И снова - платье. Подпоручик Талызин свой мундир уступил, да тесноват оказался. Камеристки нет, пришлось мне предложить снова свои услуги. К верхним петлям, на бюсте, завязки сделали. Сукно самое простое, грубое. Прямо на него пришлось приколоть шитую Андреевскую звезду. А под голубой лентой и вовсе грубости не видно стало. Государыня заметила: не забыть бы отблагодарить. Подпоручик так и зарделся. Вот поди ж ты, всем императору обязан. Под новый год за пять дней из сержантов в прапорщики, а там и в подпоручики произведен был - и не заколебался государыне присягу принести. Видно, ее приход на престол - благословение Божье для России.
В последнюю минуту перед выездом в зале появился канцлер.
- Ваше императорское величество, я здесь по поручению государя императора и умоляю вас выслушать меня.
- Михаил Ларионович, у нас положительно нет времени. Единственно, что я могу вам предложить: присоединяйтесь к нам - мы направляемся во главе армии в Петергоф.
- Государыня, я уверен, вам не в чем упрекнуть старого и верного слугу вашей покойной императрицы-тетушки. Во все время ее правления я всегда оказывал великой княгине самое глубокое и неукоснительное почтение. Не откажите же в единственной просьбе старику - я всего лишь выполняю волю того, кому приносил присягу на верность.
- Бог мой, вы так волнуетесь, канцлер, что ваша жизнь может оказаться на моей совести. Хорошо, я слушаю вас. Господа, не расходитесь - мы через минуту двинемся в путь.
- Государыня, его императорское величество просил передать, что он не поставит вам в вину ни вашего самовольного отъезда из Петергофа, на который вы не получили согласия вашего супруга, ни даже событий в Измайловском полку. Но при одном условии - что вы немедленно и с обычной своей свитой вернетесь в Петергофский дворец. Император готов заранее простить вас, лишь бы не вносить смуту в ряды армии и головы своих граждан. Подумайте, государыня, какие пагубные последствия может иметь подобный разброд. От себя скажу: он неизбежно повлечет за собой кровопролитие, вражду и обнищание государства. Не делайте этого, государыня, не делайте!
- Вы долго будете терпеть этот бред, ваше императорское величество? Вы не кажетесь себе просто смешным, Воронцов, перед лицом этих ликующих толп? Им не нужен ваш император, понимаете, не нужен, и не пытайтесь его навязать им вновь.
- Господин Орлов, или вы еще недостаточно опытны, или это входит в ваши расчеты. Но толпа перед дворцом и люди на улицах Петербурга - это еще не Россия. А России вы не объясните необходимость и пользу перемены законного монарха. Для России наш император - это прямой внук самого Великого Петра.
- Откуда вы взяли, канцлер, что народ разделяет ваш культ Великого Петра? Его правление обошлось слишком дорого, и народ не испытывает добрых чувств к вашему императору именно потому, что он решил наследовать многим чертам своего предка.
- Довольно, Алексей Григорьевич, здесь не время и не место для научных споров. Но я не сержусь на вас, Михайла Ларионович. Напротив. Меня трогает ваша верность присяге. Вы вправе сами делать выбор. Только скажите мне откровенно, как вы будете действовать в отношении императрицы Екатерины Второй? Если вы собираетесь с ней открыто враждовать, мне придется задержать вас под караулом. Если же вы ограничитесь своей внутренней позицией и подтвердите это своим честным словом, я сохраню вам полную свободу.
- О, государыня, я никогда и ни в чем не стану выступать против вас. В конце концов, оборот событий - рука Провидения. Если оно сделало свой выбор в вашу пользу, мне остается пожелать вам всяческих успехов и благополучия. Мне же разрешите воздержаться - пока, по крайней мере, - от присяги новой императрице.
- Дядюшка, вы губите себя!
- Катерина Романовна, у тебя свои жизненные позиции, у старого придворного свои. Я хочу сохранить уважение к самому себе.
- А я к вам, граф Воронцов. Ступайте с Богом домой и будьте покойны - вы под опекой императрицы.
- Что вы делаете, государыня! Отпустить на честное слово! Да что оно стоит, это честное слово придворной лисы?
- Алексей Григорьевич, если даже я ошибусь, это будет для меня выгоднее, чем привычная в таких ситуациях суровость монарха. Пусть Воронцов спокойно идет и всем говорит о либеральности новой монархини. Сила делает многое, добрая слава еще больше.
- И все-таки лучше проследить, чтобы старик не кинулся в Ораниенбаум. Пошлю своих ребят.
- А вот это совсем другое дело. И распорядись поставить кого-нибудь не слишком приметного на часах у дома канцлера. Как-никак он еще и отец Анны Михайловны, слишком близкой подруги нашей знаменитой Елизаветы Романовны.
- Дело, ваше императорское величество.
ОРАНИЕНБАУМ
Петр III, Б. Х. Миних, А. Б. Гудович, князь А. М. Голицын, Е. Р. Воронцова
- Сколько же будет длиться поездка этого злосчастного канцлера? Сколько часов его нет, а тут пути-то кот наплакал. Что думаешь, Романовна, чего дядюшка твой мешкает?
- Разве что заслаб по дороге, государь, а так приедет, непременно приедет. Дай срок, государь.
- Я не разделяю вашего спокойствия, графиня. Графу Воронцову могли помешать самые что ни на есть непредвиденные обстоятельства вплоть до его задержания бунтовщиками.
- Задержание бунтовщиками? Моего канцлера? И вы полагаете, фельдмаршал, что моя сумасшедшая жена способна и на такое неуважение к императорской короне?
- Ваше императорское величество, сделав первый безумный шаг, ваша супруга вынуждена была бы сделать следующий. Как это говорится в пословице, семь бед - один ответ.
- Но если так, надо что-то, наверно, предпринимать. Дать команду моим голштинцам готовиться к обороне нашей крепости. Или… или мне следует выступить во главе них навстречу мятежникам.
- Но, ваше величество, существует и еще один дающий надежду путь: Нева и залив. Из Ораниенбаума рукой подать до Кронштадта, а там находится верная армия - ваша супруга наверняка не успела внести сумятицу в головы коменданта Нумерса и морских офицеров. Вот оттуда действительно удобно будет блокировать столицу и начать выступление против мятежников.
- Я как раз об этом сейчас и думал, мой верный Миних. Господа, мы немедленно садимся на галеру и плывем в Кронштадт. Галера не сможет вместить всех. Надо решить, кто именно поедет со мной. Конечно, ты, Гудович, конечно, князь Александр Михайлович…
- Государь, неужели вы могли подумать, что ваша Романовна оставит вас в такую минуту? Никогда. И, конечно, с нами поедет графиня Анна Михайловна. Если отцу почему-то не удалось выполнить свою миссию, дочь заменит его. И еще…
- Нет, нет, графиня, это не парти де плезир. Присутствие дам помешает нашим действиям. Достаточно вас и вашей подруги. Вы распорядились с галерой, Миних?
- Она ждет вас, ваше императорское величество.
- И не забудьте поднять мой императорский штандарт. Кронштадт должен подготовиться к торжественной встрече.
ПЕТЕРГОФ
Екатерина II, А. Г. Орлов, Г. Г. Орлов, вице-адмирал И. Л. Талызин
- Ваше императорское величество, у нас еще остался Кронштадт. Императору туда слишком просто попасть, укрепиться в гарнизоне и на флоте. А тогда междоусобная война станет неизбежной.
- Я подумала об этом, Алексей Григорьевич. Думаю, туда следует послать верного человека.
- Я готов направиться туда.
- Благодарю вас, мой друг. Но ваше слово вряд ли окажется достаточно убедительным для моряков.
- Да уж, гвардейцы никогда не водили дружбы с флотскими.
- Вот видите, Алексей Григорьевич, ваш брат согласен со мной. Мы поступим так. Иван Лукьянович, не согласились ли бы вы принять на себя подобную миссию. Я понимаю, она небезопасна, и если вы откажетесь от нее, я не буду держать обиды на вас.
- Талызина?
- С какой стати, государыня?
- Мои дорогие Орловы, вам придется и впредь сталкиваться с независимостью суждений императрицы.
- Но нам никогда не приходилось видеть вице-адмирала среди ваших сторонников, зато он всегда пользовался расположением покойной императрицы. Разве не так?
- Знающий свое дело и неколебимый в суждениях человек - находка для каждого монарха. Мне остается только отдать должное покойной императрице в ее умении распознавать людей. А наши с Иваном Лукьяновичем беседы тянулись давно и ко взаимному согласию.
- Вы льстите мне, государыня.
- Нисколько, Иван Лукьянович. Я многое почерпнула из ваших здравых и просвещенных суждений о состоянии российского флота. Теперь я прошу вас о величайшей услуге, если только она соответствует строю ваших мыслей.
- Я принял присягу вам, ваше императорское величество. И надеюсь справиться с поручением. Комендант Нумере мой добрый друг и наверняка склонится на наши доводы.
- Отлично, мой друг. Вот вам записка для коменданта: "Господин адмирал Талызин от нас уполномочен в Кронштадте, и что он прикажет, то исполнять. Екатерина". Этого достаточно?
КРОНШТАДТ
Палуба императорской галеры
Петр III, Девиер, князь И. С. Барятинский, князь А. М. Голицын, Е. Р. Воронцова, А. М. Воронцова, Б. Х. Миних, И. А. Нарышкин
- Вот мы и у цели, ваше императорское величество: Кронштадт перед вами, и на берегу собрались встречающие.
- Вы несколько опережаете события, Иван Александрович. Сначала надобно узнать, что это за люди и каковы их цели.
- Бог мой, фельдмаршал, вы действительно становитесь невыносимы со своей вечной опасливостью. Мы причаливаем, и все!
- Да, да, мы должны как можно скорее оказаться на суше. Эта палуба дурно на меня действует. Государь, прикажите же поторопиться. Вам же присуща стремительность!
- Вы правы, Елизавета Романовна, нам нечего ждать.
- И все же, ваше императорское величество, согласитесь на то, чтобы вперед пошла лодка с несколькими вашими представителями.
- Впрочем, может, это и действительно будет соответствовать придворному этикету, Миних. Тогда пусть это будут…
- Государь, я вас умоляю поручить мне эту почетную миссию!
- Что ж, пусть это и на самом деле будет Девиер и… и князь Барятинский.
- Ваше императорское величество, в бинокль я вижу вице-адмирала Талызина. Каким образом и с какой целью он мог здесь оказаться? Подождите, подождите, так это же рядом с ним Нумере, и Нумере уходит.
- Он что, не рассмотрел императорского штандарта? Это будет ему стоить его должности. Я немедленно лишу его комендантства! Голицын, вы сейчас же напишете текст моего указа. А пока тем более поторопитесь, господа. Надо же навести порядок в наших делах.
- Шлюпка отплыла… Подходит к берегу… Они разговаривают с Талызиным… Спорят… Но что это? Девиер остается? Его окружают солдаты… Шлюпка разворачивается… Плывет обратно. Барятинский так и остается стоять…
- Мы легко обойдемся без ваших комментариев и страхов, Нарышкин. Сейчас мы и так все узнаем. Господа офицеры, поторопитесь подать трап.
- Вы забываетесь, фельдмаршал! Никто не дал вам права так разговаривать с камергером двора его императорского величества!
- Уймитесь, Нарышкин! Барятинский, так в чем же дело?
- Мой государь, я не знаю, как сказать… Это ужасно!
- Говорите же, наконец, князь, что могло так поразить ваше болезненное воображение!
- Государь, когда шлюпка подошла к берегу, нас окликнули вопросом, кто прибыл. Девиер ответил, что император Петр Федорович, на что раздался ответ: в Кронштадте не знают никакого императора Петра, но только императрицу Российскую Екатерину Алексеевну.
- Это невозможно!
- Но это так и было, государь.
- Кто отвечал вам?
- Морской офицер, имени которого я не знаю, но рядом находился вице-адмирал Иван Лукьянович Талызин.
- И как же вы повели себя?
- Девиер вышел на берег, чтобы объясниться с говорившим. Вернее - он не хотел выходить, его в полном смысле слова выманили. Вы же знаете, ваше величество, его несдержанный характер.
- Знаю, знаю. Но что же Девиер?
- Я не мог расслышать первых слов - Девиер стоял ко мне спиной. Но я совершенно отчетливо услышал слова вице-адмирала. Боже мой, если бы я мог их не повторять!
- Перестаньте корчить из себя слабонервную дамочку, князь!
- Талызин сказал: "Раз вы не нашли в себе мужества арестовать меня именем императора, я арестую вас именем императрицы. Предложите присоединиться к вам вашему спутнику - так будет лучше для нас всех". И я, не дожидаясь последствий, приказал гребцам развернуться в сторону галеры и грести изо всех сил. Впрочем, как вы сами видели, погони за нами не последовало.
- Это значит… Это значит… я больше не император… и мои подданные, обязанные соблюдать данную мне только что присягу, изменили своему монарху… Боже, Боже, что же теперь со мной будет?
- Вы плачете, ваше императорское величество? От слов одного офицера, одного безумца и предателя? Но у вас целая армия, у вас преданные вам голштинцы, которые одни стоят целой толпы этих взбесившихся молодчиков. Вы должны действовать - немедленно, решительно, не жалея ни угроз, ни посулов!
- Полноте, Миних, игра окончена, и вы это знаете не хуже меня. Во мне нет той дьявольской хитрости, с которой императрица вместе со своими любовниками готовила эти события. Меня предала не только моя собственная жена и кузина - я просто недооценил ее чудовищного властолюбия. Меня предала даже моя крестница, даже очаровательная умница княгиня Дашкова, попавшаяся на актерскую игру и бесконечные театральные представления околдовавшей ее императрицы. Без нее никто при дворе не обратил бы внимания на великую княгиню. Не сомневаюсь, что и вы все оставите меня. Как же я не догадывался, что живу среди лицемеров и лгунов!
- Государь, минута слабости простительна даже великим монархам. Я не сомневаюсь, что вы уже преодолели ее и готовы отдавать приказания. Мы ждем их, ваше императорское величество.
- Что ж, нам следует незамедлительно вернуться на берег.
- Вы имеете в виду…
- Только Ораниенбаум. Я не думаю, чтобы императрица лишила меня этого любимого моего убежища. В конце концов, она была всегда холодной, но не жестокой. Да, да, поспешите в Ораниенбаум. Я подумаю над письмом, которое вы отвезете императрице, Голицын.
- Но вас ждут голштинцы, государь!
- Полноте, мой верный Миних. У нас с вами нет даже плана их использования. Продуманного плана, имею я в виду.
- На войне такие планы рождаются в зависимости от обстоятельств. В этом нет ничего трагического.
- Государь, я умоляю вас не падать духом. Ваша верная Романовна согласится с любым решением, которое бы вы ни приняли. Мне ненавистна сама мысль, что вы так легко уступаете свои священные права этой двуличной и ничтожной женщине.
- Друг мой, у меня просто нет сил для сопротивления. Я устал и разочарован. Да, да, не удивляйтесь - именно разочарован. Измена в собственной семье…
- Но вы же собирались оставить свою супругу - о какой же семье вы говорите!
- Князь, я набросаю сейчас прожект письма императрице. Оно не будет пространным. Я попрошу у нее помилования и возможности удалиться навсегда в Голштинию. В конце концов, мне никогда не нужно было приезжать в Россию. Какая ирония судьбы - я лишился любимой Швеции, чтобы погибнуть в ненавистной России.
- Ваше императорское величество, как вы можете!
- Поверьте, Нарышкин, иногда во мне просыпается дар пророчества, и на этот раз говорит именно он.
БОЛЬШОЙ ТРАКТ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В ПЕТЕРГОФ
Кортеж Екатерины II
Екатерина II, Е. Р. Дашкова, А. Г. Орлов, А. М. Голицын
- Вы не устали, ваше императорское величество? Мне кажется, вы побледнели и вам с некоторым усилием дается речь.
- Милая княгиня, сейчас не время говорить о наших недомоганиях. Не время сетовать и жалеть себя. Алексей Григорьевич, вы ничего не знаете о поездке Измайлова к императору? Измайлов вернулся? Он здесь, с нами?
- Нет, ваше императорское величество, еще нет.
- Вы не предполагаете, что он может остаться среди сторонников императора? Я не могу доверять этому человеку.
- Совершенно справедливо, государыня. Но Измайлов ни в каком случае не задержится в Ораниенбауме по вполне объяснимой причине - с ним поехали мои люди. Они вынудят его вернуться.
- Благодарю вас за предусмотрительность, Орлов.
- Но зато, государыня, здесь есть другой представитель ораниенбаумского общества, и он жаждет быть представленным вам.
- Кто же это?
- Карнович, государыня, или, как его стал титуловать бывший император, граф Стефан Карнович.
- Камердинер моего супруга? Здесь? Он всегда выглядел таким беззаветно преданным императору.
- Когда тот был императором.
- Орлов, вы не имеете права так отзываться о его величестве, пока не состоялось официальное отречение.
- Оставьте меня, наконец, в покое с вашими поучениями, княгиня. Вы что, собираетесь усидеть на двух стульях: уважения к былому императору и преданности нашей императрице? Не слишком ли это сложная даже для вас позиция?
- Переход власти - это только переход власти, Орлов. Он важен для империи, но он не означает, что бывший носитель власти должен подвергаться унижениям. Это, наконец, недостойно нашей просвещенной монархини.
- Княгиня права, Алексей Григорьевич, лучше быть осмотрительнее в выражениях.
- Какое они могут иметь значение, когда дело уже сделано. Карнович приехал с устной просьбой Петра Федоровича предоставить ему спокойное убежище, где он мог бы уединиться с несколькими дорогими ему особами - графиней Елизаветой Романовной, арапом Нарцисом, мопсом, большим запасом кнастера, трубок и несколькими немецкими книгами. Впрочем, я упустил едва ли не самое главное - скрипку. Бывший император просит отпустить ему его скрипку. Вряд ли вам необходимо выслушивать из уст камердинера все эти стенания. Я просто разрешу ему остаться в составе вашего кортежа.
- Как? Карнович не собирается вернуться к своему хозяину?
- Ваше императорское величество, он не собирается об этом и слышать. Он уже вошел в новое царствование и очень боялся опоздать, добиваясь личного доклада вам.
- Какой подлец!
- Так за кого же вы болеете душой, Екатерина Романовна, называя подлецом человека, который решил служить вашей императрице?
- Не я - сама императрица отнеслась с уважением к позиции канцлера, когда он просил разрешения не изменять своей первоначальной присяге!
- И как же собирается жить дальше ваш дядюшка? Последовать в ссылку или заточение вместе с Петром III?