– Что ты там увидел, старик? – усмехнулся Беннет. – Неужто своего Гарри Пятого?
Старый солдат продолжал молча всматриваться вдаль. Солнце лило мягкий свет на пологие склоны холмов, на которых паслись несколько белых овец. Все было спокойно, лишь издали доносился звон колокола.
– В чем дело, Эппльярд?
– Птицы, – настороженно произнес старик.
И действительно, над лесом, там, где он длинным языком выходил на луга и обрывался парой громадных зеленых вязов, беспорядочно порхала стайка птиц.
– Птицы? И что? – удивился Беннет.
– Ей-ей, – воскликнул Эппльярд. – Хороший же из тебя воин, мастер Беннет! Птицы – прекрасные караульные. Там, где есть леса, они первая линия битвы. Да будет тебе известно, если бы сейчас здесь стоял лагерем наш отряд, это могло бы означать, что с той стороны к нам подходят вражеские лучники. А ты бы ничего и не заметил.
– Что ты придумал, старый ворчун, – сказал Хэтч. – Ближайшие к нам лучники – это отряд сэра Дэниэла в Кэттли. Ты тут в безопасности, как в лондонском Тауэре. Что ты людей пугаешь из-за каких-то зябликов и воробьев?
– Нет, послушайте только! – усмехнулся Эппльярд. – Да мало ли тут бродяг, которые дали бы себе оба уха отрезать, лишь бы пустить стрелу в тебя или меня? Святой Михаил, да они ненавидят нас, как двух хорьков!
– Они ненавидят сэра Дэниэла, а не нас, – посерьезнев, возразил Хэтч.
– Ну да, сэра Дэниэла и каждого, кто у него состоит на службе, – сказал Эппльярд. – И больше всего им ненавистны Беннет Хэтч и старик Николас, лучник. Вот скажи-ка мне, если бы на краю леса скрывался хороший лучник, а мы бы стояли перед ним, как, клянусь святым Георгием, мы и стоим сейчас, кого бы он, думаешь, выбрал – тебя или меня?
– Бьюсь об заклад, тебя, – ответил Хэтч.
– Ставлю свою куртку против твоего кожаного пояса, что тебя! – воскликнул старый лучник. – Ты сжег Гримстон, Беннет, и тебе, мастер, они этого никогда не простят. А я что? Я скоро, даст Бог, окажусь в надежном месте, где меня не достанут стрелы. Ей-ей, да что там стрелы, если они готовы по нам из пушек палить, – ядра! Я – старик, и для меня тихое ложе уже не за горами. Ну а тебе, Беннет, оставаться здесь, и если тебя не повесят и тебе удастся дожить до моих лет, значит, настоящий старый английский дух угас.
– Ты самый брюзгливый старый дурень во всем Танстоллском лесу, Эппльярд, – хмуро бросил Хэтч, которому явно не понравилось это недоброе пророчество. – Лучше иди собирайся, пока не пришел сэр Оливер, и перестань нести вздор хотя бы минуту. Если б ты столько же болтал с Гарри Пятым, в ушах у него звону было бы больше, чем в его казне.
И в этот самый миг в воздухе, точно огромный шершень, прожужжала стрела; она пронзила старика Эппльярда между лопатками и вышла из груди. Он упал лицом в свою капусту. Хэтч с отрывистым вскриком отпрыгнул в сторону, а потом, согнувшись пополам, бросился к дому. Дик Шелтон тем временем укрылся за сиренью и уже целился в лесную опушку из натянутого арбалета.
Ни один лист не шелохнулся в лесу. Овцы все так же спокойно паслись на лугу, птицы успокоились и вернулись на ветки. Но старик лежал, и из спины его торчала стрела. Хэтч осторожно выглядывал из сеней, прикрываясь дверью, а Дик, припав к земле, замер за кустом сирени.
– Видите что-нибудь? – крикнул Хэтч.
– Ни одна ветка не шевелится, – ответил Дик.
– Не годится его оставлять здесь, – сказал Беннет, боязливо, с бледным лицом, выходя из своего укрытия. – Следите за лесом, мастер Шелтон… Не спускайте глаз. Да помогут нам святые! Вот это был выстрел!
Беннет положил старого лучника к себе на колено. Тот еще не умер. Лицо его было в движении, глаза, как заведенные, то открывались, то закрывались, ему было мучительно, невыносимо больно.
– Ты слышишь меня, старина Ник? – спросил его Хэтч. – Есть у тебя последнее желание перед смертью, брат?
– Вытащи стрелу и дай мне умереть, во имя Девы Марии, – просипел старик. – Я умираю за старую Англию… Вытаскивай!
– Мастер Дик, – сказал Беннет, – подойдите сюда и потяните хорошенько за стрелу. Старый грешник умирает.
Дик положил арбалет, взялся за наконечник стрелы, с силой потянул и выдернул ее из тела старого лучника. Тут же из раны хлынула кровь. Эппльярд попытался встать, снова воззвал к Господу и упал замертво. Хэтч опустился на колени среди капусты и стал горячо молиться за упокой отлетевшей души. Но даже пока он молился, было заметно, насколько он встревожен, потому что то и дело косился на лесную опушку, откуда прилетела стрела. Покончив с молитвой, он снова поднялся на ноги, снял одну из кольчужных рукавиц и вытер взмокшее от страха бледное лицо.
– Следующим буду я, – сказал он.
– Кто это сделал, Беннет? – все еще держа стрелу в руке, спросил Дик.
– Кто его знает? – ответил Хэтч. – Мы с этим старым ворчуном добрых сорок христианских душ оставили без крова. Теперь он поплатился за это; как видно, скоро и мой черед. Сэр Дэниэл правит слишком жестоко.
– Странное древко, – сказал юноша, глядя на стрелу.
– Смотри-ка, и вправду странное, – воскликнул Беннет. – Черное, с черным оперением. Недобрая стрела. Говорят, черный цвет – к похоронам. Э, да тут еще написано что-то. Сотрите кровь. Что там?
– "Эппльярду от Джона В-долгу-не-останусь", – прочитал Шелтон. – Что это значит?
– Ох, не нравится мне это, – покачал головой слуга сэра Дэниэла. – Джон В-долгу-не-останусь! Такое прозвище может иметь только самый отъявленный негодяй. Но что мы тут стоим, как две мишени в поле? Берите его за ноги, добрый мастер Шелтон, а я подниму за плечи. Давайте отнесем его в дом. Для бедного сэра Оливера это будет плохая весть. Представляю, как он побелеет и как начнет размахивать руками, когда станет молиться.
Они подняли старого лучника и вдвоем отнесли в дом, где тот жил в одиночестве. Там они положили его на пол, чтобы не залить кровью тюфяк, и, как могли, постарались выпрямить ему руки и ноги.
В доме Эппльярда было чисто и пусто. Кровать с синим покрывалом, шкаф, большой сундук, пара табуретов, откидной стол у камина. На стене висели доспехи старого лучника и его оружие. Хэтч с любопытством осмотрелся.
– У Ника были деньги, – сказал он. – Он фунтов шестьдесят должен был скопить, не меньше. Когда теряешь друга, мастер Ричард, лучшее утешение – это стать его наследником. Загляните-ка в его сундук. Бьюсь об заклад, что у него там хорошая мошна с золотишком припрятана. У лучника Эппльярда – да упокоится его душа с миром! – рука была не только крепкая, но и бережливая. Почти восемьдесят лет он скитался по миру и копил. Но сейчас он лежит на спине, бедный ворчун, и ничего ему уже не надо. Я думаю, если добро его перейдет к его доброму другу, на Небесах ему будет веселее.
– Хэтч, – сказал Дик, – имей уважение к его застывшим глазам. Неужели ты ограбишь друга перед его мертвым телом? Эх, если бы он мог сейчас встать!
Хэтч несколько раз перекрестился, но к этому времени к нему уже вернулось обычное расположение духа, и теперь его не так-то просто было заставить отказаться от того, что он задумал. И быть бы сундуку открытым, но на улице скрипнула калитка, потом открылась дверь, и в дом вошел высокий плотный мужчина, с красным лицом и черными глазами, лет пятидесяти, в стихаре и черных одеяниях священника.
– Эппльярд, – произнес новоприбывший, переступив порог, но тут же остановился как вкопанный. – Дева Мария! – воскликнул он. – Да хранят нас святые, что стряслось?
– Да уж, стряслось тут кое-что с Эппльярдом, сэр священник, – ответил Хэтч жизнерадостным тоном. – Старика убили у его же двери, и сейчас он наверняка уже на пути к чистилищу. Ну а там, коли правду говорят, ему уже не понадобятся ни свечи, ни уголь.
Сэр Оливер побелел, кое-как подошел к табурету и опустился на него, сам не свой.
– Вот она, кара Господня! О, какой удар! – воскликнул он и принялся бормотать молитву.
Хэтч тем временем благоговейно снял шлем и опустился на колено.
– Но, Беннет, – спросил священник, когда немного пришел в себя, – что это означает? Какой враг мог это сделать?
– Сэр Оливер, вот стрела. Видите, здесь на ней написаны слова, – сказал Дик.
– Тьфу! Даже выговорить противно! – воскликнул священник, посмотрев на надпись. – "Джон В-долгу-не-останусь"! Подходящее для еретика прозвище. Да еще черный цвет – нехорошее знамение. Не нравится мне эта стрела, ох как не нравится. Но давайте посоветуемся. Кто бы это мог быть? Думайте, Беннет. Из всех наших врагов кто мог выступить против нас так открыто? Ума не приложу. Симнэл? Нет, сомневаюсь. Уолсингэмы? Нет, до такого они еще не дошли – все еще надеются победить нас с помощью закона, когда времена переменятся. Есть еще Саймон Малмсбэри. Что думаешь, Беннет?
– А что, если это Эллис Дакуорт? – предположил Хэтч.
– Нет, Беннет, это невозможно, – возразил священник. – Бунты никогда не начинаются снизу. В этом сходятся все здравомыслящие летописцы. Мятежи всегда начинаются наверху, и, когда какой-нибудь Дик, Том или Гарри хватается за алебарду, подумайте о том, кому из лордов это выгодно. Теперь, вновь примкнув к королеве, сэр Дэниэл поссорился с лордами-йоркистами. Вот кто нанес этот удар, Беннет… Подробности я выясню, но ветер дует оттуда.
– Прошу прощения, сэр Оливер, – промолвил Беннет, – но в этой стране дуют такие горячие ветры, что я давно уже чувствую запах пожара. Его и Эппльярд, этот несчастный грешник, чувствовал. И, с вашего позволения, народ так против нас настроен, что не нужно ни Йорков, ни Ланкастеров, чтобы они взялись за вилы и мотыги. Услышьте мою мысль, она очень простая: вы, священник, и сэр Дэниэл, который готов плавать под любым парусом, вы многих лишили крова и пустили по миру. Вы избивали и вешали, и за это вам придется отвечать. Вас много раз привлекали к суду, но, не знаю как, вам всегда удавалось оправдываться, и сейчас вы думаете, что на каждой дыре стоит заплата. Простите, сэр Оливер, но тот, кого вы лишили земель и вышвырнули из дома, становится только злее, и рано или поздно наступит тот черный день, когда нечистый заставит его натянуть лук и продырявить вам кишки ярдовой стрелой.
– Ошибаешься, Беннет. И твое счастье, что мне нет дела до твоей пустой болтовни, – сказал сэр Оливер. – Ты болтун, Беннет, пустомеля и трещотка, и язык у тебя без костей. Мой тебе совет, Беннет: научись держать его за зубами! Научись!
– Пусть будет по-вашему. Не скажу больше ни слова, – ответил тот.
Священник встал с табурета и из висящей у него на шее сумки достал сургуч, тонкую свечку, кремень и кресало. Беннет с безутешным видом наблюдал за тем, как он накладывал печать сэра Дэниэла на сундук и шкаф лучника. После этого все трое, опасливо оглядываясь по сторонам, выскользнули из дома и пошли к своим лошадям.
– Пора нам уже продолжить путь, сэр Оливер, – сказал Хэтч, придерживая стремя священника, пока тот садился в седло.
– Да, но все изменилось, – ответил священник. – Теперь, когда Эппльярда не стало – да покоится его душа с миром, – гарнизоном управлять некому. Поэтому я тебя задержу, Беннет. Мне нужен человек, на которого я могу положиться, когда только и ждешь какой-нибудь черной стрелы в спину. "Не убоишься стрелы, летящей днем", – сказано в Священном Писании, не помню только, к чему там это. Я плохой священник, слишком погряз в делах мирских. Скачем, мастер Хэтч. Всадники должны уже быть у церкви.
Они поскакали по дороге обратно. Ветер развевал черные одежды священника, и поднимающиеся за их спинами черные тучи заслонили клонящееся к закату солнце. Они проскакали мимо трех домов на окраине деревушки Танстолл и, сделав поворот, увидели церковь. Перед нею теснилось десять-двенадцать домиков, а за ней начинались луга. У ворот церковного двора собралось человек двадцать. Кто-то сидел в седле, кто-то стоял рядом с лошадью. Все были вооружены, но оружие у них было самое простое – самодельные копья, старые алебарды, луки. На некоторых лошадях еще не высохла грязь; там собрались самые убогие крестьяне, сплошь пахари и земледельцы. Все лучшие кони и люди давно уже ушли в поход с сэром Дэниэлом.
– К счастью, мы не ошиблись, будь благословен крест Холивуда! Славный отряд, сэр Дэниэл останется доволен, – заметил священник, пересчитывая в уме новобранцев.
– Кто идет? А ну стой, если ты честный человек! – вдруг закричал Беннет.
По церковному двору кто-то пробирался, стараясь держаться за тисами. Как только неизвестный услышал крик, он, уже не прячась, бросился со всех ног в сторону леса. Стоявшие у ворот люди, которые до сих пор не подозревали о присутствии кого-то постороннего, встрепенулись. Пешие начали взбираться на седла, сидевшие верхом сразу поскакали в погоню, но им пришлось объезжать церковный двор, поэтому стало понятно, что добыча уйдет от них. Хэтч, изрыгая проклятия, хотел заставить своего коня перепрыгнуть ограду, но животное заупрямилось и, резко остановившись, сбросило седока. И хоть он тут же вскочил и поймал узду, время было потеряно – беглец находился уже слишком далеко, чтобы осталась надежда его поймать.
Умнее всех оказался Дик Шелтон. Вместо того чтобы броситься в бессмысленную погоню, он сбросил со спины арбалет, натянул тетиву и вложил стрелу. Потом повернулся к Беннету и спросил, нужно ли ему стрелять.
– Стреляй! Стреляй! – кровожадно сверкая глазами, завопил священник вне себя от ярости.
– Достаньте его, мастер Дик, – сказал Беннет. – Сорвите мне это спелое яблочко.
Беглецу оставалось сделать лишь несколько прыжков к спасению, но чем ближе к лесу, тем круче уходил в гору луг, поэтому неизвестный бежал все медленнее и медленнее. Однако уже достаточно стемнело, и при неровных движениях бежавшего в него было не так-то просто попасть. Подняв арбалет, Дик почувствовал что-то вроде жалости, ему даже показалось, что он был бы рад промахнуться. Стрела полетела.
Человек споткнулся и упал. Хэтч и преследователи радостно загорланили. Но радость их была преждевременной. Человек легко вскочил на ноги, повернулся, насмешливо помахал им шапкой и в следующий миг скрылся среди деревьев.
– Чума его возьми! – вскричал Беннет. – Ну и ноги у него. Так только воры бегают, клянусь святым Бэнберием! Но вы зацепили его, мастер Шелтон. Стрелу вашу он унес с собой, но я о том не жалею!
– Но что он делал у церкви? – спросил сэр Оливер. – Боюсь, тут затевается что-то недоброе. Клипсби, добрый человек, спустись с лошади и сходи посмотри среди тисов, что там.
Клипсби отправился выполнять поручение и вскоре вернулся с какой-то бумагой.
– Это было приколото к двери церкви, – сказал он, передавая листок священнику. – Больше я ничего не нашел, сэр.
– Что? – вскричал сэр Оливер. – Клянусь могуществом церкви, да это же святотатство! Только короли и лорды имеют на это право… Но чтобы каждый оборванец в зеленой куртке вывешивал на дверях дома Божьего… Нет, это настоящее святотатство. Людей отправляли на костер и не за такие проступки. Но что там написано? Как быстро стемнело. Добрый мастер Ричард, у тебя глаза молодые, прочитай-ка мне этот пасквиль.
Дик Шелтон взял в руку бумагу и прочитал вслух написанное на ней. Это были очень грубые вирши, почти даже не рифмованные, написанные кривым почерком, с множеством ошибок. Если привести их в более-менее грамотный вид, вот что там было написано:
Четыре черных стрелы у меня за ремнем,
С ними несчастья мои помянем.
Четыре для тех четверых,
Что были причиной несчастий моих.Одна из леса прилетела –
Глядишь, к Эппльярду уж смерть подоспела.Мастеру Беннету Хэтчу одна,
Который сжег Гримстон дотла.Одна для сэра Оливера Отса,
Он – сэра Гарри Шелтона убийца.Сэр Дэниэл, четвертую жди терпеливо.
Ей-ей, как нам это дело мило!Каждого из вас расплата ждет,
Черной стрелы скор полет.
Молитесь, молитесь, грязные воры.
И знайте, не спасут вас ни щиты, ни заборы!
Джон В-долгу-не-останусь из Зеленого леса и его веселое братство
И еще: стрел и доброй пеньки у нас хватит и для ваших сторонников.
– Где вы, милосердие и христианские добродетели? – заголосил сэр Оливер. – Этот злой мир становится хуже с каждым днем. Я на Холивудском кресте поклянусь, что не убивал этого славного рыцаря, у меня и мыслей таких не было. Душа моя невинна как у младенца! Да он и не был убит вовсе, в этом они тоже ошибаются. Еще живы свидетели, которые могут это подтвердить.
– Не стоит сейчас об этом, сэр священник, – вполголоса проронил Беннет.
– Нет, мастер Беннет, стоит, – громко возразил священник. – И не забывайте свое место, добрый Беннет. Невиновность свою я сумею доказать. Я не хочу, чтобы меня убили по ошибке. Я приведу всех, кто может свидетельствовать за меня. Меня тогда даже не было в замке. Я в тот день ушел с поручением, когда еще не было девяти часов…
– Сэр Оливер, – прервал его Хэтч, – раз уж вы сами не хотите прекращать эти проповеди, я сделаю по-другому. Гоффи, труби, чтоб садились на лошадей.
И пока звучала труба, Беннет подошел к изумленному священнику и принялся что-то торопливо шептать ему на ухо.
Дик Шелтон заметил, как сэр Оливер бросил на него быстрый удивленный взгляд. И у него была причина задуматься, потому что упомянутый в послании сэр Гарри Шелтон приходился ему не кем-нибудь, а родным отцом. Однако ни один мускул не дрогнул на его лице, и он продолжал хранить молчание.
Хэтч и сэр Оливер какое-то время обсуждали изменившуюся ситуацию и решили, что нужно оставить десять человек, которые будут не только защищать замок Мот, но и сопровождать священника, когда ему придется ехать через лес. Поскольку Беннет должен был остаться в замке, командование ополчением было поручено мастеру Шелтону. Да и выбора у них не было. Весь отряд состоял из грубых, неотесанных крестьян, совершенно незнакомых с военным делом, но Дика они любили за то, что этот юноша был не по годам решителен и серьезен. К тому же, хотя детство его прошло в этих суровых краях, благодаря урокам сэра Оливера он прекрасно умел читать и писать, а Хэтч научил его искусству владения оружием и основам командования. Беннет всегда был к нему добр и отзывчив. Он был из тех людей, кто не знает пощады к врагам, но грубовато верен и доброжелателен к друзьям, и сейчас, пока сэр Оливер отправился в ближайший дом писать своим изящным беглым почерком отчет сэру Дэниэлу Брэкли о последних событиях, Беннет подошел к своему ученику, чтобы пожелать ему удачи и напутствовать.