- Чем он занимается?
- Да всем понемножку, - ответил ей Фредди. - Он рыбак.
- Почему у него нет руки?
- Не знаю. Повредил где-то.
- Какой красивый! - сказала жена. Фредди засмеялся.
- Много чего мне о нем приходилось слышать, но такого не слыхал никогда.
- По-вашему, у него не красивое лицо?
- Будет вам, леди, - ответил ей Фредди. - У него лицо похоже на свиной окорок, да еще нос переломлен.
- Фу, какие мужчины глупые! - сказала жена. - Он мне по ночам снился.
- Дурные сны вам снятся, - сказал Фредди. Все это время лицо писателя сохраняло какое-то бессмысленное выражение, которое сходило только в те минуты, когда он восхищенно глядел на свою жену. Нужно в самом деле быть писателем или чиновником Управления общественных работ, чтобы иметь такую жену, подумал Фредди. Господи, ну и страшилище!
Тут в бар вошел Элберт.
- Где Гарри?
- Пошел на пристань.
- Спасибо, - сказал Элберт.
Он ушел, а жена и писатель по-прежнему сидели у стойки, и Фредди стоял у стойки, беспокоясь о своей лодке и думая о том, как у него болят ноги, оттого что приходится стоять целый день. Он сделал поверх цементного пола деревянную решетку, но это не очень помогло. Ноги все время ныли. Зато торговля у него идет хорошо, лучше всех в городе, и накладных расходов меньше. Ну и чучело все-таки эта баба! И мужчина тоже хорош, если не нашел себе лучшей. С такой даже с закрытыми глазами не рискнешь, подумал Фредди. А заказывают все время коктейли. Дорогие коктейли. И то хорошо.
- Да, сэр - сказал он. - Сию минуту.
Вошел загорелый, светловолосый, хорошо сложенный мужчина в полосатой матросской фуфайке и шортах защитного цвета и с ним очень хорошенькая смуглая молодая женщина в белом шерстяном свитере и темно-синих брюках.
- Кого я вижу! - сказал Лафтон, вставая. - Это же Ричард Гордон с прелестной миссис Эллен.
- Привет, Лафтон, - сказал Ричард Гордон. - Не видели вы тут пьяного профессора?
- Он только что вышел отсюда, - сказал Фредди.
- Хочешь вермуту, детка? - спросил Ричард Гордон свою жену.
- Если ты будешь, я тоже выпью. - сказала она. Потом поздоровалась с обоими Лафтонами. - Мне, пожалуйста, пополам, Фредди, французский с итальянским.
Она сидела на высоком табурете, поставив ноги на перекладину, и смотрела в окно. Фредди смотрел на нее с восхищением. Он считал, что она самая хорошенькая из всех женщин, проводивших эту зиму в Ки-Уэст. Лучше даже, чем прославленная красавица миссис Брэдли. Миссис Брэдли уже начинала полнеть. У этой молодой женщины было миловидное лицо ирландки, темные локоны почти до самых плеч и гладкая, чистая кожа. Фредди посмотрел на ее смуглую руку, державшую стакан.
- Как работа? - спросил Лафтон у Ричарда Гордона.
- Идет неплохо, - сказал Гордон. - А у вас как?
- Джеймс не хочет работать, - сказала миссис Лафтон, - он только пьет.
- Скажите, кто такой этот профессор Мак-Уолси? - спросил Лафтон.
- Какой-то профессор экономики, кажется, а сейчас в годичном отпуску или что-то в этом роде. Это приятель Эллен.
- Он мне нравится, - сказала Эллен Гордон.
- Он мне тоже нравится, - сказала миссис Лафтон.
- Он мне первой понравился, - радостно сказала Эллен Гордон.
- О, можете взять его себе, - сказала миссис Лафтон. - Такие примерные девочки, как вы, всегда получают, что хотят.
- Оттого мы такие примерные, - сказала Эллен Гордон.
- Я выпью еще вермуту, - сказал Ричард Гордон. - А вы? - спросил он Лафтонов.
- Можно, - сказал Лафтон. - Скажите, вы идете завтра на вечер, который устраивает Брэдли?
- Конечно, он идет, - сказала Эллен Гордон.
- Она мне нравится, знаете, - сказал Ричард Гордон. - Она интересует меня и как женщина, и как социальное явление.
- Ух! - сказала миссис Лафтон. - Вы выражаетесь почти так же учено, как профессор.
- Не стоит кичиться своим невежеством, дорогая, - сказал Лафтон.
- А с социальными явлениями спят? - спросила Эллен Гордон, глядя в открытую дверь.
- Не говори глупостей, - сказал Ричард Гордон.
- Я хочу узнать, входит ли это в задачи писателя? - спросила Эллен.
- Писатель должен знать обо всем, - сказал Ричард Гордон. - Он не может ограничивать свой жизненный опыт в угоду буржуазной морали.
- Вот как, - сказала Эллен Гордон. - А что должна делать жена писателя?
- Массу всяких вещей, - сказала миссис Лафтон. - Ах, вы бы видели, только что сюда приходил человек и оскорбил меня и Джеймса. Какой страшный!
- Я должен был его ударить, - сказал Лафтон.
- Очень страшный, - сказала миссис Лафтон.
- Я иду домой, - сказала Эллен Гордон. - Ты идешь, Дик?
- Я, пожалуй, еще побуду в городе, - сказал Ричард Гордон.
- Да? - сказала Эллен Гордон, глядясь в зеркало поверх головы Фредди.
- Да, - сказал Ричард Гордон. Фредди, глядя на нее, подумал, что она сейчас заплачет. Ему не хотелось, чтоб это случилось в баре.
- Хочешь еще чего-нибудь выпить? - спросил ее Ричард Гордон.
- Нет. - Она покачала головой.
- Скажите, что такое с вами? - спросила миссис Лафтон. - Разве вам здесь не весело?
- Мне страшно весело, - сказала Эллен Гордон. - Но все-таки я, пожалуй, пойду домой.
- Я вернусь рано, - сказал Ричард Гордон.
- Можешь не торопиться, - ответила она. Она вышла. Она так и не заплакала. И Джона Мак-Уолси она так и не нашла.
Глава шестнадцатая
Гарри Морган оставил машину у пристани, против того места, где стояла лодка Фредди, убедился, что вокруг никого нет, приподнял переднее сиденье, вытащил плоский холщовый, заскорузлый от масла чехол и бросил его на дно лодки.
Он вошел сам, и поднял средний люк, и спрятал чехол с автоматом внизу, между моторами. Он открыл клапаны и запустил оба мотора. Правый мотор спустя несколько минут заработал бесперебойно, но левый заскакивал на втором и четвертом цилиндрах, и он обнаружил трещины в запальных свечах и поискал запасных свечей, но не мог найти.
"Надо налить бензин и достать новые свечи", - подумал он.
Сидя внизу, у моторов, он расстегнул чехол и собрал автомат. Он нашел два куска широкого ремня и четыре винта и, сделав в коже прорезы, устроил нечто вроде двойной лямки, в которой и укрепил автомат под самой палубой, слева от люка, как раз над левым мотором. Автомат висел в ней, слегка покачиваясь, и он выбрал один из четырех магазинов, лежавших в боковых отделениях чехла, и вставил его на место. Опустившись на колени между моторами, он протянул руку и попытался схватить автомат. Достаточно было двух движений. Сначала отцепить кусок ремня, который проходил под прикладом. Потом вытянуть пулемет из второй петли. Он попробовал, и это было нетрудно, даже одной рукой. Он передвинул рычажок с полуавтоматического хода на автоматический и удостоверился, что предохранитель закрыт. Затем он снова укрепил автомат в лямке. Он не мог придумать, куда положить запасные магазины; поэтому он засунул чехол под бензиновый бак, откуда его было легко достать, и магазины уложил концами к себе. При первом же удобном случае, когда мы уже будем в пути, я могу взять два и положить в карман, подумал он.
Он встал. День был хороший, не слишком холодный, и дул легкий северный бриз. День в самом деле был славный. Уже начался отлив, и у самого берега сидели на сваях два пеликана. Темно-зеленая рыбачья лодка пропыхтела мимо, в сторону рыбного рынка; негр-рыбак сидел на корме у руля. Гарри посмотрел на воду, спокойную под береговым ветром, серо-голубую в лучах солнца, и на песчаный островок, образовавшийся, когда в этом месте углубляли дно. Над островом летали белые чайки.
Тихая будет ночь, подумал Гарри. Славная ночь для переправы.
Он немного вспотел от возни внизу, у моторов, и, выпрямившись, вытер тряпкой лицо.
На пристани стоял Элберт.
- Слушай, Гарри, - сказал он. - Может, ты все-таки возьмешь меня с собой?
- А что еще случилось?
- Нас на общественных работах переводят на трехдневную неделю. Я только сегодня узнал об этом. Мне нужно искать что-нибудь другое.
- Ладно, - сказал Гарри. За это время он опять передумал. - Ладно.
- Вот и хорошо, - сказал Элберт. - А то я боялся показаться на глаза своей старухе. Она мне устроила утром такую трепку, как будто это я сократил общественные работы.
- Да что она, в самом деле, твоя старуха, - весело сказал Гарри. - Ты бы ее отодрал разок.
- Попробуй, отдери, - сказал Элберт. - Хотел бы я услышать, что она скажет на это. У нее такой язык, что лучше не связываться.
- Слушай, Эл, - сказал ему Гарри. - Бери мою машину, поезжай в порт на железоскобяной склад и купи шесть запальных свечей, таких, как эта. Потом купи на двадцать центов льду и полдюжины краснобородок. Купи две банки кофе, четыре банки мясных консервов, две буханки хлеба и две банки сгущенного молока. Заезжай к Синклеру и скажи, чтоб сюда доставили полтораста галлонов бензину. Возвращайся как можно скорее и перемени в левом моторе вторую и четвертую свечу, считая от маховика. Скажи, что за бензин я заплачу потом сам. Пусть подождут, или ищут меня у Фредди. Запомнишь все, что я тебе сказал? Мы завтра выходим с любителями на тарпона.
- Уже слишком холодно для тарпона, - сказал Элберт.
- Мои любители говорят, что нет, - сказал ему Гарри.
- Может быть, лучше взять дюжину краснобородок? - спросил Элберт. - На всякий случай, вдруг на них щуки накинутся. Тут у берегов теперь видимо-невидимо морских щук.
- Ну, бери дюжину. Только чтобы через час ты был на месте и бензин налит.
- Зачем тебе столько бензину?
- Придется, может быть, день и ночь пробыть в море, и у нас не будет времени заправляться.
- А куда делись те кубинцы, которых ты хотел перевезти?
- Ничего с тех пор о них не слышал.
- Хорошее было дело!
- Это тоже не плохое. Ну, собирайся.
- Сколько я буду получать?
- Пять монет в день, - сказал Гарри. - Не хочешь, не надо.
- Ладно, - сказал Элберт. - Какие, ты говорил, свечи?
- Вторая и четвертая, считая от маховика, - ответил ему Гарри. Элберт кивнул головой.
- Постараюсь запомнить, - сказал он. Он сел в машину, развернулся и покатил по улице.
Со своего места на лодке Гарри хорошо видел каменное здание и главный подъезд Первого американского кредитного банка. Банк стоял в начале улицы, не дальше квартала от пристани. Бокового подъезда Гарри не мог видеть. Он посмотрел на часы. Было начало третьего. Он захлопнул средний люк и вылез на пристань. Ну, была не была, подумал он. Я сделал все, что мог. Пойду потолкую с Фредди, а потом вернусь и буду ждать. Выйдя с пристани, он повернул налево и пошел переулком, чтобы не проходить мимо банка.
Глава семнадцатая
Сидя у Фредди, он хотел рассказать ему обо всем, но не смог. В баре никого не было, и он сидел на табурете и хотел рассказать, но это было невозможно. Когда он уже совсем собрался рассказывать, он почувствовал, что Фредди на это не пойдет. Когда-то, может быть, и пошел бы, но теперь нет. А может, и тогда не пошел бы. Только когда он подумал о том, чтобы рассказать Фредди, он понял, какое это скверное дело. Можно просто остаться здесь, подумал он, и тогда ничего не будет. Можно просто остаться здесь и выпить еще несколько стаканов и опьянеть, и тогда я не впутаюсь в это. Вот только, что "томпсон" мой там. Но никто, кроме моей старухи, не знает, что он мой. Я купил его на Кубе, в один из рейсов, когда я еще возил контрабанду. Никто не знает, что я купил его. Можно сейчас остаться здесь и разделаться с этим. Но как же тогда жить? Откуда взять средства, чтобы прокормить Марию и девочек? У меня нет лодки, нет денег, у меня нет образования. Что может делать безрукий калека? Можно остаться здесь и выпить еще, ну, пять стаканов, и тогда все сорвется, я пропущу время. А можно ничего не делать, и будь что будет.
- Дай чего-нибудь выпить, - сказал он Фредди. Сейчас можно продать дом или внаем сдать, пока я не найду какую-нибудь работу. Какую работу? Никакой работы. Можно пойти в банк и донести, а что я получу за это? Спасибо. Ну конечно. Спасибо. Кубинские гады-чиновники стреляли в меня без всякой надобности, и это стоило мне руки, а американские отняли у меня лодку. Что ж, теперь еще и от дома отказаться и получить спасибо? Нет, спасибо. К чертовой матери, подумал он. У меня нет выбора.
Ему хотелось рассказать Фредди, чтобы хоть кто-нибудь знал, что он собирается сделать. Но он не мог ему рассказать, потому что он знал, что Фредди не пойдет на это. Он теперь наживает большие деньги. Днем у него почти никого нет, зато потом бар набит до двух часов ночи. Его нужда за горло не берет. Гарри знал, что он не пойдет на это. Я должен сделать это один, думал он, да еще с этим злосчастным Элбертом. Господи, до чего голодный был у него вид, когда он стоял там, на пристани. Есть кончи, которые умрут с голоду, прежде чем решатся украсть. Сколько теперь в городе таких, с пустым брюхом. Но никто из них пальцем не шевельнет. Будут умирать с голоду понемножку, день за днем. Они с рождения только этим и занимаются; не все, но многие.
- Слушай, Фредди, - сказал он. - Мне нужно две бутылки.
- Чего?
- Бакарди.
- Ладно.
- Только откупорь их. Ты ведь знаешь, я зафрахтовал твою лодку, чтобы перевезти компанию кубинцев.
- Да, ты говорил.
- Я не знаю, когда они поедут. Может быть, сегодня вечером. Мне еще не дали знать.
- Лодка может выйти когда угодно. Сегодня ночь будет тихая, ехать хорошо.
- Они как будто хотели сегодня выехать на рыбную ловлю.
- На борту есть снасть, если ее еще не утащили пеликаны.
- Нет, она там.
- Ну что ж, счастливого пути, - сказал Фредди.
- Спасибо. Вот что, дай мне еще бутылку.
- Чего?
- Виски.
- Ты, кажется, пьешь бакарди?
- Это я буду пить, если замерзну ночью в море.
- Будешь идти все время при попутном ветре, - сказал Фредди. - Я бы сам охотно пошел в рейс в такую ночь.
- Да, ночь должна быть хорошая. Так дашь мне еще бутылку?
Тут вошли высокий турист и его жена.
- Да ведь это же мой красавец, - сказала она и уселась на табурет рядом с Гарри. Он оглянулся на нее и встал.
- Я еще зайду, Фредди, - сказал он. - Пойду на пристань, может, мои рыболовы хотят выехать.
- Не уходите, - сказала жена. - Пожалуйста, не уходите.
- Не валяй дурака, - сказал ей Гарри и вышел из бара.
Ричард Гордон шел по улице, направляясь к большой зимней вилле Брэдли. Он рассчитывал, что миссис Брэдли сейчас одна. Наверно, она сейчас одна. Миссис Брэдли коллекционировала писателей, точно так же, как она коллекционировала их книги, но Ричард Гордон еще не знал этого. Его жена в это время шла берегом домой. Она так и не встретила Джона Мак-Уолси. Может быть, она увидит его из окна, когда он пройдет мимо ее дома.
Глава восемнадцатая
Элберт был уже на лодке, и баки были наполнены бензином.
- Я запущу мотор и проверю те два цилиндра, - сказал Гарри. - Ты уложил провизию?
- Да.
- Так приготовь наживку.
- Ты хочешь крупную наживку?
- Крупную. Для тарпона.
Элберт на корме готовил наживку, а Гарри у штурвала разогревал мотор, как вдруг на берегу что-то бахнуло, как будто лопнула автомобильная шина. Он оглянулся и увидел, как из банка выбежал человек. В руке у него был револьвер. Он бежал по улице, пока не скрылся из виду. Выбежали еще двое с револьверами и кожаными портфелями и побежали в том же направлении. Гарри оглянулся на Элберта, занятого наживкой. Четвертый, тот рослый широколицый кубинец, который говорил с ним в баре, показался в дверях банка с томпсоновским автоматом в руках, и когда он начал пятиться от двери, в банке протяжно и надрывно завыла сирена, и Гарри увидел, как дуло автомата задергалось, скок-скок, и услышал боп-боп-боп-боп, дробное и глухое среди воя сирены. Человек повернулся и побежал, выстрелив еще раз в дверь банка, и когда Элберт, вскочив, закричал: "Господи, банк грабят! Господи, что нам делать!" - Гарри услышал в переулке шум машины и увидел фордик-такси, во всю мочь несущийся к пристани.
Трое кубинцев сидели сзади и один рядом с шофером.
- Где лодка? - заорал один по-испански.
- Вот она, болван, - сказал другой.
- Это не та лодка.
- Капитан тот самый.
- Живей. Живей, черт тебя побери!
- Вылезай, - сказал один кубинец шоферу. - Руки вверх.
Когда шофер вышел из машины, он засунул ему за пояс нож и, рванув к себе, разрезал на нем пояс и брюки почти до колен. Он дернул брюки вниз.
- Не двигаться, - сказал он.
Те двое, у которых были портфели, швырнули их на дно лодки, и все четверо, толкая друг друга, бросились в лодку.
- Пошел, - сказал один. Рослый с автоматом ткнул Гарри дулом в спину.
- Живо, капитан, - сказал он. - Поехали.
- Только поспокойнее, - сказал Гарри. - Отверните эту штуку куда-нибудь в сторону.
- Отчаливай, - сказал рослый. И Элберту: - Ну-ка.
- Стой, Гарри! - закричал Элберт. - Не запускай моторы. Это бандиты, они ограбили банк.
Рослый кубинец повернулся, взмахнул своим "томпсоном" и направил его на Элберта.
- Ой, не надо! Не надо! - сказал Элберт. - Не надо!
Дуло было так близко от его груди, что все три пули вошли почти рядом. Элберт медленно опустился на колени, с выпученными глазами, с раскрытым ртом. Казалось, он еще раз хочет сказать: "Не надо!" - Обойдешься без помощника, - сказал рослый кубинец. - Сволочь однорукая! - Потом по-испански: - Возьмите нож и перережьте канаты. - И по-английски: - Живо. Поехали. - Потом по-испански: - Приставьте ему к спине револьвер! - И по-английски: - Живо. Поехали, не то я тебе голову размозжу!
- Сейчас поедем, - сказал Гарри.
Один из меднокожих кубинцев приставил ему пистолет к боку, с той стороны, где не было руки. Дуло почти касалось крючка на культяпке.
Когда он отваливал от пристани, поворачивая штурвал здоровой рукой, он оглянулся назад, чтобы не задеть свай, и на корме увидел Элберта, на коленях, в темной луже, со свесившейся теперь набок головой. На пристани стояло такси, и рядом с ним толстый шофер, в одних подштанниках, брюки сползли у него до самых щиколоток, руки все еще были подняты над головой, рот раскрыт почти так же широко, как у Элберта. Все еще никого не было видно на улице.
Сваи пристани остались позади, и он уже вел лодку мимо маяка к выходу в открытое море.
- Живо, живо, - сказал рослый кубинец. - Давай полный ход.
- Уберите револьвер! - сказал Гарри. Он думал: - Можно посадить ее на мель у Кроуфиш-Бара, но этот чертов кубинец сейчас же прихлопнет меня.