- Почему я, я - из 78 миллиардов человеков?.. - Он опять удыхал: "Причём тут ты?!" - …должен осознавать всё как в первый и последний раз - да даже ведь не осознавать - чувствовать! И в этом у меня, дорогие, нет никакого хейтазольства - ясно, допустим, что существует лишь вид, а не индивид, но есть, так сказать, несущие конструкции, шурупы - "шурумберы" - как говорил в детстве мой братец…
Саша схватился руками за какую-то "несущую конструкцию" моста и удыхал навзрыд, трепыхаясь, как от эл. разряда, всем своим несообразным телом.
Мне вдруг вспомнилось, как однажды мы шли с ней ночью, и она обратила моё внимание на небо - она! - стала показывать, где какие созвездия, где Полярная звезда… А я и не знал, что она вообще имеет понятие о существовании неба…
45.
Приехал в берлагу днём и, конечно, не нашёл себе места. Я отправился прямиком к ней, хотя как пить дать придётся, как и в другие разы, "куковать" на скамеечке и, собственно говоря, путь к ней вообще заказан. Запыхавшись, я притормозил у её двери, прислонившись лбом к холодной краске стены, осеняя себя несуразными миниатюрными крестными знамениями… - казалось, что витальная энергия моя, кипящая и бурлящая, вот-вот пойдёт через край… Я лихорадочно жал кнопку звонка, ожидая увидеть физиономию "нашего нового друга" (на языке вращалось мерзкое на вкус, какое-то холодцеватое выражение "интимный свет")…
Она открыла, улыбась, как бы удивляясь. Отступила, приглашая меня. Я вошёл, ожидая худшего. Она отступила в зал, я сунулся за ней - вытянув шею и самоё туловище - чтобы не натоптать и посмотреть, есть ли кто в комнате.
- Я заторчала, - сказала она, с жалобно-детским "ча", с запредельно детской блядоватенькой улыбочкой, хлопая ресницами, сложив на поясе ручки и поводя туда-сюда корпусом - как будто это был какой-то водевильчик "Стрекоза и Муравей" или "Заячья избушка", и она "невинно" просится пожить "немножечко", - немножечко.
- Как же так?.. - Я едва смог что-то выговорить, тоже дитятя, шокированный тем, что Cаничевы предсказания начинают сбываться - ведь его оценки и увещеванья я воспринимал лишь как грубые императивы-стереотипы трубящей свою вечную песню социальной нормы. Неужели это правда?
Однако прошла минута-другая, и трагедии я не почувствовал (это у меня всё трагедии, а Лолита, как я написал в экзаменационном листке, noughty - в смысле nаughty - хотя всё-таки иногда по ночам плачет…). В конце концов, даже по официальной статистике, каждый шестой житель Земли наркоман, и нечему тут удивляться… Она сказала и показала наглядно, что стереосистема и все диски "ушли". Про этого чувака, кажется, Пашу, хотя я и не осмелился спрашивать, сказала "скотина" и что он её "окружил" и "развёл".
Она улеглась на диван, задрав колени, ноя и постанывая. У неё была несуразная просьба (с коей я, конечно, её корректно послал туда же), чтобы я у родственников достал жидкий реланиум - надо бросить, перекумариться… Я приблизился к ней, поглаживая её голые маленькие ступни, небритые колючие икры… Она забрыкалась и выразила вербально своё неодобрение моего ухаживания. Тогда я довольно грубо и прямолинейно (ох, уж извините!) спросил, нет ли у неё чего-нибудь съестного (например, бутеров и кабачковой икорки), чтобы я смог съесть оное в себя самого для поддержания жизненной функциональности: её интенсивности и интенциональности.
Она взбесилась.
- Я подыхаю, блять, а он жрать сюда пришёл!..
- Ну что тут такого-то? Я просто хочу есть - как всегда…
- Ты не дома - ты пришёл в гости - только зашёл и сразу: я жрать хочу, здравствуйте! Ты что, как только к кому приходишь, тебя сразу за стол сажают?!
- Ну извини, не знаю… - оправдывался я, сам раздражаясь. - Такой отповеди я никак не ожидал, но дело в том, что действительно меня все кормят - уж представь себе… (Спасибо вам, дорогие, - всем, кто делал это!) И вообще это древнейший, не нами заведённый алгоритм - как там в сказках? - напои, накорми, в баньке распарь и спать уложи! Раньше я, правда, не задумывался о второй коннотации слова "спать"…
- Какие тебе, блять, сказки! - вопила она, - жрать и ебаться - вот единственное, что тебя интересует! - Нечаянно-негаданно она произвела формулу, которая впоследствии у неё закрепилась. Я подумал, что возможно так оно всё и выглядит - домостроевский реликт: пришёл мужик домой, скинул сапоги, ударил кулаком по столу: вынь да положь!
- Ну, Эль, не надо… - Хотя погоди: какой "положь"? - я робко прошу, просто спросил - а нет, так и не надо…
- Может у меня самой последний кусок колбасы в холодильнике (так, объект распознан и локализован…) остался!.. Я, между прочим, сама не так богато живу… - тон её сделался приторно жалобным, - нет что б принести… - вот-вот заплачет, маленькая, бедненькая, - ты должен с апельсинами, с конфетами, с шампанским в гости к девушке приходить!..
- "В гости", значит? Глодать кости?.. К кому, к кому?! - "к девушке"?! Значит, "реланиум"? Релятивизм разумеете? - выговаривал я, едва разжимая напрягшиеся челюсти, подготовляя взрыв ярости.
- Что ты бормочешь?! Надоел твой бред! И Санич твой тоже такой простой-деловой: есть, мол, шмаль?! А хрен тебе не…
- Ладно, - сказал я, разобиженный, отчаявшийся даже иметь право на правую (когда ты прав) бытовую злобу, решительно направляясь в коридор, - ты всё равно ничего не понимаешь… Я пойду, Эльмира.
Как не странно, она остановила меня и тут же вытащила из холодильника колбасу, сочинила два бутера и сунула их мне: дескать, вот вам, нате! - я дивился и давился - не то от отсутствия икры, не то от смеха.
46.
Вернулся из деревни в в берлагу - на двери другой замок! Положил вещи в угол, прикрыв их поганым тазом и отправился к Саничу звонить хозяюшке, а если честно - всё равно не дозвонишься - за молотком, ломиком или болгаркой.
Саша встретил меня весело, не удивившись, а пообещав удивить сам. Звонит, говорит, мне Зельцер - голос охрипший, вся какая-то хреновая: где, мол, О. Шепелёв? Я её посылал, отговаривался, а она всё плакалась, просила показать, где ты живёшь. Мы встретились с ней и повёл я её к тебе - думаю: вот сынок-то удивится! Подходим: у берлаги толпа народу, у двери суетятся, в форточку лезут, тут же мент, пристав знакомый - ну как знакомый - он два дня назад, когда нас залили соседи, ко мне приходил… У меня так сердце и ёкнуло. "Что? Что, Саша?!" - затеребилась эта. Поздно, говорю, повесился наверно сынок-то… Пристав сразу ко мне: "А ты тут что делаешь?". Я сразу: - "А ты?" - "Да вот, говорит, квартира тут, её вроде сдаёт какая-то чувиха, мало того, что нелегально, она ещё и не её, соседи накапали, что тут бордель, вот приехали её родственники, дальние, ну, типа настоящие хозяева, наследники, хотят теперь продать. Честно говоря, говорит, это сарай какой-то или сортир, а не квартира". Хе-хе! Позавчера это было…
Я, конечно, удивился. Сказал, что хочу к Зельцеру. Он сказал: не вздумай. Мы взяли инструменты, пива и пошли ко мне. Отогнули гвозди, на которых держался штырь, на котором держался замок, вошли. Всё перелопачено, на столе записка от хозяюшки - начиналась она словами "Что за блядство!", а заканчивалась требованием срочно выплатить ей семьсот рублей (вместо пятисот). Все эти лиценции мне уже ближайшим образом знакомы: непонять по каким логарифмам исчисленные суммы задолженности, намёки на выдворение, разборки чья собственность, и конечно, под конец припрётся какой-нибудь чмырок и будет жить с тобой, пока ты не свалишь сам…
Было опять знойно, и Эльмира встретила нас в шортиках, в маечке, вся потная и томная. Прошли на кухню, пришла собака… Было скучно, поскольку пить никто не собирался… Ну хотя бы пивка… Когда Санич вышёл в ларёк, она фальшивым детским тоном произнесла: "Я плакала… А потом тебя иска-ала…" Я сказал, что я как собака - стоит только позвать…
Когда вернулся наш друг, гений филфака и всего мира уже заволдыривал на мясорубке так называемую маковую соломку - был целый мешок жёстких стеблей, и всё-это надо было перемолоть - ручка вращается невообразимо туго - "Провернёшь пучок и рука отваливается - а на разок надо во-от столько!" - благо им был изобретён новый способ - два оборота туда и два обратно - таким образом дело медленно, но продвигается…
Саша поразился, сказал, жаль нет фотоаппарата - все узнают, чем на досуге занимается ГФ/ВМ, суперстарфакен ВРП! За этим занятием я провёл ближайшие два часа (Саша не выдержал - "Я не могу на это смотреть! Брось, сыночек, не позорься! Кому ты потакаешь! А тебе я щас бошку отгрызу! Не вздумай тоже эту систему попробовать - узнаю - убью обоих!" - плюнул в сердцах и уехал), а также следующие четыре дня…
Вечером пришли гости, клиенты, товарищи по несчастью, короче два торчка варить зелье. Я не стал их встречать, они проскользнули на кухню, я, запереживав, уединился в зале, стал бессмысленно смотреть телевизор, курить на балконе… По своему незнанью я представлял, что вот они сейчас "вмажутся" и тут же "отъедут" - то есть два здоровых (то есть, извините, нездоровых) мужика будут валяться в квартире - какая уж тут, пардоньте, любовь!.. Даже ревность во мне вскипала…
А у них вскипало кое-что получше - жар и смрад шёл нестерпимый - даже в зале, даже на балконе невыносимо! Вскоре ко мне на балкон сунулся чувак - он поставил сюда тару от того, чем и воняло - растворитель. Подал мне руку, сказал, как его зовут. Я тоже.
- Не любишь наркоманов?
- Почему же? Может, наоборот… Не довелось близко знавать.
Тон его был приличен, не развязен. Прошёл к раскрытому окну, встал рядом, спросил закурить. Он был без майки - приземист, мускулист и… горбат… Мне почему-то вспомнился бывший недавно у нас поросёнок - так называемый коржавый - в нём вот тоже был какой-то изъян, какая-то горбинка, целый год его кормили - всё как положено, вровень со всеми (а потом, жалеючи, и отдельно!), а он знай себе не рос, росла только щетина…
- Скучно? - угадал он.
- Да, тоскливо… Я вот алкоголик, то есть пьяница…
- Эльвира сказала: ты писатель.
Я усмехнулся. Появился второй, здоровый, как боров. "Вовка", - и я даже дрогнул (внутренне), а оказалось, тоже приличный человече - все торчи явно душевные люди, отче… Пришла Элька и промурчала что-то типа: ребята, извините, но у меня планы. Они так вежливо закивали: "Да, да конечно…", быстро оделись и удалились, крикнув с порога: "Ну завтра в восемь зайдём, да?" "В такую рань?!" - подумал я.
Она устроилась на втором, "моём" диванчике, включила погашенный мной ящичек. Я вышел с балкона и задел антенну - надо сказать, что маленькая комнатная антенна лежала всегда на стуле у балконной двери или в ногах на упомянутом диванчике, и её всегда кто-нибудь сшибал, из-за чего изображение сбивалось, а Элька орала; кроме того, при переключении с канала на канал её (антенку) необходимо шевелить и поворачивать, пока не понравится хозяюшке - как вы уже догадались, функции этого дополнительного пульта выполнял ваш непокорный - а её покорный - служка… (Саша Большой, прости!)
Я, скрепив все свои нервы, поправил антенну, закрыл по её приказу дверь (хотя ещё страх как пасло кислятиной), неторопливо подошёл к ней, плавно опустился на диван рядом, схватил за шею… Душить не смог - как можно!
- Для чего ты меня призвала, негодная? - Руки мои уже гладили её горячую шею, её гладкое лицо - нежные губы, холодный нос, дрожащие веки, щекочущие ресницы, потный горяче-холодный лоб… - Я думаю, я должен тебя покинуть.
"А что же ты не ушёл раньше - томился до вечера?! Я-то знаю, чего ты ждал!.." - во мне началось "разложение на голоса".
- Ну Лёшь, - произнесла она и я затрясся, понимая, что всё, сопротивление бесполезно - да и какое сопротивление?!
Похоже, доченька, ты придумала заклинание из двух слов!.. Звук нашего собственного имени, говорят учёные, самый ласковый звук для любого человеческого уха! - притянув её к себе, я целовал её лицо - потный горяче-холодный лоб, щекочущие ресницы, дрожащие веки, холодный нос, нежные губы…
Она вдруг выскользнула и влажно влепилась языком и губами мне в ухо, приятно чавкая и щекоча, а потом произнесла шёпотом: "Лёшечка…". Ну тут уж совсем: я втянул её к себе на колени, запуская руки ей под одежду… По телевизору зачиналась "Земля Любви", новый латино-сериал, который она, вмазанная пустышка, намылилась смотреть, но не вышло - даже звук весь куда-то исчез! Только первые титры - Антонио, кажись, Барбоза и ещё кто-то Барбоза… короче "Лакримоза"… А может, это только реклама была (?) - короче, в следующий раз была уже другая серия…
В девятом часу явились - "Обегали все магазины, блин!" и три пузыря растворителя, на кухню, варить, делать. Ушли, я хочу есть, опять кручу ручку. В пять приходят опять - с новой партией, на кухню, закрывают дверь, зажигают конфорку, начинают варить… Я присутствую при процессе, внимательно наблюдая и изредка спрашивая что непонятно. "Кислым" (наподобие как уксусом, только более мерзко) воняет невыносимо, от жары и долго горящего газа как в аду. Выбирают, отбивают - я с замиранием сердца думаю: сейчас наверно предложат мне, и что я скажу, что отвечу?.. пресловутый первый раз… - впервые вижу, как она делает это - подсовывает руку под ляжку, втыкает инсулиновую иголочку в бугорок на кулачке, вся скорчившись, сгорбившись, давит клапан, плюётся, матерится, нервозно работает кулачком, небрежно вытирает кровь об майку, втыкает в другой бугорок, опять морщится, матерится, отсасывает кровь, растирая по губам, меняет руку, осторожно-сосредоточенно вводит иглу, морщась, давит клапан… откидывается назад, облегчённо улыбаясь, требуя прикуренную сигарету, шумно, с наслаждением затягивается, втыкает… У тех ребят, похоже, ещё большие проблемы - в вены палево, да к тому же они уже сгорели - горбун стоит с голым торсом перед зеркалом, тыкая то в вену на шее, то куда-то в грудь, второй, расстегнув ремень, идёт в сортир колоть в пах… Мне, естественно, не предложили. Себе она оставила в шприце в холодильнике "полтора кубика на утро".
Они ушли, она устроилась на диванчике смотреть какой-то непонятный немецкий фильмец. Я увивался рядом, теребя её за ноги и за руки, потом опустился на колени, продолжая теребить, но она не хотела, потребовала чипсов. Поев чипсов, настоятельно просила не мешать просмотру - фильм был абсолютно неостросюжетный, блёклый, бессодержательный и вредный как чипсы на пустой желудок, но она смотрела его, лёжа, впрочем, пока я не принимался за неё, с закрытыми глазами… Я уже отчаялся добиваться ласки (даже на диван к себе не пускает) и еды ("Да пошёл ты - только и знаешь, что жрать!"), стал теребить пойти хоть на улицу - невозможно целый день сидеть в четырёх стенах, голова уже раскалывается от жары, духоты, от неискоренимого смердящего запаха. Пользуясь рекламной паузой, она раздражённо заметила, что "ничего уже не пахнет", и пообещала, что "щас погоди, всё равно надо идти с Дуней", а сама всё валялась, игнорируя мои порывы и позывы, мольбы и угрозы, то пялясь в экран, то довольно улыбаясь в сладком полусне… Конечно, она так никуда и не пошла, я купил себе бутылку пива, а собака нагадила на ковёр. Не знал я тогда, златые-милые, что могут быть у человека и иные удовольствия, полюбезнее ваших любви и секса - "Ты втыкаешь - а он лезет, ыъ!"
- Зачем тебе я? Знаю - ты покалываешься, тебе просто скучно или страшно одной - а кто ещё будет с тобой сидеть? Нашла…
Опять "Ну Лёшь" и снова, но уже холодно. Жарко, холодно и одиноко…
47.
Всё повторялось. У меня уже не хватало никаких нервов. За процессом я бросил наблюдать, даже враз позабыл все его этапы. А последний, кульминационный, и вовсе вызывал у меня отвращение. Нестерпимое отягощение и отвращение вызывал запах - едкий, горячий, сладковато-приторный - я каждые десять минут выходил на балкон, жадно-нервно курил, но и тут было невыносимо. Вдобавок в атмосфере образовалась страшная духота - казалось, солнце пекло сквозь ровный полупрозрачный слой облаков-туч, земля только поглощала лучи, но их тепло уже не могло от неё подняться - как через тёмное стекло, зеркальное изнутри… Покурив таким манером раз пяток, я испускал громкий стон, плевался, срывался, врывался в кухню, заявляя Зельцеру, что больше не могу, я ухожу… Она, конечно, говорила "Ну Лёшь" и чтобы я "немножечко" подождал, посмотрел ТВ…
"Не хочешь - не смотри!" - так вроде говорят. Это бред - не смотреть нельзя. Повседневная жизнь большинства людей поразительно неразнообразна (неспроста краеугольным камнем любого телерейтинга является жирная прослойка домохозяек), а тут тебе прям на дому, не отходя от кассы, и машина времени, и пространства, и всего прочего! Я сам подвержен искушению познавать мир, сидя дома, глядя на него со стороны, с безопасного расстояния!.. Это раз; во-вторых, я полагаю, что телевидение - самое лучшее и кардинальное изобретенье человечества, поскольку ничто более не даёт нам вторую реальность, опосредованно представляя первую - наглядно представляя, непосредственно (непосредственность мы, забываясь, ощущаем как данность, по большей части подсознательно, а медиаторскую функцию понимаем рационально, ещё и в меру своей испорченности сортируя: "правду" или "неправду" "нам показывают").
С подлинной реальностью его сближают три момента: естественно, сам механизм вещания - как и в реальной действительности явления текут своим чередом, безостановочно, и большинство из них редко повторяются (вернее, повторяются их аналоги); далее, его распостранение тотально - в каждом доме есть один и тот же предмет, делающий одну и ту же реальность - представьте, например, как было бы здорово, если б вы и все ваши друзья (а то и незнакомые люди) читали одновременно одну и ту же книгу! И наконец, в отличие от всех прочих источников информации ТВ абсолютно бесплатно - надо только приобрести приёмник и настроить его - как сам мозг каждого индивида - нас тоже должны купить родители (потратившись в основном на пелёнки, пустышки-погремушки и "растишки" (как говорит Саша, гланды вырвать тому, кто придумал это название!)), подключить-загрузить и вперёд.
Однако нашлись такие (как всегда), которые всё лучшее превращают в худшее… Как вы знаете, затевать разговорчики на эту тему стало уже не только общим местом, но и моветоном; непонятно в сложившейся ситуации лишь одно - куда смотрят и зачем вообще существуют правительство и РПЦ - ведь антиобщественная и антихристианская сущность "виртуальной помойки" очевидны. Ну, скажете вы, не всё так просто… кроме того, есть и более насущные проблемы… Да куда ж, ёбаный, ещё насущней и проще - если речь идёт о ежедневном, ежеминутном деле жизни?! Более-менее человеческая культура с тяжёлыми боями отходит на второй план. Молодое поколение - массы людей, которым и так бы не суждено стать выдающимися в моральном и интеллектуальном плане, но которые могли бы стать нормальными простыми людьми, они же теперь аки бесовские свинии влекутся с обрыва в пучину грязных вод, достигая единственно-спасительных островков манеймейкинга, бодибилдинга, фастфудинга и фистфакинга!.. Ну и хуй бы с вами - как говорится, "изыди!", но что делать тем, кто не хочет барахтаться в этой блевотворной окрошке - курить на балконе?!