- Такъ вотъ это былъ послѣдній мой сикспенсъ. Я былъ голоденъ, и не имѣлъ, на что поѣсть, когда мы встрѣтились сегодня утромъ. А теперь у мена цѣлое состояніе - двѣсти-пятьдесятъ фунтовъ. Я никогда до сихъ поръ не игралъ, и никогда не буду играть впредь, Тонни.
- Вотъ не ожидалъ! - тихо проговорилъ баронетъ.
IV
Они пошли вмѣстѣ обѣдать въ этотъ вечеръ въ ресторанъ "Louis XIV", въ первомъ этажѣ дома, гдѣ жилъ сэръ Антони, и сѣли за столъ, который Тонни всегда заказывалъ для себя, между второй и третьей ониксовой колонной отъ главнаго входа. Они провели странный, но интересный день. Почти все время шелъ дождь. Разсказавъ, по обыкновенію кратко, свою, одиссею молодому баронету, Филиппъ заявилъ, что пойдетъ заказать себѣ три костюма - три, не больше - дневной костюмъ, фракъ по послѣдней модѣ и черный сюртукъ. Филиппъ намѣревался жить очень экономно. Но, имѣя двѣсти пятьдесятъ фунтовъ въ карманѣ, онъ не могъ отказать себѣ въ удовольствіи прилично одѣться. Сэръ Антони отвѣтилъ, что безсмысленно выходить въ такую погоду, и что гора, если ее вызвать по телефону, навѣрное придетъ къ Магомету. Гора, дѣйствительно, пришла, и даже не одна, а нѣсколько, включая Монбланъ въ видѣ фешенебельнаго портного и другую вершину въ образѣ знаменитаго спеціалиста по изготовленію элегантныхъ сорочекъ. Но на этомъ чудеса не кончились. При содѣйствіи Оксвича и баронета - Филиппу изготовили вечерній костюмъ въ теченіе восьми часовъ.
Послѣ ленча, они оба легли спать и проспали два часа.
Затѣмъ послѣдовалъ чай, сандвичи, примѣрка и визитъ къ одной знакомой сэра Антони, жившей въ томъ же домѣ - миссъ Кэти Сарторіусъ, звѣзды Regency-Theatre. Былъ какъ разъ пріемный день Битти, и у нея собиралась лондонская золотая молодежь.
Филиппъ отказался сначала отъ приглашенія сэра Антони къ обѣду, но въ концѣ концовъ согласился пообѣдать съ нимъ въ ресторанѣ съ тѣмъ, чтобы сэръ Антони былъ его гостемъ. Филиппъ объяснилъ, что гостепріимство не должно быть монополіей одного, и что, кромѣ того, онъ отнялъ у сэра Антони его пятидневный доходъ. И наконецъ, хотя онъ и собирался жить крайне экономно, но все же не хотѣлъ, чтобы эра бережливости началась съ полной строгостью до завтрашняго дня.
- Послушай, - сказалъ вдругъ Тонни, въ то время, какъ имъ подали timbale de macaroni: - хочешь проѣхаться завтра въ автомобилѣ, если погода будетъ хорошая?
- Нѣтъ, - твердо отвѣтилъ Филиппъ. - Сегодня я буду ночевать въ "Угловомъ Домѣ", въ комнатѣ, оставленной для меня мистеромъ Гильгэ. - А завтра я начну искать какого-нибудь занятія.
- А что если не найдешь? Это вѣдь не такъ легко. Ты вѣдь уже долго искалъ.
- Конечно, - сказалъ Филиппъ. - Но у меня не было трехъ хорошихъ костюмовъ и достаточно денегъ, чтобы прожить цѣлый годъ. Фракъ, который я заказалъ себѣ, доставитъ мнѣ какое угодно мѣсто.
- А меня ты оставляешь на произволъ судьбы? Ты вѣдь мой единственный другъ. Я не влюбленъ, у меня нѣтъ долговъ. Мнѣ только скучно.
Сэръ Антони вздохнулъ. - Вѣдь ты не воображаешь, что я счастливъ?
- Развѣ ты не влюбленъ? Ты всегда вѣдь въ кого-нибудь влюбленъ.
- Я пережилъ тяжелое разочарованіе въ этой области. - сказалъ баронетъ. - Это навсегда омрачило мою жизнь. Я ни когда не буду прежнимъ.
- Конечно - пока снова не влюбишься, - возразилъ Филиппъ съ улыбкой. - Разскажи мнѣ. Ты еще не разсказывалъ мнѣ ни чего интереснаго о себѣ.
Мысль о томъ, что веселый, легкомысленный Тонни навѣки несчастенъ отъ неудачной любви, позабавила Филиппа.
- Это была… - началъ Тонни, но сейчасъ же остановился. - Нѣтъ, - сказалъ онъ, - я не могу объ этомъ говорить. Достаточно сказать, что я семьдесятъ-три раза подъ-рядъ ходилъ въ театръ, чтобы смотрѣть на нее. Что ты на это скажешь?
- Изумительно!
- Нечего смѣяться… А! м-ръ Варко… Вы здѣсь? Выпьете кофе съ нами.
Сэръ Антони быстро обернулся къ маленькому смуглому человѣку въ очкахъ, который проходилъ мимо ихъ стола. М-ръ Варко остановился и поднялъ глаза на баронета.
- Съ удовольствіемъ, - сказалъ онъ. - Я сейчасъ къ вамъ приду.
- Кто этотъ м-ръ Варко? - спросилъ Филиппъ въ его отсутствіе.
- Понятія не имѣю. Встрѣтилъ его у Китти сегодня днемъ. А ты его развѣ не замѣтилъ? Онъ показался мнѣ интереснымъ человѣкомъ. Больше всего онъ любитъ плавать. Говоритъ, что купается и зимой, какъ я… Предлагалъ мнѣ плавать взапуски на Рождество. Я отказался. Онъ совершенно помѣшался на плаваніи - ни о чемъ другомъ не говоритъ.
- А, такъ вотъ зачѣмъ ты его пригласилъ къ моему столу, - сказалъ Филиппъ.
- Прости, пожалуйста. Я и забылъ, что хозяинъ сегодня ты, а не я.
Но когда м-ръ Варко вернулся и Тонни познакомилъ его съ своимъ другомъ, онъ ни словомъ не упомянулъ о своемъ любимомъ спортѣ. Онъ держалъ въ рукахъ нумеръ вечерней газеты, и то, что онъ прочелъ въ ней, видимо такъ взволновало его, что онъ сталъ обнаруживать странную нервность.
- Есть что-нибудь интересное въ газетѣ? - небрежнымъ тономъ спросилъ Филиппъ.
М-ръ Варко пристально посмотрѣлъ на Филиппа черезъ очки.
- Да, - сказалъ онъ. - Про убійство стараго капитана…
- Какого капитана? - спросилъ Филиппъ.
М-ръ Варко оглянулся вокругъ себя. Въ ярко освѣщенной залѣ не было почти никого, кромѣ лакеевъ. Маленькое тріо, состоявшее изъ молодого англійскаго дэнди, его друга и смуглаго человѣка безъ опредѣленнаго возраста и національности, сидѣло одиноко среди моря пустыхъ бѣлыхъ столиковъ.
- Капитана Поликсфена, - сказалъ м-ръ Варко тихимъ, спокойнымъ голосомъ.
Онъ, казалось, ждалъ, что слова его произведутъ сильный эффектъ. Но никакого эффекта они не произвели.
- А кто этотъ капитанъ Поликсфенъ? - лѣниво спросилъ сэръ Антони, вынимая папироску изъ портъ-сигара.
- Просто какой-то капитанъ торговаго судна. Больше ничего о немъ не извѣстно.
- Гдѣ его убили? И кто?
- Ему проломили черепъ.
- Гдѣ?
- Это еще не установлено.
- Но трупъ-то его нашли? - спросилъ баронетъ, закуривая папиросу.
- Да, - отвѣтилъ м-ръ Варко, продолжая говорить очень тихо. - Трупъ его нашли зарытымъ надъ водосточной трубой на Кингсуэ.
У Филиппа дрогнуло сердце, и зола отъ его папироски упала на столъ.
- Странное кладбище! - замѣтилъ сэръ Антони, раньше чѣмъ Филиппъ смогъ вставить слово въ разговоръ. - Знаете вы уже что-нибудь относительно убійцы?
- На одинъ слѣдъ, кажется, напали. Сдѣлана была попытка удалить ночного сторожа, и его замѣстилъ одинъ молодой человѣкъ, - сказалъ Варко, глядя въ глаза Филиппу. - Убійство произошло именно въ то время, когда на посту стоялъ этотъ молодой человѣкъ. Онъ очень странно велъ себя съ полисменомъ, который явился туда. Потомъ онъ пошелъ нанимать комнату въ домѣ, который находится какъ разъ насупротивъ мѣста, гдѣ зарытъ былъ трупъ. Комнаты онъ тамъ не получилъ, но хозяинъ оставилъ его у себя въ бюро. Сегодня на зарѣ, когда отрядъ рабочихъ пришелъ прокладывать трубы, этотъ молодой человѣкъ подошелъ къ нимъ и даже сказалъ одному изъ рабочихъ, что, по его мнѣнію, тутъ разрывали ночью эемлю.
- Обычная исторія: убійцу тянетъ къ трупу его жертвы, - сказалъ баронетъ.
- Можетъ быть, - согласился м-ръ Варко.
Филиппъ приподнялся со стула, потомъ опять сѣлъ.
- Вы сыщикъ, м-ръ Варко, - выпалилъ онъ.
- Да, - спокойно отвѣтилъ м-ръ Варко
- Сыщикъ! - съ негодованіемъ воскликнулъ сэръ Антони.
- И я слѣдилъ за вами обоими сегодня съ десяти часовъ утра, - прибавилъ м-ръ Варко.
Настроеніе сидѣвшихъ за столомъ было очень возбужденное.
- Вы хотите увести меня съ собой? - спросилъ Филиппъ, дѣлая Тонни знакъ, чтобы онъ молчалъ. - Вы меня подозрѣваете? Видимость противъ меня, не правда ли?
- Видимость была бы противъ васъ, - отвѣтилъ м-ръ Варко, - если бы вы обнаружили малѣйшее волненіе, когда я назвалъ сначала просто капитана, а потомъ имя Поликсфена. Но вы были совершенно спокойны. Это подтверждаетъ то, что я думалъ съ первой минуты. Такъ что видимость теперь не противъ васъ. Но кое-что и противъ васъ. Я не собираюсь "увести васъ съ собой", но попрошу сообщить мнѣ вашъ адресъ. Во всякомъ случаѣ ваше свидѣтельское показаніе можетъ быть очень цѣннымъ. Я бы хотѣлъ знать, что вы видѣли.
- Хотите, чтобы я сейчасъ же разсказалъ вамъ?
- Это было бы лучше всего, - сказалъ м-ръ Варко, прихлебывая кофе. - Если сэръ Антони ничего противъ этого не имѣетъ, то…
- Пойдемъ лучше наверхъ ко мнѣ,- предложилъ сэръ Антони. Онъ былъ потрясенъ всѣми этими разоблаченіями, такъ какъ Филиппъ не разсказалъ ему о ночномъ происшествіи.
Въ кабинетѣ или "логовищѣ" Тонни Филиппъ разсказалъ все, что зналъ, и за этимъ послѣдовалъ странный разговоръ.
- Были какіе-нибудь родные у Поликсфена? - спросилъ Тонни.
М-ръ Варко пристально взглянулъ на сэра Антони, какъ бы стараясь проникнуть ему въ душу.
- Знаете, - сказалъ онъ, - я ожидалъ, что вы это спросите.
- Почему?
- Только потому, что вы сэръ Антони Дидрингъ - больше ни почему. - Да, у капитана Поликсфена были родные - братъ и дочь. И самое удивительное, что и братъ, и дочь исчезли.
- Со времени убійства?
- Нѣтъ, за нѣсколько дней до того.
V
Въ большой бѣлой комнатѣ неправильной формы, со стеклянными окошечками, выходившими куда-то внутрь, собралась кучка людей человѣкъ въ двадцать мужчинъ и нѣсколькихъ женщинъ; они ходили отъ одного окошечка къ другому, заглядывали въ нихъ, шептались между собой, плакали. И всѣ они инстинктивно старались ступать какъ можно тише по жесткому полу. Въ одно окошечко виденъ былъ трупъ ребенка, во второе - тоже трупъ ребенка, въ третье - трупъ монахини среднихъ лѣтъ, повѣсившейся у себя въ кельѣ на шнурѣ отъ оконной шторы. А въ четвертое окошечко виденъ былъ трупъ стараго капитана, о которомъ только и было извѣстно, что имя его Поликсфенъ, и что его убили и зарыли, положивъ на водосточную трубу, на Кингсуэ. Это была покойницкая одного изъ Центральныхъ лондонскихъ полицейскихъ участковъ, и всѣ пришедшіе сюда были вызванные судебной властью свидѣтели, у которыхъ совѣсть была болѣе или менѣе чиста - а также присяжные, созванные на слѣдствіе - мелкіе лавочники и служащіе, оторванные отъ дѣла. Они всѣ были недовольны тѣмъ, что теряютъ время, не въ то же время гордились важностью своей роли.
Открылась дверь и вошли монахиня и изящно одѣтый господинъ въ сопровожденіи полицейскаго. Публика стала съ любопытствомъ оглядывать ихъ. Монахиня была настоятельницей монастыря, а господинъ, вошедшій одновременно съ нею, былъ Филиппъ Мастерсъ. Монахиня только на минутку заглянула въ окошечко, плотно сжала свои тонкія губы, прижала къ груди большой крестъ, который носила поверхъ платья, и вышла. Полицейскій направилъ Мастерса къ окошечку, за которымъ лежалъ трупъ Поликсфена, и Филиппъ увидѣлъ типичное лицо моряка, старое, морщинистое, съ сѣдовато-русой круглой бородой, которая торчала изъ-подъ подбородка, съ вытянутой впередъ верхней губой. Волосы были растрепаны, руки жилистыя и блѣдныя. Трудно было повѣрить, что старикъ дѣйствительно мертвъ. Онъ точно закрылъ глаза и заснулъ. Казалось невозможнымъ, что эти спокойные глава недавно еще видѣли страшную угрозу убійства въ глазахъ другого человѣка, и что этотъ старикъ для того уцѣлѣлъ отъ опасностей на морѣ, плавая въ теченіе пятидесяти лѣтъ своей капитанской службы, чтобы погибнуть въ водопроводной трубѣ - на радость газетнымъ репортерамъ. Это было неправдоподобно я страшно. Филиппъ задрожалъ, вспомнивъ о томъ, что онъ спалъ въ сторожевой будкѣ, въ то время какъ въ нѣсколькихъ ярдахъ отъ него чьи-то быстрыя злодѣйскія руки зарывали трупъ моряка среди улицы.
Полицейскій тронулъ его за плечо. Покойницкая опустѣла. Осмотръ труповъ кончился - должно было начаться засѣданіе слѣдственнаго суда. Была уже половина третьяго. Въ сопровожденіи полицейскаго Филиппъ перешелъ черезъ улицу и прошелъ въ помѣщеніе слѣдственнаго суда - комнату неопредѣленнаго типа, которая могла быть яслями, столовой для бѣдныхъ, мастерской, школой - только не храмомъ правосудія. Онъ показалъ при входѣ повѣстку, которой его вызвали, и ему указали мѣсто на скамьѣ. Онъ увидѣлъ рядомъ съ собой стараго негра. Комната была почти полна. Приставъ записывалъ имена присяжныхъ, сидѣвшихъ со смущеннымъ, но полнымъ сознанія своей важности видомъ въ два ряда на скамьяхъ противъ мѣста для свидѣтелей. Въ глубинѣ комнаты сидѣла кучка людей, которые, за неимѣніемъ работы, изображали собой просвѣщенную англійскую публику. Два полисмена стояли на виду у всѣхъ, придавая торжественность залѣ засѣданія.
Вдругъ публика заволновалась. Всѣ поднялись и вошелъ слѣдственный судья, знаменитый Акрфэръ, имя котораго было хорошо извѣстно по газетнымъ отчетамъ. Это былъ худой человѣкъ лѣтъ сорока-пяти, очень живой. Онъ быстро снялъ пальто, положилъ на стулъ свой черный сакъ, который держалъ въ рукахъ, и сѣлъ у стола. Началось слѣдствіе о дѣтяхъ, трупы которыхъ были найдены.
М-ръ Акрфэръ велъ только слѣдствіе по уголовнымъ дѣламъ. Онъ проводилъ весь день въ атмосферѣ внезапныхъ насильственныхъ смертей. Онъ былъ невозмутимъ, разочарованъ во всемъ и велъ слѣдствіе страшно быстро, такъ какъ у него было всегда на рукахъ больше дѣлъ, чѣмъ времени на разслѣдованіе каждаго изъ нихъ. Въ часъ съ четвертью онъ покончилъ съ двумя дѣтьми и монахиней, - причемъ у него вышло легкое препирательство съ настоятельницей, - тонко вышутилъ одного священника, допросилъ семнадцать свидѣтелей, сдѣлалъ три заключенія для присяжныхъ и произнесъ три рѣшенія. Быстрота его, съ которой онъ все продѣлывалъ, умѣнье вызывать у свидѣтелей все, что нужно и въ самое короткое время, его твердая рѣшимость дознаться до полной истины, его пониманіе психологіи свидѣтелей, его авторитетность - всѣ эти качества изумляли Филиппа и приводили его въ восторгъ. Онъ подумалъ, что было бы пріятно побесѣдовать съ этимъ человѣкомъ вечеромъ гдѣ-нибудь въ спокойномъ уголку въ клубѣ, и внимать, куря сигару, его жизненной философіи.
Быстро подписавъ какія-то бумаги, м-ръ Акрфэръ взглянулъ на присяжныхъ и сказалъ внушительнымъ тономъ:
- Слѣдующее дѣло, господа, нѣсколько необычное и потребуетъ особаго вниманія съ вашей стороны.
Онъ, повидимому, уже изучилъ его заранѣе.
Первымъ свидѣтелемъ былъ полисменъ, который присутствовалъ при обнаруженіи трупа. Онъ далъ свое показаніе такъ, какъ льютъ чай изъ чайника - ровно, безъ паузъ и не дожидаясь вопросовъ. Онъ явился уже въ концѣ, когда трупъ былъ отрытъ, трупъ лежалъ параллельно водопроводной трубѣ, рядомъ съ нею обернувшись къ ней лицомъ. Потомъ онъ присутствовалъ при переноскѣ трупа въ покойницкую. Это происходило во вторникъ утромъ, въ половинѣ восьмого.
- Вы обыскали трупъ? - спросилъ судья.
- Да, сэръ.
- Что вы нашли?
- Ничего, сэръ.
Судья дѣлалъ отмѣтки на бумажкѣ и разсѣянно смотрѣлъ на портретъ принца Уэльскаго, висѣвшій противъ него на стѣнѣ.
Затѣмъ явился докторъ, очень важный съ виду, въ синемъ пальто, съ длинной сѣдой бородой и съ большимъ бѣлымъ носомъ.
- Вы сдѣлали посмертное вскрытіе тѣла, описаннаго послѣднимъ свидѣтелемъ?
- Да; вчера днемъ.
- Что было причиной смерти?
- Сотрясеніе и сжатіе мозга отъ сильнаго удара въ затылокъ.
- Сжатіе мозга? - спросилъ старшина присяжныхъ, рѣшившій во что бы то ни стало оградить присяжныхъ отъ мистификаціи. - Не будете ли вы столь любезны объяснить, что значитъ сжатіе мозга?
- Сжатіе мозга происходитъ тогда, когда его такъ сдавливаютъ, что функціи его останавливаются.
- Благодарю васъ, - сказалъ старшина.
- Я констатировалъ кровеизліянія въ нѣсколькихъ пунктахъ и сильный приливъ крови на всей поверхности мозга. Никакихъ внѣшнихъ поврежденій не было, только кожа была слегка отодрана на круглой поверхности дюймовъ въ пять.
- Смерть наступила моментально?
- Это невозможно опредѣлить.
- Но убитый былъ зарытъ въ землю уже мертвымъ?
- Да.
- Какъ вы полагаете, въ которомъ часу онъ умеръ?
- Я началъ вскрытіе вчера въ четыре часа дня - и думаю, что онъ умеръ часовъ шестнадцать до того; значитъ, приблизительно, во вторникъ въ полночь.
- Но ударъ былъ, можетъ быть, нанесенъ раньше?
- Во всякомъ случаѣ не болѣе, чѣмъ за часъ до смерти.
- Какимъ орудіемъ былъ нанесенъ ударъ? Вы можете это опредѣлить?
- Чѣмъ-то мягкимъ и тяжелымъ, по всей вѣроятности мѣшкомъ съ мокрымъ пескомъ.
- Смерть не могла произойти отъ паденія?
- Нѣтъ. Для этого онъ долженъ былъ бы упасть съ высоты тридцати или сорока футовъ, - а отъ такого удара онъ бы поломалъ кости…
- Тѣло убитаго было упитанное?
- Да.
- Сколько онъ вѣсилъ?
- Я не взвѣшивалъ. Но на глазомѣръ - около одиннадцати стонъ.
- Желаете вы предложить какіе-нибудь вопросы свидѣтелю? - спросилъ судья старшину присяжныхъ.
- Нѣтъ, сэръ.
Судья кончилъ записывать и уставился опять глазами на портретъ, висѣвшія противъ него.
М-ръ Адріанъ Гильгэ, послѣдовавшій за докторомъ, былъ первымъ изъ свидѣтелей, который ударился въ слезы. Репутація Угловаго Дома сильно пострадала отъ убійства капитана. Судья пристально взглянулъ на него.
- Вашъ пансіонъ - благотворительное учрежденіе, м-ръ Гильгэ? - спросилъ онъ послѣ общихъ предварительныхъ вопросовъ.
М-ръ Гильгэ покраснѣлъ.
- Расходы по дому вполнѣ окупаются, - отвѣтилъ онъ.
- Сколько вы берете за комнату?
- Шесть пенсовъ или шиллингъ за ночь.
- И это окупаетъ расходы? Плату за помѣщеніе? Проценты на капиталъ? Жалованье завѣдующему? Ремонтъ?
- Я не плачу за наемъ - домъ мой. Я самъ завѣдую всѣмъ и не беру жалованья. А капиталъ я отдалъ на дѣло безъ процентовъ. О ремонтѣ я еще не думалъ.
- Вы, значитъ, хотите только сказать, что оплачивается прислуга, и что расходы по ѣдѣ пансіонеровъ, приблизительно, окупаются?
- Да.
- Вы недавно только начали заниматься благотворительностью?
- Да. Всякое дѣло приходится начинать съ начала.
- Конечно, - согласился судья. - И вы полагаете, что вамъ удастся облегчить положеніе лондонскихъ бѣдняковъ?
- Конечно.
- Вотъ какъ. Сколько вамъ лѣтъ, м-ръ Гильгэ?
- Не понимаю, зачѣмъ вамъ это знать?.. Мнѣ двадцать-шесть лѣтъ.
- Вы узнали тѣло убитаго?
- Да. Это тѣло капитана Поликсфена, который нанялъ у меня комнату дней десять тому назадъ.
- Когда именно?
- Перваго октября.
- Какъ его звали по имени?
- Не знаю.
- На какомъ суднѣ онъ былъ капитаномъ?
- Не знаю.
- Онъ оставилъ службу?
- Кажется.
- Что вы можете сказать о его образѣ жизни?
- Онъ былъ боленъ около недѣли и выходилъ изъ комнаты только къ завтраку и обѣду.
- Онъ казался вамъ человѣкомъ неимущимъ?
- Я полагалъ, что онъ, какъ большинство моихъ пансіонеровъ, въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, но не нищій.
- Онъ былъ разговорчивъ?
- Нѣтъ.