- Не ты тут главный по арестам, запомни, - рявкнул на него Михальчук, - и по губе не ты, а амер. Это тебе не дома в Балашихе над людьми измываться. Я в городе нужен, понял? Ты вообще нигде не нужен. Вот и вали отсюда, - и дальше, оттолкнув замполита, Саня добавил крепкого русского мата.
- Да пошел ты! Совсем офонарел? - Махнув на него рукой, Островский поспешно удалился.
- Достал, черт. - Михальчук повернулся к Джин, смахнув ладонью испарину со лба. - Будут все совать свои ржавые бляхи со звездой и шапки, молью проеденные.
Джин сидела на БТРе, спокойно наблюдая за происходящим.
- Вот я смотрю, никто этим не занимается - ни поляки, ни чехи, ни англичане. Только наши. Когда мы научимся себя уважать? - Он пожал плечами. - Ладно, там, дома, - тащи все, что плохо лежит. Деньги - копейки платят, так что украл, то все твое, в одном дерьме. Ты у них украл, они у тебя украли. Все довольны. Здесь-то приехал на настоящее дело, тебя одели, обули по-человечески, когда у нас такая обувь была, - он показал на ботинки, - сколько отходил, а ноги и не болят даже. Никогда в жизни! Кормят до отвала, денег аж тысяча баксов. Целое состояние! Работай в удовольствие, не позорься перед другими. Нет, глаза горят, давай меняться! Как будто не понимают всю похабность своего положения. Как мелюзга арабская бегает за нашими машинами. Mister, give me pepsy, give me cola! Клянчат… Коновалов, так? - Он повернулся к своим.
- Ладно, Саня, успокойся. - Тот поморщился. - Ты же знаешь и Островского, и Хмелева. Команду дать - их нет, вести бой - обосрутся в кустах, зато как чего стырить и толкнуть - они первые. Совдепия, одним словом. Разве так только в армии? У меня вот сын больной, - он повернулся к Джин, - инвалид от рождения. В Киеве сразу отрубили. Сказали, помочь не можем, мест нет. На пять лет вперед мест нет. Представляешь? Все квоты по своим блатным распределили или за взятки. В Москву поезжайте. Маринка, жена моя, ночей не спит, плачет. В Москву бросились, но на хрен мы там никому не нужны. Тоже все места проданы давно. Чтобы в очередь встать, такую сумму запросили… У меня глаза на лоб вылезли. Мы в жизни таких денег не видали. Говорят, все бесплатно, государство обеспечивает и на Украине, и в Москве. Как врали беспощадно, так и врут по сей день. Как раньше все было по партийной линии, так теперь и осталось, только за деньги и по блату. Если ты свой, тебе все будет, а если просто с улицы зашел - пошел вон… Прошу прощения, мэм.
- У мальчика какой диагноз? - спросила Джин.
- Что?
Углубившись в свои мысли, он сначала не расслышал молодую женщину.
- Какой диагноз у сына? - повторила она.
- У Ваньки-то… - Коновалов растерялся. - Врожденный порок сердца, дефект межпредсердной перегородки. Это Маринка все знает, ведь у нее документы.
- Ты жене позвони и скажи, пусть все документы отсканирует и пришлет мне по электронке. Вот адрес, - Джин протянула ему карточку, - я посмотрю сама и посоветуюсь с мамой. Возможно, мы сможем взять мальчика в Чикаго, в клинику.
- Ты с ума сошла? - Коновалов уставился на нее. - Я в Москве-то за него платить не могу. Такие суммы выкатывают… Даже квартиру снять нам не по карману, разве только угол с таджиками в комнате. Ты говоришь, в Чикаго. Мы там и на один день пребывания не наскребем, даже если продадим все имеющееся.
- Об этом не надо волноваться. - Джин ласково прикоснулась к его руке. - У нас клиника благотворительная. Она основана моей бабушкой, герцогиней фон Кобург-Заальфельд и леди Клементиной Черчилль как раз для того, чтобы помогать тем, кто сам не может справиться со своими проблемами. Лечение и проживание за счет благотворительного фонда моей бабушки, проезд тоже. Все совершенно несущественно, так как относится к решаемым вопросам. Меня интересует точный диагноз, стадия болезни. Кстати, несмотря на благотворительность, в клинике самые передовые методики. Позвони Марине сегодня же. Пусть сегодня шлет, а я вечером посмотрю и свяжусь с мамой. Главное - определиться по медицинской части. Все остальное - ерунда. Возможно, придется проводить обследование заново. Ваша диагностика, как правило, часто оказывается ошибочной.
- Так я не понял, - Коновалов смотрел на Джин широко раскрытыми глазами. Казалось, он не верил в свое счастье, - моего Ванечку в Америке бесплатно лечить будут?
- Да. На самом деле - за счет благотворителей, то есть за счет людей, которые, имея достаточно высокий доход, готовы поделиться им в помощь нуждающимся.
- В Америке есть такие люди? - Парамонов, молчавший до сих пор, подал голос. - Да у нас за копейку удавятся. Огородятся высоченным забором, охранников понатыкают, и ты к ним не подойдешь никогда в жизни. Если ты слаб и не можешь за себя постоять, так у тебя последнее отнимут, соседи из квартиры выкинут, а милиция сделает вид, что вообще ничего не видит. Плевать ей на тебя. Ты заплатить не можешь, значит, они задницы от стульев не оторвут и к тебе на выезд не приедут.
- Да, если такое, - кивнула Джин, заметив, как на глазах Алексея выступили слезы.
- Я готов на Америку горбатиться, где скажут. Даже задницы богатым американцам, которые лечение Ваньки оплатят, подтирать. Мне, где сыну помогут, там и Родина. У меня ребенок один. Других детей уж и иметь боимся. Содержать не на что, да и лечить надо. Все по копейке собираем. - Голос у него задрожал.
Михальчук опустил голову. Его скулы ходили ходуном.
- Москали поганые… Да и наши не лучше, ворье, - процедил он. - Только издеваются над людьми.
- Успокойся, успокойся. - Джин улыбнулась и положила руку Лехе на плечо. - Ни на кого горбатиться не надо. Ты и так очень нужное дело делаешь. Помогаешь иракцам, которым тоже живется несладко. Мы же товарищи по оружию. Знаешь, - она улыбнулась, - мой любимый писатель - Толкин.
- "Властелин колец"? - Михальчук вскинул голову. - Смотрел. Хорошее кино. Умное.
- Книга еще лучше, еще умнее. Меня приучила к Толкину моя тетя Джилл. Она может цитировать Толкина бесконечно. Ей все там нравится, и мне тоже. Помните, в книге есть такие слова:
"Возможно, придет такое время, когда род людей ослабнет, щиты треснут и люди предадут друг друга и свои идеалы, но только не сегодня. Сегодня мы сразимся за все, что вы любите на этой земле!" Еще не пришло время треснувших щитов и предательств. Мы сражаемся вместе за наши идеалы, и будем действовать так, как поступали наши предки - поможем, чем сможем, и даже больше, вплоть до самопожертвования. Именно так взаимодействовали Гондор с Роханом.
- Так, Леха, - Михальчук рассмеялся, - люди - там, куда мы с тобой теперь попали, а там у нас, откуда мы приехали, явные орки. Они же жили на востоке. Точно! Там страна зла.
- Вспомни и другое, - поправила его Джин. - Орки не всегда были орками. Изначально они - эльфы, то есть даже выше, чем люди, но зло захватило их и изуродовало души.
- Партия большевиков, - подсказал Михальчук.
- Возможно. Толкин говорит, что ничто не препятствует оркам снова превратиться в эльфов, если только власть зла рассеется.
- Когда только дождешься этого?
- Дожидаться не надо. Надо ее крушить. Вот какой в романе "Властелин колец" единственный совет.
- Я вижу, у вас пошел философский разговор. - К машине подошел Майк, протянул руку, здороваясь с Михальчуком и другими солдатами.
- Он понимает по-русски? - Саня удивился.
- Немного понимает. Я учу его. - Джин улыбнулась.
- Толкина понимает даже последний идиот. Гондор, Рохан, орки, эльфы - интернациональный лексикон.
- Еще бы, этим Гондором я протрещала ему все уши. У нас с Майком соревнование. Он день и ночь смотрит "Апокалипсис", а я - "Властелина колец".
- У нас есть час до следующей операции. Вы завтракали? - спросил Майк украинцев. - Мы с ребятами решили пригласить вас за наш стол. Вы здорово себя показали, и все теперь хотят познакомиться. Вы не против?
- Мы? - Михальчук даже покраснел от удовольствия. - Мы… Как, ребята? - Он повернулся к своим.
Те явно выглядели смущенными:
- Да мы…
Парамон пожал плечами, а Коновалов и вовсе смотрел себе под ноги.
- Они, конечно, согласны, - понимая стеснение украинцев, ответила Джин. - Хотя мне придется наверняка остаться без завтрака, но я готова усердно поработать для всеобщего знакомства. Тогда и завтрак пройдет весело. Слезайте. - Она спрыгнула с БТРа и потянула за собой Михальчука. - Идемте. Проголодались, наверное? Я голодная, просто сил нет. - Джин рассмеялась.
- Да, есть хочется, - согласился Михальчук, направляясь за ней. - Ничего себе, Парамон, - он подтолкнул в бок товарища, - амеры нас зауважали. Даже не верится!
- Кстати, сейчас и расспросишь Майка о нашей службе. Он расскажет, - напомнила ему Джин. - А ты, - она повернулась к Коновалову, - время не тяни. Давай звони Марине. Сколько у вас времени?
- Да она не спит. Они с матерью ее по очереди около Ваньки дежурят. То одно надо, то другое…
- Тем более. Пока она все документы соберет, отсканирует, надо время, а оно всегда дорого…
- Если честно, - признался Коновалов вполголоса, - нам сказали срочно делать операцию, иначе он до весны не доживет. - Голос его дрогнул. - Я здесь надеялся заработать хоть что-то…
- Звони! - Джин ободряюще сжала его руку. - Положение серьезное, и медлить нельзя. Постараемся помочь. Не грусти!
- Мэм, - к ней подбежал американский солдат, - вам передали. - Он протянул свернутый листок бумаги.
- Кто? - Джин остановилась.
- На блокпост подошла женщина, вся в черном. Сказала на английском, хорошем: "Передайте мисс Роджерс. Она знает". Что-то не так, мэм? - Солдат встревожился.
- Нет, все в порядке, - кивнула Джин. - Это от Михраб.
Развернув бумагу, она сразу узнала почерк медсестры из городской больницы Эль-Кута.
- Что там? - спросил, подойдя к Джин, Майк.
- "Госпожа, - прочитала молодая женщина вполголоса. - В соседском доме напротив ночью бандиты убили двух подростков. Они хотят всех заставить поверить в виновность коалиции и уже распространяют об этом слухи. Хотят вызвать возмущение людей. Убитых подростков никто не видел. Их не похоронили до рассвета, как положено, и, скорее всего, подкинут к базе. Будьте осторожны".
- Они готовят восстание. - Джин взглянула на Майка.
- Я понимаю, - кивнул он. - Хорошо, обсудим это позже. Я доложу!
* * *
- Тех, кто не резидент, их-то куда сначала отправляют? - спрашивал Михальчук Майка за столом.
Украинцы расселись между американцами. Встретили их тепло, кто-то даже аплодировал, и Джин заметила - вся разница между национальностями быстро исчезла, как только разговор пошел об обычных вещах и повседневных армейских делах. Ей сперва и правда кусок в рот положить было некогда - то там переводи, то здесь, но потом украинцы осмелели, стали вспоминать английские слова, - язык-то изучали в школе, - на полурепликах и жестах разговор пошел без помощи Джин. Они прекрасно понимали друг друга, а молодая женщина только мешала. Оказалось, кое-кто даже специально подучил язык перед отправкой, вот только говорить стеснялись.
- Привет, - к ней подсела Мэгги, - я вижу, у вас весело. Эти украинцы - симпатичные ребята.
- Некоторые - да, - согласилась Джин. - Есть и не очень, но по большей части я не люблю офицеров. Как там Потапов? - Она вспомнила о тяжелораненом.
- Давление в норме, - Мэгги отпила сок. - Все показатели по приборам - тоже. Я думаю, вытянет. Того как зовут? - Она показала на Михальчука. - Ты с ним ездишь?
- Да, с ним. Александр.
- Вполне себе.
- Нравится? Познакомить? Он разведенный. Как раз к нам в Америку хочет, вон Майка пытает. - Джин рассмеялась. - Парень на самом деле классный. Я его в деле видела.
- Так познакомь, - Мэгги пожала плечами. - Почему бы и нет? Я сейчас одна. Билл к своей бывшей в Оклахому свалил, все никак развестись не могут, имущество делят. Я так думаю, если его жадность задушит, он и вовсе с ней останется, а мне это даром не нужно. Я, считай, на нем крест поставила.
- Я тебе давно говорила, - согласилась Джин. - Чего толку с него, как говорят на родине моей мамы, и этого парня, кстати, тоже, - она показала на Михальчука, - как с козла молока!
- Как-как? Как с ко-з-ла мо-ло-ка? - Мэгги повторила немного коряво по-русски и звонко засмеялась. - Надо будет выучить.
Михальчук взглянул на нее.
- Познакомься, Саня. - Джин наклонилась вперед. - Моя коллега, капитан Долански. Это она лечила ваших Потапова и Бондаренко. Говорит, с ними обоими все совершенно в норме.
- Можно просто Мэгги. - Она протянула ему руку.
- Александр. - Парень слегка ее пожал, и несколько мгновений они неотрывно смотрели друг на друга. Было заметно, что пышные медовые волосы Мэгги и чуть раскосые янтарные глаза произвели на Михальчука впечатление.
- Мне надо срочно учить русский, - шепнула Мэгги Джин, уткнувшись в тарелку.
- Не волнуйся. Нужное он тебе скажет и по-английски, кое-как ведь учил. I love you, например. Тебе что еще надо? Все остальное можно и без слов.
- Не издевайся, - Мэгги ущипнула ее.
- Язык, конечно, лучше выучить заранее, - рассказывал Майк Михальчуку и Коновалову. - В учебке это ляжет дополнительной нагрузкой, а там и так по физике большой напряг. Месяц упражнений на выживание, прохождение полос препятствий, строгость, я бы сказал, жестко все.
- В Америке разве не демократия? - пошутил Парамон.
- Какая в армии демократия? - одернул его Михальчук. - Не понимаешь? Это же армия.
- Правильно, - подтвердил Майк довод Сани. - Конечно, меня ты можешь называть по имени, не обязательно по званию, и даже в бою, но на этом демократия здесь исчерпывается. В остальном - дисциплина и профессионализм.
- У нас ты можешь назвать Хмелева Борей? - Коновалов улыбнулся. - Он тебя таким матом пошлет, что ты вообще забудешь, как тебя самого зовут.
- Позвонил? - спросила мужчину Джин.
- Позвонил, - кивнул он. - Не поверила, но сказала, все пришлет. Заплакала даже.
- Хорошо, а плакать пока не надо. Так и передай.
- Она все время плачет. Тяжело ей очень. - Мужчина вздохнул. - Одна с таким больным ребенком.
- Я понимаю, но отчаиваться не надо.
- После учебки сразу на капрала можно рассчитывать. Курс составляет три с половиной месяца, если с языком. Без языка получается меньше.
- Что за это время надо изучить?
- Тактика боя. - Майк загнул палец на руке. - Закрепленную за солдатом винтовку М-40А1 и ее модификацию М-82А1, причем в совершенстве, - он подчеркнул и загнул второй палец, - прицел "Унертл", и как устранить на нем явление параллакса, - третий палец. - Установка мин М18А1 с электрическим управлением в случае длительной засады, а также как пользоваться при этом AN/PRC-77, станциями закрытой связи, - четвертый палец. - Устройство блиндажей, маскировочных укрытий в пустыне и в горах, - пятый. - Потом тест. Кто сдает, тот идет дальше. Высадка с берега, с воды, с вертолета. Пулемет М249 SAW также надо знать в совершенстве. Приемы ведения боя, много чего. - Майк улыбнулся, загнув все пальцы на одной руке. - Это далеко не конец.
- Никто не сомневается в сложности предстоящего пути. - Михальчук согласился. - Хотя бы ради "гринкарты" и будущей нормальной жизни это того стоит. Даже не для себя, а для ребенка, для внуков. На что нам еще рассчитывать?
- Сэр, прошу прощения, - подошел к Майку дежурный по базе. - Сообщили с блокпоста новую информацию. Местные выставили колья, на них между отрезанными головами двух женщин, видимо, встречавшихся с нашими солдатами, видна голова водителя, возившего нам техническую воду для душа и кухни. Он обычно приезжает по утрам, а сегодня не видели. Внизу плакат: "Смотрите, свиноеды, что мы с вами сделаем".
- Чего там случилось? - Джин повернулась к Майку.
- Выставили колья с отрезанными головами двух женщин и мужчины, Мехмета, который нам воду возил. Угрожают по полной программе.
- С головами женщин?
Джин сразу подумала о Михраб. Ее могли выследить.
- Я должна взглянуть.
Она встала из-за стола.
- Хорошо, пойдем вместе, - тоже поднялся с места Майк.
- Александр, - сказал он Михальчуку, - убили водителя, возившего нам техническую воду. Возможно, сегодня за водой придется отправиться самим. Заканчивайте и готовьтесь. Поедете с Томом. - Майк кивнул на Старка. - Опасная миссия вам предстоит.
- Я понял. Может, я сейчас с вами? Надо сориентироваться, ведь мало ли что.
- Ладно, давай. - Майк кивнул.
Михальчук встал.
- Капитан, - произнес смущенно, не глядя на Мэгги. - Sorry, в общем, извините.
- Ничего, я понимаю, - ответила она по-английски и ободряюще улыбнулась. - Удачи.
- Коновалов, Парамон, хватит тут лопать. Давай к машинам, - распорядился он, глядя перед собой в пол.