Глава 15
По учтивости своей, граф немедленно встал. Нельзя сказать, что он был доволен - чувствовал он ровно то же самое, что чувствует героиня пантомимы, когда на нее, изрыгая пламя, кинется король бесов, - но чувств не выдал.
- Добрый вечер, добрый вечер! - поздоровался он. - Мистер Давенпорт, я не ошибся? Очень рад. Однако, что мы здесь делаем? Я прописал отдых у моря. Наши планы изменились?
Хорес поднял руку. Он так дрожал, словно проглотил небольшую машину.
- Почему "наши"? - воскликнул он. - Почему "мы"? Не могу!
- Простите, простите, - согласился граф. - Профессиональная привычка. Успокаивает, знаете ли. Многим пациентам нравится.
- К чертовой матери!
Явная горечь этих слов насторожила лорда Икенхема.
- Простите?
- Не прощу. Нет, так разыграть! Я все знаю.
- Да?
- Да. Вы не Глоссоп.
Лорд Икенхем поднял брови.
- Я вижу, мы взволнованы.
- Хватит. Вы - дядя моей невесты.
Лорд Икенхем принимал неизбежное. Быть может, он ему не радовался, но принимать - принимал.
- Вы правы, - согласился он. - Я - дядя Валерии.
- А это - Мартышка и Полли Плум. Я не сошел с ума!
- С чем вас и поздравляю. Да, мы не очень хорошо поступили, но выхода не было. Это не прихоть. Мы надеялись, что Полли очарует герцога. Вы же знаете, какой он сноб. Рикки не может представить ему девушку сомнительного происхождения, а уж сомнительней Пудинга и не придумаешь. Вам сказать мы не могли. Вы слишком чисты и открыты для таких козней.
- Я думал, - удивился Хорес, - она с ним поссорилась.
- Ничуть. После бала он немного сердился, но она его успокоила.
- Почему же он хочет меня убить?
- Он не хочет.
- Хочет.
- Вы спутали.
- Нет, не спутал. Он только что приехал на моей машине, прямо на хвосте, и обещал разорвать меня в клочья.
- На хвосте?
- Да. Я выхожу, а он слезает с багажника и кидается на меня.
- Видимо, я чего-то не знаю, - огорчился граф. - Расскажите пообстоятельней. Это очень интересно.
Хорес впервые улыбнулся.
- Да уж, интересней некуда! Одно слово, влипли. "Проклятье пало на меня", как говорила дева из Шалотта. То есть на вас.
Лорд Икенхем не все понял.
- Дорогой мой, ваша речь темна. "Да" - "да", "нет" - "нет", вот как надо рассказывать. А то сивилла какая-то!
- Хорошо, скажу прямо. Завтра приедет Валерия. Этого лорд Икенхем не ждал и, хотя умел встречать удары судьбы, на минуту растерялся, даже усы повисли.
- Валерия?
- Я знал, что вы расстроитесь.
- Что вы! Всегда рад любимой племяннице. Значит, вы с ней виделись?
Хорес смягчился. Конечно, простить он не простил, но выдержкой восхитился. Железный человек!
- Я ее встретил в ресторане. Пошел напиться. Помните, вы советовали?
- Как же, как же.
- Вы рекомендовали напиток "Царица мая".
- Верно. Незаменимо, когда пьешь с горя. И как, понравилось?
- Трудно сказать. Штука специфическая. Взлетишь к небесам, паришь, синие птицы щебечут, как бешеные, и вдруг - хлоп! - сплошная гадость. Все темнеет, трудно дышать, исчезает надежда…
- Поразительно! Я не заходил так далеко. Мое правило - одна пинта.
- Когда началась вторая фаза, появилась Валерия с какой-то дамой, напоминающей мопса. Они присели к столу. Я оказался там же. Начал рассказывать о себе…
- Вероятно, даму это развлекло.
- В высшей степени. Хорошая тетка, между прочим, она все и уладила. Валерия была холодновата, просила убрать локоть с ее колен, но эта прекрасная тетка быстро с ней справилась. Она рассказала нам свою печальную повесть.
- А вы - свою?
- Естественно. Ваша "Царица" снимает все запреты. Что ж, откровенность за откровенность, решила тетка. Оказывается, давным-давно она любила одного типа. Они поссорились. Он уехал в Малайзию или что-то в этом роде и женился на вдове плантатора. Через много лет ей - тетке, не вдове - принесли букетик белых фиалок и записку: "Мы могли быть счастливы".
- Трогательно.
- Еще как! Я плакал и рыдал. Тут она сказала Валерии, что милости мы просим, и молитва нас учит милости. Эффект был поразительный. Валерия зарыдала. Мы кинулись друг к другу.
- Так, так. А потом?
- Я плакал, Валерия плакала, заплакала и тетка. Лакей попросил нас выйти. Мы поехали ко мне и съели яичницу с беконом. Когда я ее раскладывал, я вспомнил, что не имею права жениться, потому что я душевнобольной, и сказал Валерии. Тут все и выяснилось.
- Ага, ага…
- Тетка хорошо знала Глоссопа, он лечил ее двоюродного брата, и я понял из ее рассказов, что это - не вы. Значит, вы - это вы.
- Безупречно!
- Когда я гадал, в чем тут дело, Валерия фыркнула и сказала, что вы затеяли какую-то очередную пакость и хотите меня убрать. Очень умная девушка.
- Да, слишком.
- Сегодня утром она поехала в Икенхем, посмотреть, там ли вы. Потом она приедет сюда и разоблачит вас. А я решил приехать раньше. Понимаете, мы помирились, но она немножко беспокоится из-за Полли.
- Подозревает?
- Да. Она не верит, что я повел ее на бал из жалости. Понимаете, ей кажется, что Полли - красавица. Собственно говоря, так оно и есть.
- Значит, вы не очень хотите, чтобы она приехала и проверила?
- Совсем не хочу. В общем, я решил сказать Полли, чтобы скорей уезжала.
- Очень умно.
- Я позвонил ей из "Герба", договорился встретиться у ворот. Потом приехал - а тут Рикки.
- Вероятно, вы испугались.
- Да, очень. Я бежал, как кролик, но через три четверти мили остановился и подумал: раз уж упустил Полли, надо повидаться с вами. Где ваша комната, я знал, и стал вас ждать.
- Вы хотите, чтобы я нашел Полли и посоветовал ей уехать?
- Вот именно.
- Хорошо, исполним. Собственно говоря, бедняжка Валерия никого из нас не застанет. Недавно я говорил Мартышке, что Твистлтоны не уходят, но это - особый случай. Если моя племянница скажет моей жене, что я гощу тут под видом психиатра, будет светопреставление. А вот если я уеду, она ничего не докажет. Словом, мой дорогой, я собираю сообщников, вы везете нас в Лондон. В отличие от арабов, мы не станем складывать свои шатры.
- Как быть с машиной? При ней - Рикки.
- Ничего, я все улажу. Сейчас пойду, объясню. А вы посидите пока здесь. Хотите залезть в шкаф - пожалуйста. Не стесняйтесь, мой дорогой, будьте как дома!
Вечер дышал благоуханной прохладой, ветерок шелестел в деревьях, когда лорд Икенхем шел по дороге. Несмотря на опасность, он был спокоен. Конечно, ему не хотелось уезжать из замка, где столько занимательных людей, - но что поделаешь! В конце концов, все улажено. У Полли есть деньги, у Мартышки - будут. Императрица - спасена. Осталось потолковать со взрывчатым поэтом, и все, эпизод закончен.
Пройдя полпути, он услышал звук шагов. Кто-то бежал к нему сквозь сумрак.
- Полли? - окликнул он.
- Да.
Голос был не такой музыкальный, как обычно, да и вид невеселый.
- В чем дело? - спросил граф.
- Так, ничего.
- Не крути, моя дорогая. Даже в сумерках видно, что ты похожа на поникший цветок. Не лучше Мартышки. Ну, ну, что случилось?
- Дядя, дядя!
- Ой, Господи! Что ты, что ты!
Полли не сразу отняла лицо от его плеча.
- Простите. Такая глупость…
- Глупость? Нет. Всем нам бывает нужно выплакаться. Порекомендую Мартышке. Кажется, я понял, в чем дело. Ты встретила Рикки, а не Хореса. Боец победил в нем поэта.
- Просто ужас! Я его понимаю.
- Как не понять! Бедный крошка…
- Нет, я понимаю. Я обещала не видеться с Хоресом.
- Такая терпимость греховна, мой друг. Какое право у твоего бабуина решать, кого тебе видеть, кого не видеть?
- Он страшно кричал.
- После бала он тоже кричал, ты его умаслила.
- А сейчас - нет.
- Хоть пыталась?
- Нет, я тоже кричала.
- Это хорошо.
- Это очень плохо. Теперь он меня ненавидит.
- А ты?
- Я его люблю!
- Хотя он кричит?
- Конечно.
- Удивительные вы созданья! Ничего, я все улажу. Как раз собирался с ним потолковать.
- Какой смысл?
- Именно это говорили Колумбу. Не волнуйся, дорогая. Я знаю, на что способен, и порой удивляюсь. Неужели, думаю я, ему подвластно все? Зачем тебе нужен этот субъект, не совсем понятно, но если нужен - будет.
С этими словами лорд Икенхем направился дальше и, подойдя к воротам, увидел машину. Неподалеку, словно тигр перед обедом, ходил взад-вперед молодой человек.
- Если не ошибаюсь, - обратился к нему граф, - мистер Гилпин?
Глава 16
В этот апрельский день с Рикки столько случилось, что мы не удивимся его печали. Когда мир кишит Пудингами, герцогами, Давенпортами и неверными Полли, только очень философский человек сохранит приветливость. Рикки ее не сохранил. Ему не понравился изящный незнакомец.
- Кто вы такой? - угрюмо спросил он
- Лорд Икенхем.
- О?
- Вижу, вы меня знаете. Полли говорила?
- Да.
- Ну, а я поговорю о Полли.
Могучее тело Алариха-младшего горестно содрогнулось.
- Нет, - отвечал он, - не надо. Между нами все кончено.
- Не скажите!
- Скажу.
Лорд Икенхем вздохнул.
- Ах, молодость, молодость! Она играет счастьем, как безумное дитя… - он поразмыслил немного в поисках образа, - мыльными пузырями. Прискорбно, весьма прискорбно. Рассказать вам одну историю?
- Нет.
- Давным-давно я любил одну девушку…
- Вы, часом, не видели Хореса Давенпорта?
- … нежно и пылко.
- Увидите, передайте, что я буду ждать хоть месяц.
- Мы поссорились из-за пустяка. Слово за слово, и она стала женой плантатора.
- Рано или поздно он явится, а я его растерзаю.
- Через много лет пришел букетик фиалок и записка в несколько слов: "Мы могли быть счастливы". Трагедия, а? Я страдал, мистер Гилпин, и я вам вправе сказать: не бросайтесь счастьем из гордости!
Раздался звон. По-видимому, Рикки пнул ногой машину.
- Вот что, - сказал он, - не теряйте попусту время. Полли вас послала…
- Меня? Ну, что вы! Разве вы не знаете, как она горда? Граф помолчал. Рикки впервые вышел в круг света, и он его разглядывал.
- А вот, скажите, - спросил он, - ваш отец - не Билл Гилпин из ирландского полка?
- Его звали Уильям, он служил в армии. А что?
- Так я и думал. Вы очень похожи на него, мой дорогой. Теперь я не удивляюсь, что вы себя глупо ведете. Хотел бы я получить пять фунтов за каждую попытку его образумить! И в барах, и в ресторанах… ах, что там! Такого обидчивого осла…
- Если разрешите, об отце мы потолкуем в другой раз. По-вашему, можно крутить с этим Давенпортом, когда ты обещала…
- Мой дорогой! Как же вы не поняли? Вот послушайте, а если и потом вы не сгорите со стыда, вам неведомы чувства. Начнем с того, что на бал она пошла из-за вас. Приятно, чтобы тебя видели с очкастым зулусом? То-то и оно. Полли пошла на бал, чтобы защитить ваши интересы. Она хотела, невзирая на муки, попросить у Хореса денег.
- Что!
- Неделями готовила она почву, обучая его танцам, и в эту ночь собиралась нанести удар. Она надеялась прийти к вам и сказать, что все в порядке, можно пожениться, а там - и кормить супом тех, кто выжил после ночных возлияний. Но ваши неразумные поступки разрушили ее план. Нельзя занять деньги у человека, которого тащат в участок; как-то чувствуешь, что он их не даст. Полли решила ждать другого случая. Узнав, что Хорес едет сюда, она приехала, встретилась с ним, получила деньги…
- Что?!
- Деньги. И собиралась отдать их вам.
- Откуда она знала, что я здесь?
- Чутье, - ответил граф, растерявшись на малую долю секунды.
- Но…
- Да и важно ли это? - продолжал лорд Икенхем. - Она знала. И бежала к вам, как дитя, которое спешит показать свое сокровище. А вы? Вы вели себя как трус и подлец. Не удивляюсь, что она благодарит небеса за избавление.
- Благодарит?
- Конечно. Она мне только что сказала, и я ее не виню. Нет любви, если нет доверия.
Если бы Хорес Давенпорт увидел сейчас Рикки Гилпина, он бы не поверил, что грозный взгляд может стать таким овечьим, железная челюсть - похожей на недомерзшее бланманже. Будущий Король супа выглядел так, словно его ударили по затылку мешочком мокрого песка.
- Да, я не прав, - сказал он, и голос его напоминал писк полупроснувшейся птицы.
- Вот именно.
- Я все запутал.
- Не без того.
- Где Полли? Нам надо повидаться.
- Не советую. Она не в духе. Когда вы собирались уехать?
- Вечерним поездом.
- Правильно. Полли скоро вернется. Тогда купите ей шоколада и пошлите, вложив записку.
- Хорошо, пошлю.
- А уж после этого ищите встречи. Просите, умоляйте.
- Да, да.
- При должном сокрушении все уладится. Она вас любила, значит - может снова полюбить. Я с ней поговорю, похлопочу…
- Спасибо вам большое!
- Не за что. Рад услужить сыну старого друга. До свидания, мой дорогой. Помните - шоколад. Шоколад и сокрушение.
Вероятно, мы обрадуемся, что Мартышка не видел, как дядя его докладывает об этой беседе. Если бы он видел, он бы огорчился.
- Почему вы его ко мне не пустили? - горевала Полли.
- Моя дорогая, все пошло бы насмарку. Ты бы бросилась в его объятия. А сейчас - ест из рук. Прими шоколад как можно холоднее. Пусть твой Рикки побегает, похудеет, сменит власяницу-другую - вот тогда ты его простишь. Мужчинам такого типа нельзя давать поблажки.
Полли нахмурилась.
- Так что ж нам, бороться за власть?
- Конечно. Брак - битва, а не ложе из цветов. Кто же это сказал? Неужели я? Нет, какой афоризм! Обычно они приходят в голову, когда купаешься.
- Я его люблю.
- Очень хорошо. Но в браке надо прежде всего показать, кто главный. Моя дорогая жена показала очень скоро, а посмотри, как мы счастливы!
- Чепуха. Не надо. Пойду поищу его.
- Будешь жалеть.
- Пожалуйста.
- Ты подумай, как я старался!
- Спасибо вам, дядя Фред, вы меня просто спасли. Но я не хочу бороться с Рикки. Ну и пусть будет главный. Мне это нравится.
Граф глубоко вздохнул.
- Что ж, дело твое. Спорить бесполезно. Швыряешься дарами судьбы - Бог тебе в помощь. А Рикки ты не найдешь, он уехал. Потерпи до завтра.
- Это очень долго! Может, послать телеграмму?
- Нет, - сказал лорд Икенхем, - всему есть пределы. Где твое достоинство? Ну, хоть притворись. Почему бы Хоресу не отвезти тебя вечером в Лондон?
- Вы думаете, он согласится? Он же ехал сюда, устал.
- И с удовольствием поедет обратно, тем более - с тобой. А мы с Мартышкой отправимся этим хваленым 8. 25.
- Разве вы тоже уезжаете?
- Да. Спроси Хореса, он расскажет. Если сразу не увидишь, не уходи, загляни в шкаф. Я пока что пойду, сообщу новости Мартышке. Он обрадуется. Ему не понравилось в Бландингском замке. Кстати, ты его не встречала?
- Встречала. После Рикки.
- Это хорошо. А то я беспокоился насчет денег.
- Да, он предлагал, я не взяла.
- Не взяла?
- Нет. На что они мне?
- Дорогая моя, на суп! На свадьбу, если хочешь.
- Да, он что-то такое говорил, но я поссорилась с Рикки и собиралась утопиться. Какие свадьбы! А теперь… Передайте ему, пожалуйста, что я их возьму.
Лорд Икенхем застонал, хотя и негромко.
- Легко сказать! Конечно, щипцами, под наркозом, деньги я вырву. Ради тебя - готов на все. Принесу к вам домой, завтра, часа в два. А теперь - беги, ищи Хореса. Он будет рад поскорей уехать.
- Бегу. Дядя Фред, вы - ангел.
- Спасибо, моя дорогая.
- Если бы не вы…
Пятый граф снова ощутил, что его обнимают, и ответил на это много теплее, чем хотелось бы строгому Мартышке. Но еще минута - и нежный голос Полли уже звучал в темноте, распевая на ходу.
А через десять минут, по пути в Маркет Бландинг, лорд Икенхем услышал другой голос. Мартышка редко пел, тем более - как жаворонок, и граф содрогнулся, подумав о том, что сейчас нанесет удар любимому племяннику.
- Мартышка?
- А, дядя Фред! Какой вечер!
- Приятный.
- Воздух! Звезды! Цветы!
- Да, да. Кстати, насчет этих денег…
- Для мисс Плум? Я как раз хотел сказать. Она не взяла.
- Э… ы…
- Она поссорилась с Рикки, ей не нужно.
- Да, но с тех пор…
- Так что пошел на почту и послал, двести - Джорджу Бадду, пятьдесят - Пуфику. Заказным. Ты представить не можешь, - прибавил Мартышка, - насколько мне легче!
Пятый граф заговорил не сразу. Какое-то время он теребил усы и задумчиво смотрел на племянника, немного досадуя, что Провидение так усложняет жизнь.
- Жаль, - произнес он наконец.
- Тебе жалко?
- Да.
- Почему? Казалось бы…
Мартышка замолчал, испуганный внезапной мыслью.
- Ой! - воскликнул он. - Неужели передумала?
- Да.
- Помирилась с Рикки?
- Да.
- Хочет деньги?
- Естественно.
- Ой, ой, ой!
- Вот, - сказал лорд Икенхем, - жаль и тебе. Я сообщил Рикки, что деньги - в кармане, и он уже видит стада алчущих и жаждущих супа. Полли я обещал принести деньги завтра, в два, она тоже радуется. Трудно будет открыть им
правду.
- Может, я позвоню Биллу и Пуфику, пусть вернут?
- Не вернут.
- И я так думаю. Что же делать?
Граф внезапно просиял. Его неутомимый мозг не заставлял ждать долго.
- Знаю! - вскричал он. - Пудинг!
- А?
- Плум-Пудинг. Вся надежда на него. Видимо, ему не понравится, что деньги достались не дочери, а чужому человеку. Да, я его уговорю, при моем-то красноречии! Сыграем снова.
- С Бошемом?
- Что ты! Те, кто играет с Пудингом в Персидского шаха, больше на это не идут. Нет, не Бошем - Эмсворт.
- Старый гриб? Ну, знаешь! Лорд Икенхем кивнул.