***
К итальянской дивизии, перемолотой советскими частями, подошло подкрепление - дивизия из чистокровных баварцев! Они пьяные выходили на опушку за ручьём и орали:
- Эй, рус Иван! Мы вам не Италия! - Переводили те, кто немного знал немецкий. - Мы Бавария! Дадим вам жару!
Теперь отпала необходимость посылать разведку за "языками", те сами объявились…В конце апреля, примерно в 15 часов, пьяные баварцы в который уже раз выкатили на опушку леса орудие и открыли стрельбу по блиндажам батальона. Термитными снарядами жгли прямой наводкой.
- Ну, я сейчас вам покажу Баварию! – психанул Кошевой и метнулся к пулемётному расчёту. - Я вам, гады, устрою!
Он встал на земляной уступ и прицелился. Второй номер ловко составил ленту под две тысячи патронов! Три ствола положил справа от руки на накате.
- Поиграем, - сказал Кошевой и дал контрольный выстрел. – Не хрен орать на нас.
Тотчас баварцы, мастера своего дела, перевели стрельбу на нахальный пулемёт. Один снаряд с гулом и жаром пролетел совсем низко и грянул мимо!
- А вот так?
Стрелок дал ещё одну пристрелочную очередь и попал по щиту орудия. Следом полетело два снаряда, но расчёт успел скрыться за накат и появиться у пулемёта, чтобы дать выстрел. Ещё снаряд.
- Всё! – крикнул Михаил и выпустил в ответ пять-шесть бронебойно-зажигательных зарядов.
Пушка обиженно замолчала. Вспышек ответных выстрелов больше не было. Азартно нажав на спуск, старлей выдал длиннейшую очередь!
- Получите и распишитесь.
Орудие полетело кувырком. Фрицы, будто тараканы, бросились в стороны, но до спасительных окопов было шагов тридцать. Ни один из них не добежал туда, все полегли на той опушке замертво!
- А мы русские! – устало сказал Кошевой. – Здесь вам не Бавария, а Россия…
Война для командира главная военная академия. В данном случае командир роты пусть и удачной стрельбой, но обнаружил свой КП. Только позднее он понял, что если врагу нанесён какой-то урон врагу, то он заплатит втрое дороже огнём артиллерии, вплоть до сверхтяжёлых мортир.
- Немец он злопамятный.
Вечером того дня весь командный состав роты сидел в блиндаже Кошевого, поднимая свои сто наркомовских грамм за меткость. Вдруг, далеко на юго-запад от реки раздался "вздох" дальнобойной пушки. В небе зашелестел крупнокалиберный снаряд. Он неумолимо приближался и, завывая по-бабьи, ускорил полёт на снижении.
- Не наш! - воскликнул Михаил, по звуку в одно мгновение, просчитав, куда ляжет снаряд, пущенный из одного орудия.
Земля ощутимо вздрогнула. Самодельный "светлячок" в землянке мигнул и погас. Снаряд взорвался значительно левее. Гул от взрыва ещё не затих, как в землянке ввалился старшина роты Градобоев. У него в бороде и усах застряла солома, глаза расширены.
- Я оглох. – Закричал он и начал слепо шарить руками.
Оказалось, что снарядом его выбросило из окопа у входа в бывший немецкий блиндаж, где примостилось трое пулемётчиков на завтрак. Все погибли, а блиндаж завалило.
- Ведь я приказывал не занимать немецкие блиндажи, они все пристреляны. – Кошевой жестикулируя, приказал Градобоеву, оглохшему окончательно. - Беги к Бабичеву в санвзвод!
Через минуту снова чувственный вздох "кривой пушки", как бойцы прозвали сверхтяжёлую мортиру-чудовище. Вскоре снаряд, резко снижаясь победно завыл.
- Наш! – прошептал Кошевой и обхватил столб, что подпирал кровлю. - Ложись! Кто выживет, отпишите домой!..
Снаряд врезался с недолётом в десяток метров по обрезу воронки, блиндаж перекосило как бы "ромбом". На головы с потолка и стен посыпалась земля, будто из дырявого мешка.
- Надо скорей бежать вниз по логу к Северному Донцу под обрыв, - предложил Лисинчук. – Там не достанут.
Однако люди, словно парализованные пережитыми страшными секундами, не сдвинулись с места. Последовал ещё "вздох". Снаряд с шорохом приблизился и взорвался, сделав перелёт тоже метров десять!
- Бегом наружу! – закричал Кошевой и первым бросился к выходу. Накат из сосновых брёвен подозрительно заваливался в одну сторону, грозя сделать настоящую ловушку.
- Может, здесь переждём?
- Немцы увидели взлетевшие вверх доски и обязательно добьют нас.
Следующий снаряд немецкой мортиры вошёл в землю, пробил боковую подпорную стенку, завертелся в дыму от горящего дерева и… не взорвался!
- Ни хрена себе.
Люди в один момент просто оцепенели от дикого страха. Сидели, смотрели на снаряд, помирая от мысли, что он может взорваться в любую секунду. Со всех ног, разбросав бревна, все ринулись наверх. Встали, тяжело дыша на краю огромной воронки, куда попал предыдущий снаряд.
- Дом - пятистенок войдёт! – Определил на глаз опытный Лисинчук.
Обойдя воронку, они логом побежали к реке. Из подполья, разобранного на накаты дома, выползали по одному артиллеристы "сорокапятки", лица у всех были мертвенно-зелёные. Михаил увидел командира орудия лейтенанта Молчанова, который после уничтожения из пулемёта орудия немцев додумался выдвинуть свою пушчонку и сделать несколько выстрелов по металлолому, тем обнаружив свою позицию. Злорадно он крикнул Молчанову:
- Это тебе за белые перчатки!
- Пошёл ты…
- Моли Всевышнего, что обошлось!
При стрельбе Молчанов взмахивал рукой в парадной белой перчатке, театрально выставив блестящий сапог...
- Пижон.
Через день после памятного обстрела солдаты лопатами рыли котлован для нового блиндажа, врезаясь в обрыв к реке, место, куда по наблюдениям, не доставали снаряды противника и тем более пулемёты.
- Это вам подарок от третьей роты! – со стороны леса появился командир упомянутой роты Столяров, неся на плечах брус.
Он улыбался оттого, что товарищи так легко отделались от очередной смерти. Вдруг от леса за ручьем вылетела пулемётная трасса, единственная и короткая. Она попала прямо в цель.
Столяров свалился убитый наповал, у Кошевого около лба и затылка прошли две, задев за каску так, что она слетела с головы.
- У Градобоева булькает кровь! – прислушался он к звукам справа.
Михаил лежал, боясь тронуть голову. Повернул головой туда-сюда, шея на месте. Бедолаге старшине пуля прошила нижнюю челюсть навылет.
- Вот что значит увлечься какими-то планами, да на открытом опаснейшем месте. – Запоздало подумал ротный.
Спустя короткое время вернулся в роту Градобоев с обезображенным пулей ртом. Кошевой его по-товарищески пожурил:
- Зачем тебя сюда принесло?
- Не захотел эвакуироваться в тыл.
- Зря, - скривился Кошевой. - Мы рано или поздно погибнем тут, как пить дать.
Это было великое счастье, опять редкостный случай! Ещё раз костлявая только взмахнула косой над нами...На другой день, закончив строительство, организовали праздничный обед.
- Теперь нам обстрел не страшен.
Заместитель по строевой части Голосуев, сидя у передней стены нового погреба, травил очередной анекдот, которыми он был будто напичкан. Свет проникал от входа через оставленную щель сверх поворота окопа-входа. Снаряд с воем пронесся высоко в небе.
- Мазилы, - Голосуев прервался на мгновение. – Видите заряд взорвался далеко за Донцом.
Вдруг крупный осколок влетел в щель-просвет и по касательной врезался в лоб рассказчику.
- Твою мать! – только и сказал он.
Кровь ручейками хлынула по его щекам. Голосуев быстро вырвал горячий осколок и его тут же перевязали.
- Бывает же такое! – никто не верил, что осколок мог случайно попасть в узкую щель.
Внизу, под крутым береговым склоном, у самой реки, КП устроили прямо по-барски. Обили стены рейкой с дебаркадера, старшина даже повесил на стену спасательный круг.
- Красота! – восхищался Лисинчук. - Топчаны, вместо земляных, сделаны из досок. Стол дощатый, воюй, не хочу.
Накатов сверху пять-шесть, отчего в этом убежище стало значительно тише, особенно от пулемётных трасс и взрывов снарядов. От лога вскоре выкопали ход сообщения глубиной в два метра, а сверху накрыли дощатой решёткой с дёрном для маскировки с воздуха.
- Можно ходить не пригибаясь.
Ход вёл к левому пулемётному дзоту. Оттуда ко второму, перекрывавшему стык с соседями огнём пулемётов в три ствола "Максимов" и двух МГ.
- Теперь фрицам на этом стыке не пройти! – успокоился, наконец, Кошевой. – Можно спокойно жить.
Этот ход-траншея с полами из досок стал как бы эталоном для всех, у пулемётчиков потери в людях прекратились.
- Всего-то надо было поработать головой и руками, - поучал довольный ротный. – Воевать надо уметь.
Снег незаметно сошёл полностью и открылся безрадостный пейзаж.
После осенних боёв осталось поле, изрытое воронками глубиной до пяти-шести метров от тяжёлых снарядов. Поле казалось будто лунным. Ни кустика, ни травинки лишь голая, изрытая глина, напичканная осколками, костями и отравленная толом.
- Надо бы всё же зарыть немцев, - посоветовал командиру Лисинчук. – Воняют, сил нет.
Кошевой приказал закопать трупы бывших врагов там, где они лежали, в ямы от снарядных разрывов. Весь остаток весны, прозрачными лунными ночами они светились каким-то мерцающим светом и пугали верующих солдат…
Глава 11
Пока 33-я стрелковая дивизия стояла на переформировании в Пятигорске в неё постоянно вливались новые резервы, с целью пополнить изрядно поредевшие ряды.
- Сплошной молодняк набирают! – ворчал сержант Захаров, критически рассматривая неровный строй новобранцев.
Среди новоприбывших было довольно много юнцов, некоторые на два-три года моложе самых младших солдат, остатков довоенной кадровой армии. Большинство из них прибыли сразу после того, как прошли краткий курс подготовки.
- Неужто всех мужиков в России уже призвали?
- Погодь малёхо, – успокаивал сослуживца Григорий. - Как зачнут на передовую гнать сибирские дивизии, тогда и посмотрим, чья сила переборет…
- Думаешь?
- Под Москвой они немца здорово шуганули.
- Скорее бы!
Молодёжь обращалась к ветеранам уважительно, будто те офицеры. Сначала они не верили своим ушам, но некоторые парни напускали на себя начальственный вид и нещадно гоняли молодых бедолаг. Когда один из старослужащих ефрейтор Колосов стал крепко донимать наивного новичка и практически сделал из него своего слугу, Григорий и Захаров остановили наглеца:
- Снимай сапоги!
- Зачем?- спросил Колосов.
- Хочу начистить их.
- Ты шутишь? – удивился кривоногий ефрейтор. - Не пойму тебя Шелехов.
- Что ж тут непонятного, Ваше благородие? – Обманчиво мягким голосом сказал Григорий. - Ты, видать, захотел себе вестового завести…
- Что ты несёшь?
- А то! – рявкнул Толик Захаров. - Чего же ты тогда Новикова гоняешь, как собственного ординарца?
Колосов смутился, а Григорий продолжил отчитывать его в недвусмысленных выражениях. После того как ефрейтор пообещал больше не трогать молодого солдата, Захаров подозвал Новикова.
- Эй, послушай! - крикнул он. - Погоди-ка минутку! Я хочу с тобой поговорить!
- Иду! - Бедняга послушно подошёл к ним.
- Ты зачем здесь служишь?
- Чтобы научиться воевать.
- Так будь же немного поэнергичней, если не против, приятель! Тебе же завтра может в бой идти, а ты бегаешь за спичками для Колосова…Понятно?
- Так точно, - мальчишка залился алым румянцем. - Я думал так правильно.
- Послушай, сынок, - сказал Григорий авторитетно. - Говорю для твоего же блага. Если ты когда-нибудь опять вздумаешь обращаться к нам как к офицерам, ты меня тогда узнаешь! Я тебя на части разорву! Понял?
- Теперь да.
Ветеранов дивизии тоже можно было понять. После довольно вольготной зимы, проведённой в расслабляющей обстановке кавказских пейзажей, весной снова началась муштра. Ровно два дня после полной комплектации части им позволили расслабиться. На третий день лейтенант Большаков, недавно назначенный командир взвода сообщил, что он приготовил:
- Три часа ежедневных занятий, чистка оружия и починка снаряжения, проверки.
- Всё как всегда. – Пробурчал из второго ряда строя Григорий. - Лучше бы сразу на фронт.
- Что-то непонятно Шелехов?
- Никак нет!
- Я лично буду всё проверять. – Накачивал подчинённых Большаков. - Кроме того, хочу подчеркнуть, что не потерплю малейшей расхлябанности или нарушений установленного порядка. Командиры взводов и сержанты должны следить за поддержанием самой строгой дисциплины, особенно за надлежащим отданием чести. И чтобы я не видел командиров отделений, фамильярничающих со своими солдатами! Если что-то замечу, то вынесу самое суровое наказание! Раз-зойдись!
Все были чрезвычайно обозлены, но оставалось только извергать проклятия и сетовать на небеса. Захаров больше других пришёл в ярость:
- Мы там ползали в грязи, нас в любой момент могли прихлопнуть, что ночью, что днём, так что каждый превратился в комок нервов, а тут появляется эта вонючка и портит жизнь...
- Выслуживается гад!
- Попомните мое слово! Этот чёртов мерзавец ещё получит орден. Более того, он, очевидно, получит его как раз за то, что гоняет нас в хвост и в гриву!
Теперь взводу приходилось маршировать под палящим солнцем строевым порядком по всей форме, более того, с надетыми противогазами. При этом лейтенант Большаков не хотел поручать кому-либо, командовать, он обожал сам отдавать приказы.
- Лечь! Встать! Кругом! На живот! Ползком вперёд!
Солдаты отрабатывали атаку с винтовками наперевес вновь и вновь. Иногда используя пулемёты и штыки, они демонстрировали технику падения на землю, как будто это основное занятие на войне. Большаков нещадно заставлял отрабатывать строевой шаг, которым ходят на параде.
- Боже Всемогущий! – думал Григорий, маршируя как в молодости. - Всего на расстоянии сотни километров солдаты гибнут в окопах, а нас тут тренируют ходить стилем парадных колонн!
Сержант Захаров отвёл их отделение в укромное место, там, где не так было видно этой сволочи лейтенанта.
- Я вас умоляю, - уговаривал товарищей Анатолий. - Давайте сделайте пару этих выкрутасов, чтобы ублажить его!
Как деревянные куклы, солдаты вскидывали руки вверх для отдания чести, то опускали их вниз. Когда появлялся лейтенант, сержант зычно орал во весь голос:
- Шелехов, а ну-ка, локти держать прижатыми!
- Слушаюсь!
- Вот так лучше! Новиков, выше голову! Юлин, а ну-ка, выпрями свои сальные пальцы!
Наконец Большаков оказался удовлетворён и объявил два часа личного времени. Большинство солдат отвалило в казарму. Группа ветеранов отошла в сторону гор, и остановились у небольшого узкого озера.
- Думаю, что хороший спортсмен смог бы добросить ручную гранату от одного берега до другого. – Задумчиво произнёс Захаров. - Как думаешь Шелехов?
- Какая разница, Толя! – отмахнулся Григорий. - Давайте лучше смоем пот и пыль.
Вода была тёмно-зелёной и мрачной, хотя и не такой грязной, как в обычном деревенском пруду. Широкий пояс камышовых зарослей покрывал берег, и ветви пары раскидистых деревьев создавали приятную тень, а их листья заговорчески шелестели на ветру.
- Вот это жизнь! – признался Толик, вытянувшись на зелёной травке. - Даже не верится, что где-то война…
- Подожди немец подойдёт, - пробурчал раздевающийся Григорий. - Поверишь мигом!
- Откуда здесь "фрицам" взяться? Вечно ты всем недоволен, Шелехов! – удивился добродушный сержант. - То тебе не так и это не эдак…
- Молчи, балабол!
Говорить ему не хотелось. Впервые за много лет Григорий мог спокойно поплавать в тёплой воде и поэтому, быстро раздевшись, нырнул рыбкой в манящую глубину. Захаров со смехом и шумом последовал за ним. Делая резкие мощные гребки, Григорий сделал несколько кругов, потом подплыл к сержанту и схватил под водой его руку.
- Что такое? - спросил тот.
- Притворяйся, что ничего не заметил. - Быстро сказал Григорий. - Делай вид, что мы просто развлекаемся.
- Ты скажи прямо, в чём дело?
- Посмотри хорошенько вон туда левее, вблизи другого берега. – Он слегка кивнул, указывая на противоположный берег. - Видишь что-нибудь?
- Да ничего я не вижу.
- Ладно, а я вижу оружейный ствол. А как раз сейчас зашевелились камыши. Там кто-то есть.
Анатолий медленно повернул голову и понял что товарищ прав. Ствол тупорылого немецкого автомата смотрел прямо на них. Сержант в полголоса, приказал:
- Давай из воды, и как можно спокойнее!
- Я то спокойный…
- Уже накупались? - спросил Новиков, пыхтя рядом с ними.
- Пошли. - Весело крикнул Григорий. - Давайте посмотрим, как поживают наши вши.
Под прикрытием густых зарослей камыша он рассказал остальным о том, что они увидели. Захаров считал, что не нужно поднимать по тревоге всю роту из-за двух ничтожных немецких диверсантов.
- Мы с ними сами справимся! - уверенно пообещал он.
- Точно. – Поддержали его другие бойцы. - Возьмём в плен, может медали дадут…
- Жди.
Никакого оружия не было, только учебные гранаты. Полураздетые и безоружные, они стали осторожно пробираться вдоль озерца, под прикрытием густых камышей.
- Руки вверх! - крикнул Захаров, подобравшись к месту, где прятались автоматчики. - Вылезайте, мать вашу.
Но ничего не произошло, возможно, немцы просто не поняли приказа.
Тогда Григорий швырнул в самую середину ручную гранату, и все камышовые заросли пришли в хаотичное движение.
- Ого, сколько их! - воскликнул Новиков, когда увидел цепочку сдающихся гитлеровцев.
- Как они туда поместились?
- Да они могли перещёлкать нас как куропаток….
Они стояли полуголые и не верили своим глазам. Из камышей появились восемь немцев, вооруженных до зубов и подняли вверх руки.
- Руки вверх. - Захаров криком выстроил их.
К этому времени со стороны казарм бежала половина роты с винтовками наизготовку и, подбежав, начали хохотать:
- Посмотрите на этих водолазов!
- Почему бы тебе Шелехов не исполнить туземный танец?
- Сами танцуйте!
- Это, наверное, новый способ боевых действий, бродить вокруг врагов полуголыми!
- Я бы на тебя посмотрел? – возмутился Григорий и сплюнул. - Пошли бы вы выступать... знаете куда! Что вы тут развопились? Мы им "гансов" преподнесли на серебряном блюде, а они ещё выкаблучиваются…
Когда процессию из пленных и полуголых бойцов увидел лейтенант Большаков, он был ошеломлён.
- Что это здесь такое происходит? Немедленно одеться по форме и доложить командиру роты!
- Наша одежда осталась на берегу.
- А почему вы сразу не забили тревогу? - строго спросил лейтенант.