- О, Солон, Солон!
- Да скажи нам скорее, великий царь,- потерял я терпение,- при чем здесь Солон?
Я подвинулся вбок и увидел, как лицо Креза начало розоветь. Он обратил на меня слезившийся взгляд, а потом повернулся к Киру. Ум его стал проясняться. Он наконец уразумел, кто из гостей знатнее, хотя и одет как простой лидийский воин.
- Передайте вашему царю,- сказал Крез, обращаясь к Киру и даже стараясь принять величественную позу,- что он как нельзя вовремя напомнил мне слова самого мудрого человека на свете, Солона из Афин. Солон указал, в чем истинное счастье, но моя жизнь до этого часа представлялась мне слишком счастливой, чтобы я мог постичь и принять истину. Жалею, что здесь нет моего отца Алиатта, хотя моя досада может показаться кощунством.
- Так в чем же истинное счастье? - с любопытством вопросил Кир.- Наш царь непременно захочет узнать слова Солона.
- Да, эти слова могут когда-нибудь пригодиться и ему. Истинное счастье - только в счастливой смерти...
Дав Афинам справедливые законы, Солон покинул город якобы с целью повидать свет и сравнить свои установления с теми, что приняты в иных странах. На самом же деле он просто опасался, что афиняне, большие любители пустопорожних споров, не отстанут от него со своими вопросами и "дельными советами" и когда-нибудь вынудят изменить законы.
И вот однажды Солон приехал в Сарды. Тогда Крез только-только получил от своего отца Алиатта в наследство самую богатую золотом страну. Молодой царь радушно принял известного мудреца. С гордостью показав эллину свои богатства, Крез сказал: "Солон, ты посетил уже многие царства. Ты увидел мою сокровищницу, мою армию, мои земли. Я живу в мире с могущественными царями, что правят Вавилоном и Мидией. Видел ли ты человека, более одаренного Судьбой и богами?"
"Видел,- не задумываясь отвечал Солон,- Таков мой земляк, афинянин Телл".
"Неужели этот не известный никому, кроме тебя, эллин имел большее богатство и большее благополучие, чем я?" - был неприятно удивлен Крез.
"Телл жил в то время, когда его славный город процветал. Он имел прекрасных, благородных сыновей и внуков, и никого из них ему не довелось хоронить. У него был дом, стадо коз и поле; он мог сам прокормить свою семью. Когда началась война, он выступил в поход, обратил врагов в бегство, а сам принял на поле битвы доблестную смерть. Афиняне устроили ему погребение за свой счет. Вот истинное счастье. Ты думаешь, царь, что я просто желаю возвысить своих земляков? Отнюдь нет. Знал я одного египтянина. Он был очень беден. Сорок лет подряд он рыл канал в пустыне и за месяц до смерти увидел, как по нему потекла вода, напитала принадлежавший ему клочок земли и на ней взошли первые ростки. Его семья смогла впервые сытно поесть".
Крез, хотя и был по натуре мягок и благоразумен, разгневался на старого, повидавшего жизнь Солона.
"Гость из Афин! - воскликнул он,- Ты делаешь вид, будто вовсе не замечаешь моего благополучия, раз ставишь меня наравне даже с этими простолюдинами! Я и не знал, что мудрецы бывают горькими завистниками!"
"Знаю, что имею много недостатков,- с улыбкой отвечал Солон,- Но и божества бывают завистливы. Об этом не стоит забывать, царь. Я вижу, что ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоем счастье я не смогу ответить, пока не узнаю, что жизнь твоя кончится благополучно. Ведь обладатель сокровищ не счастливее человека, имеющего одно лишь дневное пропитание, если только счастье и благополучие не сопутствуют ему всю жизнь до самого ее конца. Многим божество даровало блаженство, а затем окончательно погубило. Тебе, царь, никоим образом не желаю такой судьбы и в подтверждение этого с радостью принесу обильные жертвы богам ради твоего благополучия. Ибо иметь знакомство с истинно благополучным человеком считаю доброй приметой и для своей собственной судьбы. Однако всегда надо помнить, Крез, человек - лишь игралище случая. Только тот царь, который счастливо окончит жизнь, вправе называться счастливым".
Так говорил некогда мудрый Солон. Так, слово в слово передал его речи памятливый Крез.
- И вот теперь сбылись его сомнения,- вздохнул уже повидавший жизнь Крез и сам потянулся за маленьким золотым кувшином.
Я помог ему. Крез сделал несколько быстрых глотков, поперхнулся, облил вином одежду и закашлялся. Я учтиво постучал его по хребту.
- И на этом благодарю,- придя в себя, усмехнулся Крез,- Мой старший сын когда-то погиб на охоте. Копье лучшего охотника поразило не вепря, а его. Вот случай! Моего младшего сына в раннем детстве испугала собака, и он стал немым. А я... Теперь обо мне нечего и говорить. Даже если вы оставите мне жизнь, я буду сам себе казаться мертвецом. Царь Кир убедил меня в правоте Солона. Они заодно - Солон и ваш царь.
- Царя Кира должны были умертвить в тот день, когда он родился на свет,- сообщил Крезу "посланник Кира", пристально глядя на царя Лидии.
- Вот видите! - всплеснул руками Крез.- А теперь он жив, здоров, имеет, как я слышал, умного сына и правит великим царством! Вот игра случая!
- Зачем же ты, царь, пошел войной на человека, которому, по твоим понятиям, благоволит случай? - вопросил Кир.
Крез, сопротивляясь натиску хмеля, выпрямился и внимательно посмотрел на "посланника".
- Ты не похож на простого воина,- проницательно заметил он,- Раз спрашиваешь от лица самого Кира, скажу. Мой отец Алиатт был счастливым человеком. Солон подтвердил бы. Но сам он не считал себя таковым. Для полного счастья ему не хватало Каппадокии, которая некогда принадлежала Лидии. В свое время он не мог начать войну.
Было затмение солнца. Этот дурной знак мой отец принимал на свой счет. К тому же мирный договор с Мидией был выгоден и для Вавилона. Если бы мой отец нарушил мир, Мидия и Вавилон выступили бы против него, и тогда он разрушил бы свое собственное великое царство.. Крез вздрогнул, закрыл глаза и забормотал как умалишенный: - Великое царство... великое царство... великое царство...
Вдруг он уронил голову на грудь, закрыл лицо руками и едва слышно пробормотал:
- О боги! Вот оно, возмездие! Пятый в роду! Пятый в роду!.. Ведь это я! Я и разрушил теперь великое царство!
Мы с Киром переглянулись. Я по его велению тронул Креза за плечо и тихо сказал ему:
- Успокойся, царь. Еще не все потеряно.
- Что?! - изумился он и поднял голову; взгляд его выражал глубокую растерянность.
- Тебе, Крез, тоже не хватало для полного счастья Каппадокии? - спросил Кир.
Царь Лидии - в будущем самый мудрый и самый благоразумный приближенный Кира (замечу теперь, что даже Гистасп признавал его ум и не раз обращался к нему за советом) - в тот миг только бессмысленно выпучил глаза. Не дождавшись вразумительного ответа, Кир задал ему новый вопрос:
- Или ты, царь, хотел проверить собственными руками крепость своего счастья и благополучия?
- Кто вы? - спустя несколько мгновений пробормотал Крез, тряхнув головой.
Некоторое время он опасливо озирался с таким видом, будто почувствовал, что к нему в шатер вместе с персидскими лазутчиками забрались невидимые злые духи. Потом снова потянулся за вином, но я отставил кувшин.
- Ты, царь, веришь эллинским оракулам,- сказал Кир,- Значит, для тебя мы всего лишь посланники случая.
- Или, если угодно тебе, царь, Судьбы,- добавил я; мне, эллину, Судьба нравилась больше случая.
- Вспомни Солона, царь,- улыбнулся Кир.- Ты жив. Значит, еще можешь надеяться на истинное счастье.
С этими словами Кир вынул из-под гиматия притороченный к поясу кожаный кошелек, распустил тесьму и высыпал на ковер перед Крезом содержимое.
Уж не знаю, кто больше удивился - Крез или Кратон. Из кошелька высыпались игральные кости. Те столь знакомые Кратону кости!
Появление этих костей так поразило меня, что мне даже почудилось, будто Кир желает опять сыграть со мной, и я едва не потянул к ним руку.
Крез потер кулаками глаза и уставился на ковер. Наверно, у нас с царем Лидии было одинаковое выражение на лицах, ибо Кир сверкнул глазами и оглушительно разразился тем смехом, которого я уже давно не слыхал. Огоньки заметались от испуга. Думаю, что и кони лидийского войска шарахнулись в стороны от шатра. Не вовремя обратился Кир в былого весельчака, но все обошлось: никто из врагов не бросился в шатер узнать, что за страшный дух смеется над их повелителем.
- Царь Кир предлагает игру? - обретя дар речи, вопросил Крез,- На что?
- Твой случай, царь, твоя Судьба - ты и ставь... Так хочет царь Кир. Каппадокия. Или "великое царство". Или же счастье. Царь Кир Ахеменид пока имеет то же самое. Равное на равное.
"Неужели Кир готов проиграть в кости Каппадокию?!" - изумился я.
- Если я выиграю Каппадокию, это не значит, что выиграю свою жизнь,- пробормотал сообразительный Крез.
- Выбор за тобой, царь,- твердо и повелительно проговорил Пастырь персов.- Так хочет царь Кир.
- О боги! - вздохнул Крез и потянулся к костям.
Кир положил перед ним кожаный кошелек. Крез брал каждую из трех костей по отдельности, подносил близко к глазам, осматривал со всех сторон, а уж потом опускал в кошелек.
- Если царь Кир оставляет мне выбор, то я желаю выбирать после броска,- надумал он.
- Благоразумно,- согласился "посланник Кира" с таким осторожным условием.
Крез тщательно потряс кошелек, держа его у самого лица, и сделал бросок. Выпали все пятерки - прекрасный итог!
Кир улыбнулся, сам собрал кости, заставил их немного поплясать и выбросил на две "горошины" меньше.
- Тебе, царь, сопутствует удача,- вполне дружелюбно заметил он.- Повторим еще дважды.
Второй раз оказалось поровну. В третий Крез опять выбросил больше.
Лицо лидийского царя побагровело. По всему лбу и даже на крыльях носа у него выступили крупные капли пота. Радости я в нем не замечал. Он только дышал глубоко и шумно, как человек, наконец оторвавшийся от преследователей.
Кир вовсе не был удручен своим проигрышем.
- Вот видишь, царь,- сказал он,- Страшиться было нечего. Чем посылать к оракулам, можно было все быстро решить самому. Не говори о своем выборе. Успокойся. Подумай. Когда персы решают что-то между собой и договариваются в вечерний час за кувшином вина, тогда они обязательно собираются вновь на следующее утро трезвыми и утверждают все договоры заново. Это хороший обычай.
- Вы еще вернетесь завтра? - робко спросил Крез, словно страшась, что ему придется бросать кости вновь, на трезвую голову.
- Нет,- ответил Кир.- Тебе остается только послать к царю Киру гонца со своим словом.
- Да, я пришлю,- закивал Крез.- Обязательно пришлю.
Кир коротко взглянул на меня, и я принял его молчаливый приказ.
- Моему товарищу надо торопиться,- сказал я Крезу.- Царь Кир ожидает его. Мне же придется еще ненадолго остаться с тобой, царь.
Кир поднялся, поправил на себе чужие одежды и решительно вышел из шатра прямо через "царский ход". Уши Болотного Кота напряглись, сам он весь собрался, готовый выскочить на помощь царю персов, если снаружи начнется шум и зазвенит железо.
Крез опасливо оглянулся на меня:
- Кто он? Стратег Кира... Или даже брат царя?
- Брат своего брата. Это верно,- ответил я.
К моему удовольствию, Крез немного поразмышлял в молчании.
- А ведь я выиграл,- тихим, но радостным голосом проговорил он.- Царь Кир не обманет?
- Царь Кир никогда не обманывает,- резко ответил я.|
- Может, выпьешь за мою удачу? - еще громче и веселей сказал Крез.
Я невольно взглянул на кувшин с моим любимым хиосским вином и с трудом сглотнул. У меня во рту и глотке было сухо, как посреди пустыни.
- Теперь нельзя,- все же справился я с искушением.
В это время вдалеке раздался пронзительный крик шакала. Я вздохнул с облегчением: Кир благополучно покинул лидийский стан и скрылся во мраке.
Напоследок я решил удивить и немного напугать Креза: пусть сидит и думает, не духи ли вправду посетили его. Я незаметно бросил обол в золотой светильник. Монетка звякнула. Крез, вздрогнув, повернулся в ту сторону, а я в тот же миг бесшумно выскользнул из шатра через тайный лаз.
Кир терпеливо дожидался меня в том месте, где мы оставили коней.
Еще полчаса назад я не знал главного замысла царя и мне очень нравилась его смелая затея. Теперь же мне она не нравилась вовсе. Уверился ли Кир в том, что "эллинский случай" сильнее персидской воли? Поверил ли он в Судьбу? Неужто он готов и впрямь отдать Каппадокию за несколько "горошин"?
- По-моему, Крез пришел в себя,- с опаской заметил я, когда мы уже достаточно удалились от лидийцев и неторопливо ехали по направлению к персидскому стану,- убедился в своей удаче и завтра с гораздо большим воодушевлением двинет на нас свое войско.
- Поживем - увидим,- весело отвечал Кир,- Поживем - увидим.
Я не понимал, чему тут радоваться, и осторожно добавил:
- К тому же ему просто удивительно везло.
- Тебе - тоже, Кратон,- сказал царь.
Я опешил: ведь в той роковой игре я только и делал, что выпускал "собак". Именно в моей игре, в моей судьбе тогда все решила воля самого царя.
На рассвете в стане Креза было замечено лихорадочное движение. Вскоре стало ясно, что враги вовсе не собираются наступать, а, напротив, спешно уходят в сторону Лидии.
Многие - особенно среди ионийских эллинов - будут впоследствии утверждать, что Крез решил отступать только по причине малочисленности своего войска. Какова точная, до драхмы, доля истины в этих домыслах, я и тогда не брался судить. Не берусь и ныне.
Готовые праздновать победу персы, выкрикивая славословия своему царю и потрясая копьями, стали окружать шатер Кира. Даже сумрачный Губару и тот весь светился радостью и поднимал к небесам обнаженный меч.
Сняв чужие одежды, пройдя еще ночью обряд очищения и умастившись священными маслами, царь Кир вышел к войску в сиянии своего божественного хварено.
Теперь, внимательно присмотревшись к Пастырю персов, я впервые угадал его замыслы. Радость и тревога уживались в его взгляде. Он не считал эту победу действительной победой и не хотел уводить войско обратно. Ему казалось, что персы уже начали кичиться сравнительно легким успехом и если теперь вернутся домой, то ослабнут и им труднее будет противостоять более сильному врагу, если тот нападет при более неблагоприятных обстоятельствах.
- Кара! - громогласно изрек он.- Враг уходит, чтобы собрать новые силы. Нам нельзя отдыхать. Но также нельзя бросаться в погоню немедля. Зима - союзник лидийцев. Если они заманят нас в голодные места, то легко справятся с нами. Надо запастись всем в достатке на три месяца: скотом, бобами и вином. Это мы сделаем здесь, в Каппадокии, и немедля двинемся на Сарды, ибо вероломный Крез нарушил волю богов и попрал пределы, установленные великим Митрой. Если мы, персы, вместе с народами, подвластными мне, царю Киру из рода Ахеменидов, не накажем святотатцев, то гнев великого Митры падет на нас. Так говорю я, царь Кир, Ахеменид.
Войско с воодушевлением поддержало своего царя, но Гистасп и Губару помрачнели. Губару первым опустил свой меч.
- Персам рано идти на Лидию, их еще не так много. Надо поначалу укрепить царство и подчинить себе более мелкие народы, живущие на Востоке.- Так на совете убеждал своего брата Гистасп.
Как ни странно, доблестно сражавшийся с лидийцами Губару поддержал Гистаспа:
- Все видят, что волею богов мы победили и тем уже восстановили справедливость. На персов недобрыми глазами смотрят мидяне. Иные народы твоего государства, царь, также пока не приняли твоего владычества как изначально данного богами: как сияние солнца днем и луны ночью. Надо один раз возвратиться с верной победой. И тогда в новый поход все пойдут за тобой, царь, с гораздо большей охотой.
За время, проведенное в Эктабане, Губару также успел сделаться куда более многословным.
- Каждый из вас прав отчасти,- терпеливо выслушав всех, сухо проговорил Кир.- Я же прав в целом. Войско пойдет на Сарды, как только пропитания будет достаточно.
Царь сделал рукой рубящее движение.
Мне показалось, что за истекшую ночь в его бороде прибавилось седых волос.
Войско царя Кира вторглось в пределы Лидии спустя две недели.
За несколько дней до этого случилось малозаметное событие, которое, однако, в большой, а может быть, и в решающей степени повлияло на будущее. "Случай",- скажу я, эллин. Персы, думаю, сказали бы в ответ: "Достаточно было наших рук и ног".
При спешном отступлении лидийцев от их войска отбилось несколько породистых коней, еще во время битвы потерявших своих ездоков. Некоторые из животных имели легкие ранения и потому хромали.
Персы, питавшие к коням почти священные чувства, поймали их и, видя прекрасную стать, решили сберечь для разведения новых табунов.
Иудей Шет тем временем накупил для войска большое количество провианта, а для перевозки груза привел немалое число верблюдов.
И вот оказалось, что лидийские кони на дух не переносят этих горбатых уродцев: даже хромые жеребцы при виде верблюдов тут же бросались от них в пустыню, вырывая поводья из рук коноводов, а самых упорных еще и волоча по земле.
Мудрый Гарпаг, увидев такое явление, очень обрадовался.
- Нам бы еще сотню таких грифонов,- сказал он Шету.- Пускай даже пойдут налегке.
Шет посчитал деньги, посоветовался с царем и, уехав ненадолго, вернулся со стадом в сто двадцать голов.
- В крайнем случае будет чем откупиться,- пробормотал он себе под нос, когда стадо потянулось в Лидию позади войска.
Расчет Кира оказался верным. Лидия была очень богата золотом, но бедна - особенно в ту зимнюю пору - растительностью. Однако запасы были сделаны большие, и войско продвигалось, не испытывая трудностей.
Меня Кир, как обычно, выслал вперед, за сведениями о Крезе, и потому я до сих пор считаю себя первым воином Кира, вступившим в Сарды. Одновременно меня можно было считать и осажденным, потому как вместе с лидийцами я с волнением и тревогой дожидался подхода к Сардам персидского войска.
Мне удалось выяснить, что Крез никак не ожидал наступления Кира, а, едва узнав об этом, сразу послал гонцов к вавилонянам и спартанцам, прося их о военной помощи и обещая щедро отблагодарить за подмогу. С египетским фараоном Амасисом он уже заключил союз, больше, однако, рассчитывая не на его силу, а на его влияние на лакедемонян. К моему удивлению, спартанцы вскоре ответили согласием и стали снаряжать корабли. Я дал знать Киру, что теперь поспешность принесет только пользу.
Со своим выносливым войском Кир наступал очень быстро, и Крез наконец понял, что дожидаться союзников более опасно, нежели встретить Кира со своим мощным войском на подходе к Сардам.
За два дня до сражения я побывал в шатре Кира.
- Теперь твое место в Сардах, у Креза,- сказал он,- Когда войду в город, то должен буду знать все: где Крез, что он делает, как себя чувствует, что ест и как долго собирается продержаться в осаде.
Итак, мне довелось наблюдать за битвой издали, глазами лидийцев, и первым из их врагов слышать горестные вздохи и вопли ужаса.