отменную шутку. Нетти как-то странно посмотрела на меня, никак не прокомментировав мой смех. Я увидел, как опустился уголок ее рта.
- Так что пойдем их посмотрим, - она оторвалась от подоконника, - если только ты не трусишь.
Темный и зловещий кабинет судьи Смарта пах, как трубка. Внутри я не бывал. Дважды в жизни проходил мимо. Первый раз - в ванную, по малой нужде, второй - помогая Нетти и ее матери нести ковер. Оба раза сквозь приоткрытую дверь видел серебряную макушку судьи и изумрудно-зеленую настольную лампу, которая светилась как фонарь.
Нетти включила лампу, отчего деревянные панели стен еще больше потемнели.
- Ты никогда тут не бывал, не так ли? - спросила она, прекрасно зная ответ.
- Ты уверена? - ответил я вопросом, лишь бы что-то сказать, дать понять, что я сохраняю самообладание. Нетти поднялась на цыпочки и вытащила большую папку с одной из внушительных полок. Вертанув при этом задницей.
- Начнем с этой. - Она положила папку на стол.
Я прочитал: "КОРОНА ПРОТИВ УИТЛОКА, СТОУКСА И МАРШАЛЛА".
- Это как-то нехорошо… - Меня испугал логотип провинциального суда.
- Разве тебе не интересно, чем мой отец зарабатывает на жизнь? - произнесла она, раскрывая папку.
Я увидел глянцевую, восемь на десять дюймов, фотографию мальчишки с веснушчатым лицом, который сидел на пне обнаженный, если, конечно, не считать за одежду большущие резиновые сапоги.
- Этим он на жизнь не зарабатывает, - сказал я, глядя на мальчика на фотографии. - Это всего лишь вещественное доказательство в этом процессе.
Нетти перевернула фотографию, чтобы открыть другую. Вновь мальчишка с веснушчатым лицом. Но на этот раз он сидел, широко расставив ноги, а перед ним устроилась на корточках девочка, также примерно нашего возраста, оглядываясь через плечо на камеру. С большими черными глазами, каштановыми локонами, а ее маленький ротик посылал поцелуй тому, кто фотографировал. Между большим и указательным пальцами правой руки девочка зажимала пенис мальчика, тянула к себе, растягивала, как эластичную ленту. На лице мальчика отражалось удивление, как у Аль-фальфы в "Маленьких негодяях". Нетти перевернула и это фото. Теперь мальчик стоял боком, а девочка, по-прежнему на корточках перед ним, все тянула пенис, а языком касалась нижней части мошонки мальчика. Под этой фотографией лежала еще одна: крупный план рта девочки, охватывающего пенис взрослого. От напряжения, которое читалось на ее лице, мне стало дурно.
- Тут их тьма. - Нетти расцепила металлические дужки.
Достала дело, помеченное как "СТОУКС". Положила поверх папки. Первое фото - детская площадка. Дети на качелях, дети на горках, дети на стенках.
- Фотографии из разных серий, так что нам нельзя их перемешивать. - Она перевернула фото.
Три мальчика лет четырнадцати или пятнадцати, сидящие перед деревом. Все в обрезанных джинсах, один, самый старший, с пробивающимися усиками, без рубашки.
- Мне нравится его грудь, - сказала Нетти про усатого.
Я с ней соглашаюсь. Не отказался бы от таких мышц.
Нетти достала из папки две фотографии. На первой те же три мальчика вроде бы в старом гараже. Стоят рядышком, смотрят в камеру, каждый держит в руках линейку, меряя размер вставшего члена.
- Ты думаешь, его пенис больше, потому что он старше? - спросила Нетти, указывая на усатого. Я не знал, поэтому ответил, что не исключено. - А у тебя пенис такой же большой?
- Не знаю. Трудно сказать, - ответил я, удивленный ее прямотой.
Нетти кивнула.
- Да, - согласилась она, - по фотографии размера не определить. Я хочу сказать, числа на линейке вне фокуса.
Нетти на мгновение замялась, потом показала мне вторую фотографию.
6.2
- Мистера Биллингтона?
- То ли Биллингтона, то ли мужчины, похожего на него.
- Так вы не уверены?
- Нет, но поначалу подумал, что это он.
- Нетти сказала, что на фотографии Биллингтон?
- Скорее нет, чем да. Я хочу сказать, она знала, что я могу принять мужчину за Биллингтона. Думаю, ждала от меня такого вопроса.
- Продолжайте.
- О чем?
- Нам нужны приметы.
- У вас есть фото.
- Есть, но мы хотим, чтобы вы описали его.
6.3
Я думаю, Нетти уже успела прийти в себя от изумления. Вот почему, полагаю, ее больше интересовала не сама фотография, а моя реакция. И уж конечно, насладилась ею сполна, как, должно быть, рассчитывала, потому что я просто не мог поверить тому, что увидел. Не мог в это поверить! Все те же трое подростков в разных сексуальных действах. И с кем они этим занимались? Кто лежал на спине с задранными в воздух ногами, с лицом и грудью, залитыми спермой? Биллингтон! Или кто-то, очень похожий на Биллингтона! Так что, само собой, я не мог в это поверить! Это было слишком уж круто, куда круче того, что мы нашли в мешке с мусором днем раньше. Собственно, когда я думаю об этом теперь, этот момент столь четко запечатлелся в моей памяти только потому, что фотография, казалось, оживила мусор, все предметы, лежавшие в мешке - вазелин, сосиска к пиву, использованная туалетная бумага, журналы, - ожили и начали танцевать вокруг моего соседа наподобие эпизода в фильме "Фантазия". Я так живо все себе представил: Биллингтон, кружащийся, как жарящийся на вертеле поросенок, презерватив, выскакивающий из обертки, раскрывающийся, принимающий в себя сосиску, ныряющий в банку с вазелином, прежде чем воткнуться в зад Биллингтона, тогда как куски туалетной бумаги промокали ему анус, а журналы порхали над его головой, словно птицы. Чистый Дисней! Я не мог в это поверить!
Нетти толкнула меня локтем:
- Забавно, а?
Я кивнул, потом спросил, по этой ли причине ей так хотелось ознакомиться с содержимым мусорного мешка.
- Точно, - промолвила она, аккуратно раскладывая фотографии на прежние места. - Хочешь посмотреть еще?
- Только одну, - ответил я.
- Тебе не понравится, - предупредила она.
- Не может она быть противнее последней.
Мы заглянули в дело с фамилией "МАРШАЛЛ". Нетти открыла его, положила передо мной. С фотографии на меня смотрела женщина лет сорока. Выглядела она как чья-то мать.
- Эта женщина делала первые фотографии, с мальчиком в резиновых сапогах. - Нетти отодвинула фотографию в сторону, открыв другую. Та же женщина, но на этот раз в сопровождении мужчины. Выглядели они, как любая другая пара средних лет, только что вышедшая из "Макдоналдса". - Мужчина, с которым она сфотографирована, законный опекун мальчика.
Она протянула мне фотографию. Я взял, пристально всмотрелся в нее. Ничего необычного. Но опять же, чего я, собственно, искал? Должно быть, из-за этого фотография и показалась мне самой мерзкой из всех.
- Они же выглядят как нормальные люди, - прокомментировал я.
- Именно! - воскликнула Нетти. - Вот почему копам потребовалось так много времени, чтобы поймать их.
Она рассказала, что эти мужчина и женщина - лишь часть разветвленной преступной организации. Затем Нетти вернула папку на полку и уселась на стул судьи. Плотно прижав подошвы к полу, проверила бедрами, вращается ли он. Верхняя половина тела вроде бы расслабилась, но колени постукивали друг о друга. И она как-то странно смотрела на меня, словно хотела созорничать.
- Не знаю… - Я почесал затылок. - Не знаю, что и сказать. Ты часто смотришь эти картинки?
- Постоянно, - ответила она. - Но думаю, это нормально, если я никому не говорю.
Приехали.
- Но ведь ты сказала, показав их мне.
Нетти развернулась на триста шестьдесят градусов, вновь поставила ноги на пол.
- Да, и что?
Ее ответ привел меня в замешательство. Но я решил, что лучшая оборона - нападение.
- Все эти фотографии как-то на тебя влияют?
Нетти громко рассмеялась:
- Да, влияют. Такое случается. - Вновь смех. - Случается, что я от них становлюсь… сексуальной. - Она изогнула бровь, перебрасывая мяч на мою половину.
Я пожал плечами.
Ее улыбка сменилась угрюмым взглядом.
- Но иногда бывает наоборот, - добавила она, вновь повернулась на стуле и остановилась спиной ко мне. - От некоторых фотографий мне становится… грустно. - С этими словами она спрыгнула со стула и вернулась к полкам. Вновь взяла папку.
Автомобиль сбрасывал скорость. Я посмотрел в окно.
- У наших тормоза не скрипят. - Нетти все просчитывала куда быстрее меня. Вновь раскрыла папку на столе судьи.
- Почему эти фотографии вызывают у тебя сексуальные чувства? - спросил я.
Мне хотелось разобраться в ощущениях Нетти. Она бросила на меня удивленный взгляд, который меня испугал и как следует встряхнул. Теперь мне пришлось разбираться в собственных чувствах. И выяснилось, что я чувствовал только одно: боялся, что меня поймают.
- Ну, я хотел сказать… этих детей использовали, так? - Я отдавал себе отчет в том, что голос у меня дрожит, но радовался, что вообще не лишился дара речи.
Нетти ответила испепеляющим взглядом.
- Очень уж ты закомплексован, - произнесла она.
Я не знал, что она под этим подразумевала. Но спрашивать было поздно. Нетти уже поставила перед собой какую-то цель и была на пути к ней. Я это видел.
- Что, если бы я сказала тебе, что мальчик и девочка нравятся друг другу… очень нравятся, - проговорила она вполне серьезно, будто защищаясь.
Я опять пожал плечами. Может, она и права. Может, они действительно должны нравиться друг другу, раз проделывали такое, да еще на глазах у людей, которые их фотографировали.
- А если я скажу тебе, что эти взрослые так и не попали в тюрьму, прокуратура не смогла предъявить им обвинение, дело даже не дошло до суда? - продолжила Нетти.
Я лишь пожал плечами, уже не зная, о чем мы, собственно, говорим.
- А если я скажу тебе, что в глазах закона эти люди не делали ничего неправомерного, а потому и в этих фотографиях нет ничего противозаконного? - Она раскрыла папку на последней странице и постучала по ней пальцем в подтверждение своих слов. - Так, между прочим, здесь и написано.
Я придвинул лампу, начал читать, но Нетти вернулась к началу дела.
- Вот эта мне нравится больше всего. - Она достала цветную, пять на семь дюймов, фотографию мальчика в сапогах и большеглазой девочки. Они лежали на боку в позиции шестьдесят шесть, на пушистом желто-оранжевом, под тыкву, ковре. Мальчик засунул палец в анус девочки, а она целовала его яички. Фотография не вызвала у меня никаких эмоций.
- Что в ней такого особенного? - спросил я, опершись рукой о стол.
- Я просто думаю, до чего это здорово. Они выглядят такими счастливыми. Я думаю, они влюблены друг в друга, не так ли? - Нетти взяла фотографию, подняла, она оказалась между нами.
- Об этом написано в деле?
- Я его еще не прочитала, - рассеянно ответила Нетти, кладя фотографию на стол.
Я почувствовал, как ее рука прошлась по моей пояснице, как она зацепила большим пальцем петлю под ремнем. Но все еще думал о фотографии.
- Похоже, они использовали широкоугольный объектив. - В горле у меня пересохло.
Нетти мои слова проигнорировала и, ухватившись за петлю, подтягивала себя ко мне. Я чувствовал жар ее тела, запах волос, уже добравшихся до моего носа. Она положила голову мне на плечо. Краем глаза я видел, что фотография ее больше не интересует. Она смотрела совсем в другую сторону, на черную дыру корзинки для мусора, стоявшей у стола судьи. Я не знал, к чему все идет, поэтому продолжил разбор фотографии:
- ТС довольно странная. Как по-твоему? Я хочу сказать, фотограф, должно быть, лежал на животе. Очень странно, да? С учетом того, чем они занимались.
Нетти придвинулась еще ближе. Я чувствовал, как ее бедро вдавливается в мое. Дыхание стало напоминать икоту. Я позволил себе скользнуть рукой по ее спине, остановившись на заднице. Не знаю, зачем я это сделал, но сделал.
- И освещение неудачное. Не думаю, что им следовало использовать фильтр. - В слове "фильтр" на букве "ф" я запнулся.
Нетти начала покачиваться, неспешно, осторожно. Я видел угол стола, который встречался с ее промежностью. Потом ее нога, которая переплелась с моей, внезапно задрожала. Я переместил вес на другую ногу. Нетти двинулась со мной. Теперь дрожала и эта нога. Вновь она дернула за петлю. Словно старалась развернуть меня к себе. Я ей позволил. Открыл рот. Наши зубы столкнулись. Наши языки встретились. Я впервые целовался взасос. Это тебе не те сухие поцелуйчики, которыми приходилось перебиваться раньше. И ощущения такие приятные. Но только я хотел не этого. Другого. И не с Нетти.
А потом между нами будто что-то взорвалось. Нетти отпрыгнула. Глаза у нее округлились.
- Это отец! - Где-то вдалеке автомобиль поставили на ручник. - Не стой столбом! - Ее охватила паника. - Спускайся в подвал!
Я пулей вылетел из кабинета, сбежал по ступеням, проскочил кухню, по короткому лестничному пролету спустился в комнату отдыха. Привалился к стене, жадно ловя ртом воздух. Услышал звяканье ключей, легкий скрип открываемой двери. Голос Нетти: "Папа!" Откашливание судьи, бурчание. Я оглядел комнату, ища, где спрятаться. Дом трясло от шагов. Я слушал, как с ковра они переместились на паркет, чтобы замереть на плитках кухни, аккурат над моей головой. В комнате отдыха стало холодно. Я схватил свитер, прислушиваясь. Но до меня доносилось лишь неразборчивое чириканье Нетти. Сердце стучало как барабан. Пара шагов, потом судья медленно двинулся в обратный путь, поднялся по лестнице. А вот Нетти, наоборот, спустилась. С футбольным мячом в руках.
6.4
- Вашим описаниям могла бы пойти на пользу дополнительная толика лирики.
- Ваш подход к моей жизни мог бы быть не столь прямолинейным.
- Продолжайте.
- Рассказать, как завершился тот день?
- Рассказать, как завершился тот день.