Хотя было невозможно разобрать, это сон Носэ или изображение на мониторе, в который уставилась полусонная Паприка, было понятно одно: Носэ видит себя как Маришку – повзрослевшую и очень высокую иностранную актрису в гидрокостюме. И даже Паприка, которая не жаловала кино такого рода, догадалась, что перед ней сцена из шпионского фильма про Джеймса Бонда.
Дальнейший приключенческий абсурд походил на безумие. Сначала они вместе прыгают в реку, похоже впадающую в море, и, то и дело заныривая поглубже, поднимаются вверх по ее течению. С верховья реки к ним приближается то ли корабль, то ли дракон. Светит перед собой глазами-прожекторами, а из пасти извергает пламя. Носэ и Паприке ничего не остается, только отстреливаться из автоматов.
– Что за дурацкий сон!
Понимая, что стала настоящей Урсулой Андресс, Паприка сосредоточилась на мыслях Носэ. Она была взволнована, а тот сном наслаждался.
Но вот из головы чудовища высовывается Намба и поливает их автоматными очередями. Тот самый человек с фотографии из сна Носэ про похороны, подчиненный, которого следовало оберегать. Он выходец из мастеровых, начальник секции развития. Однако сейчас он потешается, будто бы играя с ними в войну, и совершенно не боится застрелить кого-то или оказаться убитым самому. Возможно, и при спорах с Носэ он вел себя так же.
– Что за фильм? – интересуется Паприка.
Носэ, похоже, догадался, что видит сон: он ощутил всю нелепость происходящего и с бессмысленными криками "v?§#" выползает на коленках из воды.
Берег реки. До самых гор тянется поле. Рядом широкий тракт, вдоль него – ряд сельских магазинов. Они вдвоем стоят за табачной лавкой. Носэ, похоже, хочется скорее уйти отсюда, что-то его беспокоит. Паприка следует за ним и, обогнув лавку, видит автобусную остановку.
– Ты садился здесь на автобус? – спрашивает Паприка.
Носэ она сейчас видится милой веснушчатой девочкой, и он, кивнув, отвечает:
– Ага. Отсюда… когда учился в средней школе.
– Ах, вот как…- Паприка сама полуспит и с трудом подбирает слова.
Ей кажется, что-то связывает Носэ с этой табачной лавкой, она хочет очутиться там еще раз, однако Носэ вновь переносится в знакомый кабинет средней школы. На сей раз за кафедрой стоит крепыш с короткой шеей. Похоже, ведет урок математики.
– Кто это? – спрашивает Паприка, усевшись рядом с Носэ.
– Сэгава…
Насколько она помнит, Сэгава – один из руководителей фирмы-конкурента Носэ и в прошлом его сне предстал одноклассником с медвежьим лицом.
– Разве он… не был… медведем?
– Нет… это v?¶.
Расплывчатые лица одноклассников в кабинете различить невозможно. Сэгава, быстро черкая цифры на доске, начинает безумную лекцию:
– В арифметической прогрессии сумма натуральных чисел n, начинающихся с единицы, почти не встречается в недавних примерах, и выходит, что сумма нечетных цифр 1+2+3+…+n равняется одиночеству. Господин президент, вы уже уходите?
Похоже, и это кто-то в обличье Сэгавы. Паприка решает пощекотать чувства Носэ. Встав, она кричит:
– Кончай его! Бей!
– Есть! – отвечает Носэ и тоже поднимается. Сэгава за кафедрой, испугавшись, меняется в лице.
Оно теперь старческое. Вместо школьного кабинета – конференц-зал, похоже, какой-то фирмы. Старец заканчивает начатую ранее фразу:
– …и прочее однозначно плохо. Особенно ???%¶# в политике компании, и прочем неудовлетворительно. Если потребуются жертвы…
– Кто это? – спрашивает Паприка, однако Носэ уже не понимает, что это сон, и попросту боится старца.
– Ху из хи? – теперь по-английски, но со школярским акцентом спрашивает она.
– Хи из…- начинает было Носэ, но английские слова вылетают из головы, и он бормочет: – Так он же умер…
Исходя из означающего Носэ, старец, одержимо критикующий политику компании,- ее бывший президент.
– Так, хорошо! Снято! – неожиданно раздается чей-то крик. Незнакомый Паприке мужчина руководит съемкой сцены конференции. Оператор – Намба. Занятые в съемках малоизвестные актеры расслабились и, выйдя из образов, загалдели. Декорации шикарного банкетного зала – как в фильмах Висконти, женщин почти нет, а если судить по тому, как выглядят гости, все это больше смахивает на корпоративную вечеринку.
Режиссер – такой, как надо: в кепке, солнечных очках и с усами. Хоть самого снимай в кино. И режиссер этот – сам Тацуо Носэ. Оказывается, в детстве он мечтал стать кинорежиссером.
– Хотел снимать кино? – на всякий случай уточняет Паприка, но картина сна тут же представляется глазами режиссера.
Он оправдывается перед Паприкой:
– Потому что #??¶%?. Ладно. Тишина в студии! Опередив выкрик "Мотор!", Паприка кричит ему:
– Кто кинооператор?
По идее, Намба им быть не мог.
Это шокировало. Проговорив вслух невнятное "@!#…", Носэ проснулся. Для сыщика снов это провал, но Паприка поняла, что подобралась к сути проблемы.
– Извините, что разбудила.
Повернувшись на бок, Носэ сонно взглянул на Паприку.
– Может, попробуете заснуть еще раз?
– А-а, Паприка,- протянул Носэ, не ответив на предложение.- Ты была в моем сне. Очень приятно.
"Еще бы, это же лечение. Только размякать до такой степени не нужно",- подумала Паприка, а вслух сказала:
– Можете лежать, а я задам несколько вопросов.
– Д-давай,- с запинкой ответил Носэ еще сонным голосом.
Паприка решила задавать вопросы в обратной хронологии. Так рекомендовала теория.
– Кинорежиссером были вы, так? Носэ застеснялся:
– Кем только себя не увидишь… в детских снах. Не упоминая Намбу, Паприка отмотала стоявшее на
паузе изображение до начала предыдущей сцены.
– Этот первый президент – он считался с вашим мнением?
– Ну, наверное. Уже лет шесть как умер. Бывший президент предпочитал без особой надобности не собирать работников и не читать им мораль.
– Вы его уважали?
– Конечно. Побольше бы мне тогда у него перенять… Бывало, критиковал политику компании – и правильно делал.
– Выходит, "мудрый старик"?
– Что это?
– Один из архетипов в теории Юнга – старец, который появляется во сне человека и дает ему очень важные наставления. Нечто вроде персонифицированного разума в подсознании человека.
– Который подсказывает, что соваться в политику компании нельзя?
– Нет, другое. Он произносил слово "жертва"?
– Произносил.- Лицо Носэ скривилось – он пытался что-то вспомнить.- Нет, не помню.
Паприка вернула запись к нелепому уроку математики господина Сэгавы.
– Да, виделись вчера на вечеринке,- рассмеялся Носэ.- Хочешь сказать, в нем причина моего "дневного осадка"?
– И в нем тоже. Но почему математика?
– Думаю, потому что он расчетливый.
– Он что, похож на учителя математики из средней школы?
– Нет, не похож.
– Тогда кто он? Попробуйте вспомнить, кто из ваших одноклассников успевал по математике и походил на медведя.
– Был один – Такао. Крепыш, решал все задачки. Но мы с ним не дружили.
Такао был просто одноклассником и вполне мог появиться во сне. А того, кто скрывался за обликом Сэгавы, Носэ вспоминать, вероятно, не хотел.
Перемотка назад.
– До этого была табачная лавка.
– Да, перед автобусной остановкой. Оттуда до дома пешком минут двенадцать…- Носэ вдруг разговорился. Может, пытается что-то скрыть?
– За этой табачной лавкой. На берегу речки. Там что-то случилось?
Носэ застонал:
– А-а. Там часто дрались пацаны.
– И кто же дрался? Такао?
– Да, и он тоже.
– И вы?
– Нет, я не дрался,- ответил Носэ, и у него на лбу выступил пот.
11
– Неприятно? – поинтересовалась Паприка. Давление могло запустить у Носэ защитный механизм психики, а это оттянуло бы исцеление.
Пустырь за табачной лавкой – объект сильного страха Носэ. И если бы Паприка не появилась в его сне, эту сцену он, скорее всего, подавил бы в себе и забыл сразу по пробуждении.
– У вас все лицо в поту.
– Да, я взмок, как мышь.- Носэ опять покраснел.- Извини, простыня вся сырая.
– Тогда примите душ.
– Хорошая мысль.- Носэ приподнялся и с удивлением заметил, что лежит не в больнице, а дома у Паприки.- Правда… в квартире юной леди…
– Ну и что? – Паприка лукаво улыбнулась.- Вам незачем беспокоиться.
Пока Носэ принимал душ, Паприка перестелила постель и приготовила завтрак: яичницу с беконом и тосты к кофе. Овощи закончились, поэтому салат она сделать не могла, а открыла банку спаржи. Паприке было так прекрасно, что она запела – "Р. S. I Love You". Носэ начинал ей нравиться, и по мере лечения чувство вполне могло разгореться сильнее.
– Продолжим анализ за завтраком,- предложила. Паприка, как только Носэ в халате вышел из ванной.
Он впервые увидел пейзаж за окном при свете дня и не сдержался:
– Какой прекрасный вид! – Ему снова очень захотелось узнать, действительно ли это ее квартира, но спросить он не решился.
– Вот только жаль, что из гостиной не видно рассвета. Они принялись за еду. Носэ уже переоделся и сидел
напротив Паприки.
– На завтрак все то же, что и дома,- сказал он. "Выходит, супруга овощные салаты не готовит",- подумала Паприка.
– Как сражались вместе – помните? – хмыкнула она.
– "Джеймс Бонд"? Еще бы,- смущенно ответил он и поежился.- Это "Доктор Ноу" – первый фильм бондианы.
– Давно смотрели?
– Да, еще в школе. Специально ездил в город. Так понравилось, что остался еще на один сеанс. Потом чуть не опоздал на обратный автобус.
Носэ рассказал о родине. Он из префектуры Яманаси, из деревеньки у подножия гор Канто. Выходец из старинного рода, отец был лекарем.
Паприка вернула разговор к агенту 007:
– Там был Намба, так?
– Я с ним сражался. "Дневной осадок". Паприка ухмыльнулась, пожалев, что научила Носэ нехорошему слову. Если все сводить к "дневному осадку", анализа не выйдет.
– Кстати, перед тем ненадолго появлялась Маришка. И это была ты?
– Да, я. Красный велосипед помните?
– Угу. Отчетливо – красный цвет был очень ярким.
– Все-таки необходимо сделать рефлекторы с цветным изображением. Когда я следила на мониторе, не заметила, что велосипед – красный.
– Тебе виднее. Можно еще кофе?
– Пожалуйста. На велосипеде ехал Скэнобу. Не припомните, у кого мог быть красный велосипед?
Носэ выпрямился и перевел взгляд за окно, на квартал небоскребов Синдзюку.
– Кажется, припоминаю. У одноклассника. Как его… Сейчас. Акисигэ.
– Вы ладили?
– Еще чего. Он заправлял в классе, помыкал слабыми.
– Вот видите. И в этом смысле напоминает своим поведением Скэнобу. Помните, Скэнобу-учитель не ругал, а издевался над вами.
Носэ, прищурившись, посмотрел на Паприку.
– Верно. Вот как, оказывается, ты анализируешь сны.
– Да.
– Помнишь, я перепутал и назвал Сэгаву "Такао"?
– И что?
– Выходит, Намба тоже не Намба?
– Выходит.
Носэ задумался и пробурчал:
– Кто же он тогда?
– Этот Акисигэ издевался над Такао?
– Нет. Такао был хитер. Неплохо успевал по математике и, по идее, должен был первым получать по ушам, но он примазался к Акисигэ и сделался его прихвостнем.
– А над тобой этот Акисигэ издевался?
– Да, но не помню, чтобы сильно. Хотя нет – бывало.
Признание явно было мучительным, и на лбу у Носэ опять выступил пот.
– Помните, в прошлый раз вы заметили: лучше сказать "я стараюсь постоять за себя". Может, защищались и от Акисигэ?
– Нет, что-то не припомню. Хотя… погоди… может, и старался,- хрипло вымолвил Носэ.
– Лучше не пытайтесь вспоминать через силу. Бывает, не может человек вспомнить – и начинает выдумывать псевдовоспоминания. Хотя это верный признак того, что мы подобрались к сути. Еще тостов? Попробуйте конфитюр, очень вкусный.
– Нет, спасибо.
– Когда вы сможете остаться здесь на ночь в следующий раз?
Таким внезапным вопросом Паприка застала Носэ врасплох. Он заметно повеселел, тем самым выдав свои истинные намерения.
– Что? Так я это… когда угодно. Хоть сегодня.
– Супруга не будет волноваться?
– Позвоню ей с работы. Она же понимает, что речь идет о лечении.
– Хорошо. Тогда жду сегодня,- сказала Паприка.- Дело в том, что вы сейчас пытаетесь вспомнить свои старые душевные шрамы, говоря языком психологии – травмы. Они довлеют, раздирают душу, не дают покоя – и могут привести к приступу. Остается сделать последний шаг. Удастся вспомнить – и страх пропадет. К тому же утром вы почти привыкли к моему сыщику снов и вряд ли удивитесь, появись она там, скажем, сегодня ночью.
– Вот как? – воскликнул Носэ, и его глаза засверкали.- Так даже интересней.
– Интереснее другое: не только я в полусонном состоянии подключаюсь к вашему сну, но вы сами, понимая, что спите, в сновидении можете действовать.
– Вместе с тобой?
– Вместе со мной.
– Должно быть, занятно,- обрадовался Носэ.- И что, так бывает со всеми, кто привыкает?
– Так было с теми, у кого сильная воля и легкое заболевание,- то есть с большинством моих клиентов.
– Не думал, что лечение будет мне даваться так легко.- Носэ пристально смотрел на Паприку.- Симе, должно быть, завидно. Выходит, все твои клиенты не очень-то тебя и помнят?
– Не знаю. Мой принцип – после лечения с ними не встречаться.
– Потому что все они известные люди? – с легкой грустью спросил Носэ.
– Потому что никто не хочет, чтобы узнали об их походах к психотерапевту.
– Но ты же встретишься со мной хотя бы раз? Отметить выздоровление? Помнишь, в "Радио-клубе"… ты сама обещала мне выпить там еще раз.
– Неужели обещала?
– Обещала,- серьезно подтвердил Носэ. Сдерживая смех, Паприка встала и подошла к шкафу с лекарствами.
– Таблетки закончились? Сейчас дам на сегодня.- А сама, уверенная в собственных силах, подумала: "Достаточно и дневной дозы".
– Послушайте, а вы дружили с той девочкой… Маришкой? – спросила Паприка, когда Носэ уже стоял в дверях. Раньше этот вопрос совсем вылетел у нее из головы.
– Говоришь, Маришка? – Носэ мечтательно посмотрел вдаль.- Девочка из соседней деревни. Я ее боготворил. Она была прелесть. Но я так и не решился с ней заговорить. Так что сегодня утром во сне разговаривал впервые.- Носэ улыбнулся и глянул на Паприку.- Но то была ты.
Как только Носэ ушел, Ацуко смыла макияж и легла еще поспать. Привычка – вторая натура, теперь она могла засыпать в любой момент.
Проснувшись в десять, Ацуко Тиба привела себя в порядок. На утренний туалет ей требовалось времени раз в пять меньше, чем на перевоплощение в Паприку. Надела любимый абрикосовый костюм, спустилась в гараж и села в свой темно-зеленый "маргинал".
Приехав в институт, она с парковки для сотрудников направилась к зданию и тут заметила перед дверью молодого человека. Тот держался в тени, прикрывая лицо. Ацуко узнала в нем того журналиста, чьи вопросы заставили ее понервничать. Увидев Ацуко, он натянуто улыбнулся и, как бы извиняясь, поклонился:
– Простите, на пресс-конференции я задал вам невежливый вопрос.
– Вы ко мне? – приветливо ответила ему Ацуко. Своей улыбкой она могла обезоружить кого угодно.- Хотите еще что-то спросить?
– Нет… не совсем… я… это… хочу вам кое-что рассказать.- Он тщательно огляделся.- За то невежество… в качестве извинения… так сказать.
"Отчего-то отношение этого юноши ко мне резко переменилось,- подумала Ацуко.- Ну или у него потрясающий актерский талант".
– Я вас слушаю. Дальше посторонних не пускают, поэтому простите, что на ходу.
– Спасибо.- Журналист явно рассчитывал на язвительную отповедь, а потому свою визитку протянул ей с восторженной почтительностью.- Моя фамилия Мацуканэ, я из отдела городских новостей газеты "Биг морнинг". Так вот… дело в том, что я о Паприке…- И хотя Ацуко не изменилась в лице, молодой журналист поспешно добавил: – Нет-нет, у меня, как я уже говорил, больше нет никакого желания разыскивать Паприку. Просто…
сейчас в других газетах, включая нашу, все разговоры о том, будто Паприка совсем недавно появлялась на Роп-понги. Вот я и подумал… вам бы поосторожней…
– Так, а зачем говорить это мне, если я не Паприка?
– Да-да. Все верно.- Улыбнувшись одними губами, молодой журналист посмотрел на потолок парковки.- Поэтому-то и… одним словом… если вы как-нибудь связаны с Паприкой, передайте, чтобы она не теряла бдительности. Ну, в общем, так.
– Спасибо за любезность. Но почему вот так? Разве это не предательство коллег?
Взгляд юноши стал серьезным.
– Как я уже говорил, хотел извиниться за тот случай. Ну и… потом…- Он замолк.
– Вам остается только назвать имя сотрудника института, который рассказал вам эту странную историю.
– Об этом…- Было видно, что Мацуканэ хотел в чем-то признаться, но не решился и потупил взгляд.- Я смогу вам рассказать об этом как-нибудь в следующий раз. Выяснив достоверно. Поэтому… – Журналиста, молодого и симпатичного, переполняло сознание справедливости того, что он сейчас делал. Мацуканэ застыл, глядя прямо в глаза Ацуко.- Поэтому будьте осторожны.
– Что значит "будьте осторожны"?
– Я еще приду. Я приду.- Увидев, как на парковку для сотрудников заезжает машина, он слегка ссутулился и направился вдоль стены к выходу.
"Что он такое узнал, раз предостерегает меня?" Не зная, что и думать, Ацуко Тиба с силой распахнула стеклянную дверь.
12
Когда она вошла в лабораторию, смуглый молодой психотерапевт Хасимото, однокашник Осаная и Цумуры, подсев к Нобуэ Какимото, что-то нашептывал ей на ухо. Судя по тому, что при виде Ацуко он слегка растерялся, их разговор касался ее. Однако Хасимото тут же поднялся как ни в чем не бывало.
– Я помешал?
– Как обычно, но можешь не стесняться.
– Да нет, мне пора на обход.- Глянув на часы, Хасимото удалился.
Нобуэ Какимото смотрела, как Ацуко надевает халат, и в ее взгляде сквозил укор. Такое бывало редко.
– Сэнсэй, это правда, что господин Цумура не только наблюдал пациентов через рефлектор, но и использовал для лечения коллектор?
– Наверное, правда.
– Почему в других лабораториях все лечат коллекторами и только мне одной нельзя?
– Наслушалась Хасимото? Вон Цумура применял его без должных навыков, и что с ним стало? Интересно, что вас всех так тянет к этому коллектору?
– Вы мне не доверяете?
– Дело не в доверии.
Помолчав, Нобуэ Какимото решила сменить тему:
– Я прочитала в газетах о прошлой пресс-конференции и решила переодеться в Паприку и выйти в город.
Ацуко внимательно посмотрела на ассистентку, а та о чем-то задумалась.
– Зачем?
– Чтобы отвести от вас подозрения. Чтобы пресса больше не считала, будто настоящая Паприка – вы.
"Вот оно что… Девчушка хочет стать Паприкой",- подумала Ацуко, чуть не подавившись смехом.
– Так это ты гуляла по улицам, переодевшись в Паприку? Думаешь, поверят?