Если Мартышка удивился мистеру Плуму, он удивился бы и тому, что прославленный зверствами герцог так приличен с виду. Конечно, нос - но и все. Вполне обычная лысина, водопад седых усов, голубые глаза. Старик как старик.
- Ты для этого меня звал?
- Нет. Скажи шоферу, чтобы отвез меня к поезду.
- Да ты вчера приехал!
- А сегодня прочитал в "Тайме", что мой племянник не женится.
- Что!
- То, что слышишь.
- Почему?
- Откуда мне знать? Для того и еду.
- Это племянница Икенхемов?
- Да.
- Леди Икенхем я знаю, а его не встречала. Говорят, он эксцентричен.
- Душевнобольной. Теперь все такие. Посмотри на Кларенса.
- Правда, он какой-то рассеянный.
- Еще чего! Сумасшедший. И Хорес. И Рикки. Мой тебе совет, не заводи племянников.
Леди Констанс вздохнула.
- У меня их много, Аларих.
- Сумасшедшие?
- Иногда мне кажется, что да. Так странно себя ведут…
- Куда им до моих!
- Роналд женился на хористке.
- Рикки пишет стихи.
- Бошем купил на улице золотой слиток.
- А теперь еще суп.
- Бошем купил суп?
- Какой Бошем! Рикки. Хочет торговать супом.
- Торговать супом?
- Конни, ты не горное эхо. Да, торговать супом. И еще просит, нахал, пятьсот фунтов на обзаведение. Конечно, не дам. Обижается, видите ли! Ничего, Хорес больше обидится, когда я с ним поговорю! Распорядись насчет машины.
- Ты бы послал мистера Бакстера. Он ведь в Лондоне? Вот его и пошли.
- Еще чего! Сумасшедший племянник, а мой. Разве я допущу, чтоб его ругал какой-то выскочка?
- Знаю! - воскликнула леди Констанс. - Бошем собирался в Лондон. Пусть Хорес привезет его обратно.
- Вот это дело, - похвалил герцог. - А то "Бакстер"! Да, скажи Бошему. Ну, заболтался я с тобой. Где Кларенс?
- У свиньи.
- Не надоело?
- Что ты! Он по ней с ума сходит.
- Вот именно. От нее все и пошло. Надо ее убрать, а то твой братец скажет, что он - яйцо всмятку. Кстати, пришли мне десяток яиц.
- Ты не завтракал?
- Завтракал.
- Не наелся? - с натужной заботой сказала леди Констанс.
- Наелся. Я буду их бросать. Проучу этого охломонда. Ах ты, опять! Теперь поет.
- Аларих, - мягко спросила леди Констанс, - тебе непременно нужно бросать в него яйца?
- Да.
- Прекрасно, - сказала она и пошла уводить певца из опасной зоны, напряженно о чем-то размышляя.
Тем временем лорд Эмсворт, не зная обо всей суете, был на лужайке, за огородом, у милого сердцу свинарника, где обитала прославленная Императрица, дважды получившая приз по разряду жирных свиней. Под его любящим взором она кончала трапезу.
Девятый эмсвортский граф легко забывал плохое. Не помня о том, что в жизнь его вернулся Бакстер, он наслаждался той совершенной радостью, которую дают нам чистая совесть, отъезд домашних, приятное общество и хорошая погода. В это утро у него не было тайн от сестры своей, Констанс, никто не мешал ему общаться с любимой свиньей, а погода стояла редкая даже для этих блаженных мест. Весна была капризной в Лондоне - но не в Бландинге.
Одно хоть немного омрачало радость: граф знал по опыту, что такое божественное одиночество не бывает долгим. И опыт его не обманул. Кто-то зарычал, он обернулся - и увидел, как выразился бы сыщик, одного м. Гость его, герцог, шел к нему по лужайке.
- Утррр, Кларенс.
- Доброе утро, Аларих.
Растерянный граф притворно улыбнулся. Воспитание, а точнее - непрестанные напоминания сестры (около 15 тысяч слов) внушили ему, что хозяин должен носить маску. Он старался изо всех сил не походить на загнанного оленя.
- Бошема видел?
- Нет, нет.
- Надо поговорить. Подожду здесь, перехвачу, а то уедет. Он едет в Лондон, за Хоресом. Помолвка расстроилась.
Лорд Эмсворт вроде бы помнил, что наследник его женат, и решился на это намекнуть.
- Не у него, - ответил герцог. - У Хореса.
Графу легче не стало.
- А кто это - Хорес?
- Мой племянник.
- Он женится?
- Собирался. На племяннице Икенхема.
- А кто такая…
- Его бывшая невеста.
- А кто такой…
- Ее дядя.
- О! - обрадовался граф. - Икенхем! Как же, как же. Я его знаю. Он дружит с Галахадом. Хорошо, что он приедет.
- Откуда ты взял?
- Ты же сам сейчас…
- Ничего подобного. Это Хорес приедет.
- А кто такой…
- Я тебе только что говорил, - с привычной строгостью ответил герцог. - Мой племянник.
- А? О? Э? - сказал лорд Эмсворт. - А, племянник! Прекрасно, прекрасно. Он любит свиней? А ты, Аларих? Вот моя свинья Императрица. Кажется, ты ее видел прошлым летом.
Хозяин отошел от перил, чтобы гость разглядел ее получше. Оба помолчали, граф - благоговейно, герцог - сердито. Вынув большие очки из нагрудного кармана, он укоризненно глядел на свинью.
- Ну и вид! - сказал он наконец. - Ф-фу, мерзость. Лорд Эмсворт страшно вздрогнул, не веря своим ушам.
- Что?
- Слишком жирная.
- Жирная?
- Да, слишком. Ты посмотри. Какой-то шар.
- Это так надо.
- Не до такой же степени!
- До такой, до такой. Она получила две медали.
- Не говори глупостей, Кларенс. Подумай сам, зачем свинье медали? Нет, тут подойдет одно слово: туша. Прямо тетя Горация. Наклонилась взять пирога - и все, крышка. Твоя свинья еще вдвое толще. Чего ты хочешь? Жрет, жрет и жрет. Ей бы на диету, да пробежаться с утра.
Лорд Эмсворт отыскал пенсне, слетевшее от избытка чувств, и надел его дрожащей рукой.
- Ты полагаешь, - спросил он, ибо в критические минуты бывал нестерпимо саркастичным, - я готовлю ее к бегам?
Герцог, задумавшись было о том, каково приходится бедной Конни, встрепенулся и сказал:
- Не надо, Кларенс.
- А?
- Не готовь. Первой она не придет, зачем позориться? Лучше бы ее сплавить. Знаешь что? - Герцог похлопал его по плечу. - Я ее возьму. Да, да. Отошли ко мне. Через неделю-другую - не узнаешь. Похудеет, подтянется. Да и ты придешь в себя. Сам скажешь спасибо. А вот и Бошем. Эй, Бошем! Мне надо с тобой поговорить.
Минуту-другую лорд Эмсворт стоял у перил. Солнце сверкало, небо синело, ветерок ласкал хвост Императрицы, и граф не сразу заметил, что кто-то его зовет. То была леди Констанс.
- Ты что, оглох?
- Э? Нет.
- Странно! Кричу, кричу… Я бы хотела, Кларенс, чтобы ты иногда меня слушал. Меня беспокоит Аларих. Он какой-то такой…
- Конечно, конечно, конечно. Подумай сама: приходит…
- Попросил яиц, бросать в садовника.
Английский землевладелец - отец своим слугам; но сейчас лорд Эмсворт даже не потерял пенсне.
- … и говорит…
- Здоровые люди не бросаются яйцами.
- Здоровые люди не просят чужих свиней.
- А он просил?
- Да.
- Что ж, отдай.
- Что!!!
- Ты оглох?
- Я не оглох. Я не говорю: "Что?". Я говорю: "Что!!!".
- Не понимаю.
- Нет, ты подумай, что ты сказала! Аларих просит отдать Императрицу, а ты ухом не ведешь и… э… ну, ухом не ведешь. "Отдай"!
- А что, губить дом из-за паршивой свиньи?
- Какой?!.
- Паршивой. Кстати, Аларих считает, что она тебе вредит.
- Она? Мне?
- Тебе. Спорить тут не о чем. Просит - отдай.
- Сейчас, сейчас, сейчас, - ответил лорд Эмсворт. - А потом и замок, чего уж там! Пойду, почитаю, пока он не забрал все книги.
Слова эти были очень хороши - остро, горько, беспощадно, однако несчастного графа они не утешили. Опыт неисчислимых битв подсказывал ему, что Конни не знает поражений. Борись, вздымай руки к небу, потрясай кулаками - все равно победит она.
Через десять минут в церковной прохладе библиотеки лорд Эмсворт тщетно глядел в книгу "Уход за свиньей". Он был один в безжалостном мире. Ему был нужен друг… советчик… сообщник. Бошем? Нет, не то. Бидж?! Да, он поймет, но вряд ли что-то придумает. Галахад, умнейший из людей, куда-то уехал…
Лорд Эмсворт встрепенулся. Он вспомнил, что у брата есть друг; а брат этот не станет дружить с кем попало. Если он говорит о ком-то "Ого-го!", так оно и есть. А именно это он неоднократно говорил о пятом графе Икенхемском.
Глаза под пенсне сверкнули. Лорд Эмсворт посмотрел на полку, где стоял справочник Дебрета. Поехать в Лондон, позвонить, посоветоваться - и она спасена! Но как? Конни не выпустит его. И тут он услышал голос.
- Кларенс!
- Да?
- Ты говорил Алариху, что готовишь свинью к бегам?
- Нет. Я сказал, что не готовлю.
- Значит, он не понял. Хочет пригласить доктора.
- Какая наглость!
- Езжай в Лондон. Книга упала у него из рук.
- Кларенс, это невыносимо! Да, ты не любишь ездить в город. Но выбора нет. Я все время думала, что Алариху нужен врач, но боялась его обидеть. Ты знаешь Глоссопа?
- В жизни не слышал.
- Самый лучший психиатр. Сэр Родерик Глоссоп. У леди Джиллет он буквально спас племянника. Езжай, пригласи сэра Родерика в клуб, все объясни. Расходы я беру на себя. Поспеши, надо успеть к двухчасовому поезду.
- Хорошо, - сказал граф.
Когда дверь закрылась, лицо у него было такое, каким оно бывает у людей, увидевших чудо. Ноги несколько дрожали, но, подойдя к полке, он взял алый с золотом справочник "Пэры Англии".
Бидж, услышав звонок, поспешил в библиотеку.
- Милорд?
- О, Бидж! Соедините меня, пожалуйста. Номера я не знаю, зато знаю адрес: Хэмпшир, Икенхем, Икенхем-холл. Попросите лорда Икенхема.
- Сию минуту, милорд.
- И, когда дозвонитесь, - прибавил лорд Эмсворт, - перенесите аппарат ко мне.
Глава 3
Если ваша машина исправна, от Лондона до Хэмпшира вы доедете быстро. Мартышка Твистлтон прибыл в Икенхем за несколько минут до полудня, то есть именно тогда, когда в далеком Шропшире лорд Эмсворт открыл свою книгу об уходе за свиньей.
Перед домом, на крутом повороте, прикрытом кустами, он повстречался с машиной побольше и, мельком увидев багаж, со страхом подумал, не уезжает ли дядя. Но нет; подъехав ближе, он обнаружил его на ступеньках террасы.
Фредерик Алтамонт Корнуоллис Твистлтон, пятый граф Икенхемский, был высок, изыскан и усат. Молодым мы его бы не назвали. Весна, оживлявшая Англию суматохой тепла и холода, была одной из многих весен, пронесшихся над его головой, которая и обрела с их помощью приятный стальной цвет. Однако годы не лишили его ни стройности, ни неукротимости. Вместе с талией он сохранил повадки подвыпившего студента - хотя, конечно, во всей своей славе представал не здесь, а в Лондоне.
Именно поэтому Джейн, его жена, разумно решила, что вечер жизни он проведет в сельской местности, пригрозив страшными карами, если он нарушит повеление. Как ни странно, его красивое лицо светилось мягким светом, ибо она только что уехала, далеко и надолго. Он ее очень любил, твердо веря, что более прелестного создания просто нет на свете, но - что поделаешь! - понимал, что в ее отсутствие он сможет глотнуть столичного воздуха, без которого не захочешь, а заржавеешь.
Увидев племянника, он засиял еще сильнее. В его обществе граф провел немало счастливых и поучительных часов. Поход на собачьи бега до сих пор снился Мартышке.
- А, это ты! - воскликнул пэр. - Очень хорошо. Ставь машину, иди сюда. Какое утро! Вчера я видел тут у нас американский вестерн, и герой говорил, что его наскипидарили. Вот и я так. Закваска весны бродит в моих жилах. Начальства нет…
- Это тетя Джейн уехала?
- Да, Большой Белый Вождь.
Мартышка любил и уважал свою тетю, но, кроме того, боялся и сейчас ощутил облегчение. Как многие тети, она обладала переразвитым чутьем. Взглянув на него, она бы догадалась, что он на мели, а там уж он и сам бы признался, где просадил деньги. Что было бы в этом случае, он думать не хотел.
- Покатила в Дувр, - продолжал граф. - Едет к матери, на Ривьеру, будет за ней ухаживать.
- Значит, ты один?
- Если не считать Валерии.
- Ах ты, черт! Она здесь?
- Вчера приехала, мечет пламя. Слышал новости? А может, ты явился ее утешать?
- Не совсем. Вообще-то, между нами говоря, я бы не хотел ее видеть. Я там был, когда они ругались, и защищал Хореса.
Лорд Икенхем кивнул.
- Да, вспомнил, она тебя называла ползучим гадом. Темпераментная натура. Не пойму, чего она пыхтит. Подумаешь, разорвала помолвку! Джейн разрывала ее шесть раз - а какая жена! Надеюсь, моя теща скоро поправится, но не очень скоро. Смотри, как смешно - Хорес нанял сыщика, а это мой старый приятель Плум. Плум-пудинг мы его называли.
- Да, он говорил. Ты дал ему денег, чтобы он стал сыщиком.
- Именно. Толковый тип. Чего он только ни делал! И актером был, и букмекером, держал какой-то клуб. Я подозреваю, что он побывал и дворецким. Но по призванию, по таланту он - мошенник. Как, впрочем, и я.
- Чепуха какая!
- Отнюдь. Не смейся над мечтами немолодого человека. Когда я читаю в газете об Очередной Жертве Мошенничества, я примеряю сюжет на себя. Какие бывают дураки! Так сколько?
- А?
- Я вижу, ты хочешь занять денег. Сколько именно? Такая сила ума могла бы и порадовать, но Мартышка был мрачен. Им овладел врожденный пессимизм.
- Много.
- Пятерку?
- Больше.
- Конкретно?
- Двести.
- Что! Как ты сумел столько задолжать?
- Советчики подвели. В общем, должен букмекеру две сотни. Ты его не знаешь? Такой Джордж Бадд.
- Когда я играл на бегах, твой Бадд сосал в колыбельке свои розовые пальчики.
- Ну, сейчас не сосет. Кремень, одно слово. Бинго Литтл ему задолжал, а он говорит: "Я человек не суеверный, но как-то так получается, что с моими должниками что-нибудь происходит. Судьба, не иначе. Рок.". И показал Бинго здорового амбала, зовут Эрб.
- Вот они какие теперь, букмекеры! Правда, и при мне были такие же.
- Вчера Эрб заходил ко мне.
- Что он сказал?
- Ничего. Такой, знаешь, сильный, молчаливый. Посмотрел, и все. В общем, если бы ты мог…
Лорд Икенхем печально покачал головой.
- Увы, мой дорогой, недавно у нас прошла финансовая реформа. Твоя тетя оставила мне ровно столько, сколько нужно на табак и уважение к себе. Десятка, вот мой предел.
- А, черт! Эрб явится в среду.
- Прекрасно тебя понимаю, - сказал граф. - Все мы через это прошли, от архиепископа Кентерберийского до меня. Ровно тридцать шесть лет назад я лез по трубе, спасаясь от некоего Сида. Спасся, хотя мимо меня что-то пролетело, я думаю - бронзовые часы. Остается одно. Попроси у Хореса.
Мартышка усмехнулся, заметив при этом:
- Ха!
- Уже пробовал? Так, так, так… Знаешь, что? Такому почтенному и тактичному человеку, как я, он не откажет. Предоставь все мне. В весеннее время моим силам просто нет границ.
- Ты не можешь поехать в Лондон.
- Не могу? В каком смысле?
- Разве тетя Джейн не запретила?
- Что-то такое было, но ты не учел, что она - на пути во Францию.
- А Валерия - здесь.
- Ага, ага. Да, вполне вероятно, что твоя сестра меня сторожит. Ничего, она скоро уедет. С тобой.
- Что такое?
- Да, да. Конечно, она еще не знает. Она собиралась прожить тут несколько недель. Но что поделаешь?
- Не можешь же ты ее выгнать. Лорд Икенхем был шокирован.
- Мой дорогой! - сказал он. - У каждого свой метод. А, вот и она! Валерия, душенька, смотри, кто приехал!
Валерия посмотрела, но на улитку, и так холодно, словно перед ними проползал Хорес Давенпорт.
- Вижу, - отрешенно сказала она. - Что он тут делает?
- Хочет отвезти тебя в Лондон.
- Я не собира…
- Конечно, мне будет одиноко, - продолжал лорд Икенхем, - но Мартышка считает, что ты делаешь большую ошибку.
- Почему?
- Ты знаешь, что такое свет. Он жесток. Он глумлив. Да, я понимаю, друзья смеяться не станут, они пожалеют тебя, но чужие люди… Ты для них - раненый зверек, уползающий в конуру. Мы, Твистлтоны, всегда гордились тем, что умеем сохранять лицо в несчастье. На твоем месте я бы показал, что я, как и прежде, весел, беспечен, спокоен… В чем дело, Коггз?
- Вас просят к телефону, милорд, - сказал дворецкий. Несколько секунд Валерия издавала негромкий звук, напоминающий утечку пара. Потом она лязгнула зубами.
- Подождешь минут десять? - спросила она. - Сложу вещи. Она ушла в дом, а Мартышка закурил сигарету. Он не одобрял дядю Фреда, но восхищался им.
Вскоре тот вернулся.
- Где Валерия? - спросил он.
- Складывает вещи.
- Так, так, так. Это Эмсворт, брат моего старого друга. Звонил из Бландинга. Просит прийти к нему в клуб. Утром управимся с Хоресом, а к двум - к нему. Значит, мы с тобой встречаемся в двенадцать, в вашем клубе. Ах ты, как хорошо! Я - словно ребенок перед цирком.
Чувства Мартышки были сложней. Когда дядя собирался в столицу, он всегда трепетал, думая о будущем.
Один вдумчивый член клуба "Трутни" выразил это так:
- Когда Мартышкин дядя приезжает в Лондон, ему уже не шестьдесят, а двадцать два. Не знаю, встречалось ли вам слово "эксцессы", но именно оно приходит тут в голову.
Глава 4
Предположение дяди (при должной обработке Хорес деньги даст) произвело на Мартышку большое, глубокое впечатление. Возвращаясь в Лондон, он был весел. Однако наутро ему показалось, что теория эта недостаточно обоснована.
И то, если подумать - разве кто-нибудь даст сразу две сотни? Нет, не даст. Лучше собрать у многих людей, объявить подписку. Потому он и решил пойти в клуб, поразведать, как и что.
Обычно, вернувшись из Лё Тукэ, трутни бывали печальны - иногда, в особенно трудные годы, клуб походил на Стену плача - но сегодня царил дух веселья. Божества французских казино снизошли к членам клуба, и, слушая рассказы об успехах, Мартышка подумывал о том, не взять ли с некоторых по десятке, когда сквозь сигаретный дым увидел знакомое лицо. Это был сыщик.
Не только любопытство и не только страх за непривычного к месту человека побудили Мартышку к нему подойти. В конце концов и он мог дать какие-то деньги.
- А, это вы, мистер Плум! - сказал страдалец, протягивая руку. - Как вас сюда занесло?
- Доброе утро, - сказал сыщик. - Я пришел с мистером Давенпортом. Он сейчас кому-то звонит.
- Не думал, что Хорес способен так рано встать.
- Он не ложился. Танцевал всю ночь.
- А, да! Маскарад. Помню, помню. Приятно вас видеть, мистер Плум. Вы так быстро ушли.
- Да, - задумчиво сказал сыщик. - А как вы поладили с особой N?
- Средне. Она разбушевалась.
- Так я и думал.
- Вы правильно сделали, что ушли.
- Конечно.
- И все же, - сердечно продолжал Мартышка, - я был огорчен, мне вас не хватало. Выпить хотите?
- Спасибо, нет.
- Сигарету?
- Нет, спасибо.