Доктор набрала 999, но номер оказался занят. Она продолжала жать кнопку дозвона, но безуспешно. Дозвониться до неотложной помощи удалось только через 20 минут, и даже тогда телефонистка не слишком заинтересовалась убийством.
- Алло, - прорыдала Мария, - моего бойфренда только что насмерть зарезали. Я думаю, это несчастный случай.
- Нет, - возразила телефонистка. - Есть точная идентификация убийцы. Это Джок Грэхем. Этот беглый маньяк на свободе в вашем районе, и он режет людей налево, направо и по центру. Число жертв уже измеряется двузначными цифрами. Грэхем вооружён и крайне опасен, если увидите ублюдка, не пытайтесь к нему приблизиться!
- Можете прислать сюда "скорую помощь" и полицию? - спросила Уокер.
- Может, завтра, - ответил голос на том конце провода. - У нас массовые беспорядки в Попларе, и все силы брошены туда! Мы не можем помочь всем, кто сейчас к нам обращается. Пожалуйста, подождите минимум неделю, прежде чем перезванивать и требовать помощи. Я запишу детали, но кроме этого мы сейчас ничего не можем сделать для вас!
Сара Остерли часто проводила субботы в Уэст-Энде. В модных шмотках и макияже школьница смотрелась минимум на восемнадцать. Ей легко удавалось получать приглашения домой или в отель от богатых мужчин. Сара сидела в кафе, где телевизор был настроен на Канал-9, когда передавали интервью Рональда Мактревора с Чарльзом Брюстером. Поэтому она сразу узнала руководителя "Прогрессив Артс Проджект", когда он спустя пару часов шёл по Олд-Комптон-Стрит.
- Эй, мистер! - заявила Остерли, преграждая путь арт-эксперту. - Ты тот парень, которого я видела по телеку, ты знаешь беглого психа. Так страшно, что ты знаком с убийцей, и так сексуально!
- Ты такая юная девочка, - развратно ответил Брюстер. - Хочешь заняться сексом с мужиком, которого показывают в прайм-тайм каждые две-три недели!
- Конечно! - пискнула Сара.
- Возьми меня под руку, - ответил сэр Чарльз, - кстати, лет-то тебе сколько? Шестнадцать? Семнадцать?
- Девятнадцать! - соврала Остерли.
Брюстер повёл девушку к "Галерее Отпечатка Пальца", где "Эстетика и Сопротивление" следили за выставкой "Новый Неоизм". Пенелопа Эпплгейт и Дональд Пембертон бесились из-за того, что пропустили хеппенинг Фронта Семиотического Освобождения в Крисп-Стрит-Мар-кет. Спартак настаивал на том, что раз они живут поблизости, их присутствие уменьшит накал страстей. К тому же, кто-то должен был следить за выставкой на Олд-Комптон-Стрит, пока она открыта для посетителей.
- Я собираюсь выебать эту девушку в задней комнате, - сообщил сэр Чарльз "Эстетике и Сопротивлению", входя в галерею. - Вы не против?
- Мы против! - заорала Пенни.
- Да вы знаете, кто я такой? - взвизгнул Брюстер. - Я руковожу "Прогрессив Артс Проджект", и я посвящён в рыцарство за вклад в культуру! Если вы не пустите меня потрахаться в задней комнате, я прослежу, чтобы ваши работы никогда больше не выставлялись!
- Сэр Чарльз, - льстиво обратилась к нему Эпплгейт. - Я более чем счастлива предоставить кухню для ваших сексуальных целей! Я просто не хочу, чтобы у вас были проблемы с законом. Эта девушка живёт рядом со мной в муниципальной квартире в Попларе, и я знаю наверняка, что ей только пятнадцать!
- Врёшь! - крикнула Сара и плюнула Пенни в лицо.
- Слушай, сука, - рыкнул Брюстер, повернувшись к Остерли. - Я точно знаю, что эта художница не стала бы врать о твоём возрасте, потому что я способен уничтожить её карьеру. Хоть я не меньше других люблю подростковую пиздятинку, я не собираюсь нарушать закон! Так что пошла на хуй!
- Дрочила! - прохрипела Остерли и выбежала на улицу. - Спорю, ты в своей несчастной жизни и не ебался ни разу!
- Спасибо за предупреждение, - улыбнулся Пенни сэр Чарльз. - В этом районе несложно найти легально доступную дырку со счётчиком на ней.
- Это совершенно лишнее! - просвистела Эпплгейт. - Я могу помочь вам губами, руками или полноценным сексом - и абсолютно бесплатно!
- Я выбираю отсос! - расплылся Брюстер. - Пойдём на кухню, и там твои губки побалуются с моей штучкой!
Джонни Махач расстался со Слэш в поезде на Гринвич около пяти часов. Боевая подруга собиралась к бойфренду на станцию "Ватерлоо", ему дали пару дней отпуска после окончания основного курса боевой подготовки в Пирбрайте. Скинхед пытался добраться назад в Поплар, но полиция закрыла наземное метро, и автобусы в Айл-оф-Догз тоже не ходили. Бутбой позвонил по специальной горячей линии, и телефонистка сказала ему, что Фицджеральд-Хаус сильно пострадал от огня во время беспорядков в Попларе. Ходжесу предложили временный приют, но он отказался, сославшись на то, что останется у друзей. Он радовался, что его дом сгорел, хоть при этом и лишился своих вещей, уж больно достало его это место, и вот выдался удобный случай переехать.
Когда Ходжес позвонил Марии Уокер, трубку снял Бунтыч. Он сказал, что добраться до хаты доктора не получится, потому что полиция перекрыла весь район. Бунтыч дал понять, что теперь у Марии живёт он, и Ходжесу будут не слишком рады, даже если он сумеет приехать. Карен Элиот не было дома, но автоответчик сообщил, что она будет на буги в "Питомнике" с девяти вечера.
Бутбой направил стопы через Гринвичский Пешеходный Тоннель, и дошёл до железнодорожной станции. Скоро он оказался в Уэст-Энде. Он пропустил пару стаканов во "Вкусе Жизни" на Кембриджской Площади, а потом потопал в "Питомник". Странно было идти в клуб в одиночестве. Обычно с ним шла вся бригада. Ходжес осознал, что "Рейдеры" остались в прошлом, если он столкнётся с Бунтычем или Худым, они получат пизды. Что же до Самсона и ТК, у них нет никаких амбиций, они так и будут прозябать в Попларе. Если они хотят поехать вечером на запад, Джонни с радостью встретится с ними в пабе - но он дал зарок, что ноги его больше не будет в Ист-Энде.
Диджей ставил старые записи Гоу Гоу, Карен Элиот появилась во время "Put Your Left Hand in the Air and Your Right Hand Down in Your Underwear" Redds and the Boys. Арт-звезда заказала пару пинт, но их променяли на танцпол, едва из колонок понеслась "Drop the Bomb" Trouble Funk. Джонни и Карен продолжали танцевать под "We Need Some Money" Чака Брауна и Soul Searchers, но вернулись к напиткам, когда диджей закрутил трек Rare Essence.
- Мне надо где-нибудь приткнуться, - сказал Джонни Карен. - Мою квартиру сожгли во время хеппенинга Неоистов в Крисп-Стрит-Маркет.
- Не надо только делать вид, что это я виновата, - возразила Карен, - Ты помог спровоцировать бунт!
- Ладно, ладно, - разволновался Ходжес. - Но переночевать-то у тебя сегодня можно?
- Да, - неохотно ответила Элиот. - Но только на одну ночь, и спать будешь на полу. Любовник ты неинтересный, ты не способен отдаться своим мазохистским желаниям. Меня не возбуждают мужчины, над которыми я не доминирую.
- Эй, - вмешался тощий парень в костюме велосипедиста. - А где ваш приятель Худой? Я встречался с ним здесь на прошлой неделе и хотел бы снова его увидеть.
- Если встречу этого мудака, - взорвался Джонни, - откручу ему голову на хуй! Но я дам тебе его телефон, если обещаешь признаться его матери, что ты его любовник. Есть бумага и ручка?
- Подожди секундочку, - ответил велосипедист. - Позаимствую ручку у бармена!
Одиннадцать
ДЖОК ГРЭХЕМ УСТАЛ, как собака. Всю ночь он бродил по Ист-Энду, боялся преклонить голову, мол, вдруг успокоительное, до сих пор так и не выветрившееся, заставит его пересечь грань между глубоким сном и смертью. Арт-критик, превратившийся в обезумевшего убийцу, тащился по Брик-Лейн. Свет круглосуточной пекарни "Бублики" служил ему маяком, пробиваясь через серый туман рассвета. Грэхем вошёл в заведение, где сожрал два бублика со сливочным сыром и выпил чашку чая. Снаружи он купил поздний выпуск "Сандей Кроникл" у разносчика, который последние восемь часов продавал газеты таксистам и другим созданиям, населяющим ночной Лондон.
Газету венчал заголовок: 49 ЧЕЛОВЕК УБИТЫ ОБЕЗУМЕВШИМ АНТИНЕОИСТОМ ВО ВРЕМЯ БЕСПОРЯДКОВ В ПОПЛАРЕ. Джок пробежался по словесам глазами и пришёл в ярость, обнаружив, что мало того, что его святое жертвоприношение обозвали убийством, но и сами беспорядки приписал ему лживый журналюга, явная марионетка иллюминатов. Грэхем решил, что с этой клеветой необходимо разобраться, поэтому пошёл в лондонский Сити к Кроникл-Хаус, источнику лжи и злословия. По дороге он отлил бензина из бака "кортины", наполнив горючим молочную бутылку.
- Я хочу поговорить с редактором! - рявкнул Джок в приёмной.
- Боюсь, это невозможно, - ответил ему дородный мужчина среднего возраста, - она придёт не раньше десяти.
- Ты врёшь! - взорвался Грэхем. - "Сандей Кроникл" сроду не печатала правды, так что не вижу причин, почему я должен верить одному из её служащих!
- О, - ответил мужчина. - Я думал, вам нужна Мюриэль Браун, редактор "Дэйли Кроникл". Бетси Карвер, выпускающая воскресную газету, придёт не раньше завтрашнего вечера.
- В таком случае, - рявкнул арт-критик, - приведите фотографа, кто угодно сгодится!
- Зачем? - осведомился сотрудник "Кроникл".
- Затем, - объяснил Джок, - что я собираюсь покончить жизнь самоубийством. Когда ты приведёшь фотографа, я вылью на себя бутылку бензина и подожгу себя в знак протеста против клеветы, напечатанной на первой странице сегодняшнего выпуска!
- Только не надо портить мой ковёр, - огорчился служащий. - Давай договоримся, ты сожжёшь себя на улице, а я приведу фотографа!
- Ладно, - согласился арт-критик.
Грэхем вышел наружу и сел посреди дороги. Он облил себя бензином и достал из кармана зажигалку. Хорошо бы фотограф пришёл побыстрее, он промок, а от огня станет так тепло! Через минуту из окна на втором этаже высунула голову женщина с камерой.
- Отодвиньтесь чуть-чуть назад, чтобы хороший кадр получился, вот так! Не поджигайте себя пока. Всё, я готова, но постарайтесь корчить рожи пострашнее, словно вы в агонии! Я попробую с увеличением запечатлеть выражение вашего лица, получится отличная передовица!
Едва Джок запалил одежду, как его голову увенчал язык пламени. Огонь пожирал его тело, оставляя лишь кучу гротескно обугленных останков. Пару секунд Грэхему казалось, что он горит в аду, но он сразу убедил себя, что возносится на небеса. Потом на его чувства обрушилась невыносимая агония, казалось, что прошла целая вечность, и, наконец, арт-критик перестал чувствовать что бы то ни было. Лишившись всех инстинктивных желаний, Джок остался грудой мёртвой материи.
Карен Элиот была пронырой еще той, она не брезговала испачкать руки, если получалось сделать это безнаказанно. Поэтому-то она и оставила Джонни Махача в своей квартире в Блумзбери дрыхнуть на полу, а сама отправилась в Мейфэр. Элиот относилась к людям, появляющимся на арт-сцене, едва ли лучше, чем к уличным отбросам. Они были иной версией паразитов и заслуживали того же презрения, какое любой нормальный человек испытывает к джанки, отщепенцам и алкашам. Эту мразь надо уничтожать с полным безразличием, как давят каблуком таракана. К сожалению, репрессивная терпимость Британского государства означала, что массовые расстрелы на повестке дня пока не стоят. Так что Элиот временно занялась игрой на нервах врага.
В руках опытного бойца баллончик с краской становится оружием не хуже, чем АК-47. Карен изрисовала лозунгами Неоистов окна каждой галереи на улице. Остановившись на пару секунд, прежде чем отправиться на встречу за завтраком с сэром Чарльзом Брюстером, Элиот окинула взглядом свою работу. ПОТРЯСЕНИЕ, НИСПРОВЕРЖЕНИЕ, ПОРАЖЕНИЕ, сообщала эпиграмма из ранних дней движения. НЕОИЗМ ЯВЛЯЕТСЯ ВОПЛОЩЁННЫМ ПРИНЦИПОМ ИНФЛЯЦИИ В ТВОРЧЕСКИХ ИСКУССТВАХ, шла надпись по фасаду галереи, специализирующейся на работах концептуалистов и минималистов. А классическая формулировка УНИЧТОЖИМ СЕРЬЁЗНУЮ КУЛЬТУРУ сверкала люминесцентной краской на каждом здании по улице.
- Карен, дорогая! - пропел сэр Чарльз, когда дворецкий ввёл её в гостиную его особняка в Мейфэр. - Я так рад вновь видеть твою улыбку!
- Йо! - воскликнула Элиот, одновременно поднимая ладонь правой руки.
Дворецкий наливал кофе, а Карен тем временем развалилась на пышном диване. Она взяла круасан, поскольку знала, что Брюстер предпочитает завтраки в европейском стиле и выбора у неё нет. Арт-звезда размазала по горячему круасану щедро посоленное масло, но от варенья отказалась.
- Эта тема с Неоистами разрастается шире и быстрее, чем любое другое дело, в котором я участвовал, - улыбнулся Брюстер. - Похоже, что это самая успешная исторификация общепризнанно маргинального авангардного арт-движения за всю эпоху!
- Возбуждение от Неоизма ни с чем не сравнимо! - понесла Карен. - Он делает как щенков футуризм, дадаизм, сюрреализм, флуксус и ситуационизм!
- Ты права! - согласился сэр Чарльз. - Хотя на первый взгляд он кажется лишь пародией на классический авангард, его абсолютная бесполезность придаёт ему трансцендентное качество! Работы Неоистов настолько лишены содержания, что это потрясает! И в довершение всего прямо перед твоим приходом мне сообщили новость, что Джок Грэхем совершил самоубийство перед зданием "Кроникл"!
- Великолепно! - присвистнула Элиот. - Вы знаете, что лозунг ПОПЫТАЙСЯ УБИТЬ СЕБЯ широко эксплуатировался ранней группой Неоистов. Смерть Джока означает, что его крестовый поход на Неоизм породит новую волну заголовков. С таким освещением в прессе ценность работ Неоистов должна удваиваться каждую минуту!
- Думаю, она скорее утраивается каждую секунду! - чирикнул Брюстер.
Фронт Семиотического Освобождения проводил воскресную утреннюю встречу в "Галерее Отпечатка Пальца", потому что по воскресеньям выставка "Новый Неоизм" не работала. Члены группы радовались успеху "Попларского Хеппенинга", и в частности тому, что он попал на первые страницы национальной прессы. Между собой они не упоминали о том, что беспорядки спровоцировало пиратское телевещание, организованное их таинственными вождями. Впрочем, расползшееся по заголовкам известие о бойне, устроенной обезумевшим арт-критиком Джоком Грэхемом, тоже нечасто всплывало в разговоре.
- Святой Дух повеял и сделал меня Богом, - объявил Дональд Пембертон в энный раз, - и я думаю, это нечестно, что мы зависим от неких абстрактных руководителей ФСО. Посмотрите, чего мы вчера добились, "Попларский Хеппенинг" вошёл в число самых значимых арт-событий за всю мировую историю. Мы это сделали - мы с вами, не какие-то там тайные вожди, которым мы якобы служим. Я хочу контракт с галереей, и хочу его сейчас!
- Ага, - вставил Юджин Де Фрейд. - Дон прав, мы вызвали вчера охуенный шум, а наши имена даже не попали в газеты! Мы заслуживаем доверия и определённого признания. Здорово, что мы обеспечили движению Неоистов такое паблисити, но пока имя Фрейда остаётся за рамками истории, моя карьера топчется на месте!
- Вы должны веровать! - взревел Стивен Смит. - Тайные вожди помогли мне с контрактом и вам всем обязательно помогут!
- Тебе хорошо! - хныкнула Пенелопа Эпплгейт. - У тебя есть контракт с "Флиппер Файн Артс". Люди, стоящие за ФСО, не требуют, чтобы ты демонстрировал покорность, прежде чем въехать на волне рекламы в гламурный мир модных тусовок и художественного признания!
- Ой, да ладно! - возразил Спартак. - До сих пор всех дел было, что Эмма отобрала пару моих работ на следующую групповую выставку во "Флиппере". У меня будет собственная выставка в Уэст-Энде хорошо если в начале следующего года! К тому моменту вы все давно будете с контрактами!
- В пизду всё! - скривился Пембертон. - Скажешь Хираму, хрен я чего для него сделаю, прежде чем всех нас подпишут крупные галереи! Я устал делать людям одолжения, я хочу награды за свои труды!
- Этот спор ни к чему не ведёт, - сплюнул Смит. - Давайте поговорим о чём-нибудь важном! Почему бы нам не утрясти детали вечерней акции на кладбище Банхилл?
- Я не собираюсь раскапывать могилу Блейка! - зарычал Дон. - По крайней мере, пока Хирам не решит вопрос с галереями!
- У меня нет возможности связаться с Хирамом, - принялся убеждать Смит, - и вряд ли он до вечера свяжется со мной. Тайные вожди взъярятся, если мы не оскверним могилу Блейка, как было приказано. Если вы откажетесь сейчас, вам никогда не попасть в арт-мир. Если вы согласитесь принять участие в этом деле, я обещаю в следующий раз обсудить с Хирамом вопрос ваших карьер!
- А что случится, если мы не согласимся с твоим планом? - поинтересовался Пембертон.
- Мне придётся выгнать вас из ФСО и набрать на ваше место других людей! - заорал Спартак.
- Ладно, я пойду на сегодняшнюю акцию, - уступил Дон, - но потом я пальцем о палец не ударю, пока не получу контракт на руки!
- Аналогично! - пропели остальные в унисон.
Джонни Махач и Атима Шиазан встретились в "Гербе", рок-н-ролльном отстойнике в дебрях переулков в Кэмдене. В соседней комнате ска-группа играла обеденный концерт, но влюблённая парочка пропустила его, потому что после нескольких дней врозь им надо было многое сказать друг другу. Атима в кожаной мини-юбке и обтягивающем красном топике, с помадой и лаком для ногтей в тон, выглядела потрясающе. Джонни надел туфли, "ста-престы" и "шерман", и поэтому мало чем отличался от прочих скинхедов в пабе. Он считал, что музыка в ямайском стиле лучше "Ой!" не только из-за заразительного ритма, но и потому, что на неё ходят правильно одетые скинхеды, а не придурки, порочащие весь культ и по сути являющиеся не более чем лысыми панками!
- Мои родители до смерти хотят с тобой встретиться! - объявила Шиазан. - Сначала они обалдели, когда я сказала, что ты скинхед. У них мозги забиты ложью прессы, изображающей любого, кто бреет волосы, натуральным фашистом!
- Надеюсь, ты наставила их на путь истинный, - высказался Джонни по этому поводу. - Большая часть скинов не интересуется политикой вообще. Скорее, мы ценим в нашем движении ощущение собственной ценности, правильную одежду и веселую компанию. Как любой нормальный скин, я ненавижу идиотов-наци так же страстно, как и ублюдков-марксистов! Я патриот Британии, а не болванчик от политики!
- В конце концов, - продолжила рассказ Атима, - несложно было убедить предков, что ты обычный парень, наделённый сверхчеловеческой харизмой. Всё-таки без твоей помощи я бы никогда не вырвалась из круга "Марксист Таймс" и их техник контроля над мозгом. На самом деле мои мама с папой благодарны тебе, потому что знают, без твоего вмешательства я бы никогда не вернулась к ним. Когда я призналась маме, что безумно тебя люблю, она пошла к отцу, и он предлагает всё устроить, если дело дойдёт до свадьбы!
- Я, в общем-то, не против, - признался Ходжес.
- О, Джонни! - воскликнула Шиазан, обвив руками шею скинхеда. - Ты женишься на мне?
- Да, - робко ответил бутбой, - я хочу жениться на тебе. Боже, через пару недель мне исполнится двадцать четыре, пора уже остепениться, завести семью. Но хуй знает, что у меня будет с работой, у меня нет ни диплома, ни квалификации, я бросил школу в шестнадцать, вместо того, чтобы пойти в колледж, как ты.