Мышлаевский. Только не громко, а то влетит вам по шапке за юнкерские песни. (Тасует карты.)
Николка(напевает). Вставай, та-там, тата-там-та.
Мышлаевский. Вставай! Только что уютно сел, и опять вставай. Нет уж, я не встану, дорогие товарищи, как я уже имел честь доложить! Меня теперь хоть клещами отдирай! (Сдает карты.)
Елена. Николка, спой "Съемки".
Николка(поет, выходя с гитарой к рампе).
Прощайте, граждане,
Прощайте, гражданки,
Съемки закончились у нас…
Гей, песнь моя,
Любимая…
Бутылочка, бутылочка казенного вина!
За сценой начинается неясная оркестровая музыка, странно сливается с Николкиной гитарой.
Елена. Идут! Леонид, идут!
Убегает с Шервинским к окну. За ломберным столом подпевают Николке.
Николка.
Уходят и поют
Юнкера гвардейской школы,
Их трубы, литавры,
Тарелки звенят…
Граждане и гражданки
Взором отчаянным вслед
Юнкерам уходящим глядят…
Лариосик. Господа, слышите, идут! Вы знаете, этот вечер - великий пролог к новой исторической пьесе…
Мышлаевский. Но нет, для кого пролог, а для меня эпилог. Товарищи зрители, белой гвардии конец. Беспартийный штабс-капитан Мышлаевский сходит со сцены; у меня пики.
Сцена внезапно гаснет. Остается лишь освещенный Николка у рампы.
Николка.
Бескозырки тонные.
Сапоги фасонные…
Гаснет и исчезает.
Занавес
Конец
Июнь - сентябрь. 1925 года.
Москва
БЕЛАЯ ГВАРДИЯ
Пьеса в четырех действиях
Вторая редакция
Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918…
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Турбин Алексей Васильевич - полковник-артиллерист, 30 лет.
Турбин Николка - его брат, 18 лет.
Тальберг Елена Васильевна - их сестра, 24-х лет.
Тальберг Владимир Робертович - генштаба полковник, ее муж, 35 лет.
Мышлаевский Виктор Викторович - штабс-капитан, артиллерист, 28 лет.
Шервинский Леонид Юрьевич - поручик, личный адъютант гетмана.
Студзинский Александр Брониславович - капитан, 29 лет.
Лариосик - житомирский кузен, 21 года.
Лисович Василий Иванович по прозвищу "Василиса" - домовладелец, 45 лет.
Ванда Степановна - его жена, 39 лет.
Гетман всея Украины.
Болботун - командир 1-й конной петлюровской дивизии.
Галаньба - сотник-петлюровец.
Ураган - бандит.
Кирпатый - сифилитик.
Бандит в дворянской фуражке.
Фон Шратт - германский генерал.
Фон Дуст - германский майор.
Врач германской армии.
Дезертир - сечевик.
Человек с корзиной.
Камер-лакей.
Еврей.
Максим - гимназический педель, 60 лет.
Гайдамак - телефонист.
Первый офицер.
Второй офицер.
Третий офицер
Юнкера и гайдамаки.
Первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 года, четвертое действие - в начале 1919 года. Место действия - город Киев.
АКТ ПЕРВЫЙ
КАРТИНА 1-Я
Квартира Турбиных. Вечер. В камине огонь. При открытии занавеса часы бьют 9 раз и нежно играют менуэт Боккерини. Алексей склонился над бумагами, Николка с гитарой.
Николка(играет на гитаре и поет).
Хуже слухи каждый час.
Петлюра идет на нас!
Пулеметы мы зарядили,
По Петлюре мы палили.
Пулеметчики-чики-чики…
Голубчики-чики-чики…
Выручали вы нас, молодцы!
Алексей. Черт тебя знает, что ты поешь! Кухаркины песни! Пой что-нибудь порядочное.
Николка. Зачем кухаркины? Это я сам сочинил, Алеша. (Поет.)
Хошь ты пой, хошь не пой,
В тебе голос не такой!
Есть такие голоса,
Дыбом встанут волоса…
Алексей. Это как раз к твоему голосу и относится!
Николка. Алеша, это ты напрасно, ей-богу. У меня есть голос, правда, не такой как у Шервинского, но все-таки довольно приличный. Драматический, вернее всего баритон. Леночка, а Леночка! Как по-твоему - есть у меня голос?
Елена(из своей комнаты). У кого? У тебя? Нет никакого!
Николка. Это она расстроилась, потому так и отвечает. А между тем, Алеша, мне учитель пения говорил: "Вы бы, говорит, Николай Васильевич, в опере, в сущности, могли петь, если бы не революция".
Алексей. Дурак твой учитель пения.
Николка. Я так и знал. Полное расстройство нервов в турбинском доме. У меня голоса нет, а вчера еще был. Учитель пения дурак, и вообще - пессимизм. А я по своей натуре более склонен к оптимизму. (Трогает струны.) Хотя ты знаешь, Алеша, я сам начинаю беспокоиться. Девять часов уже, а он сказал, что днем приедет. Уж не случилось ли чего-нибудь с ним?
Алексей. Ты потише говори.
Николка. Вот комиссия, Создатель, быть замужней сестры братом.
Елена. Который час в столовой?
Николка. Э… девять. Наши часы вперед, Леночка.
Елена. Не сочиняй, пожалуйста.
Николка. Ишь, волнуется. (Напевает.) Туманно, ах как все туманно…
Алексей. Не надрывай ты мне душу, пожалуйста. Пой веселую.
Николка(поет).
Здравствуйте, дачники,
Здравствуйте, дачницы,
Съемки у нас уж давно начались…
Гой песнь моя, любимая…
Буль-буль-буль бутылочка
Казенного вина…
Бескозырки тонные,
Сапоги фасонные,
То юнкера гвардейцы идут…
Электричество внезапно гаснет. Громадный хор за сценой в тон Николке поет проходя: "Бескозырки тонные" и т. д.
Алексей. Лена, свечи у тебя есть?
Елена. Да, да.
Алексей. Черт их возьми. Каждую минуту тухнут…
Елена(входя со свечой). Тише, погодите. (Прислушивается электричество вспыхивает. Елена тушит свечу. Далекий пушечный выстрел.)
Николка. Странно, как близко. Впечатление такое, будто бы под Святошином. Интересно, что там происходит. Алеша, может быть, ты пошлешь меня узнать, в чем дело в штабе? Я бы съездил.
Алексей. Сиди, пожалуйста, смирно!
Николка. Слушаю, г-н полковник. Я, собственно, потому, что, знаешь ли, бездействие обидно несколько… Там люди дерутся… Хоть бы дивизион наш был скорее готов…
Алексей. Когда мне понадобятся твои советы в подготовке дивизиона - я тебе сам скажу.
Николка. Виноват, г-н полковник.
Елена. Алеша, где же мой муж?
Алексей. Приедет, Леночка. (Звонок.)
Николка. Ну вот он, я же говорил. (Бежит открывать.) Кто там?
Мышлаевский(за сценой). Открой, ради Бога, скорей.
Алексей. Нет, это не Тальберг.
Николка(впуская Мышлаевского в переднюю). Да это ты, Витенька.
Мышлаевский. Ну я, конечно, чтоб меня раздавило. Никол, бери винтовку, пожалуйста. Вот дьяволова мать.
Алексей. Да это Мышлаевский…
Елена. Виктор, откуда ты?
Мышлаевский. Ох, здравствуй, Лена. Сейчас. Ох… Осторожней вешай, Никол. В кармане бутылка водки. Не разбей. Здравствуйте, все здравствуйте. Ох, из-под Красного Трактира. Позволь, Лена, ночевать. Не дойду домой. Совершенно замерз.
Елена. Ах, Боже мой, конечно. Иди скорей к огню. (Ведут)
Мышлаевский. Ох… ох… ох…
Алексей. Что же, они валенки не могли дать, что ли?
Мышлаевский. "Валенки!" Это такие сукины сыны.
Елена. Вот что: там ванная сейчас топится. Вы его раздевайте поскорее, а я ему белье приготовлю. (Уходит.)
Мышлаевский. Голубчики, сними, сними…
Николка. Сейчас, сейчас. (Снимает с Мышлаевского сапоги.)
Мышлаевский. Легче, братик, ох легче! Водки бы мне выпить. Водочки!
Алексей. Сейчас дам.
Мышлаевский. Пропали пальцы к чертовой матери, пропали, это ясно.
Алексей. Ну что ты! Отойдут. Николка, растирай ему ноги водкой.
Мышлаевский. Так я и позволю ноги водкой растирать! Три рукой. Больно!.. Больно!.. Легче.
Николка. Тс… тс… как замерз капитан.
Елена(появляется с халатом и туфлями). Сейчас же в ванную его. На! Эх бедняга!
Мышлаевский. Дай тебе Бог здоровья, Леночка, а равно и богатства. Дай-ка водки еще! (Пьет.)
Алексей. Снимай с него френч. (Помогают переодеться Мышлаевскому.)
Николка. Что, согрелся, капитан?
Мышлаевский. Легче стало.
Николка. Ты скажи, что там под Трактиром делается?
Мышлаевский. Метель под Трактиром. Вот что там. И я бы эту метель, мороз, немцев мерзавцев и Петлюру…
Алексей. Зачем, не понимаю, вас под Трактир погнали?
Мышлаевский. А мужички там еще под Трактиром. Вот эти самые богоносцы окаянные, сочинения господина Достоевского.
Николка. Да неужели? А в газетах пишут, что мужички на стороне Гетмана.
Мышлаевский. Что ты, юнкер, мне газеты тычешь? Я бы всю эту вашу газетную шваль перевешал бы на одном суку! Я сегодня утром, лично, на разведке напоролся на одного деда и спрашиваю: "Где же ваши хлопцы? Деревня точно вымерла". А он-то сослепу не разглядел, что у меня погоны под башлыком и отвечает: "Уси побигли до Петлюры".
Николка. Ой-ой-ой.
Мышлаевский. Вот именно: "Ой-ой-ой". Взял я этого богоносца хрена за манишку и говорю: "Уси побигли до Петлюры". Вот я тебя сейчас пристрелю, старую… Ты у меня узнаешь, как до Петлюры бегать. Ты у меня сбегаешь в царствие небесное… у меня сбегаешь в царствие небесное…
Николка. Ты его пристрелил, капитан?
Алексей. Надеюсь, что нет.
Мышлаевский. Нужен он мне очень. Я ему говорю: "Идите, говорю, к лешему. Но только пискни мне про Петлюру еще раз". Святой землепашец версты полторы летел как заяц.
Николка смеется.
Алексей. Смешного тут очень мало, юнкер! Как же ты в город попал?
Мышлаевский. Сменили сегодня, слава тебе, Господи. Пришла пехотная дружина. Скандал я в штабе на посту устроил. Жутко было. Они там сидят, коньяк в вагоне пьют. Я говорю, вы сидите с гетманом во дворце, артиллерийских офицеров вышибли в сапогах на мороз с мужичьем перестреливаться. Не знали, как от меня отделаться. Мы, говорят, командируем вас, капитан, по специальности, в любую артиллерийскую часть. Поезжайте в город. Я и поехал на паровозе… совершенно обледенел. Алеша, возьми меня к себе.
Алексей. С удовольствием! Я и сам хотел тебя вызвать. Я тебе первую батарею дам.
Мышлаевский. Благодетель!
Николка. Ура!!! Все вместе будем. Студзинский старшим офицером. Прелестно!
Мышлаевский. Вы где стоите?
Николка. Александровскую гимназию заняли. Мы уж готовы, Витенька, завтра или послезавтра можно выступать.
Мышлаевский. Не терпится тебе, я вижу, юнкер, чтобы Петлюра тебе по затылку трахнул.
Николка. Ну, это еще кто кого!
Елена(появляется). Ну, Виктор, отправляйся. Иди мойся.
Мышлаевский. Лена ясная, позволь я за твои хлопоты тебя обниму и поцелую.
Елена. На простыню.
Мышлаевский. Как ты думаешь, Леночка, мне сейчас водки выпить или уже потом, за ужином сразу?
Елена. Вне всякого сомнения за ужином. Иди, иди. Мужа моего ты там где-нибудь не видел? Муж пропал.
Мышлаевский. Что ты, Леночка, найдется. Он сейчас приедет.
Уходит. Начинается непрерывный звонок.
Николка. Ну, вот он, он. (Бежит в переднюю.)
Алексей. Господи, что это за звонок?
Николка открывает дверь.
Лариосик(появляется в передней с чемоданом и узлом). Вот я и приехал. Со звонком я у вас что-то сделал.
Николка. Это вы кнопку вдавили. (Выбегает за дверь.)
Лариосик. Ах, Боже мой, простите ради Бога. Вот я и приехал. Здравствуйте, глубокоуважаемая Елена Васильевна. Я вас сразу узнал по карточкам. Мама просит вам передать ее самый горячий привет. (Звонок прекращается. Входит Николка.) А равно также и Алексею Васильевичу.
Алексей. Мое почтенье.
Лариосик. Здравствуйте, Николай Васильевич, я так много о вас слышал. Вы удивлены, я вижу. Позвольте вам вручить письмо - оно вам все объяснит. Мама мне сказала, чтобы я даже не раздевался, а прежде всего дал бы вам прочитать письмо.
Елена. Какой неразборчивый почерк.
Лариосик. Да, ужасно! Разрешите лучше мне, я сам прочитаю. У мамы такой почерк, что она иногда напишет и потом сама не понимает, что она такое написала. У меня тоже такой почерк. Это у нас наследственное. (Читает.) "Милая, милая Леночка, посылаю я вам моего мальчика прямо по-родственному, приютите и согрейте его, как вы умеете это делать. Ведь у вас такая громадная квартира…" Мама очень любит и уважает вас, а равно и Алексея Васильевича. (Читает.) "Мальчуган поступает в Киевский университет. С его способностями…" Ах уж эта мама. Гм… гм… "… невозможно сидеть в Житомире и терять время. Содержание я вам буду переводить аккуратно. Мне не хотелось бы, чтобы мальчуган, привыкший к семье, жил у чужих людей. Но я очень спешу. Сейчас идет санитарный поезд. Он сам вам все расскажет". Гм… вот и все.
Алексей. Позвольте узнать, с кем я имею честь говорить?
Лариосик. С кем? Вы не знаете меня?
Алексей. К сожалению, не имею удовольствия.
Лариосик. Боже мой! И вы, Елена Васильевна?
Елена. И я тоже не знаю.
Лариосик. Боже мой, это прямо колдовство. Да ведь мама в телеграмме все написала. Мама дала вам телеграмму в шестьдесят три слова.
Николка. Шестьдесят три слова! Ой-ой-ой!
Елена. Мы никакой телеграммы не получали.
Лариосик. Боже мой, какой скандал! Простите меня, пожалуйста. Я думал, что меня ждут и, прямо, не раздеваясь… Извините, я, кажется, что-то раздавил. Я ужасный неудачник.
Алексей. Да вы, будьте добры, скажите, как ваша фамилия?
Лариосик. Ларион Ларионович Суржанский.
Елена. Вы - Лариосик, житомирский кузен?
Лариосик. Ну да!
Елена. И вы что? К нам приехали?
Лариосик. Да! Но видите ли, я думал, что вы меня ждете, после маминой телеграммы. А раз так… Простите, пожалуйста, я наследил вам на ковре… я сейчас поеду в какой-нибудь отель.
Елена. Какие теперь отели?! Погодите - вы прежде всего раздевайтесь.
Алексей. Да вас никто не гонит. Снимайте пальто, пожалуйста.
Лариосик. Душевно вам признателен.
Николка. Вот здесь, пожалуйста. Пальто можете повесить в передней.
Лариосик. Душевно вам признателен. Как у вас хорошо в квартире.
Алексей. В первый раз такого парня вижу.
Елена(шепотом.) Ну что ж, Алеша, надо будет его оставить. Он симпатичный. Ты ничего не будешь иметь против, если мы его в библиотеке поместим, все равно комната пустует. (Лариосик входит.) Вот что, Ларион Ларионович, прежде всего в ванну. Там уже есть один, - капитан Мышлаевский… А то, знаете ли, после поезда…
Лариосик. Душевно вам признателен. Ведь я одиннадцать дней ехал от Житомира до Киева.
Николка. Ой-ой-ой!.. Одиннадцать дней!
Лариосик. Ужас, ужас. Это такой кошмар…
Елена. Ну пожалуйте.
Лариосик. Душевно вам… Ах, извините, Елена Васильевна, я не могу идти в ванну.
Алексей. Почему?
Лариосик. Извините, пожалуйста, дело вот чем: какие-то злодеи украли у меня в санитарном поезде чемодан с бельем. Я ужасный неудачник. Чемодан с книжками и рукописями оставили, а белье все пропало.
Елена. Ну, это беда поправимая.
Николка. Я дам, я дам.