– Вы не по возрасту мудры, князь.
– Не льстите мне, – отблагодарил ее Гяур. – Сколько их здесь, этих наемных убийц?
– Кажется, семеро. – Графиня поняла, что проговорилась.
– Всего семеро?
– Но я ничего… Я ни слова не сказала вам! – Вот теперь на ее лице отразился испуг, который должен был запечатлеться на нем еще в минуты его появления здесь. – Вы не имеете права использовать мою неосторожность против меня же.
– Естественно. Итак, их семеро. Они посланы сюда из Парижа. Двое из них – французы или все семеро? Смелее, смелее, графиня, не испытывайте мое терпение.
– Французов трое, но только один из них недавно прибыл из Парижа, специально по делу графини.
– Я вижу, вы и сами побаиваетесь этих людей. Ведь боитесь же?
– Потому что не уверена, что после графини де Ляфер не последует очередь графини д\'Оранж.
– Я в этом тоже не уверен. Так выдайте их нам. Сейчас же, немедленно. Мои люди уже ищут их, но трудно искать, не зная, кого ищешь. Помогите, подскажите. Наемники получили приказ убить графиню или всего лишь увезти во Францию? По этому поводу вам что-либо известно?
Д\'Оранж нервно комкала в руке письмо и молчала; Гяура это пугало. Имей он дело с мужчиной – быстро нашел бы способ заставить его говорить. Но как можно заставить говорить правду эту завравшуюся мадам, полковник пока что себе не представлял. Тем более что в роли дознавателя он чувствовал себя крайне неуверенно и гнусно.
– Так что намерены делать похитители: убить или же куда-либо увезти? Что им было приказано? Поймите, это очень важно!
– Неужели вы считаете, что они раскрыли мне все свои планы? – нервно вспыхнула д\'Оранж. – Тогда вы просто не представляете себе, кого этот проклятый принц натравил на нас.
– Принц? Какой еще принц? Речь идет о принце де Конде?
– Не он сам, конечно. Он до этого не опускается. Возможно, и не знает об этих "гонцах смерти". Но есть люди, которые пытаются действовать от его имени. Причем делают это умело и подло.
– Как вы считаете, что они могут предпринять?
– Думаю, что для начала они должны допросить ее. Узнать все, что только можно, о причинах провала заговора. Узнать имя предателя и понять многое другое, – мрачно бубнила д\'Оранж. – А если уж графиня расскажет обо всем, что их интересует, какой смысл везти ее через всю Европу?
– Освобождать – тем более.
– Боюсь, что бедняжка Диана понимает это. Она ведь прошла школу пансиона "Марии Магдалины".
– Как вы сказали, какую школу?
Д\'Оранж удивленно взглянула на князя.
– Графиня разве не говорила, что она – воспитанница пансиона "Мария Магдалина", частного приюта маркизы Дельпомас? Что мы обе – воспитанницы маркизы?
Гяур отчаянно повертел головой.
Где-то вверху, над дверью, зазвенел негромкий колокольчик. Они оба повернули головы, переглянулись.
– Кто посмел? – хриплым, почти мужским голосом спросила графиня.
Дверь открылась, и на пороге возникла старуха-служанка.
– Татарин, прости Господи, – перекрестилась она, – сюда войти хочет. Господина видеть желает, – шамкала старуха по-французски, но с сильным польским акцентом.
– Это Кара-Батыр, – успокоил графиню Гяур. – Пригласите его сюда.
– Один из тех, кто ищет графиню? – спросила д\'Оранж, пока старуха звала татарина.
Гяур молча кивнул. Появился Кара-Батыр. Поклонился, исподлобья метнув взгляд на графиню, доложил:
– Я обратился к своим соплеменникам из эскадрона литовских татар. Они считают, что графиня может находиться в загородном доме графини д\'Оранж. Дело в том, что французы пытались нанять нескольких татар.
Гяур сначала вопрошающе уставился на Кара-Батыра: знает ли он, что называет фамилию женщины, которая стоит рядом с ними, потом на графиню. Они оба заметили, как поблекло и побледнело лицо д\'Оранж.
16
Диана не видела, кого именно поставил на пост у ее двери капитан. Однако присутствие за дверью мужчины чувствовала постоянно: он то курил, то что-то бормотал про себя, то время от времени ударял по полу донышком бутылки. Вначале графиня вздрагивала при каждом его шаге, ожидая, что он вот-вот войдет в комнату. Но потом постепенно свыклась с его хождением и бормотанием как с неминуемым неудобством этого вынужденного ночлега.
Куда больше настораживало ее, что внизу, на первом этаже, разгоралась настоящая пьянка. Целый вечер Диана слышала, как наемники произносили тосты, перебранивались, пели и снова принимались за тосты: за великую Францию и не менее великую Польшу.
"Если они всего лишь передерутся между собой – это еще полбеды, – рассуждала она, глядя в освещенное бледнеющей луной окно и прислушиваясь к шуму солдатского пира. – Куда страшнее будет, если им вздумается ворваться сюда. А ведь может наступить момент, когда даже капитан уже не в состоянии будет сдерживать их. Если только ему вообще захочется сдерживать кого-либо".
Чтобы как-то отвлечься от кошмарных предчувствий, графиня мысленно возвращалась к своим последним дням в Париже, заново переживала кратковременную, всего на одну ночь, остановку в родовом замке. Наконец, вояж в Каменец и схватку с отрядом Бохадур-бея; знакомство с князем Гяуром…
И ничто не радовало ее в этих воспоминаниях, ничто не заставляло грустить о прожитом и пережитом. Разве что свидания с Гяуром все еще навевали нежную теплоту, но и они постепенно остывали, оставляя взамен томные вздохи. Потому что даже они воспринимались сейчас как нечто временное, неопределенное, а значит, облаченное в тогу извечной женской безысходности. Так способен вспоминать нищий, которого кто-то когда-то, сжалясь, осчастливил луидором.
Еще вчера, нет, даже сегодня утром, Диане казалось, что, казнив виконта, она окончательно расплатилась по всем старым долгам, отягощавшим ее бытие как перед друзьями, так и перед врагами, и теперь спокойно можно возвращаться во Францию. Еще несколько часов назад она считала, что с прошлым покончено. И была уверена, что никто никогда не сможет заманить ее ни в один круг заговорщиков, ни в одну авантюру.
Пребывание при дворе Владислава IV окончательно убедило графиню, что в представлении знати, не говоря уже о черни, хороших королей вообще не бывает. И быть не может. Поскольку не бывает и быть не может королей, которые сумели бы всех облагодетельствовать, ко всем быть одинаково благосклонными, в состоянии уберечь страну от войн и напастей, коварных министров и алчных наследников престола.
Так стоит ли рисковать ради того, чтобы, свергнув одного короля, посадить на трон другого, не менее официально чтимого и в то же время тайно презираемого?
"Чтимого и презираемого", – последнее, что запомнилось Диане из всего потока обрушившихся на нее мыслей. Внизу на какое-то время притихли. Очевидно, тюремщики всей гурьбой вышли на улицу проветриться и подышать свежим воздухом. Этих нескольких минут тишины и хватило Диане, чтобы забыться совершенно необъяснимым в ее положении, безмятежным крепким сном.
Ей снился Гяур.
Они лежали в густой траве, где-то неподалеку от крепости, башни которой время от времени являлись графине, словно далекие видения. Диана позволила парню положить голову себе на грудь. Так же покорно позволила раздеть себя, ласкать, осыпать поцелуями. И лишь когда все ее женское естество вдруг ощутило яростную сладость мужской плоти, она, еще не проснувшись, с радостью поняла: "А ведь все это наяву!"
Гяур внезапно исчез. Она же проснулась, действительно обожженная огнем входящей в нее мужской плоти, тем самым, который заставил Диану опомниться еще во сне. Так до конца и не сообразив, как это на самом деле произошло, графиня явственно осознала себя лежащей поперек постели, с беспомощно свисавшими с постели ногами. А в такой позе она бессильна была предпринять что-либо для своего освобождения.
– Кто? Кто ты?! – в ужасе спросила графиня, упираясь руками в грудь насильника. Однако справиться с ним не могла. На каждое ее движение мужчина отвечал яростным рычанием, вместе с которым еще упрямее подминал под себя, все больше надвигаясь на нее и жадно, по-удавьи, поглощая.
Тем временем графиня вспомнила, где она. И хотела крикнуть, поднять на ноги всех, кто был сейчас в этом проклятом доме. Но именно потому, что она вспомнила, кто кроме нее находится сейчас в доме, как она в нем оказалась… – не стала звать на помощь.
– Не кричи, графиня, растерзают, – дохнул ей спиртным в лицо насильник. Он говорил по-польски, и был это не Кодьяр и не сержант, а кто-то из наемников-поляков.
Как бы Диана ни относилась к нему, то, что он сказал, было не угрозой, а советом. Мудрым советом. И девушка притихла. Она чувствовала, что и сама уже увлеклась той страстью, которой проникся ее партнер, ясно ощущая, что как бы там ни было, а владеет ею по-настоящему сильный мужчина, которого, происходи все это в иной ситуации, она не стала бы отталкивать от себя до самого утра. Вот именно, не стала бы, но…
В чувство ее привела острая боль, которую Диана ощутила в правом боку. Там что-то больно царапало ее при каждом движении мужчины. Делая вид, что полностью отдалась страсти, графиня обняла мужчину за плечи, за талию, провела руками по затянутым в толстое сукно бедрам и наткнулась сначала на ножны, а затем и на рукоять небольшого кинжала.
– Милый… – почти простонала она, представляя в своем воображении Гяура. Рванулась вниз, уперлась ногами в пол и, приподнявшись, томно простонала еще раз. Очевидно, в эти мгновения она подарила мужчине наивысшее сладострастие. Но их хватило графине, чтобы выхватить кинжал и изо всей силы ударить его в подреберье.
Крик, которым сраженный ею насильник разорвал ночную тишину дома, буквально потряс графиню. Она никогда в жизни не слышала такого рычания, с которым могло бы сравниться рычание огромного раненого зверя. Но даже оно не удержало Диану от второго удара, в страхе нанесенного мужчине, уже осевшему перед ней на колени.
Графиня столкнула его на пол, схватила высвеченный луной пистолет, оставленный наемником на столе, и, все еще не выпуская из рук кинжала, бросилась вон из комнаты. Она стремилась прорваться вниз, к двери. Однако стоны поляка-наемника успели разбудить остальных захмелевших похитителей. Захлопали двери, раздавались сонные голоса и топот ног. И над всем – громоподобный голос капитана Кодьяра:
– Что здесь происходит?! Не будь я пехотным капитаном, если не сумею всех вас обрзумить!..
– Кричали наверху, на втором этаже! – ответил ему кто-то из поляков.
– Кричал часовой! – узнала она голос сержанта. – Наверное, эта сволочь убила его!
– Всем наверх! Взять ее! – скомандовал капитан.
"Поздно, – поняла графиня, стоя на площадке. – Хотя бы еще пять минут…".
Вначале она отступила к своей комнате. Однако, поняв, что спасения там не найдет, бросилась по небольшому коридору в конец мансардного этажа, туда, где серело едва освещенное луной окошко. Графиня решила, что попробует выбраться через него на крышу. Но оказалось, что расположено оно слишком высоко. Зато рядом чернела крутая, ведущая на чердак, лестница.
Диана метнулась к ней. Поднялась, уперлась плечами и руками в дверцу. В какое-то мгновение девушке показалось, что она заперта. Но, слегка поднатужившись, обнаружила, что дверца все же поддается. И пока пьяные охранники зажигали свечи в ее спальне, пока выясняли, что произошло с часовым и куда могла деваться "эта стерва графиня", Диана сумела приподнять дверцу настолько, чтобы проскользнуть на чердак. Причем проникнуть наверх она успела в ту минуту, когда сержант обнаружил ее и даже ступил на лесенку. Вскрикнув, графиня захлопнула тяжелую дубовую дверцу и бросилась на нее, налегла всем телом.
Несколько минут она с ужасом ощущала, как, упираясь плечом, сержант то приподнимал дверцу, то бросал ее вместе с ней, подзывая при этом остальных. Но когда подбежал еще кто-то, оказалось, что вдвоем поместиться на ступеньке они не могут. Тем временем, немного привыкнув к темноте, графиня обнаружила, что у двери есть широкий железный засов, что рядом лежит какой-то брус, а ноги упираются во что-то громадное, что оказалось потом большим кованым сундуком.
"Господи, неужели я спасена? – взмолилась Диана. – Хоть на какое-то время, но спасена! Пусть хоть на какое-то время…"
17
Повтори, что ты сказал, Кара-Батыр, – потребовал Гяур, не сводя глаз с графини д\'Оранж.
– Может быть, графиня де Ляфер действительно находится…
– Не надо, – упредила его д\'Оранж. Одна рука ее все еще была занята кинжалом, другая лихорадочно блуждала по столу, словно он был последним спасением. Вот только ухватиться за него все не удавалось.
– Так вы знали, что наемные убийцы остановились в вашем загородном доме и что именно туда они привезут Диану де Ляфер? – положил Гяур руку на эфес сабли. – Почему вы сразу же не сказали мне об этом? – подался к ней Гяур, нервно передергивая клинок. – Какого черта мы убили столько времени? А если бы Кара-Батыр не пришел сюда с этим известием, вы бы так и молчали?
– Не удивляйтесь, так и молчала бы, – неожиданно, с каким-то обреченным спокойствием, согласилась графиня. – И если вы человек чести, то сможете, когда это понадобится, подтвердить, что я не выдавала этих людей. Их выдал ваш чужеземец.
– Перед кем я буду подтверждать это? – едко улыбнулся князь. Подойдя к графине, вежливо отобрал у нее кинжал и повесил на то место, на котором он висел. – Так перед кем это я должен буду подтверждать? Уж не перед принцем ли де Конде?
– Перед кем бы то ни было, и не упоминайте святое имя принца.
– Вы сейчас же поедете с нами и покажете, где находится этот ваш загородный дом. Тогда мы оставим в покое не только принца, но и весь королевский род.
– Нет, я не сделаю этого. Можете изрубить меня на куски.
Гяур и Кара-Батыр опять переглянулись. Князь – растерянно, татарин – с суровой решительностью: "Приказывай, полковник".
– Не заставляйте нас вести себя с вами так, как повели себя наемные убийцы с графиней де Ляфер, – процедил сквозь зубы татарин. – И ничто не остановит меня перед тем, чтобы привезти вас туда силой. Я сделаю это даже вопреки воле князя. Мы, татары, умеем "уговаривать" несговорчивых европейцев.
– Где находится ваш дом, мы можем узнать и без вас, графиня, – все еще пытался сдерживаться Гяур. – Но тогда нам придется отдать вас в руки палача вместе с теми из наемников, которые уцелеют в схватке.
– В руки палача меня можно отдать только вместе с графиней де Ляфер, – горделиво повела вздернутым подбородком д\'Оранж. – Вам бы уже пора было понять это. Я подскажу вам, как добраться до моего дома. Понятия не имею, пребывает ли там кто-нибудь из моих французских знакомых.
– На всякий случай дайте нам ключ от черного входа, – предложил Кара-Батыр.
– Вы проникните в подвал, а уж по нему – в дом. Не исключено, что графиню они содержат именно в этом подвале. Только вводили ее туда из дома. Я подробно опишу вам, как лучше проникнуть в парк и здание, но… – Графиня прошлась по комнате, остановилась у стола и решительно обвела их обоих взглядом. – Вы должны поклясться, что ни один из французов в живых не останется. А значит, не сможет добраться до Парижа. Это в интересах самой графини де Ляфер. А у?ж я позабочусь, чтобы известие о мести графини майору де Рошалю как можно скорее оказалось во Франции.
– То, что ни один из них не уйдет от нас живым, это мы вам обещаем, – сжал кулаки Кара-Батыр.
– Даже если бы вы просили об обратном, – вежливо добавил князь.
В течение нескольких минут графиня подробно описывала, как побыстрее найти ту часть пригорода, где находится ее дом, вручила ключи и подсказала, как попасть в комнату, наверняка занимаемую главарем наемников, бывшим пехотным капитаном Франсуа Кодьяром.
– Возможно, вы все же поедете с нами? – в последний раз попытался уговорить ее Гяур. – Это помогло бы обезопасить Диану. Вы бы вошли первой. Что странного в том, что хозяйка навестила свое загородное владение? Вы хотите спасти свою подругу. Неужели вам безразлично, как сложится ее судьба? Тем более что…
– Не безразлично, не безразлично, – нетерпеливо прервала полковника графиня д\'Оранж. – Но и особого желания спасать вашу графиню у меня тоже нет. Ибо я уверена: не появись она в нашем кругу, наши планы не стали бы известны королю, а значит, многие из моих друзей и покровителей были бы сейчас живы. Да и сама я не влачила бы жалкое существование в вашей болотной Славянии.
"Цинично, зато откровенно", – признал Гяур. И, уже совершенно успокоившись, искренне поблагодарил графиню. Прежде всего, за откровенность.
18
Усадьба графини д\'Оранж охватывала большой старый парк, разбитый между небольшими рощами и поэтому казавшийся слегка облагороженным перелеском. Дорога к огромным кованым воротам выползала из-за густого сосняка настолько неожиданно, что путнику они открывались в последнюю минуту. Но, открывшись, тут же поражала своей массивностью, ажурным литьем поперечин и высотой двух сторожевых башен, больше приличествующих хорошо укрепленному замку, нежели этому приземистому, расползающемуся во все стороны всевозможными бытовыми пристройками и незамысловатыми флигелями загородному дому, с мансардной надстройкой вместо второго этажа.
Оставив лошадей и экипаж во дворе ближайшего крестьянского дома, Гяур со своими оруженосцами Хозаром и Уличем засел в этом сосняке. А Кара-Батыра направил к потайной калитке. Вместе с двумя своими единородцами-татарами из драгунского полка он должен был следить, чтобы ни одна живая душа не вышла за ограду незамеченной.
Уже начало вечереть, когда Гяур и его воины остановили крестьянскую повозку. Оказалось, что рядом с возницей сидела служанка, которую наемники послали в деревню за хлебом, мясом и вином. Ничего путного эта насмерть испуганная женщина сказать им не смогла. Да, в доме находится несколько пьяных мужчин. Сколько именно – она не знает, приблизительно человек восемь. В имении сейчас две служанки, но в дом наемники их не впускают, а держат в пристройке для прислуги. Ее, старшую, послали в деревню за продуктами, а с молодой развлекаются в ожидании ужина.
– А с графиней, с графиней что? – нетерпеливо прервал ее рассказ Гяур.
– С какой еще графиней? – удивилась служанка.
– Разве, кроме вас двоих, никакой женщины в доме нет? Они никого не привозили с собой из Варшавы?
– Сегодня не привозили. Возможно, вчера, когда мы обе были у хозяйки в Варшаве. Мы появились здесь только сегодня к обеду. Да и то нас держали во флигеле для слуг.
– Странно, – помрачнел Гяур. – Так, говорите, они ждут ужина? Пусть считают, что настало время Великого поста. Отберите у нее все припасы и отправьте на повозке назад в деревню, – приказал он своим воинам.
– Может, лучше пропустим ее, пусть предупредит графиню, что мы уже здесь, – предложил Улич.
– Если она до сих пор не знает о появлении графини, то вряд ли сможет увидеться с ней. Да и здесь ли де Ляфер? В любом случае пусть наемники поголодают, понервничают. Возможно, кого-то из них удастся выманить за ограду.
– Ворота охраняет поляк невысокого, детского какого-то росточка, – предупредила служанка в благодарность за то, что ее отпускают. – Он сидит вон в той башенке, что справа. Возможно, и сейчас там. Когда я уходила, он был пьян.
– Что, в доме вообще нет никаких запасов? – поинтересовался Хозар.