- До свидания, пан Кречмер, - попрощался таможенник.
- До свидания, пан...
- Кучера.
Кречмер неловко поцеловал Марихен в щеку и погладил по золотистым волосам. В дверях он еще раз обернулся и кивнул ей на прощание. Но она уже смотрела на светловолосого парня.
- Где ты нашел подснежники?
Он сбивчиво поведал ей, как безрезультатно блуждал по лесу, пока Карбан не подсказал, где следует искать ранние цветы.
- Подожди, я покажу тебе, где они растут, - пообещала она.
Он не отрываясь смотрел на нее. Она была бледная, осунувшаяся, крапинки веснушек четко проступали на белой коже, под глазами обозначились темные круги, а губы потрескались от жара.
- Я ужасно выгляжу, да? - неуверенно спросила она, заметив испытующий взгляд Кучеры.
- Ты выглядишь замечательно! - с воодушевлением сказал он.
- Ну, уж это явная неправда, - улыбнулась Марихен, но ей было приятно. Она увидела его сияющий взгляд, растерялась, и румянец вновь заиграл на ее бледном лице.
Вошла санитарка. Она многозначительно посмотрела на часы и бросила укоризненный взгляд на Кучеру. Тот начал торопливо объяснять Марихен, почему не приходил раньше, и намекнул, что, если она захочет, он возьмет в среду отгул и придет ровно в два часа.
- Я буду очень рада, - искренне сказала она.
- Ты на меня не сердишься больше?
Она отвела глаза.
- Я много об этом думала, - заговорила она через некоторое время не очень уверенно. - Я хотела бы встречаться с парнем, который меня бы понимал, был хорошим, надежным другом. Все остальное придет... Я не могу встречаться с человеком, если у меня нет с ним ничего общего, понимаешь?
- Ты умная девушка.
- Иногда даже слишком, - улыбнулась она. - Обо мне говорят, будто я гордячка, но это неправда. Я просто не такая, как все. Я знаю, что над такими девушками ребята подсмеиваются...
- Я понял тебя, - сказал он тихо, потом вытащил из кармана шоколад, конфеты и положил все это на тумбочку.
- Вы хотите, чтобы она испортила себе желудок? - послышался голос санитарки, вновь с укоризной посмотревшей на часы.
Вздохнув, он поднялся и погладил Марихен по волосам:
- Ну пока, до среды.
- Приходи вовремя.
- Не беспокойся, приду, - сказал он уже от дверей.
Санитарка шла следом за ним, намереваясь помешать ему, если он захочет вернуться.
5
Кубичекова так сжала пальцы, что даже суставы захрустели. Марта стояла возле старого сейфа, возвышавшегося в углу комнаты, словно неприступная крепость. Кубичек замахнулся на дочь, и девушка испуганно втянула голову в плечи.
- Оставь ее, Иоганн! - сказала Кубичекова.- Все равно кулаками этого ты из нее не выбьешь.
- На каком ты месяце? - спросил он у дочери.
Марта не ответила, а только сверкнула на него глазами, в которых плясали бунтарские огоньки. Она вовсе не выглядела ни жалкой, ни виноватой, как обычно бывает в таких случаях.
- На третьем, - ответила за нее мать.
Кубичек выругался. Ему бы надо тут же, на месте, наказать девчонку, но гнев его не был столь силен, чтобы поднять на дочь руку. Он скорее сожалел, что она так легкомысленно испортила себе жизнь. Кубичек давно планировал ее брак с сыном Бидермана, оптового торговца сукном, а теперь все его планы рухнули. Он не мог понять, почему дочь оказалась такой неосторожной. Господи боже мой, кто же вскружил ей голову? Он посмотрел на жену. Ее круглое лицо казалось беззаботным, но когда он пригляделся внимательнее, то заметил на нем даже удовлетворение. Неужели она рада, что все так обернулось? В нем вдруг вспыхнул гнев, обращенный теперь больше на жену, готовившую что-то за его спиной. Ей бы горевать по поводу потерянной чести дочери, сложностей, которые связаны с этим несчастьем. Он хотел было взорваться, но услышал, как жена захрустела сомкнутыми пальцами, увидел, что она нахмурила лоб, закрыла глаза и высунула кончик языка. Он знал ее уже тридцать лет и изучил, что все эти признаки означают: она размышляет в этот момент о чем-то очень серьезном. Ему стало легче. Жена прошла огонь и воду и умела находить выход из безвыходных на первый взгляд ситуаций.
- Ну что? - нетерпеливо пробасил он.
- Марта выйдет замуж, - ответила Кубичекова. Она опять захрустела пальцами, но лоб у нее уже разгладился и кончик языка исчез. Она казалась совсем спокойной.
Дочь недоверчиво посмотрела на мать. Она знала, что отец планировал выдать ее за молодого Бидермана, в семье открыто говорили об этом. Но Марта прямо-таки ненавидела этого парня с прыщавым лицом и выпученными глазами и не могла даже представить себе, что с ним ей придется прожить всю жизнь, что он будет когда угодно прикасаться к ней своими вечно потными, отвратительными руками. Она поняла, что мать что-то придумала и решение это будет приемлемым для обеих сторон.
Марта бросилась к ней и обняла ее:
- Мамочка, ты всегда лучше всех меня понимала!
Мать лишь вздохнула, погрузила руки в черные волосы дочери и слегка дернула за них:
- Перепутала ты нам карты, девочка, но что поделаешь! Ты хоть любишь его?
- Люблю.
- А он?
- И он меня любит, - призналась девушка.
- Черт возьми, да кто же он такой? - возмутился отец. Ему казалось, что он здесь просто лишний. Женщины о чем-то между собой договаривались, а его и не замечали вовсе.
- О, господи! - вздохнула Кубичекова. - Неужели ты еще не догадался? Ведь об этом вся деревня знает.
- Черт побери, кто же это? - рассердился коммерсант.
- Дурдик, таможенник.
У Кубичека отвисла нижняя челюсть. Он не мог понять, как это его ловкая и умная дочь, у которой блестяще шли дела в магазине, могла подружиться с человеком, который ни черта не смыслит в торговле.
- Вот это подарочек! - вновь возмутился он. - Я бы тебя...
Она не втянула голову в плечи, как прежде, а стояла рядом с матерью с гордо поднятой головой.
- Разве было бы лучше, если бы она сблизилась с молодым Бидерманом? - спокойно возразила Кубичекова.
- Да ты что! - возмущенно воскликнул коммерсант.
- Марта, пойди позови Дурдика, скажи, что отец хочет с ним поговорить, - приказала Кубичекова дочери.
- Я хочу?.. - удивился коммерсант.
- Да-да, Иоганн, хочешь!
Марта выскочила из магазина и побежала по косогору к дому, где жил Дурдик. Дорогу туда она нашла бы даже с завязанными глазами. Никогда она не радовалась так, как сегодня.
Кубичекова тем временем объясняла удивленному мужу, что ей пришло в голову, когда от болтливых баб она узнала, что их Марта встречается с таможенником.
- В Роуднице вдова Роубичека продает бакалейный магазин. Тебе бы следовало поторопиться, пока его не купили. Вчера мне сказал об этом Катцер, тот, что работает у Шихта. Роуднице городок неплохой и от границы далеко. Марта девушка сообразительная, да и этот таможенник, насколько я его успела разглядеть, когда он заходил к нам в магазин, тоже, кажется, не дурак. Пусть у молодоженов будет чешская фирма, понимаешь? "Кубичек. Оптовая и розничная торговля бакалейными товарами"! Дурдик займется бумагами, а Марта будет стоять за прилавком. Здесь, в пограничной зоне, только сумасшедший может вкладывать капитал. А нам надо вкладывать капитал, Иоганн! Деньги на сберкнижках - это сегодня не капитал. С евреями наверняка дело добром не кончится, поэтому молодой Бидерман для нашей дочери не партия. Я хочу, чтобы Марта вышла замуж за чеха. Барум из Вены предсказывает плохие времена, а у Барума чутье, в международной обстановке он разбирается, как никто. Зедельбауманы переезжают в Англию. Весь мир пришел в движение, Иоганн. Гитлер с евреями не церемонится...
Коммерсант только кивал в знак согласия. Его жена, урожденная Шмидт, происходила из очень богатой древней еврейской семьи. Барум был шурином ее племянницы и работал у Форда. Кубичек хорошо знал, что представители этого семейного клана держатся вместе и часто навещают друг друга. Их информация вполне достоверна. Они встречаются с бизнесменами и политиками. Барум представляет американский автомобильный гигант в Европе, поэтому он хорошо осведомлен.
- Неплохая идея, - признался Кубичек.
- Этот магазин находится в Роуднице на площади, - продолжала Кубичекова. - Новое здание в два этажа. Роубичек вложил в него кучу денег. Разве он мог предположить, что его так скоро хватит удар? Вдова хочет получить за магазин сто девяносто тысяч.
На минуту воцарилась тишина, казалось, коммерсант поперхнулся этой суммой. Он рассчитывал, что магазин в небольшом городке обойдется тысяч в девяносто.
- Это очень дорого, - вздохнул он.
- Катцер рассказывал, что к нему прилагаются большой склад, гараж и два грузовика. Они, правда, староваты, немало повидали на своем веку, но все еще на ходу. Оптовый магазин снабжает множество мелких лавок в близлежащих деревнях. Иоганн, ты не умеешь считать, это же золотое дно!
- Сто девяносто тысяч - это дорого.
- Дом на площади, говорят, стоит не менее ста тысяч. Может быть, вдова сбавит цену или согласится продать дело в рассрочку. Скажем, его пятьдесят тысяч на руки, а остальное в течение пяти лет.
- Все-таки это большие деньги.
- У Марты на книжке пятьдесят тысяч, да в ссудной кассе можно взять пятьдесят, чтобы не говорили, будто мы все купили за наличные.
- Ты, как всегда, права, - улыбнулся коммерсант. - Ладно, покупаем. Я съезжу туда на той неделе.
- Нет, Иоганн, ты поедешь туда завтра. Утром сядешь в свой "фиат", а вечером вернешься. Обещаниям не верь, сразу оформляй все у нотариуса. О сделке пока не должен знать никто, кроме Катцера. Он мне еще одно дельце предлагал. В Усти продается текстильный магазин, небольшой, но кое-что из него можно сделать. Надо бы убедить Артура, в рейхе ему теперь вряд ли улыбнется счастье.
- Артур - сумасшедший. Я всегда злился на него за то, что он взял жену из Зальцберга. Она в Чехию не поедет, ты ее знаешь. Магазин оформлен на нее, поэтому их пока оставили в покое. Но кто же десять лет назад знал, что Гитлер придет к власти?
Кубичекова только вздохнула. Мир действительно здорово изменился за эти десять лет. Ценности, которые с незапамятных времен считались вечными и неизменными, вдруг утратили свое значение. Все становилось с ног на голову.
Дурдик прибежал минут через двадцать. Он успел побриться и надеть гражданский костюм. Ему не очень хотелось идти, как он признался Марте, не хотелось слушать нравоучения, но девушка поклялась, что все будет в полном порядке. Как мать убедила отца, она не знала, однако ее радовало, что события развивались быстро и, вопреки ее ожиданиям, благоприятно. Она любила Дурдика и не хотела его терять. Иногда Марта подумывала о том, чтобы уйти из дома и подыскать себе какую-нибудь работу по найму. Может, потом родители образумились бы и согласились на ее брак с рядовым таможенником, хотя для дочери состоятельного коммерсанта это не совсем подходящая партия.
Дурдик стоял перед коммерсантом почти навытяжку. Кубичек с легким удивлением рассматривал симпатичного молодого человека в прекрасно сшитом костюме из дорогой ткани. Ему понравилось его умное, интеллигентное лицо. Таможенников он встречал каждый день, но в своей зеленой форме все они казались ему похожими друг на друга.
- Садитесь, - сказал он и протянул Дурдику руку.
Таможенник сел, а Марта встала за его спиной и положила руку ему на плечо. Кубичекова спокойно пошла в магазин, зная, что муж все устроит. Поначалу коммерсант не знал, как приступить к делу, однако постепенно разговорился. Он, по сути, заключал выгодную сделку, хотя расходы будут отнесены только на счет одной стороны. Но ставка была гораздо более высокой. Он упомянул, что с дочерью у него были связаны другие планы, намекнув на известную фирму "Бидерман и сын" в Либереце.
- Понимаешь, друг, - заключил он, - дело есть дело, и никакая государственная служба с ним не сравнится.
Дурдик любезно улыбнулся. Да, у коммерсанта иные возможности. Таможенник, даже если станет инспектором, многого позволить себе не может.
Коммерсант согласился с ним и выложил свои карты. Он покупает магазин в Роуднице. Марта будет стоять за прилавком, а Дурдик займется бумагами. Хотя у него нет опыта, он наверняка быстро освоится.
- Я окончил двухгодичную торговую школу и немного практиковался, правда бесплатно. Хозяин решил было взять меня на службу, но опоздал - я уже подал заявление в таможенный контроль, - объяснил Дурдик.
- Тем лучше, - обрадовался коммерсант. - Тут у вас будет настоящая работа. Такой магазин - это не какая-нибудь лавчонка. Там работники с опытом, они вам помогут, поэтому бояться нечего.
Марта изредка впивалась пальцами в плечо Дурдика, чтобы упредить его попытку хотя бы в мелочах нарушить планы отца. Таможенник сидел словно прикованный и внимательно слушал Кубичека. Ему и во сне не снилось такое. Страх за последствия их неосторожной любви с Мартой мучил его и днем и ночью. И вдруг такое предложение! Чтобы хоть как-то скрыть свою радость, он сказал сухо:
- Я подумаю.
- Думать надо было раньше, до того, как вы сделали девушку несчастной, - осадил его Кубичек. - Когда устроим свадьбу?
Оказалось, что Марта уже все продумала, и Дурдик вдруг понял, что эта на первый взгляд робкая, застенчивая девушка может быть очень энергичной, когда речь идет о деле, что она умеет настоять на своем. Правда, она каждый раз тактично спрашивала у него согласия, но чувствовалось, что решение ее твердое.
- Свадьбу можно сыграть через месяц, а вообще, чем раньше, тем лучше, - сказал Кубичек. - Я выдаю замуж единственную дочь, и мне хочется, чтобы все было как полагается. О финансовой стороне не беспокойтесь, Марта все устроит. Знакомые, конечно, будут удивлены такой поспешностью, мы объясним, что она вызвана покупкой магазина и Роуднице. Вы женитесь по любви, а мы готовы признать зятем того, кого любит наша дочь.
Марта пришла в восторг и бросилась к отцу. Препятствия, о которых еще вчера она думала с ужасом, словно по мановению волшебной палочки, исчезли. Она даже не вспомнила о тех пятидесяти тысячах на книжке, о которых давно беспокоилась ее мать и которые теперь предприимчивый коммерсант вложит в хорошо налаженное дело. На столе появилась бутылка коньяка, позвали мать из магазина и выпили за счастье молодых и за то, что все так хорошо уладилось.
Работники таможни от души поздравили Дурдика. Только Карбан сожалел, что лишится опытного таможенника, а в конторе пограничного таможенного контроля и без того был большой некомплект. Об этом в столь неспокойные времена стоило серьезно подумать.
6
Апрель выдался чрезвычайно теплым. Дождей выпадало немного, дни стояли солнечные, почти летние. Березы уже покачивали своими кудрявыми верхушками, а на полях проглядывала сочная зелень всходов.
В такие погожие дни контрабандисты ходили через границу регулярно - два, а то и три раза в неделю. Карбан, любивший исследовать следы на переходах, знал об этом. Он прекрасно изучил отпечатки их подошв и даже срисовал на бумагу. У одного контрабандиста обувь была подбита гвоздиками, как солдатские ботинки, у другого были сапоги - огромные, размера сорок пятого, не меньше, со стесанными каблуками и подковками на мысках. Карбан не только сам следил за контрабандистами, но и приказал остальным таможенникам быть особенно внимательными в ночные часы, между полуночью и четырьмя. Да только в охраняемой многокилометровой зоне было столько дорог и тропинок, что о тщательном контроле не могло быть и речи. На это не хватило бы даже роты солдат.
По опыту Карбан знал, что контрабандисты облюбовали для перехода границы определенные пути и время суток. И часто он сам себе казался Шерлоком Холмсом, особенно когда, стоя на коленях и склонившись к земле, изучал, кто ночью перешел границу. Ему было ясно, на кого работают контрабандисты, да только знать и доказать - разные вещи. Даже внезапный обыск складов коммерсанта вряд ли что-либо дал бы. Кроме того, на это требовалось специальное разрешение, для выдачи которого необходимо было определенное обоснование. Нет, обыск на дому был пока что преждевременным. Коммерсант был хитер и вряд ли хранил контрабандный товар на собственных складах. Может, контрабандисты передавали его кому-нибудь еще... А выставить патруль на дороге, чтобы осмотреть "фиат", когда тот отправится в Прагу, Карбан не мог - не хватало людей.
- Добавьте мне людей, и через границу даже мышь не проскользнет, - неоднократно говорил Карбан инспектору, когда они обсуждали положение дел с контрабандой.
- Людей у меня нет, вы сами должны найти выход из создавшегося положения.
- Не можем же мы дежурить по двадцать четыре часа в сутки!
- А на это вы и права не имеете, - предостерегающе поднял палец инспектор. - Продолжительность дежурства строго определена соответствующими инструкциями, которые вы как старший таможенник должны хорошо знать... - поучал он.
Карбан согласно кивал, но внутри у него все кипело. "Ты еще будешь рассказывать, что я должен делать! - негодовал он. - Ты служил на задворках Австро-Венгрии, где контрабандисты ездили на лошадях с ружьями, а таможенники спали по деревням да пили палинку. Да, во времена монархии служба была совсем иной..."
- Попробуйте найти информатора, - предложил в очередной свой приезд инспектор.
"Господи боже мой, - недовольно поморщился Карбан, - этот инспектор словно с луны свалился. Думает, что за пару сребреников и бутылку водки можно найти доносчика. Сегодня в пограничниках видят главных врагов нового движения".
- Пан инспектор, доложите начальству, что пограничная таможенная служба укомплектована плохо, что нам не хватает кадров.
- Земский инспектор хорошо знает о положении в конторах, - сухо заметил инспектор.
- Да ведь у нас он восемь лет не был! - взорвался Карбан.
- Советую вам придерживаться служебных инструкций.
- А то, что к нам через границу ходят не только контрабандисты, но и всевозможные ура-патриоты и крикуны, которые баламутят людей и рисуют на стенах и заборах свастики, это в Праге тоже никого не интересует?
- Обратитесь в местное отделение полиции.
Карбан лишь рукой махнул. Все отделение состояло из начальника, который был вечно болен, и двух младших вахмистров, занимавшихся в основном расследованием мелких краж. Действительно, не оставалось ничего другого, как придерживаться служебных инструкций.
Об этих проблемах контрабандисты, конечно, не знали, для них каждый переход был опасен, и действовали они одинаково осторожно и в хорошую, и в дождливую погоду, догадываясь, что Карбан подстерегает их, славно голодная лисица добычу.
Однажды вечером Кубичек из Зальцберга сообщил контрабандистам, что к германской таможне подъехали два грузовика с полицейскими. Вся таможня была тут же поднята на ноги, и полицейские в серо-зеленых мундирах ходили с таможенниками вдоль границы. Очевидно, хотели не дать кому-то бежать в Чехословакию. Грузовики стояли у таможни до вечера, а лес просто кишел полицейскими.