- У пригородных касс Белорусского вокзала. Я и Наташу уговорю поехать - соседку нашу, с которой вы танцевали на вечере в школе.
"Неужели это возможно?" - с радостью подумал Кожин, но вслух возразил Олегу:
- Нужна ей твоя рыбалка! Девушки не любят это занятие. Это наше, мужское, дело.
- Да не рыбалка ей нужна. Она любит природу, и особенно если большой костер… Сидит и смотрит и смотрит на него, а то уставится на звезды и тоже смотрит. Мы много раз, когда она была нашей вожатой, в походы с ней ходили…
- Хорошо, Олег. В двадцать три ноль-ноль буду на месте, - сказал Кожин, а сам невольно посмотрел на окна дома.
Олег перехватил его взгляд и, лукаво улыбаясь, сказал:
- Да вы совсем не туда смотрите, дядя Саша. Ее окна вон там. - Он указал на те, которые были ближе к углу. - Только она еще не пришла.
Кожин смутился. Черт знает что с ним происходит. Оказывается, он ведет себя так глупо, что о цели его прихода догадывается даже этот мальчишка!
Как раз, когда он и Олег стояли у ограды школы и говорили о Наташе, она вместе с Хмелевым со двора вошла в свою квартиру.
Наташа еще не успела зажечь свет, когда Евгений подошел к окну, машинально отодвинув штору, стал смотреть на улицу. Вначале он увидел прохожих, идущих по той стороне улицы, затем обратил внимание на маленькую девочку с большим белым бантом в волосах, выбежавшую на середину мостовой за своим мячом, а потом… остановил взгляд на фигуре военного, который разговаривал с каким-то мальчиком. В этом военном он узнал Кожина, и сразу же его лицо потускнело. Если бы месяц назад спросили Хмелева, любит ли он Наташу, он, пожалуй, ответил бы не сразу, да никогда и не задумывался над этим. Он не знал, любит ли он вообще кого-нибудь по-настоящему… А сейчас, когда появился соперник, он готов был утверждать и даже поклясться, что любит только Наташу.
Сняв в передней плащ, в комнату вошла Наташа.
- А почему ты без света?..
Хмелев опустил штору и отошел от окна. Он не хотел, чтобы Наташа видела Кожина.
- Да так… Забыл…
Заметив замешательство Хмелева, Наташа, так и не включив света, бросилась к окну и внизу увидела Кожина.
- Саша?.. А почему ты не сказал мне? - обернулась она к Евгению.
Не отвечая ей, Хмелев включил свет и сразу же заметил румянец на ее лице.
- Потому что я не хочу его видеть! Зачем он здесь? Что ему надо под твоими окнами? - уже не в силах сдержать себя, с раздражением выпалил Евгений.
Наташа вначале даже не поняла, почему Хмелев сердится. Она сейчас думала не о нем, а об Александре, чувствовала, что он не случайно пришел к ее дому…
У Наташи остались приятные воспоминания о встрече с Александром. Он ей понравился своей скромностью и искренностью. Она была с ним всего лишь несколько часов, но и этого времени оказалось достаточно для того, чтобы понять, что перед ней цельный, честный и содержательный человек. Ей вдруг захотелось настежь распахнуть окно, позвать Александра и поговорить с ним. Она даже потянулась руками к створкам, чтобы сейчас же выполнить свое желание, но, посмотрев на побледневшее, злое лицо Евгения, остановилась. До нее только теперь дошел смысл его слов. Она не знала, что делать. Ведь и Евгений нравился ей. С ним было интересно, весело. А главное, Евгений любил ее. Позавчера он даже сделал ей предложение. Но Наташа не решалась на этот серьезный шаг. Она была уверена, что настоящее счастье приходит к человеку только один раз в жизни… Это случается тогда, когда и он и она до краев переполнены чистой и бескорыстной любовью, когда они не могут жить друг без друга. А у нее не было такого, чувства. Ей порой казалось, что она любит Евгения, но эта любовь была совсем не такой, о которой она мечтала и которую ждала. В ее отношениях с Хмелевым действовал, пожалуй, рассудок, а сердце молчало.
"Нет, все это глупости! Конечно же, я люблю только Женю!.. - как бы подвела итог своим мыслям Наташа. - Но если это так, то… то почему я все время помнила о Саше? Почему при виде его у меня так сильно забилось сердце?.." - мучительно думала Наташа.
В комнату ворвался Олежка и, не видя Хмелева, стоящего в углу, как из пулемета, выпалил целую очередь слов:
- Наташа, ты дома, да? Эх как нехорошо получилось!.. Понимаешь, дядя Саша пришел, стоит и все на окна поглядывает. Только он не знал, где твои. Ну, я ему показал, конечно. Знаешь, как он тебя видеть хотел? Эх ты! Ничего ты не знаешь… А хочешь, я его сейчас догоню? Хочешь?.. - И тут Олег увидел Евгения. - А-а-а… так бы и говорила, - недовольно буркнул он и пулей выскочил из комнаты.
8
Москва была окутана темно-синей пеленой июньской ночи, когда Александр с удочками в руках и рюкзаком за плечами подошел к пригородным кассам Белорусского вокзала. Он был точным человеком, но сейчас не доверял часам, все время спешил, боялся опоздать. И все-таки он никак не думал, что придет сюда задолго до назначенного часа. Чтобы как-то скоротать время, Александр стал ходить взад и вперед у пригородных касс.
На часы он решил не смотреть, чтобы не замечать, как медленно тянется время. Но взгляд его против воли то и дело останавливался на огромных стрелках вокзальных часов.
Мимо него с большими авоськами и хозяйственными сумками в руках пробегали москвичи, уезжающие за город. Он пристально всматривался в пеструю толпу, искал глазами Наташу.
- Дядя Саша, ну что же вы? Садитесь скорее! Поезд отходит!.. - крикнул внезапно выросший перед ним Олег.
- Как "отходит"? - удивился Александр.
В это время поезд тронулся с места, и Олег на ходу вскочил в вагон. За ним прыгнул и Кожин.
"Ну, значит, не пришла", - решил он, пробираясь вслед за мальчиком по проходу вагона.
- Садитесь, дядя Саша. Вот наши места, - сказал Олег.
Кожин прошел на свое место, снял рюкзак, повесил его на крючок и стал смотреть в окно. Поезд все ускорял свой бег. За окном мелькали телеграфные столбы, будки стрелочников, разноцветные сигнальные огни.
Чем дальше удалялся поезд от вокзала, тем темнее становилась ночь, тем пасмурнее делалось на душе у Александра.
"Значит, не пришла…" - еще раз с сожалением подумал он, но когда обернулся, то на противоположной скамье увидел улыбающуюся Наташу.
Он так обрадовался, что не сразу сообразил, как должен поступить, что сказать ей.
- Здравствуйте… - сдерживая волнение, наконец произнес он.
- Здравствуйте, Саша. Куда же вы запропали? О вас даже мама спрашивала несколько раз.
Кожин молчал. Разве мог он рассказать ей о том, как искал ее, сколько раз звонил, приезжал к институту, приходил к ее дому, видел во сне…
- Я был очень занят, Наташа… - солгал Александр.
Олега удивил такой ответ. Беда с этими взрослыми!
Нет, чтобы сказать прямо: "Приходил к твоему дому, хотел увидеться…" А то: "Я был очень занят…" Разве это честно? Конечно, он понимает, что незачем перед девчонками до конца раскрывать душу. А то они, чего доброго, возгордятся и носы задерут. Но и подводить друзей тоже нельзя. Он, Олег, чтобы организовать эту встречу, вон сколько приложил усилий. После разговора с Кожиным у школьной ограды он сразу же побежал к Наташе. Правда, тогда он не смог договориться с ней. Хмелев помешал. Ему пришлось дежурить у подъезда. Когда гость ушел, Олег снова забежал к Наташе и уговорил ее поехать с ними на рыбалку… А теперь получается, что он напрасно старался. Вроде дядя Саша вовсе и не приходил к ее дому и не искал с ней встречи.
Через два часа рыбаки уже были на берегу реки. Выбрав подходящее место для ночлега, они поставили переметы, собрали в ближайшем лесу сучьев, разожгли костер и попили чаю с дымком. После ужина Олег с головой залез в копну прошлогоднего сена и, свернувшись калачиком, притих.
А Кожин и Наташа еще долго сидели у костра и разговаривали. Наташа расспрашивала Александра о его детстве, родителях, о том, как он попал в Москву… Из слов матери она уже кое-что знала о нем, но ей хотелось знать еще больше. Александр как мог рассказал о себе. Вспомнил и друзей детства.
- Теперь не знаю, где их искать. Разлетелись из станицы в разные стороны. А Петька Буржуй, я говорил вам о нем, он погиб на Карельском перешейке.
- На Карельском? - переспросила Наташа.
- Да. В январе прошлого года.
Наташа помолчала немного, а потом стала рассказывать о своем отце, Петре Ивановиче Ермакове, который до начала войны с белофиннами работал в одном из научно-исследовательских институтов Москвы. В ноябре тридцать девятого он был мобилизован и отправлен на фронт, а в декабре пришла на него похоронная.
- Мы с мамой очень любили его, и он нас любил, - с грустью сказала девушка. - Нам трудно было поверить, что папа… здоровый, жизнерадостный человек - и вдруг… его уже нет на свете. Сразу же после войны мы с мамой поехали туда, на места боев. Две недели искали его могилу, но так и не нашли.
- Надо было пригласить с собой человека, который знал, где похоронен ваш отец.
- Мы так и сделали. В папином полку дали нам такого человека.
- И он не нашел? - удивился Кожин.
- Не нашел.
- Странно. Он что, забыл место?
- Говорит, не забыл. По его словам, слева от могилы отца была высокая сосна, а справа - кустарник. Но это, наверное, было в начале боев. А потом там не осталось ничего - ни сосны, ни кустарника. Один горелый бурелом да земля, изрытая глубокими воронками. Поди разберись, где чья могила…
- Да, это верно.
- Представляете, какой ужас! Жил, жил человек, имел семью, был любим, радовался жизни - и вдруг нет его. Даже могилу найти невозможно…
Часа в два ночи Александр заметил, что его собеседницу стало клонить ко сну.
- Ложитесь-ка вы спать, Наташа, - предложил он. - Вон там, возле Одежки.
- Ой, извините, пожалуйста. Я действительно уснула, - сказала девушка и направилась к копне сена.
- Погодите, я помогу вам…
- Да что вы, я сама!
- У вас так не получится. Подбросьте лучше в костер хворосту.
Наташа пошла к лесу, чтобы собрать сучьев.
- Далеко не уходите, - предупредил ее Александр.
- Ладно-о-о! - крикнула уже издали Наташа.
Кожин надергал из копны сена и устроил для нее мягкое ложе. Затем достал из своего рюкзака два военных одеяла. Одно из них постелил на сене, а другое оставил, чтобы девушка могла укрыться.
Вскоре Наташа принесла небольшую охапку сучьев, бросила их в костер и подошла к Кожину.
- Ну, вот вам и постель, - сказал он. - Ложитесь и хорошенько укройтесь одеялом, а то замерзнете.
- Спасибо… А вы как же?
- У меня шинель. Не замерзну.
Наташа легла, укрылась одеялом.
- Спокойной ночи, Саша.
- Спокойной ночи, - ответил Александр и отошел к костру. Там расстелил шинель, лег и, заложив руки за голову, стал смотреть в темно-серое небо и вслушиваться в ночь.
Было тихо. Только кузнечики трещали в траве, да коростель напоминал о себе однообразным скрипом. Изредка в эти звуки вплетались глухие удары по дереву: "тук… тук… тук…" Это дятел долбил своим крепким клювом березу, чтобы напиться живительного соку. "Ку-ку! Куку!.." - перекликалась с кем-то кукушка. И вдруг, перекрывая все ночные звуки, запел соловушек. Спрятавшись в прибрежных кустах, он затянул свою бесконечную прекрасную песню. Хрустально чистая, серебристая трель его голоса то взлезала ввысь и разносилась из края в край, то словно падала с поднебесья и сладостно замирала в кустах…
Вдруг Олег перестал храпеть и, приподняв рыжую взлохмаченную голову, прислушался на миг к каким-то звукам.
- Ну, будет клев, - буркнул он, поворачиваясь на другой бок и натягивая на голову воротник пиджака. - Вот увидите. Слышите, как рыба плещется? - Сказал и тут же снова уснул.
А Кожин лежал и не мог оторвать глаз от неба. Казалось, что он не лежит на земле, а какой-то неведомой силой поднят вверх и несется в безбрежном воздушном пространстве.
Это впечатление создавалось оттого, что густой белесый туман, который по ночам, словно молочный пар, поднимался над рекой, лугом и лесом, перед рассветом окутал всю окрестность и образовал величественный шатер над тем местом, где молодые люди расположились на ночлег.
Хорошо вот так, как сейчас, лежать рядом с ярко горящим костром, смотреть в безбрежное небо, слушать дыхание летней ночи и вместе с ее прохладой вбирать в себя пьянящий, душистый аромат полевых цветов.
На рассвете первым проснулся Олег. Вскочив на ноги, он сладко, с хрустом в костях, потянулся и по росистой траве побежал к реке. Она была покрыта еще молочно-серым туманом. То там, то тут плескалась рыба.
- Славная рыбалочка будет нынче! - потирая от удовольствия руки, произнес Олежка и вприпрыжку побежал обратно. - Эй вы, сони! Вставайте! Всю рыбалку проспите!
- Тише, горластый! Наташу разбудишь.
- Так ведь пора!
- Ничего. Пусть она поспит еще немного. Мы с тобой и сами управимся.
- Ну и пусть спит. Мне-то что. Только она сама просила… - с обидой сказал Олег и, развязав свой рюкзак, почти с головой влез в него, видно отыскивая что-то.
Кожин занялся костром: Подбросив в него охапку сучьев, он обернулся и посмотрел на спящую Наташу. Та ежилась от утренней прохлады. Александр тихонько подошел к девушке и, стараясь не разбудить, бережно укрыл ее своей шинелью.
Наташе стало теплее. Заложив обе ладошки под правую щеку, девушка продолжала безмятежно спать.
- Ну, теперь все пропало, - вытянув наконец из рюкзака взлохмаченную голову, с грустью произнес Олег.
- Что случилось? - обернулся к нему Кожин.
- Банку с червями забыл дома.
- Так у нас же были черви, когда мы вечером переметы ставили?
- Так то ж крупные!.. Их только на переметы и хватило. А что помельче - в другой банке были. Придется бежать в Сосновку… А что? Я мигом слетаю.
Кожин не успел в ответ и слова промолвить, а Олег уже мчался в ближайшую деревню.
- Куда это Олежка побежал? - проснувшись, спросила Наташа.
- За червями.
- Вот чудак. Ему обязательно хочется угостить нас ухой.
- А разве это плохо? Я бы не прочь отведать хорошей ухи.
- Представьте, я тоже.
Они посмотрели друг на друга и… рассмеялись.
- Ой, кто это укрыл меня шинелью? - вскакивая на ноги, спросила Наташа.
- Это, наверное, Олег. Я костром занимался.
Наташа недоверчиво посмотрела на Александра, но ничего не сказала. Подошла к костру, погрела руки.
Было уже совсем светло, но солнце еще не всходило.
- Сколько времени? - спросила Наташа.
- Три тридцать две.
- О, скоро взойдет солнце. Пойдемте во-он туда. На вершину холма. Оттуда лучше будет видно.
Молодые люди пересекли луг и вступили на давно неезженную лесную дорогу. Они шли, а с обеих сторон им низко кланялись молодыми ветвями деревья. Их ноги мягко ступали по зеленому травянистому ковру, разрисованному темно-малиновыми гвоздичками, голубыми колокольчиками и множеством других не менее красивых цветов.
По обочинам дороги стояли огромные сосны и ели, подпирающие своими вершинами голубое утреннее небо. Они образовали в лесу длинный зеленый коридор, прикрытый сверху пахучими кронами.
Александр и Наташа вышли к противоположной опушке. Поднялись на холм с двумя деревцами на вершине. Отсюда было видно все как на ладони…
Над Подмосковьем медленно, величественно поднималось солнце, поджигая снизу облака багровым пламенем.
Было тихо-тихо. Веяло прохладой, пахло цветами и утренней росой. Наташа стояла возле молодых березок и любовалась восходом солнца. Она была такой же молодой и красивой, как эти березки. Такой же свежей, как это утро, эти цветы.
- Вы только поглядите, Саша, какое чудесное утро, какой замечательный восход солнца! Я раньше никогда не видела такого утра…
А Кожин видел только Наташу. Перед его глазами была только она - одна-единственная. Ему захотелось сделать для нее что-нибудь хорошее, такое, чтобы запомнилось на всю жизнь. Но ничего подходящего не приходило на ум. И тут он увидел цветы. Ими было густо усеяно подножие высотки, зеленая поляна и вся окрестность. Кожин сбежал вниз и быстро-быстро стал рвать цветы. Нарвал большой букет и передал Наташе. Затем заметил в сторонке кусты черемухи. Они стояли, словно невесты в кружевных, белоснежных подвенечных платьях. Кожин, не задумываясь, ринулся к ним и начал ломать ветки с нежно-белыми гроздьями очень пахучих цветов. Наломал целую охапку и снова передал Наташе. Потом стал ломать еще и еще. Ломал до тех пор, пока чуть не завалил ее цветами.
- Что вы делаете со мной, Саша? - взмолилась девушка.
Кожин остановился. Перевел дыхание. Возбужденными, любящими глазами посмотрел в ее встревоженное лицо.
- Я люблю вас, Наташа, - тихо произнес Кожин. - Очень люблю….
Лицо девушки вспыхнуло румянцем. Она опустила глаза и стала смотреть себе под ноги. Кожин с волнением следил за ней, ждал ответа. Наташа долго молчала. Потом, не выпуская из рук охапки цветов, спустилась с высотки и медленно зашагала по лесной тропинке. Александр шел рядом и тоже молчал.
- Да помогите же мне! - взмолилась Наташа. - Руки онемели.
Александр взял у нее часть цветов.
И снова Наташа молча шагала по лесной дорожке, слыша сбоку прерывистое дыхание Кожина. Наконец она остановилась и не совсем уверенно проговорила:
- Напрасно все это, Саша… Я не могу…
После этих слов она долго молчала. Не произнес ни слова и Кожин. Только сердце билось в груди часто-часто и дышать стало труднее.
- Не обижайтесь на меня, Саша… Я знаю, что причиняю вам боль. Но… иначе я не могу. Мы очень давно дружим с Женей…