Констебль редко смеялся; даже сержантов анекдот вызвал у него лишь улыбку. Однако сейчас он фыркнул, потом - ухмыльнулся. Другой сказал бы: "Неужели?". Он сказал: "Хо!". Сэм понял, что нужно объясниться.
- Понимаете, - начал он, - девица их мне показывала, я увидел… одного человека и выбежал на шоссе.
- С часами вместе!
- Нечаянно сунул их в карман.
- Хо-хо!
Угрызения совести немного отрезвили Сэма. Он все еще полагал, что без людей - как-то лучше, но ему было стыдно, что он обидел хорошего человека.
- Я их верну.
- Нет, я их верну.
- Вы? Спасибо большое. Посмеетесь вместе с ним.
- Хо!
Междометие это усугубило неприязнь к служителю закона.
- Вы все время говорите "Хо"? - осведомился Сэм.
- Хо! - отвечал констебль. - Нет, иногда я говорю "Идемте за мной".
С этими словами он положил Сэму на плечо тяжелую руку.
Она и сыграла роль последней соломинки. С прытью, которая поразила бы самого Павлова, Сэм дернулся и нанес констеблю могучий удар в глаз. Констебль зашатался, задел ногой за камень и рухнул. Сэм вскочил на велосипед и унесся вдаль со скоростью, которую не превзошел и Бидж в далекой юности. Если бы сорок лет назад Сэму довелось жить на свете, и он бы пел в том же хоре, и голос у него не сломался до Крещения, они бы вступили в спор, и он победил бы.
3
Если, похитив велосипед, вы едете по шоссе, проходящему через Маркет Бландинг, вы доедете вскоре до деревушки, ютящейся у ворот замка. Состоит она из пяти домиков, церкви, викариата, лавки, пруда, уток, бензоколонки и кабачка "Голубой боров". Около этого заведения и кончился путь велосипеда, на котором ехал Сэм.
Он спешился, догадавшись, что лучше освободиться от скакуна, прислонил его к какой-то изгороди и вошел в кабачок, где стал размышлять о своей судьбе.
Положение, как говорится, было отчаянным. Перечисляя свои проступки - две кражи, нанесение увечий, бегство и т. п., - он чувствовал, что еще хорошо, если обойдется пожизненным заключением.
Что делать, он придумать не мог. Тут требовалась истинная мудрость и как можно скорее. Он спросил почтовой бумаги.
- Может тут кто-нибудь отнести письмо в замок? - спросил он хозяина, и тот ответил:
- Да, мой Гарри отнесет.
- Дам шиллинг, - сказал Сэм.
Он не был богат, а шиллинг - это шиллинг, но мудрый совет стоит больше.
Глава 6
1
Сон и коктейль развеяли усталость, которую испытывал Галли вчера, после долгого пути. Укрепив телесные силы табаком и алкоголем, он быстро приходил в себя.
Сэм позвонил из Маркет Бландинга между первым завтраком и вторым, и он совсем ободрился, а потому отправился искать Сэнди; но, когда он проходил мимо кабинета, оттуда выскочил граф. Лицо его перекосилось, пенсне металось на ветру.
- Галахад! - вскричал он. - Я не могу! Я не хочу! Я не потерплю!
- Очень рад, мой дорогой, - откликнулся Галли. - А в чем дело?
- Твоя девица! Нет, что же это такое! Хуже Бакстера! Слова эти были горьки. До сих пор лорд Эмсворт считал, что Бакстер, трудившийся ныне у одного миллионера, - единственный в своем роде.
- Хуже Лаванды!
И это поражало силой. Лаванда Бриггс, хозяйка машинописного бюро, была получше Бакстера, но не намного.
- Подкладывает письма! Так и тащит, так и тащит! Откуда, честное слово?
- Ты думаешь, от поклонниц?
- А кабинет? Ничего не найти! Воняет какой-то гадостью!
- Да, Сэнди у тебя убирала.
- Сколько можно меня мучить? - продолжал граф, трепеща от жалости к себе. - Еду в Америку, сестра как-никак выходит замуж, приезжаю, хочу отдохнуть - и что же? Тут другая сестра. Мало того, очкастая девица, которая вечно убирает!
Галли сочувственно кивнул, но выступил в защиту Сэнди.
- Понимаешь, Кларенс, она молода. Хочет все довести до совершенства.
- Меня уже довела! - с неожиданным блеском отвечал граф.
Галли снова кивнул.
- Да, вынести это трудно, - признал он, - но встань на ее место. Ей приискали работу в Бландинге. "Неужели в том самом, где живет лорд Эмсворт?" - вскричала она. "Именно в том" - отвечало агентство; она задрожала. "О, Господи! Я не пожалею сил! Я послужу ему верой и правдой, чтоб мне лопнуть!". Ты пойми, в тебе она видит полубога. Легенды и песни говорили ей о тебе. Ты для нее - не то всемогущий султан, не то многомилостивый дедушка.
- Дедушка?
- Хорошо, прадедушка. В общем, ты гордись, что она так старается.
- Пойду-ка я к Императрице.
- Возьми и меня. Что может быть лучше свидания со свиньей? Все врачи рекомендуют. Только смотри, Сэнди рассердится, что ты не отвечаешь на письма.
- Я не позволю каким-то секретаршам… - гордо начал граф, но Галли его перебил, чтобы рассказать про одну особу, которая твердила: "Не позволю". Лорд Эмсворт не слушал. Шли они по цветущей поляне, за которой жила свинья, и почти подошли к ее обиталищу, когда их кто-то окликнул. Обернувшись, они увидели высокого тощего человека. Галли узнал в нем Типтона Плимсола, граф - не узнал.
- Когда приехали? - радушно спросил Галли. Типтон нравился ему и настолько, что если бы клуб "Пеликан" был жив, он бы ввел его туда без колебаний.
- Здравствуйте, мистер Трипвуд, - ответил Типтон. - Только что. Здравствуйте, лорд Эмсворт. Вы не знаете, где Ви?
- А кто это… - начал граф.
- В Лондоне, - сказал Галли.
- Ах ты, черт! Когда вернется?
- Не знаю. Насколько я понял, покупает приданое, это долгое дело. Ничего, зато я - здесь. Как доехали?
- Прекрасно, спасибо.
- Вид у вас блестящий. Как дела?
- Спасибо, прекрасно.
Лорд Эмсворт подивился мужеству американца. Как-то на здешнем вечере викарий читал интересные стихи: "Ту-ру-ру-ру-ру-ру, мой сын, ты будешь человеком". Киплинг, что ли. Как раз про Типтона.
- Пирога поели? - спросил он.
- Одумайся, Кларенс, - сказал Галли. - Ты что-то спутал.
- Ничего я не спутал, - обиделся граф. - Мы говорили по телефону, и Типтон собирался есть пирог.
- А, помню! - воскликнул миллионер. - Я вам должен двадцать долларов.
- Ну что вы, не надо!
- Придем в замок, выпишу чек. Лорд Эмсворт совсем всполошился.
- Нет-нет-нет-нет! Я богатый! Понимаешь, - объяснил он Галли. - Типтон разорился.
Галли это огорчило. Он знал, как смотрит сестра на неимущих женихов.
- Как же это вы… - начал он, но миллионер засмеялся.
- Ах ты, Господи! Лорд Эмсворт не понял. Мне нужно было выкупить себя и приятеля. Кто-то спер бумажник, а нас посадили.
Галли снова ощутил, что именно такой человек подошел бы "Пеликану".
- Посадили?
- Вот именно.
- Беспорядки в общественных местах?
- Они самые.
Галли затопила тоска о прошлом.
- Сколько раз меня за них сажали! - почти пропел он. - Помню, однажды…
Историю, без сомнения - поучительную, кончить не удалось, ибо перед ними появилась Моника Симмонс.
- Добро пожаловать, лорд Эмсворт! - зычно крикнула она. - Хорошо вернуться? Дом - это дом! Как вам наша свинка-спинка?
- Прекрасно, - отвечал граф, - прекрасно, прекрасно, прекрасно.
Говорил он с истинным пылом. Когда-то и он, и Галли сомневались в божественной свинарке, когда-то - но не теперь. Да, им казалась фамильярной ее манера говорить о трехкратной медалистке, но те времена миновали. Моника Симмонс доказала, что достойна прославленной свиньи. Следующие же фразы свидетельствовали об этом.
- Только вот, - спросила Моника, - кто тут шныряет? Такой сопляк, лицо - вроде сливы, по которой проехал автобус.
Лорд Эмсворт растерялся, но Галли мгновенно сообразил, что описание как нельзя лучше подходит к юному Хаксли, сыну Дафны Уинкворт. Удивительная точность в выборе слов!
- Шныряет, - продолжала свинарка. - Вечно крутится у домика.
- Около нее?! - вскричал граф.
- Вчера вечером, сегодня утром. Сама видела.
- Увидите его - побейте!
- Вывожу мордой в грязи.
- А Сэнди побьет тебя, Кларенс, - вмешался Галли. - Пошли, прием окончен.
2
Оставшись вдвоем с Моникой, Типтон окинул ее придирчивым взглядом, но не нашел тех прелестей, которые пленили Уилфрида. Конечно, признал он, когда на тебя нападет бык или разбойник, она очень кстати; однако, если выбирать между браком с ней и плаванием по Ниагаре, он знал бы, что предпочесть.
Тем не менее он - одно, Уилфрид - другое. Надо за него похлопотать. Судя по рассказу, ухаживал он робко. Типтон предпочитал выложить карты на стол или, если хотите, резать правду-матку.
- Ну и свинья! - сказал он.
- Самая толстая в Англии, - гордо ответила Моника.
- Ест, наверное, будь здоров.
- Да уж, не постится. На фигуру ей начхать. Это вы женитесь на Веронике?
- Я. Меня зовут Типтон Плимсол.
- Моника Симмонс, к вашим услугам.
- Так я и думал. Уилли Олсоп про вас говорил.
- Да-а?
- Еще как! Просто пел-заливался.
Краснеть ей мешала грязь, неотъемлемая от профессии, но сквозь геологические слои Типтон разглядел что-то розовое, а массивная ступня выводила вензель на траве. Все это его подбодрило.
- Собственно, - сказал он, выкладывая карты и разрезая правду, - он вас любит, как не знаю что. Только о том и думает, чтобы вы подписывались "Моника Олсоп".
Девица такого сложения не может подпрыгнуть, как серна, но она затрепетала. Звук, похожий на звуки, издаваемые ее подопечной, слетел с уст, глаза уподобились мячам для гольфа.
- Н-не верю! - хрипло и тихо выговорила она.
- А что такого?
- Он гораздо выше меня.
- Но субтильнее.
- Духовно. Он очень тонкий.
- Ничего, он хороший парень. Пьет - приятно смотреть, но дело не в этом. Есть у него шансы? Что бы вы ему ответили - "Да" или "Пошел отсюда, гад!"?
Моника вспыхнула под грязью.
- Он не гад!
- Он себя так описал. "Она, - говорит, - богиня, а я - гад.". Значит, шансы есть?
- Еще бы! Да я просто кинусь…
- Не стоит. Можете что-нибудь сломать, он человек хрупкий. Словом, вы его любите. Так и скажу.
- Скажете?
- А то!
- О, мистер Плимсол!
- Типтон.
- О, Типтон.
- Лучше "Типпи".
- О, Типпи, спасибо! Вы просто ангел.
- Или сержант Гарроуэй, один мой знакомый. Ничего не попишешь, привычка. Оба начали с бойскаутов. Что ж, пойду поищу Уилли.
Оказалось, что это не так-то легко, ибо Уилфрида перехватила дама Дафна. Она любила вникать в душу своих подчиненных, а потому - часа полтора задавала нескромные вопросы. Когда после беседы он умылся холодной водой и, еще очень слабый, вышел из ванной, ему повстречался Тип-тон, уже оставивший поиски.
Они не виделись с тюремных времен и очень обрадовалось друг другу. Каждый подумал, насколько похорошел приятель - лицо уже не было желтым и не дергалось, как в немом фильме. Конечно, и сейчас они бы выиграли конкурс разве что у Гарроуэя, но выглядели лучше, что и говорить.
Обычно друзья после разлуки расспрашивают про Джо, Джека и Джимми, но Типтон и Уилфрид виделись один раз, и единственным их общим знакомым был нью-йоркский полисмен, так что расспросы и ограничились этим прекрасным человеком.
- Вот что, Уилли, - сказал после этого Типтон, - говорил я с твоей Моникой. Здорова, однако!
Уилфрид сурово взглянул на него, пораженный такой свободой речи.
- Ты не мог бы, - осведомился он, - иначе определять мисс Симмонс?
- Виноват. Вырвалось. Хотел сказать "Хороша". Просто персик со сливками. Судя по всему, она тебя любит.
- Что?!
- Так она сказала. Говорит, "брошусь" или "кинусь"… Чего тебе еще?
Уилфрид задрожал и что-то проглотил.
- Ты не шутишь?
- Нет, не шучу. И она не шутит. Иди к ней, утри ее немного, и - к делу!
Программа эту Уилфриду понравилась, но он еще колебался.
- К делу?
- Поцелуй, обними. Лучше бы сперва умыть… Уилфрид покачал головой.
- Поцеловать - не смогу.
- А что такого?
- Боюсь.
Типтон снисходительно улыбнулся.
- Именно это я сказал Пруденс, когда мы говорили про Ви.
- Моей кузине Пру?
- И она тоже? Куда ни кинь, твоя кузина.
- Дочь моей тети Доры. Вышла за Генри Листера. У них гостиница под Оксфордом.
- Помню, помню, она все искала деньги, еле увернулся. Так вот, она тут жила, когда я влюбился в Ви. Присела как-то рядом со мной и спрашивает: "Мистер Плимсол, вы любите Веронику?".
- А ты отвечаешь…
- Ничего я не отвечаю, я упал с перил, мы сидели на террасе. Ну, сел опять, говорю: "Да", а она говорит: "Почему вы ей не скажете?". Я говорю: "Боюсь", а она, знаешь, что сказала?
- Нет, не знаю.
- Чтобы я выпил.
- Выпил ты?
- Естественно. И совершенно изменился.
- Стал настоящим мужчиной?
- Вроде этого.
- И объяснился с Ви?
- Лучше скажем, велел ей стать моей женой.
- Как же это?
- А так. Сперва я думал крикнуть: "Мы созданы друг для друга!", но решил, что это слишком. Ты не волнуйся, само пойдет. У меня в машине лежит фляжка. Бери и пей. Сунь в карман, а минут за пять хлопни. Сам увидишь!
Лицо у страдальца вспыхнуло, как у Шелли, когда тому показалось, что "дух" рифмуется с "жаворонок", но тут же угасло.
- Я не могу пить.
- Да брось ты! Шотландское виски, самый высший сорт!
- Дама узнает.
- Какая еще дама?
- Начальница школы. Я буду у нее работать.
- А, да, ты говорил! Не узнает.
- Узнает. Она тут гостит. Вообще-то я не хочу учить каких-то дур, но ничего не попишешь, работа. Значит, выпить?
- А то! Когда ты пойдешь к Монике?
- Завтра с утра. Только я даму боюсь.
- Ничего, я посторожу.
- Спасибо, Типпи. Ты настоящий друг.
- Чем можем, чем можем. Сценарий повторить?
- Давай.
- Подходишь.
- Подхожу.
- Обнимаешь.
- Обнимаю.
- Целуешь.
- Целую.
- И говоришь: "Созданы друг для друга!". Проще пареной репы.
Глава 7
1
Неприятно узнать, что тебя преследуют, а если уж довелось, и вы при этом - девица, пусть преследует хотя бы не тот, кто назвал вас рыжей дурой. Входя в замок, Сэнди кипела гневом, обидой, досадой и прочими эмоциями. Кроме того, она удивлялась. Как не удивиться, если Сэм Бэгшот оказался там, где его нет и быть не может?
Когда она вошла в просторный холл, в дальнем углу замаячил лакей. Прикрепив к кольцу в стене красную веревку, он направился к противоположной стене и сделал то же самое. После этого он повесил на видных местах две грозные таблички. Одна гласила:
Просим НЕ ВЫХОДИТЬ ИЗ РЯДА!
другая:
Просим НЕ КУРИТЬ!
Потом, отряхнув ладони, он отступил немного, чтобы на них полюбоваться.
Сэнди так удивилась, что забыла про Сэма - конечно, на время.
- Что это? - спросила она.
Лакей ответил на ее вопрос с той снисходительной улыбкой, с какою знаток отвечает новичку.
- День открытых дверей.
- Сегодня?
- Завтра. По четвергам. Посетителей водит мистер Бидж.
- А много их?
- В жару - много. На той неделе - три шарабана и женская школа.
- Я приехала в пятницу.
- Везет людям, - печально заметил лакей. - Натяни ее еще, Томас, - прибавил он, ибо другой лакей принес новый плакат:
Просим НИЧЕГО НЕ ТРОГАТЬ!
- В тот четверг, - заметил он, - две девицы залезли на каминную решетку. Сидят, и хоть бы что!
Сэнди поразила неожиданная мысль. Только сейчас поняла она слова "… открытых дверей".
- И всякий может прийти?
- Всякий, - ответил лакей, подтягивая веревку, - если у него есть полкроны.
Погрузившись в думы, Сэнди пошла в библиотеку, в которой она собиралась навести порядок. Подумать ей было о чем. Ну, смотрите: без всяких сомнений, Галли сказал Сэму про этот день и уж наверное объяснил, какие он дает возможности. Если Сэм проникнет в замок, встреча неизбежна. Возможно, он не станет курить, не станет он и щупать предметы; но из ряда - выйдет непременно. Что для него дворецкий, что два лакея?! Выйдет и будет бродить, пока ее не найдет.
Она его видеть не хотела, даже издали. Да, разлука с ним образовала в ее сердце примерно такую дыру, как котлован для небоскреба, - но что поделаешь! Время как-нибудь поможет, а не сумеет - все равно; человеку, который сказал то, что сказал он, нет места в ее жизни.
Дойдя до библиотеки, она принялась за работу, но пыла в ней не было. Обметая книги, складывая бумаги, она думала не о них, а о том, как бы увернуться от встречи.
Помогло ей письмо, найденное в каминной золе, с которым она и побежала к лорду Эмсворту.
Ворвавшись в кабинет, она заметила, что он испуган. И впрямь, граф испугался, увидев в ее руке письмо, но первые же слова тревогу прогнали.
- Лорд Эмсворт, не отпустите ли вы меня денька на два? Отец заболел.
И Галахад, и Типтон очень бы удивились, припомнив, что Эрнст Каллендер скончался, когда ей не было восьми. Но граф этого не знал и вежливо поохал.
- Ай-яй-я-яй! - сказал он. - Нехорошо. Что там - плохо.
- Значит, можно уехать?
- Конечно, конечно, конечно, - отвечал он с излишним пылом. - Полковник тоже едет, он подвезет вас к станции. Да. Подвезет. На машине.
- Спасибо вам большое.
- Не за что, не за что, не за что.
- Пойду, вещи уложу. А, кстати, я нашла письмо! Надо будет ответить.