- Нет, - сказал он. - Вообще-то надо бы порвать. Но погоди-ка немного. Мистер Барнум совсем расклеился, и мы должны ему помочь… хотя бы отвлечь немного…
Тут вошел сам Ф.-Т. Одет он был в свой обычный сюртук и держал в руке трость с золотым набалдашником, но на челе его пролегли глубокие морщины, следы тревог и разочарований.
- Ну-с, мистер Барнум, - сказал отец, - гепарды прибыли в лучшем виде. Джим говорит, их даже не укачало.
- Прекрасно, - сказал Ф. Т., но голос его прозвучал фальшиво.
Он сразу сел в свое кресло и испустил горестный вздох.
- Слышал я, появился новый фокусник, глотает огонь, - сказал отец. - Интересно будет на него поглядеть. Называет себя Люцифером, властителем адского пламени, и утверждает, что его невозможно погасить даже с помощью новейшего пожарного оборудования.
- Ммм, - промямлил Ф.-Т., а отец удвоил усилия.
- Парень с собачьей головой опять скандалит из-за сырого мяса, - сказал он. - Утверждает, будто его кормят кониной, - но смею заверить, мистер Барнум, я самолично хожу каждое утро на рынок…
- Ах, купите вы ему филе! - сказал Ф.-Т. - Отдайте ему на съедение любую из Прекрасных Черкешенок! Чтоб им всем провалиться! Хоть цирк закрывай! Ах, "каким докучным, тусклым и ненужным…". Но вы, Джон, все равно не читали Шекспира. Не хочу я ни второсортного властелина огня, ни пары вонючих гепардов. Я хочу изумить весь белый свет! Я хочу…
- Ну, в таком случае, - тихонько сказал отец, видя, что пора выложить последний козырь, - вот вам письмо из Пайксвилла, штат Пенсильвания…
И он подал листок. Ф.-Т. пробежал письмо глазами. Потом внимательно перечел еще раз. И впервые за много месяцев глаза его заблестели.
- Ангел! - сказал он. - Ангел! В жизни не слыхал подобного вздора! - Тут внезапно тон его переменился. - А далеко ли до этого Пайксвилла, Джон? - спросил он.
- Сейчас справлюсь по атласу, - отозвался отец. - Но, откровенно говоря, мистер Барнум…
- Я старею, - сказал Ф.-Т. - Я уже развалина. Никто не посмел бы морочить мне голову ангелом, когда я был молод и полон сил. А если б кто действительно имел ангела, у того хватило бы ума не пытаться запродать его Джиму Бейли. Нашли вы, наконец, этот распроклятый городишко, Джон?
И вот мы вчетвером отправились в Пайксвилл. Поехали мы с отцом, мистер Барнум и генерал - генерал Мальчик-с-пальчик: Ф.-Т. взял его с собой, потому что, несмотря на малый рост, на плечах у этого генерала была трезвая и ясная голова, а дела свои он обделывал так, что лучше некуда.
Так вот, пришлось нам сделать две пересадки - в Филадельфии и в Гаррисберге. А дальше, из Карлайла, мы ехали на лошадях, потому что Пайксвилл этот затерян где-то в горах. Ехали целый день, но мистер Барнум все стерпел без единой жалобы.
И даже в Пайксвилле - а там только и есть лавка да две улочки - Джонатан Шэнк, по-видимому, слыл нелюдимом. Добрались мы до него уже в сумерки. Он владел жалкой, захудалой фермой в долине, стиснутой меж гор. Не знаю уж, каким образом создается впечатление от новых мест, но там даже загородка имела вид мрачный и неприязненный. Земля была что надо - добрая пенсильванская земля, - но чертополох у загородки вымахал в добрых пять футов. Моя мать говаривала, что хозяина сразу по земле видать.
Мы покричали у ворот, и Джонатан Шэнк вышел к нам. Что-то в нем ужасно напоминало рыжую лисицу - кажется, рот и глаза.
- Вы будете Джонатан Шэнк? - спросил отец.
- Извольте называть меня - мистер Шэнк, - ответствовал он. Потом всмотрелся в глубь экипажа. - А вы, стало быть, Ф.-Т. Барнум?
- Я Финеас Тейлор Барнум, - отрекомендовался мистер Барнум и, по своему обыкновению, слегка напыжился.
- Гм, - промычал фермер. - На портретах вы глядитесь покрасивше. Самую малость. - Он всмотрелся пристальней. - А это, выходит дело, ваш сынок? - спросил он.
- Сынок? - переспросил Ф.-Т. - Да это же генерал Мальчик-с-пальчик, знаменитейший из лилипутов, который удостоился быть представленным многим августейшим особам Европы.
Тут генерал встал и отвесил поклон со всей присущей ему благовоспитанностью.
- Гм, - снова хмыкнул Джонатан Шэнк. - А все-таки у него нос не дорос курить сигару. Ладно, - сказал он, - можете вылезать.
- Мистер Шэнк, - сказал Ф.-Т. веско, внушительным тоном, - я получил от вас письмо относительно нового аттракциона. Ради этого я прибыл сюда из Бриджпорта, пренебрегая неудобствами пути и расходами.
- Эвона, - сказал Джонатан Шэнк и оскалил свою лисью морду. - Ну да ладно, чего уж там. Он у меня в сарае сидит.
И указал пальцем.
- А он… живой? - спросил Ф.-Т. Барнум с подобающей важностью.
- Ясное дело, живой, - отвечал Шэнк. - Нынче утром получил на завтрак печеные бобы. Смею думать, остался доволен.
- Так, - сказал Ф.-Т. Барнум, потирая руки. - Прежде чем взглянуть на него - и учтите, мистер Шэнк, меня на мякине не проведешь, - сделайте одолжение, расскажите нам… э-э… как он сюда попал.
- Просто-напросто летел через горы, да заплутался в тумане, - сказал Шэнк. - Во всяком случае, так он говорит. Вывихнул крыло, когда наскочил вон на ту здоровенную сосну. Там, в долине, воздушная яма - я сам не раз видел, как это бывало с птицами. Но крыло давно зажило и теперь целехонько.
- А он… он в самом деле ангел? - спросил генерал Мальчик-с-пальчик, вперив свой проницательный взор прямо в глаза мистеру Шэнку.
- По крайности, так он уверяет. Прозывается Уилкинс, - недовольно буркнул фермер. - Сам-то я придерживаюсь свободных взглядов, меня такими штучками не купишь. Но крылья при нем: что есть, то есть.
- Крылья, - повторил Ф.-Т. Барнум, и я увидел, как впервые в жизни этот великий человек вдруг лишился дара речи. Ведь если какое-то существо обладает крыльями, совершенно неважно, ангел это или нет. Я буквально читал мечты Барнума у него на лбу - и уже видел афиши, плакаты, которые он воображал в своем уме.
- Аэронавт, крылатый человек, - забормотал он едва слышно. - Невиданные чудеса в свободном полете. Впервые на арене. Ангел или человек? Под персональным руководством Ф.-Т. Барнума…
- Ну так как же, - сказал Джонатан Шэнк, - будете вы вылезать? Или же не будете?..
Солнце закатывалось, и было почти темно, когда он привел нас к своему сараю. Сроду, сколько я себя помню, ни один человек не вызывал у меня с первого же взгляда такую неприязнь, как этот Джонатан Шэнк. И все же у меня дух перехватило, да и у всех остальных, я думаю, тоже.
Он поставил нас в ряд у щели в стенке сарая - всех, кроме генерала, которому пришлось удовольствоваться дыркой от выпавшего сучка у самой земли.
- Я не могу впустить внутрь такую ораву, - сказал Шэнк жалостным голосом. - Он улетит, уж это как пить дать. А в щель вы его как-нибудь углядите и будете знать, о чем речь.
Нам, конечно, и в голову не пришло спорить, до того мы были взволнованы. Мы тотчас прильнули к щели. В сарае было темно, понизу стлалась соломенная труха, и только сверху падали косые, пыльные лучи света. Сперва я вообще ничего не увидел. Но Джонатан Шэнк крикнул в дыру:
- Эй, Уилкинс!
Я подскочил от неожиданности.
И сразу же увидел его. Да и как тут было не увидеть, Генерал тоже видел, а у него ясная голова. В сарае, на старой телеге, сидело что-то нахохлившееся - поначалу я туда и не взглянул, полагая, что эта кучка тряпья - чайка. Но после окрика Джонатана Шэнка эта штука расправила крылья и взлетела. Я услышал пыхтение Барнума.
Как описать то, что я видел? Принято считать, что они облачены в белоснежные ризы, но на этом никаких риз не было. Это был мужчина или существо, принявшее мужское обличье, только с крыльями. И крылья у него не отливали белизной, не светились. Они были серые в белую крапинку, как у чайки. Но я видел их своими глазами. Я видел, как он летал. Голову даю на отсечение.
- Поразительны чудеса природы! - сказал отец, и слова эти прозвучали молитвенно.
А я думал о том, что нужно будет напечатать афиши особым шрифтом, крупным, какого еще не видал свет.
- Ну-с, может, теперь пойдем в дом? - осведомился мистер Барнум. Голос его был холоден и бесстрастен.
Джонатан Шэнк откровенно удивился.
- Вы, никак, уже нагляделись? - спросил он.
- С нас пока довольно, - сказал Ф.-Т. Барнум. И отвернулся позевывая. - Признаться, милейший, - добавил он, - все мы несколько проголодались…
- Я ведь и мистеру Бейли отписал, - сказал Джонатан Шэнк, переминаясь с ноги на ногу. - Если вы не дадите хорошую цену…
- Рад это слышать, - сказал Ф.-Т. - Мистер Бейли знаток в своей области и человек чести. Но я никогда не занимаюсь делами перед ужином.
- Ну ежели в жратве все дело, тогда ладно, - бесцеремонно сказал Шэнк и повел нас к дому, почесывая в затылке от недоумения. И я не мог его упрекнуть. Сам я понимал, что мистер Барнум задумал какую-то хитрость, но не мог сообразить, какую именно.
За свою жизнь я немало едал всякой гадости, но такого омерзительного ужина не упомню. Шэнк все стряпал самолично; и чем дальше, тем сильней я проникался сочувствием к пленнику, запертому в сарае. Бедняга питался этой стряпней неделю, а то и больше - не мудрено, что он так нахохлился. Мыслимое ли дело, чтобы человек изжарил на сковородке свежее куриное яйцо, и оно приобрело после этого такой вкус, словно его снесла неясыть по особому заказу. Ну что ж, как говорится, век живи - век учись.
А мистеру Барнуму, казалось, все было нипочем, он ел эту отраву, нахваливал и просил еще. Ф.-Т. Барнум поддерживал оживленный разговор с великим искусством, и стоило ему только захотеть, как его собеседник слышал звуки оркестра и видел блестящее цирковое представление. Он излил на Джонатана Шэнка все свое красноречие, развернул перед ним пестрый карнавал своей жизни, с юных лет, когда он торговал вразнос скобяным товаром в Бетеле, и до знаменательного дня, когда он удостоился предстать перед самой королевой Викторией. И все эти старания он прилагал для того, чтобы ублажить сварливого старика с хитрыми глазами. Мне казалось, что он подвергает себя добровольному унижению, и хотя я слушал его, но это меня отнюдь не радовало.
Но немного погодя я заметил, что генерал куда-то исчез. Он при желании умел проскользнуть тихонько, не привлекая к себе внимания. Тут я вспомнил, что когда мы шли к дому, они с мистером Барнумом отстали от всех. И туманная надежда забрезжила в моей душе.
Ф.-Т. вдруг оборвал на полуслове один из самых захватывающих своих рассказов.
- Но оставим это, - изрек он. - В конце концов, дело всего важнее, а я, кажется, о нем позабыл. Так сколько вы хотите получить за этот ваш аттракцион, мистер Шэнк?
- Да уж я лучше обожду мистера Бейли, - сказал Шэнк ухмыляясь. - Я ведь и ему отписал.
Мистер Барнум изобразил на своем лице праведное негодование.
- Разве так делают дела честные люди? - вопросил он.
- У меня в руках знаменитейший аттракцион на свете, - сказал Шэнк. - И по мне, все едино, кому он достанется - вам или Бейли: кто больше даст, тот и купит. А ежели цена будет неподходящая, я, может, просто подрежу ему крылышки да буду держать в сарае. Сам стану его показывать. - Он потер руки. - Бейли будет здесь с минуты на минуту, - сказал он.
- Вы не подрежете ему крылья. Это невозможно, - сказал Барнум.
- По-вашему, допустим, невозможно, - сказал Джонатан Шэнк. - А только он - моя собственность, и я распоряжусь им, как пожелаю.
Барнум с улыбкой наклонился к нему через стол.
- Послушайте вы, жалкий скупердяй, - сказал он. - Вы имеете дело с Ф.-Т. Барнумом. Мне стоит только послать телеграмму в газеты, и через двадцать четыре часа сюда, на ферму, соберется десять тысяч человек, так что никакой Джим Бейли вас не спасет. Они понаедут со своими припасами и с грудными детьми - понаедут из самых дальних штатов. Они вас со свету сживут, заклеймят позором на веки веков за то, что вам вздумалось заставить крылатое создание служить вашим корыстным целям. Но я повременю с этим - мне пока спешить некуда. А, это вы, генерал? - спросил он, увидев, что генерал снова потихоньку проскользнул в комнату. - Ну как, бумага при вас? Весьма вам признателен.
- Ежели этот вонючий хорек хоть пальцем притронулся к моей собственности… - Шэнк вскочил.
- Никто к ней не притронулся, смею вас заверить, - сказал Ф.-Т. Барнум. - Просто генерал частным порядком навел кое-какие справки относительно джентльмена, которого вы называете своей собственностью, - ведь та доска в задней стенке сарая уже была оторвана, верно, генерал? Ну, я так и думал, а в процессе наведения справок зафиксировал показания письменно, по всей требуемой законом форме.
Бумагу он уже держал в руке и теперь быстро пробежал ее глазами - у генерала был мелкий, но очень четкий почерк.
- Ага, - сказал он. - Так я и знал - "Элиас Т. Уилкинс, ангел по профессии, свидетельствует и удостоверяет, что утром семнадцатого числа сего месяца, находясь при исполнении своих служебных обязанностей, он был ранен прямым попаданием из винтовки или охотничьего ружья с умыслом нанести увечье, каковое и получил от руки Джонатана Шэнка…"
- Это ложь! - заявил Шэнк и стукнул кулаком по столу. - Картечь едва его задела! И к тому же я принял его за орла!
- "…после чего принужден был насильственным путем, вопреки его воле…" - продолжал Барнум. - Скверная выходит история, мистер Шэнк, очень скверная. Боюсь, что нам придется призвать на помощь правосудие. - Он широко улыбнулся. - На слово мне могли бы и не поверить. Но вот законный документ. Джон, кто в Пенсильвании губернатором?
- Ладно уж, видать, ваша взяла, - угрюмо сказал Шэнк. - Что будете дальше делать?
- Что я буду делать? - переспросил Барнум. - Разумеется, выполню свой гражданский долг.
Вид у него был непреклонный.
- Где ж тут справедливость, ежели человек сделал величайшее открытие века и после этого останется на бобах, - сказал Шэнк, чуть не плача.
- Ладно, - сказал Ф.-Т. Барнум неторопливо. - Вот что мы сделаем. Оставим ангелов в стороне - даже если бы вы и увидели ангела, узнать его было бы все равно невозможно. Но вы накормили меня ужином, а Ф.-Т. Барнум никогда не остается в долгу. Я полагаю, тысячи долларов вполне достаточно за один ужин, если имеешь дело с Ф.-Т. Барнумом. - Он отсчитал и выложил на стол длинные зеленые банкноты. - Теперь же я готов приобрести у вас еще одну мелочь, а именно - ключ от замка, что висит на дверях вашего сарая. За этот ключ я плачу еще тысячу, а уж все остальное - мое дело.
- Это грабеж среди бела дня, - сказал Шэнк, но деньги со стола сразу же сгреб.
- Ничего подобного, - возразил Барнум, - просто если вам еще когда-нибудь вздумается провести за нос янки из Коннектикута, запомните, что в одиночку с ним никому не сладить. Пожалуй, тут надо звать на подмогу с полдюжины судейских крючков из Филадельфии и самого черта в придачу. Ну ладно, друзья, поехали, а то лошади совсем застоялись. - И он пошел к двери. - А когда явится Джим Бейли, скажите ему только одно: что я здесь уже побывал, - добавил он.
Что ж, вывели мы ангела из сарая и усадили в экипаж. Барнум попросил его не лететь, а идти по земле, чтобы не напугать лошадей, и ангел согласился. Было темно, а потому я не мог разглядеть его в подробности. Но я видел очертания его крыльев.
Кажется, это было самое удивительное путешествие в моей жизни. Отец правил лошадьми, мы с генералом поместились на переднем сиденье, а сзади ехал Барнум с ангелом. Я слышал, как Барнум потребовал с него честное слово ангела и джентльмена, что он не улетит без предупреждения, и ангел благосклонно кивнул в ответ. Мы проохали добрый десяток миль, не вымолвив ни слова. Но, помнится, меня все время одолевала мысль - как нам поступить дальше? Деловая хватка была у меня с давних пор: аттракцион всегда остается аттракционом. И ради Ф.-Т. Барнума я пошел бы на многое. Но тут что-то не так.
Едва ангел вышел из сарая, я сразу заподозрил: тут что-то не так. Но заподозрил ли это Барнум, я не имел понятия.
В конце концов отец спросил с козел:
- Куда ехать, мистер Барнум?
- В Карлайл, - ответил Барнум. Он поразмыслил с минуту. - Или нет, пожалуй, в Гаррисберг. Его нельзя везти поездом - люди увидят, начнется столпотворение. А, черт, езжайте прямо, я скажу, где остановиться. - Он повернулся к ангелу и спросил: - Угодно ли вам ехать в Гаррисберг, сэр?
- Мне все едино, - сказал ангел. - Главное дело - задать тягу подале от того сарая.
При этих его словах я даже подскочил, потому что выговор у него оказался самый что ни на есть гнусавый, как у всех уроженцев Новой Англии, а уж этого я ожидал менее всего.
Я услышал, как мистер Барнум заерзал на своем сиденье.
- А вы что же, родом откуда-нибудь с северо-востока, мистер… э… Уилкинс? - спросил он.
- Известно, оттудова, - отвечал тот. - Капитан Уилкинс, прошу любить да жаловать. Родился и вырос на Кейп-Код.
- И как это я сразу не сообразил, - пробормотал Барнум задумчиво. - Что ж, очень рад с вами познакомиться, капитан Уилкинс, - сказал он. Но голос его звучал отнюдь не радостно. Он рискнул сделать еще попытку: - Поистине это просто чудо, - сказал он. - Одним словом, все мы жаждем убедиться… словом, я вот всю свою жизнь прилежно ходил в церковь и хотел бы узнать… ну, в общем, каково это - быть ангелом?
- Ничего, приятственно, - сказал ангел. И тихонько кашлянул.
- Разумеется, - сказал Барнум, - у вас такие исключительные возможности… это даже в известной мере обязывает, хотя я вовсе не настаиваю… но ведь вы, вероятно, имели счастье лицезреть великих людей, скажем… э-э… Джорджа Вашингтона…
- Отродясь его в глаза не видывал, - сказал ангел, и я снова услышал ерзанье на заднем сиденье.
- Но я уверен… - начал Ф.-Т. Барнум.
- Отродясь в глаза не видывал, - решительно повторил ангел. - Я служу в береговой охране. На пару с Элнатаном Эдвардсом. И когда б не шторм с ураганным ветром, духу моего не было бы в здешних краях.
- Но Моисея и других пророков… - начал Барнум с мольбой в голосе.
- Не видывал, - заявил ангел категорически. - Сказано вам: служу в береговой охране. У самого Гранд-Бэнкс. Не стану врать - чего не видывал, того, стало быть, не видывал.
- Надеюсь, вы не пострадали… ведь картечь все-таки… - осведомился Барнум с беспокойством.
- Нисколечко, - сказал ангел, ощупывая свои крылья. - Совсем как новенькие. - Он неуклюже повернулся к нам. - Оно конечно, - сказал он, - я у вас в долгу. - Он пожевал губами. Потом взглянул на генерала Мальчика-с-пальчик. - А вот этот, ей-ей, какой-то невзаправдашний, так мне сдается, - сказал он. - Но я вижу его своими глазами, а стало быть, все без обману. - Он повернулся к Барнуму. - Хочу сказать вам еще словечко, - произнес он с тоской в голосе. - Служба, конечно, службой. Но я хотел бы взглянуть на ваш цирк. Отродясь еще не видывал цирка.