Необходимо было что-то предпринять. Матросов просить бесполезно, это только еще больше обозлило бы их. Гувернантке пришла мысль обратиться к раненому капитану, но безнадежное отчаяние на его лице, следы физического страдания ясно показали ей, как мало помощи можно ожидать от него.
– Что же нам делать? – спросила она Уайлдера.
– Хотел бы я это знать! – тотчас ответил он, бросая быстрый и проницательный взгляд на горизонт. – Возможно, что они достигнут берега, двадцать четыре часа тихой погоды достаточно для этого.
– А если нет?
– Северо-западный или другой ветер погубит их.
– А корабль?
– Если его покинуть, он пойдет ко дну.
– Тогда я должна поговорить с этими бессердечными людьми. Я не знаю, почему вы вызываете у меня такое сочувствие, загадочный молодой человек, но я готова многое вынести, лишь бы спасти вас.
– Постойте, дорогая сударыня, – произнес Уайлдер, почтительно удерживая ее за руку. – Я не могу оставить этот корабль.
– Еще не все потеряно. Можно подействовать на самые неукротимые характеры, даже невежество можно заставить послушаться голоса разума. Может быть, я сумею…
– Для этого нужно укротить один характер, победить одну причину, одолеть предубеждения, на что у вас не хватит никаких сил.
– Предубеждения, чьи?
– Мои собственные.
– Что вы хотите этим сказать? Подумайте, это слабость, это безумие.
– Разве я похож на безумного? – спросил Уайлдер. – Чувство, которое руководит мной, может быть, и ложное, но каково бы оно ни было, оно срослось с моими привычками, мнениями, убеждениями. Честь запрещает мне оставить корабль, которым я командую, пока на воде остается хоть одна доска.
– Но какую пользу может принести в таких обстоятельствах один человек?
– Никакой! – ответил он с грустной улыбкой. – Я должен умереть, чтобы и другие, когда окажутся на моем месте, так же исполнили свой долг.
Миссис Уиллис и Гертруда стояли неподвижно, со страхом и сочувствием всматриваясь в его спокойное лицо с блестящими глазами. Гувернантка видела в этом спокойствии непреклонную решимость, а девушка, замирая от ужаса при мысли, какая участь ожидает капитана, преклонялась перед таким его решением. Старшая дама только еще больше встревожилась после слов капитана. Ее опасения, связанные с поведением разнузданных моряков, и раньше беспокоившие ее, теперь еще больше усилились. В эту минуту обе они почувствовали отвращение при одной мысли довериться этому сброду людей, садящихся в лодку.
– Господи! Если б я знала, что делать! – воскликнула миссис Уиллис. – Скажите что-нибудь, молодой человек, дайте нам совет, какой бы вы дали своей матери или сестре.
– Если бы у меня были такие близкие и дорогие родственницы, – пылко ответил он, – ничто не могло бы разлучить меня с ними в подобную минуту.
– Есть ли какая-нибудь надежда для тех, кто останется на этих обломках?
– Ничтожная.
– А для тех, кто будет в шлюпке?
Прошло больше минуты, прежде чем Уайлдер ответил. Он долго всматривался в неизмеримый блестящий горизонт, за которым лежала где-то далеко земля.
Ни один признак надвигающегося ненастья не ускользнул от его внимательного взгляда, и чувства, волновавшие его, отражались на его лице.
– Клянусь честью, честью, которая обязывает меня не только советовать, но и оберегать женщин, – я не доверяю погоде. Я думаю, наши шансы равны.
– Тогда останемся здесь! – сказала Гертруда, и в первый раз с начала разговора яркая краска залила ее щеки. – Я не смогу вынести таких спутников, как в лодке.
– Быстрее, быстрее! – нетерпеливо подгонял их Найтхед. – Каждая минута света – теперь неделя жизни, каждая минута штиля – год. Поторопитесь, или мы уйдем без вас!
Миссис Уиллис не отвечала, всем видом выражая нерешительность и сомнение. И вот раздался всплеск весел, и шлюпка скользнула по волнам.
– Стойте! – закричала сразу же вслед гувернантка. – Возьмите девушку и оставьте меня!
Один жест и несколько неясных слов помощника были единственным ответом на этот призыв. Вскоре лица моряков в шлюпке расплылись вдали, а сама шлюпка, все уменьшаясь, превратилась в едва видную точку.
Никто из оставшихся не произнес ни слова. Каждый жадно следил глазами за удаляющейся шлюпкой. Уайлдер прижал руку ко лбу, как будто у него закружилась голова от сознания той ответственности, которую он взял на себя. Но эта минута слабости скоро прошла, и к нему вернулась обычная твердость и решимость.
– Они ушли! – проговорил он, тяжело переводя дыхание.
– Они ушли! – повторила гувернантка, бросая тревожный взгляд на Гертруду. – Надежды больше нет!
Гертруда бросилась в объятия миссис Уиллис, и несколько мгновений они стояли, крепко обнявшись.
Уайлдер взглянул на немую статую, и его взгляд был так же красноречив, как взгляд миссис Уиллис. Лицо его сосредоточилось, и он старался призвать на помощь весь свой опыт, все умение.
– А теперь, моя дорогая, – произнесла Гертруда, освобождаясь от объятий гувернантки, – доверимся искусству мистера Уайлдера. Он предвидел и предсказал эту опасность; почему не поверить ему теперь, когда он предсказывает спасение?
– Предвидел и предсказал! – повторила миссис Уиллис. – Мистер Уайлдер, я не хочу просить у вас сейчас объяснений, но вы не откажетесь назвать нам основания для ваших надежд?
Уайлдер поспешил удовлетворить это любопытство. Мятежники оставили самую большую и надежную шлюпку, поскольку потребовалось бы слишком много времени, чтобы спустить ее в океан, так как она была стиснута двумя упавшими мачтами. В нее Уайлдер и предполагал перенести все необходимое, войти со своими спутницами и ждать страшной минуты, когда корабль погрузится в воду.
– И это вы называете надеждой? – воскликнула миссис Уиллис, и разлившаяся по ее лицу бледность выдала ее разочарование и тревогу. – Я слышала, что водоворот на месте тонущего судна затягивает в бездну все мелкие предметы, плавающие поблизости.
– Это случается иногда. Ни за что на свете я не хотел бы обмануть вас, но возможность спастись равна вероятности затонуть вместе с кораблем.
– Это ужасно, – сказала гувернантка, – но да будет воля Божия! Неужели нет никакого способа спустить шлюпку в воду раньше рокового момента? Кассандра одна, – прибавила она, – обладает почти мужеской силой.
– Если бы она имела силу и двадцати мужчин, я отчаивался бы спустить шлюпку без помощи машины. Но мы теряем время. Я спущусь, чтобы взглянуть, как долго продлится наша неизвестность, и тогда займемся приготовлениями к отплытию. В этом вы можете мне помочь.
Он показал им некоторые предметы, которые могли бы понадобиться, если все пройдет благополучно, и велел сложить их в шлюпку. Сам же спустился в трюм, чтобы проверить, как быстро прибывает вода, и подсчитать, сколько у них осталось времени. Результаты осмотра оказались еще хуже, чем он ожидал. "Каролина" без мачт так боролась с волнами, что течь в ней открылась во многих местах, судно опускалось все ниже, а вода заполняла трюм с невероятной быстротой. Молодой капитан, увидев неизбежность гибели, проклял невежественность и суеверие матросов, из-за которого они покинули корабль. Он понимал, что с помощью труда и умения можно было преодолеть возникшее препятствие, но без какой-либо помощи предотвратить катастрофу было невозможно.
Через некоторое время Уайлдер с тяжелым сердцем поднялся на палубу.
Пока женщины занимались приготовлениями, стараясь не думать о том, что их ожидает, Уайлдер оснастил мачты шлюпки, приготовил паруса и другие предметы, необходимые в случае успеха.
В этих заботах два часа прошло так быстро, будто минуты превратились в секунды. К концу этого срока молодой человек закончил свою работу. Он отрубил веревки, прикреплявшие шлюпку к кораблю, оставив ее на прежнем месте.
Приняв эти меры предосторожности, он пригласил в шлюпку своих спутниц. Сам он поместился на корме шлюпки и своим уверенным видом старался передать женщинам часть своей твердости. Он прекрасно знал, что малейший толчок может быть роковым, ведь судно пребывало в состоянии рушащейся стены.
Яркое солнце освещало палубу гибнущей "Каролины". Стояла мертвая тишина. Лениво перекатывались волны в спокойном море, лишь изредка приподнимая изуродованное судно, где с тревогой ожидали своей участи четверо путешественников. Погружение происходило слишком медленно для тех, чье терпение было на пределе.
В продолжение многих часов этой ужасной неизвестности происходил разговор между ними, доверчивый и даже нежный, который не раз прерывался долгим молчанием и раздумьями. Все избегали говорить об опасности, хотя никто не мог скрыть стремления к жизни и страх.
Текли минуты, часы, прошел целый день, над бесконечной бездной океана сгущалась тень. Прошел еще один час, день сменился ночью, когда, казалось, смерть со всеми своими ужасами окружала их.
Вдруг послышался тяжелый всплеск – на поверхности появился царь морей – огромный кит в сопровождении стаи мелких рыбешек. Гертруда разволновалась, представив всех возможных чудовищ, появляющихся из морской пучины. Уайлдер пытался успокоить ее тем, что это привычные звуки, свидетельствующие скорее о спокойствии в морском мире, а не об опасности. Но девушка продолжала видеть какие-то подводные бездны с их ужасными, отвратительными обитателями.
Уайлдер вздрогнул, когда заметил на поверхности воды мрачные силуэты акул-людоедов, плававших вокруг "Каролины", как будто они инстинктивно чувствовали, что все, кто находится на этом корабле, обречены на то, чтобы стать их жертвами. Но поднялась луна и окутала обманчивым и нежным светом эту ужасную картину.
– Взгляните, – произнес Уайлдер, когда луна выкатилась из-за горизонта, – у нас будет свет во время нашей прогулки.
В это время в нижней части судна послышался глухой, угрожающий звук, и воздух, заключенный внутри корабля, вырвался с шумом, похожим на артиллерийский залп.
– Держитесь за веревки, – закричал Уайлдер задыхающимся голосом.
Его слова заглушал шум волн. Судно погрузилось, как издыхающий кит, и, подняв свою корму, быстро пошло ко дну.
Шлюпка была увлечена вслед за кораблем и одно мгновение держалась почти перпендикулярно. Когда остатки судна исчезли в пучине, нос шлюпки врезался в волны, и она почти наполнилась водой. Но, крепкая и легкая, она поднялась, силой толчка выброшенная на поверхность, и со страшной быстротой завертелась вокруг своей оси. Затем океан, казалось, испустил тяжелый стон, и все обрело прежний, спокойный вид. Лучи играли на его вероломной груди так спокойно, как на поверхности озера, окруженного цепью гор, дающих ему свою тень.
Глава XVIII
Несчастия такие повседневны: Они знакомы женам моряков, Судовладельцам и негоциантам…
Шекспир. Буря
– Мы спасены! – сказал Уайлдер, который все эти жуткие минуты оставался стоять, крепко держась за мачту, чтобы отчетливо увидеть, как они ускользнули от смерти. – Мы спасены, по крайней мере на время. Хвала только Небу, потому что все мои усилия не принесли бы ни малейшей пользы.
Женщины спрятали свои лица в складках платья, и даже храбрая гувернантка подняла голову только тогда, когда ее спутник дважды повторил, что грозная опасность миновала. В следующие минуты миссис Уиллис и Гертруда выражали свою благодарность Богу более горячо, чем Уайлдер. Исполнив свой долг, они поднялись и осмотрелись.
Со всех сторон простиралась безграничная водная пустыня.
Теперь вся жизнь их зависела от маленького суденышка. На палубе корабля, даже тонущего, они ощущали какую-то преграду между собой и разгулявшейся стихией. Сейчас же они оставались одни в безбрежном океане. Гертруда готова была отдать полжизни за то, чтобы оказаться перед огромным, полупустым континентом, отделенным от них нескончаемой гладью океана.
Однако постепенно взволнованные, напуганные путешественники начали успокаиваться и думать теперь о том, чтобы не погибнуть после того, как они избавились от страшной опасности. Уайлдер лучше других понимал, что происходит, и вместе с Кассандрой стал перекладывать содержимое баркаса так, чтобы он двигался по воде как можно легче.
– На хорошо оснащенном баркасе и при благоприятном ветре мы можем надеяться достигнуть земли через сутки! – воскликнул наш авантюрист. – Было время, когда в такой славной шлюпке я бы не колеблясь проехал вдоль всех берегов Америки.
Уайлдер поставил оба паруса и, немного переждав, взялся за руль. Суденышко медленно двинулось в неизвестность.
Наступила глубокая ночь, но в положении путешественников, участь которых зависела от погоды, ничего не изменилось. Ветер крепчал, баркас прошел уже несколько лиг на восток, к длинному острову, отделяющему от моря воды, омывающие берега штата Коннектикут.
Под тентом мирно спали женщины, чье ровное дыхание старался время от времени уловить Уайлдер. Сам он следил за небом, за направлением баркаса по компасу, за луной, находившейся в зените. Тревогу вызывал совершенно прозрачный воздух, жесткий и сухой, лучи которого падали на морскую гладь. Исчезла влажность, и обоняние моряка уловило вовсе не желанный сейчас запах земли. Это означало, что вскоре подует береговой ветер, а рваные тучи на западном горизонте подтверждали, что ветер ожидается сильный.
Предположения капитана полностью подтвердились перед рассветом. Переменчивый ветер начал стихать, а с запада уже неслись встречные ветры, предвещающие стихию. К борьбе с ней и начал готовиться наш мореход: полностью были зарифлены паруса, самые громоздкие предметы выброшены за борт. И вскоре стали появляться первые порывы юго-западного ветра.
– А! Я узнаю тебя! – прошептал Уайлдер, когда первый порыв этого ветра ударил в его паруса и наклонил лодку. – Я узнаю тебя с этим свежим запахом земли и пресной воды! Истощил бы ты свои силы на озерах и не несся бы сюда возвращать назад усталых моряков, не усложнял бы их такой тяжелый путь своим бешеным упрямством.
– Вы что-то сказали? – спросила Гертруда, просовывая голову из-под навеса, под которым женщины расположились ночевать.
– Спите, сударыня, спите, – ответил он несколько недовольным тоном, так как не до разговоров было ему в такой момент, хотя прозвучал нежный, серебристый голосок милой девушки.
– Появилась какая-то новая опасность? – спросила молодая девушка, тихо выскальзывая из-под навеса, чтобы не потревожить свою гувернантку. – Не бойтесь сказать мне, что нас ожидает самое ужасное. Я дочь солдата…
– Я чувствую, что ветер усилился, но больше ничего не замечаю, – ответил Уайлдер.
– А вы знаете, куда идет шлюпка?
– К земле, я думаю. Если мы пойдем в этом направлении, нам надо переехать весь Атлантический океан, прежде чем мы увидим землю.
Гертруда ничего не ответила и ушла к своей гувернантке, печальная и задумчивая.
Ветер крепчал, и пришлось убрать задний парус. Порывы ветра становились все сильнее.
Шум воды и ветра будто подтолкнул всех трех женщин ближе к Уайлдеру. Он терпеливо отвечал на их взволнованные вопросы. Взошло солнце, освещая край горизонта. Уайлдер тревожно всматривался в небо, которое, похоже, тревожило его больше, чем бурные волны.
– Что вы думаете о нашем положении? – спросила миссис Уиллис Уайлдера, пристально глядя на него, словно стремясь прочесть в его глазах то, что не рассчитывала от него услышать.
– Мы можем еще надеяться продержаться на путях кораблей, курсирующих между большими северными портами, но если ветер перейдет в шторм, мы можем сбиться с курса.
– Значит, надо уходить от шторма?
– Тогда нужно идти под ветром.
– И куда же мы пойдем? – у Гертруды от волнения перепутались в голове все направления и расстояния.
– Тогда мы будем удаляться от земли, – ответил капитан с сочувствием и нежностью, пытаясь смягчить смысл своего ответа.
– Что это там? – вдруг вскрикнула негритянка Кассандра, большие черные глаза которой безо всякого беспокойства, лишь с любопытством осматривали горизонт. – Мне кажется, я вижу на воде большую рыбу.
– Это шлюпка! – вскричал Уайлдер, вспрыгивая на скамейку, чтобы рассмотреть темный предмет, который колыхался на волнах в сотне футов от того места, где была их шлюпка.
– Эй! Эй! Шлюпка! К нам! Эй! На шлюпке! К нам!
Свист ветра раздался в его ушах, но ни один человеческий голос до него не донесся.
Темный предмет приближался. Вдруг негритянка испустила пронзительный крик, оставила руль, который незадолго перед тем передал ей Уайлдер, и, упав на колени, закрыла лицо обеими руками.
Уайлдер инстинктивно глянул туда, куда взглянула она, и увидел полуодетый, обезображенный труп, плывший среди пены.
На вершине волны он как будто остановился на мгновение, его волосы бились по воде; казалось, какое-то чудовище вышло из морских глубин, чтобы показать свою страшную внешность; потом бесчувственное тело скользнуло мимо шлюпки, поднялось на волну и исчезло.
Не только Уайлдер, но и Гертруда с миссис Уиллис легко узнали Найтхеда.
– Их шлюпка была слишком перегружена, – произнес Уайлдер.
– Вы думаете, что никто из них не спасся? – невнятно спросила миссис Уиллис.
– Никто. Наша лодка и те, кто на ней, – это все, что осталось от "Королевской Каролины".
– Неужели человеческий разум не мог предвидеть этой катастрофы? – продолжала гувернантка, пристально глядя в лицо Уайлдеру, как будто желая задать ему вопрос, который не смели произнести ее губы.
– Конечно, нет.
– А опасность, на которую вы так часто и так таинственно намекали, не имеет никакого отношения к тому, что произошло с нами?
– Никакого.
– И она миновала с изменением в нашем положении?
– Надеюсь.
– Смотрите! – прервала Гертруда, невольно хватая Уайлдера за руку. – Хвала Богу! Вон вдали что-то движется!
– Это корабль! – вскричала гувернантка.
Вдруг огромная волна, поднявшись, заслонила предмет, который они так стремились рассмотреть, баркас пошел дальше, и все исчезло из виду, будто бы ничего не было. Хотя Уайлдер рассмотрел на фоне неба знакомые очертания судна. Поднимался и опускался баркас – появлялось и скрывалось судно. Но тому, для кого море было родным домом, хватило и одного взгляда, чтобы рассмотреть движущееся судно.
На расстоянии мили большой корабль грациозно и свободно покачивался на волнах, с которыми лодка боролась с такими усилиями. Корабль нес только один парус, казавшийся снежным облачком, плывущим по воздуху. Высокие мачты наклонялись, будто спасаясь от бесконечной качки. Длинный черный корпус судна то отдыхал, то снова рвался вперед.
Миссис Уиллис и Гертруда, убедившись, что не ошиблись, бросились на колени и выражали свою благодарность небу в безмолвных молитвах. Радость Кассандры выразилась более шумно: негритянка громко смеялась и плакала. Один Уайлдер среди всех этих проявлений радости сохранял мрачный и беспокойный вид.
– Теперь, – сказала ему миссис Уиллис, пожимая его руку, – мы можем надеяться на наше спасение, и тогда, мужественный и благородный молодой человек, мы будем иметь случай доказать вам, как высоко ценим мы оказанную нам услугу.
Уайлдер не ответил и ничем не показал, что разделяет их чувства.
– Вас огорчает, что мы наконец спасемся от этих жутких волн? – удивленно спросила Гертруда.