Глава 10
1
Робинсон-младший гордился тем, что такси, хоть и страдало артритом, а если ехало в гору - и одышкой, рано или поздно доставляло пассажиров по адресу; он гордился - и не зря, ибо Сэнди оно доставило. По прибытии, ведомая долгом, она кинулась к лорду Эмсворту, который огорчился, ибо питал надежду, что она задержится. Потом она пошла в комнатку за библиотекой, где обычно работала.
Работать ей не удалось. Галли, размышлявший о жизни в своем любимом шезлонге, заметил машину и решил сообщить о последних событиях. Решил он и посетовать на то, что Сэнди недостойно сбежала. Нет, это мягко сказано - он решил ее побранить, и очень сурово.
Сэнди тоже решила быть суровой. Увидев, как Сэм выходит из таверны, она сразу догадалась, что виноват не столько он, сколько его наставник. Словом, встреча получилась не очень сердечной. Она процедила сквозь зубы: "Добрый вечер", он отозвался: "Выньте лимон изо рта. Тоже мне, Мона Лиза! Поговорить надо.".
Сэнди выпрямилась во весь свой небольшой рост.
- Если вы собираетесь говорить о Сэме… - начала она.
- Естественно, - ответил Галли. - О ком же еще?
- … я слушать не буду.
- Будете. Сэм рассказал мне про этот синдикат. Нет, бывает же такая глупость! Продать свою долю за сто фунтов!
- Ничего глупого не вижу.
- У нас разные стандарты.
- Просто я знаю Типтона.
- Я его тоже знаю. Похож на бобовый стебель.
- При чем тут внешность? Я знаю, какой он человек.
- А какой?
- Впечатлительный. Когда я служила у его дяди, он каждую минуту с кем-нибудь обручался. Ненадолго.
- Вот тут вы и ошиблись. Вероника - совсем другое дело. Три дня назад он прискакал сюда с ожерельем за восемь тысяч. Свадьба назначена, епископ ждет сигнала.
- А если она разорвет помолвку?
- Ну, что вы! Сэм прав, дело верное. Нет, я вам честно советую! Признайте, что не правы. Когда вы его увидите…
- Не увижу.
- Увидите. Он здесь.
- Да, в "Гербе".
- Ничего подобного. В замке.
- Что?!
- Под псевдонимом Огастес Уиппл.
- Что-о-о?!
- Сколько можно повторять это несложное слово? По моему совету он назвался Уипплом. Я решил, что это понравится Кларенсу, - и как в воду глядел. Кстати, подумайте о том, что ради любви к вам он будет слушать с утра до ночи песни о свинье. В общем, не тяните. Кидайтесь к нему с криком: "Прости и забудь!". Можно и с другим, если найдете получше, - разрешил снисходительный Галли.
Рассказ этот произвел свое действие. В клубе "Пеликан" говорили, что Галахад Трипвуд - мастер слова; и не ошибались. Многие полагали, что он уговорил бы мертвого осла, и способность эта не уменьшалась с бегом лет. Еще недавно мысль о примирении казалась несчастной Сэнди непозволительно странной; теперь она только этого и ждала. Подойдя к окну, она увидела, что Ниагара превратилась в дождик, грома же и молний нет вообще, словно природа сменила гнев на милость. Это ей понравилось. С того самого утра, когда Сэм сообщил свое мнение о рыжих кретинках, досада терзала ее, но любовь не угасла. Сколько она ни твердила себе, что он - упрямый дурак, какой-то голос напоминал ей, что он еще и ангел, а в наше суровое время ими не бросаются. Словом, она ощущала точно то же самое, что ощущали недавно супруги Уэдж.
Неясным оставалось одно - надежен ли Плимсол? Слишком уж много помолвок лопались на ее глазах. Припомнив всю череду невест, сменявшихся с немыслимой скоростью, она не смогла представить себе, что последняя станет женой, и решила на всякий случай проверить, не изменил ли Сэм своих взглядов на злосчастное пари.
Достигнув этой стадии, она услышала "Эй!" и впервые увидела Плимсола на английской земле. Случайно выглянув в окно, он увидел такси, а там - и весьма недурную, чем-то знакомую девицу. Когда, рассчитываясь с шофером, она подняла голову, он ее узнал и обрадовался. Не так давно она была для него снисходительной сестрой. Если надо - жалела, если надо - подбадривала и, в отличие от невест, никогда не продавала.
- Да это Сэнди, чтобы мне треснуть! - вскричал он. - Я и не знал, что ты в Англии. Что ты здесь делаешь?
- Служу у лорда Эмсворта, - ответила Сэнди. - Встретила Галли Трипвуда, а его сестра как раз искала секретаршу. Ты опять женишься?
Типтон явственно показал, что она совершила faux pas.
- Почему "опять"? Что я, все время женюсь?
- Ну, конечно!
- Были девицы две…
- Три, четыре, пять.
- … но это же чепуха! Ты их помнишь?
- Дорис Джимсон, Анджела Терлоу, Ванесса Уэйнрайт, Барбара Бессемер…
- Ладно, ладно. Я хотел сказать, ты помнишь, какие они?
- Противные.
- Вот именно. Одни - грызут, будто ты корка сыра, другие - духовно возвышают. Я бы их не вынес. Ви - совсем не такая. Мы с ней оба глупые. Помнишь Клариссу Бербанк?
- Из русского балета?
- Нет, то Марчия Феррис. Кларисса читала мне Кафку. Ви о нем и не слышала.
- Наверное, думает, это такой кофе.
- Очень может быть. Нежная английская девушка, характер - прекрасный, мозгов - нет.
- Замечательно!
- А то!
- Когда свадьба? Типтон огляделся.
- Секреты хранить умеешь?
- Нет.
- Попробуй, а то такое поднимется! Еще когда я был тут, мы решили, что шикарная свадьба - не для нас. В общем, мы сбежим. Завтра еду в Лондон, послезавтра запишемся.
- Ой!
- Вот так.
- Значит, послезавтра…
- Будем вычесывать рис, если в этих регистратурах осыпают рисом.
Салли пыхтела, благодаря Провидение за то, что еще не поздно помириться с Сэмом.
- По-моему, Типпи, ты прав, - звонко сказала она, ибо он мог не расслышать сквозь райское пение, внезапно наполнившее комнату.
- А то!
- Кому нужен этот тарарам? Епископы, служки…
- Вот именно.
- Я думаю, ты будешь счастлив.
- А то!
- Как и я.
- Ты что, влюбилась?
- Да. Ты не встречал тут такого Уиппла?
- Вроде бы встречал. Ухо покорежено, да? Голос хриплый…
- Он, он..
- Хороший парень.
- Лучше некуда. Кстати, ты не знаешь, где он?
- Знаю. Уилли ему сказал, что Эмсворт ждет его у свиньи. Значит, он там.
- Спасибо, Типпи. Иду.
2
Молодым людям нелегко сохранять покой и беспечность, когда полиция запрет их в сарай; и, сидя на сломанной тачке, вдыхая запах навоза, Сэм таких настроений не сохранил. Он был бы рад взглянуть на все с лучшей стороны, если бы ее нашел, а потому - не ждал ничего.
Тщетно пытаясь припомнить, что именно полагается ему по закону, он смутно думал о кипящем масле, естественно, огорчаясь. Кроме того, он удивлялся. Не умея читать в сердцах, он не знал, почему служитель закона так стремительно исчез. Резонно сообразив, что гадать об этом не стоит, он обратил мысли к Сэнди, но стало только хуже. Галли полагал, что им надо встретиться - и все, но Сэм не разделял таких оптимистических взглядов. Начать с того, что тогда, во гневе, он назвал ее не только рыжей дурой. Навряд ли она все это простит.
Кроме того, над ним нависла тень тюрьмы. Рано или поздно, представ перед судом, он получит то, что причитается за кражу часов и нападение на силы порядка; а кто согласится соединить судьбу с узником? Все ж неудобно объяснять гостям, почему мужа нет дома.
Он тяжело вздохнул. Точнее, он думал, что вздыхает, но получилось что-то вроде тех протяжных криков, которые издают бэнши, и удивленный голос откликнулся: "О-ой!", внушая надежду истерзанной душе, практически забывшей, что такое слово.
Голос был женский, а женщины, как известно, охотно помогают тем, кто в беде. Строки об ангеле, служащем нам, всплыли в его сознании. Написал их Вальтер Скотт, не кто-нибудь, человек разумный.
В одной стене было окошко, восполнившее недостающее стекло хорошей, густой паутиной.
Подойдя к нему, Сэм спросил:
- Есть там кто-нибудь?
И услышал в ту же минуту:
- А там кто-нибудь есть?
Ощущение было такое, словно он присел на электрический стул. Мир за окошком, и без того смутный, куда-то поплыл. Голос показался ему знакомым, еще когда говорил: "О-ой!", а теперь - тем более.
- Сэнди, это ты? - сказал узник и осторожно спросил. - Ты меня не выпустишь?
- Выходи сам!
- Не могу. Меня заперли.
- Кто?
- Полицейский. Я - под арестом.
- Под чем?
- Арестом. Анемон, роза…
- Сэм, миленький!
Кресло сработало снова. Проглотив что-то вроде теннисного мячика, узник выговорил:
- Какой?
- Миленький!
- Ты так считаешь?
- Конечно!
- Значит, все в порядке?
- Еще бы!
- Слава Богу! Я чуть не умер.
- И я.
- Сколько раз я думал сунуть голову в плиту!
- И я.
- Прости, что я назвал тебя рыжей дурой.
- А кто я, как не рыжая дура! Просто с ума сошла!
- Значит, ты передумала насчет синдиката?
- Конечно. Типтон вот-вот сбежит с Вероникой. Можно сказать, они женаты. Да что мы тут стоим! Сейчас я тебя выпущу, и ты мне расскажешь, за что тебя заперли.
Сэм уложился в несколько фраз. Сэнди ужаснулась и обняла его, что и советовал Галли, который как раз появился.
- Превосходно, - с отеческой гордостью одобрил он, - но несвоевременно. Если ты бежишь, то беги. Констебль прибудет с минуты на минуту, насколько я понимаю - со стороны огорода, так что кидайтесь прямо в замок, в любое святилище. Лучше всего - курительная и бильярдная. Мы с Сэнди останемся здесь, примем удар на себя.
Когда Сэм. последовал его совету, Галахад продолжил:
- Вы гадаете, моя дорогая, как я все узнал. Очень просто. Зашел к Биджу, а этот Ивенс говорит там по телефону. Ход его мысли несложен. Сэм дал ему з глаз. Правильно это было или нет, Ивенс боится повторения. По-видимому, он хочет, чтобы первым в сарай сунулся помощник, пусть уж ему дают в глаз. Кстати, о глазах: порадуйте Сэма, снимите эту пакость.
- Вам не нравятся мои очки?
- Конечно.
- Вот и ему тоже. Он сказал, что я - инопланетное чудище.
- Льстит. Гораздо страшнее. Бросьте и попрыгайте на них.
- Хорошо, - отвечала Сэнди, бросила и попрыгала.
- А теперь, - сказал Галли, обозрев останки, - взгляните налево. Ивенс и его ассистент рыщут, как мидяне в гимне. Разговаривать буду я. "Пеликан" считал аксиомой, что лучший парламентарий - Галахад Трипвуд. Беседа с полицейским требует особой деликатности. Добро пожаловать, господа. Добро пожаловать в наш замок.
Портрет констебля Ивенса уже был, и нам оставалось бы живописать констебля Моргана, если бы они не походили друг на друга, и так, что всякому казалось, что у него в глазах двоится. Правда, у Ивенса был большой темный синяк.
- Приятно погулять после грозы, - заметил Гапли. - Отдыхаете? Выбрались на природу? Лютики, ромашки…
Констебль Ивенс ответил, что они не гуляют и не отдыхают. У них ордер на арест. Галли поднял брови.
- Неужели свинья моего брата?
- Нет, сэр, - отвечал Ивенс. - Субъект, похитивший часы и оскорбивший при исполнении.
- Вам известно, где он?
- Здесь, в сарае.
Галли поправил монокль.
- Вот здесь?
- Да, сэр.
- В этом сарае?
- Да, сэр.
- Нет, в этом самом?
- Да, сэр.
Галли покачал головой.
- Вы ошибаетесь, мой друг. Мы заглядывали в щель, там пусто. Конечно, не совсем - есть тачка, два-три горшка, насколько я помню - умерший грызун, но злодеев - нету. Почему вы решили, что он там?
- Я его сам запер.
- В сарай?
- Да, сэр.
- Может быть, не в этот?
- В этот, сэр.
- Очень странно. Он не карлик?
- Нет, сэр.
- А то мог залезть в горшок. Да, странно, странно… Дверь заперта, другой - нет. Такие вещи делал Гудини. Он, часом, не факир? Дематериализовался, знаете, а еще где-нибудь - собрался. Но вряд ли, вряд ли. По-видимому, нам этого не разгадать.
Гранитное лицо констебля Ивенса стало темно-багровым. С быстротой, которой не превзошла бы сама леди Гермиона, он догадался, что виноват мистер Трипвуд, но не смел выразить своих убеждений. Почтение к Бландингскому замку жило в нем со школьных лет. Оставалось сказать "Хо!", что он и сделал. Констебль Морган, человек глубокий и сдержанный, промолчал, а Галли, сопоставив загадочное событие с тайной Железной маски или "Марии-Целесты", направился к замку вместе с Сэнди. Констебли тоскливо глядели, как он удаляется.
- Мне тяжело, - сказал он Сэнди. - Мне жалко Ивенса и его молчаливого безымянного друга. Я знавал многих констеблей, и все мне говорили, что нет ничего противней открытия, что преступник исчез. Чувство такое, словно ты схватил рождественский чулок, а там пусто. Однако испытания посылаются нам, чтобы мы стали духовней. Но хватит. Насколько я понял, вы с Сэмом помирились. Да?
- Да.
- Прекрасно. Что это сказал поэт про примирение влюбленных?
- Не знаю.
- Равно как и я. Уж что-нибудь сказал. Вы счастливы?
- Витаю в облаках.
- Хорошая вещь любовь.
- Куда уж лучше! Вы влюблялись?
- Непрестанно.
- Нет, по-настоящему. Хотели вы жениться? Любили кого-то больше всего на свете?
- Да, - резковато ответил Галли. - Ничего не вышло.
- А что случилось?
- Отец был против. Она была, как говорится, певичка. Долли Хендерсон. В общем, он топнул ногой. Орали, кричали, может - он меня и проклял, но уж точно отправил в Африку, а она вышла замуж. За такого Коттерли, из ирландской гвардии.
- Бедный Галли!
- Да, мне было худо. Но Сэма никто ни в какую Африку не отправит. Кстати, вы сказали, что согласны на этот синдикат?
- Еще бы!
- Молодец. Не пожалеете.
- Знаю. Он послезавтра женится. В регистратуре.
- Быть не может!
- Сам сказал. Конечно, по секрету.
- Как иначе! Хотя Кларенсу я бы сообщил, что тарарама не будет.
- А что?
- Очень боится. Речь, знаете, а главное - цилиндр. Терпеть их не может. Поистине, на вкус, на цвет… Лично я очень их люблю, особенно серые. Бывало, трясусь, как листик, должен букмекеру, а надень мне серый цилиндр - готов к любой беседе. Вероятно, - прибавил он, ибо они входили в дом, - вы отправитесь на поиски Сэма?
- Да, да.
- Приласкайте его. Он какой-то нервный, печальный. А я пойду к брату. Люблю с ним поговорить.
3
Направляясь к кабинету лорда Эмсворта, Галл и мурлыкал припев одной из песенок, которые пела Долли Хендерсон, и удивлялся тому, что через тридцать лет задыхается, когда о ней думает. Вообще-то, конечно, все обошлось как нельзя лучше - такой хорошей девушке было бы с ним очень трудно. Галли не заблуждался на свой счет. Сестры его, Констанс, Джулия, Дора и Гермиона, часто бранили его, и были правы. Да, он приветлив, он легко завяжет дружбу и вроде бы никого не обидел, но такой муж не подарок. Те, кто знал Долли и Джека, говорили, что они счастливы; чего же горевать?
Однако непрестанные обручения и свадьбы поневоле вгоняли в тоску. Типтон женится на Веронике, Сэм - на Сэнди, Уилфрид, судя по слухам, - на могучей девице. Он вздрогнул. А что, если Кларенс зазевался? Эта Дафна его съест. Такие вещи заразны, лиха беда начало.
Тревожная мысль трепетала в его мозгу, когда дверь отворилась, из нее вышла дама Дафна. Она уплыла по коридору, он - встревоженно вбежал в комнату.
- А, Галахад! - сказал лорд Эмсворт поверх книги о свиньях. - Я надеялся, что ты зайдешь. Случилась очень странная вещь.
- Ты с ума сошел! - сказал Галли. - Разве ты забыл мои советы?
- Да, - признался забывчивый граф. - А что ты советовал?
- Никогда и ни в коем случае не оставаться вдвоем с этой мымрой. Двадцать лет назад тебя спасла фамильная удача. Как ты можешь, как ты только?..
- Дорогой мой, что же мне делать? Она сюда пришла. Нельзя же ее выгнать?
- О чем вы говорили?
- О том, о сем.
- Вспоминали добрые старые дни?
- Вроде бы нет.
- Тогда о чем же?
Лорд Эмсворт порылся в своей утлой памяти, но ничего не нашел.
- Стихи читал? - не унимался Галли.
- Нет, не думаю. Она говорила о каком-то… э-э… а-а… Олсопе. Ты его знаешь?
- Как и ты. Это наш племянник.
- Правда?
- Не веришь, посмотри у Дебрета. Уилфрид, сын и наследник маркиза Олсопа. Что же она говорила?
- Если я правильно понял, она не возьмет его в свою школу. Ей не понравилось, что он напился.
- Напился? - Галли был удивлен. Даже в "Пеликане" очень редко пили в такое время дня. - То есть надрался? Насосался?
- Она говорит, напился. Кажется, ее сын… как его?..
- Хаксли.
- Да, да, Хаксли. Он шел в свою комнату, а твой Уилфрид распевал пьяные песни. Вчера он тоже пил, у ее домика. Мать, то есть эта дама, не хочет брать его в школу. Знаешь, я ее не осуждаю. Она боялась, что осуждаю, а я вот - нет и нет. Если бы я был директоршей, я бы не брал пьяных музыкантов. Очень плохой пример.
- И это все? Больше ни о чем не говорили?
- Ну, немного о свиньях. Она их очень любит. Я даже удивился.
Галли громко воззвал к своему Создателю.
- Кларенс, - сказал он, - гони ее и поскорей, а то непременно влипнешь. Буквально как у Булки Бенджера! Эта его девица начала с гольфа, она очень хороший игрок - и пожалуйста, "О руки бледные…". Хватай ее за шкирку, вышвыривай, она к тебе подкатывается.
- Какой ужас!
- Я и стараюсь тебя напугать. Что ж, очень хорошо. Ты предупрежден. - И Галли вышел, явно показывая, что умывает руки.
Закрыв за собой дверь, он вспомнил, что в начале беседы Кларенс сказал что-то интересное. Где-то что-то случилось. Он приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
- Что ты хотел сказать? - спросил он.
- Э?
- Какая странная вещь?
- А?
- Возьми себя в руки, Кларенс. Припомни, ты сам говорил.
- А! - оживился лорд Эмсворт. - Искал, понимаешь, отчет свиноводческих обществ, твоя мисс Каллендер вечно все убирает, куда-то его сунула… да, так я искал, вижу - конверт. Я его открыл, а там другой, надписано: "Типтону Плимсолу". Ничего не понимаю! Я не Плимсол. Позвал твою мисс, попросил ему передать.