- Да… Мне, наверное, придется остаться. Я не могу тебе как следует объяснить, но тут всякие дела возникнут. Ужасно просить о таких вещах…
- Я поеду, - сказал Джок.
- Тут всякие дела возникнут… Доктор говорит, что состоится следствие. Чистейшая формальность, конечно, но страшное потрясение для рипоновской дочки. Ей придется давать показания… она ведь сама в ужасном состоянии. Надеюсь, я ничего такого ей не сказал. Только что принесли Джона, и я был не в себе. Вид у нее был отчаянный. Похоже, отец ее ужасно тиранит. Если б Бренда была тут, она умеет с людьми. А я только все запутываю.
Мужчины постояли молча.
Тони сказал:
- У тебя правда хватит духу поехать в Лондон и сказать Бренде?
- Да, - сказал Джок.
Немного погодя вошла миссис Рэттери.
- Приехал полковник Инч, - сказала она. - Я с ним поговорила. Он хотел выразить вам соболезнование.
- Он еще здесь?
- Нет, я ему сказала, что вас, наверное, лучше не трогать.
Он думал, вам приятно будет услышать, что он остановил охоту.
- Очень мило, что он приехал… Как провели день, хорошо?
- Нет.
- Мне очень жаль. На прошлой неделе мы с Джоном видели лисицу в Брутонском лесу. Джок поедет в Лондон за Брендой.
- Я подвезу его на аэроплане. Так быстрее.
- Да, так, конечно, быстрее.
- Пойду переоденусь. Я буду готова через десять минут.
- Я тоже переоденусь, - сказал Джок.
Оставшись один, Тони позвонил. Вошел молодой лакей, он был очень молод и в Хеттоне служил совсем недавно.
- Передайте, пожалуйста, мистеру Эмброузу, что миссис Рэттери сегодня отбывает. Она улетает вместе с мистером Грант-Мензисом. Ее милость, очевидно, приедет вечерним поездом.
- Слушаюсь, сэр.
- Их надо покормить перед отъездом. Я буду обедать с ними… И позвоните, пожалуйста, полковнику Инчу, поблагодарите за визит, хорошо? Скажите, что я ему напишу. И позвоните еще мистеру Рипону, осведомитесь о здоровье мисс Рипон. И в приход, спросите мистера Тендрила - могу ли я повидать его сегодня вечером? Он случайно не у нас?
- Нет, сэр. Он ушел несколько минут назад.
- Передайте ему, что я хочу договориться с ним о похоронах.
- Слушаюсь, сэр.
- Мистер Ласт прямо какой-то бесчувственный, - доносил лакей.
В библиотеке царила невозмутимая тишина, рабочие в утренней комнате отложили на день инструменты.
Первой появилась миссис Рэттери.
- Сейчас подадут обед.
- К чему нам обед, - сказала она. - Вы забыли, что мы основательно подкрепились перед охотой.
- Все равно лучше поесть, - сказал Тони и немного погодя:
- Джоку будет жутко тяжело сообщить Бренде. Я все думаю, когда она приедет.
Что-то в голосе Тони заставило миссис Рэттери спросить:
- А что вы будете делать, пока ее нет?
- Не знаю. Тут всякие дела возникнут.
- Послушайте, - сказала миссис Рэттери, - пусть Джок едет в машине. Я останусь с вами, пока не приедет леди Бренда.
- Вам будет жутко тяжело.
- Нет, я остаюсь. Тони сказал:
- Смешно, наверное, но я действительно хотел бы, чтобы вы остались… То есть, я хочу сказать, вам не будет жутко тяжело? Я что-то не в себе. Так трудно поверить, что это правда.
- И тем не менее это так.
Появился лакей с сообщением, что мистер Тендрил зайдет после чая, а мисс Рипон легла в постель и заснула.
- Мистер Грант-Мензис поедет машиной. Он, возможно, вернется к вечеру, - сказал Тони. - Миссис Рэттери побудет здесь, пока не приедет ее милость.
- Слушаюсь, сэр. Полковник Инч просил узнать, не желаете ли вы, чтоб охотники протрубили над могилой "Предан земле".
- Передайте, что я ему напишу. - Когда лакей вышел,
Тони сказал: - Чудовищное предложение.
- Как сказать. Он хочет во что бы то ни стало быть полезным.
- Охотники от него не в восторге,
В половине третьего Джок уехал. Тони и миссис Рэттери пили кофе в библиотеке.
- Боюсь, - сказал Тони, - что мы будем себя неловко чувствовать. Ведь мы едва знакомы.
- А вы не думайте обо мне.
- Но вам, наверное, жутко тяжело.
- И об этом не надо думать.
- Постараюсь… Глупо, ведь я совсем не думаю об этом, я просто так говорю… А думаю совсем о другом.
- Знаю. Молчите, если не хочется разговаривать. Немного погодя Тони сказал:
- Бренде еще тяжелее, чем мне. Видите ли, кроме Джона, у нее почти ничего нет… а у меня есть она, и я люблю Хеттон… ну, а для Бренды, конечно, Джон всегда был на первом месте… И потом, она в последнее время очень мало видела Джона. Она подолгу оставалась в Лондоне. Ее это будет мучить.
- Никогда нельзя сказать, что кого будет мучить.
- Видите ли, я очень хорошо знаю Бренду.
VI
Окна были распахнуты, и бой часов, отбивавших время в вышине среди каменной листвы надверший, четко раздавался в тиши библиотеки.
Они уже давно молчали. Миссис Рэттери сидела спиной к Тони; она разложила свой сложный четырехколодный пасьянс на ломберном столике; Тони как сел после обеда на стул у камина, так и не вставал.
- Всего четыре? - сказал он.
- Я думала, вы заснули.
- Нет, я просто думал… Джок, должно быть, проехал больше полпути, он теперь где-то под Эйлсбери или Трингом.
- Машиной быстро не доедешь.
- Это случилось меньше четырех часов назад… Даже не верится, что это произошло еще сегодня, что всего пять часов назад здесь выпивали охотники.
Наступила пауза, миссис Рэттери сгребла карты и снова их перетасовала.
- Мне сказали в двадцать восемь минут первого. Я тогда посмотрел на часы… А принесли Джона без десяти час… Всего три с лишним часа назад. Даже не верится, правда, что все может так внезапно перемениться?
- Так всегда бывает, - сказала миссис Рэттери.
- Бренда узнает через час… если Джок ее застанет. Но вряд ли она дома. А он не будет знать, где ее искать, - ведь в квартире никого нет. Она ее запирает, когда уходит, и квартира стоит пустая… а ее часто по полдня не бывает дома. Я знаю, потому что иногда звоню и никто не отвечает. Бог знает, сколько он ее будет разыскивать. Может, пройдет еще столько же времени. Значит, будет восемь. Скорей всего она не придет домой до восьми… Подумайте только, пройдет еще столько же времени, пока Бренда узнает. Трудно поверить, правда? А потом ей еще надо добраться сюда. Есть поезд, который уходит в десять с чем-то. На этот она может попасть. Я все думаю, может, мне тоже надо было за ней поехать. Но мне не хотелось оставлять Джона одного.
(Миссис Рэттери сосредоточенно склонилась над пасьянсом, группки карт, ловко, как челнок по ткацкому станку, ходили взад-вперед по столу, ее пальцы претворяли хаос в порядок, она устанавливала предшествование и последовательность, символы у нее приобретали связь и взаимозависимость.)
- Конечно, она, может, еще будет дома, когда он приедет. Тогда она успеет на вечерний поезд, она раньше всегда так возвращалась, когда уезжала на день в Лондон, до того, как сняла квартиру… Я пытаюсь представить себе, как все это будет. Джок войдет, она удивится, и тут он ей скажет. Джоку будет жутко тяжело… Она может узнать в полшестого или чуть раньше.
- Какая жалость, что вы не умеете раскладывать пасьянс, - сказала миссис Рэттери.
- В каком-то смысле мне станет легче, когда она узнает… что-то есть нехорошее в том, что Бренда ничего не знает, словно у меня от нее секреты. Я не представляю, как у нее складывается день. Наверное, последняя лекция кончается около пяти… Интересно, заходит ли она домой переодеться, если ее пригласили на чай или коктейль. В квартире она почти не бывает, там так тесно.
Миссис Рэттери посидела в мрачном раздумье над карточным квадратом, потом сгребла карты в кучу и раскинула пасьянс еще раз, теперь уже ничего не задумывая; тут пасьянс бы и вышел, если б не завязнувшая бубновая шестерка и затормозившая все дело группа в одном углу, которую никакими силами нельзя было сдвинуть с места.
- С ума сойдешь от этого пасьянса, - сказала она. Снова раздался бой часов.
- Всего четверть часа прошло?.. Знаете, я б, наверно, спятил, если б сидел тут один, как вы добры, что остались со мной.
- Вы играете в безик?
- К сожалению, нет.
- А в пикет?
- Нет. Я ни одной игры, кроме петуха и курочки, так и не смог освоить.
- Жаль.
- Мне бы надо послать телеграмму Марджори и еще кое-кому. Но, пожалуй, лучше отложить это до тех пор, пока я не узнаю, что Джок виделся с Брендой. Вдруг она будет у Марджори, когда придет телеграмма.
- Постарайтесь не думать об этом. А в кости вы умеете играть.
- Нет.
- Это просто, я вас научу. У вас должны быть кости для триктрака.
- Все в порядке, не беспокойтесь. Просто мне как-то не хочется играть.
- Принесите кости и садитесь сюда за стол. Нам надо скоротать эти шесть часов.
Она показала ему, как кидать кости. Он сказал:
- Я в кино видел, как играли вокзальные носильщики и таксисты.
- Конечно, кто ж не видел… это очень просто… Ну вот, вы выиграли, забирайте деньги. Немного погодя Тони сказал:
- Знаете, о чем я подумал?
- А вы никогда не пробовали дать себе передых - взять и не думать?
- А вдруг уже пронюхали вечерние газеты… вдруг Бренда случайно заглянет в газету и прочтет… а там, может, еще и фотография…
- Да и я то же самое подумала, когда вы сказали о телеграммах.
- Это вполне вероятно, правда? Вечерние газеты тут же все пронюхают. Что же нам делать?
- Ничего не поделаешь, придется ждать… Давайте, приятель, кидайте, ваш черед.
- Я больше не хочу. Я очень беспокоюсь.
- Знаю, что беспокоитесь. Можете мне не говорить… но не бросите же вы игру, когда вам такое везенье?
- Простите меня… но это не помогает.
Он походил по комнате, подошел сначала к окну, потом к камину. Набил трубку. "В конце концов можно узнать, появилось сообщение в вечерних газетах или нет. Можно позвонить в клуб и узнать у швейцара".
- Это не помешает вашей жене прочесть газеты. Нам остается одно ждать. Как вы сказали, в какую игру вы умеете играть? Петух и что?
- Петух и курочка.
- Валяйте.
- Это ведь детская игра. Вдвоем в нее играть нелепо.
- Показывайте.
- Ну, так вот. Каждый выбирает себе животное.
- Отлично. Я буду собака, вы - курица. Дальше что? Тони объяснил.
- Я бы сказала, что это одна из тех игр, для которых нужно хорошее настроение, - сказала миссис Рэттери. - Но давайте попробуем.
Каждый взял по колоде и начал сдавать.
Вскоре вышли две восьмерки.
- Гав-гав, - сказала миссис Рэттери, сгребая карты. Другая пара.
- Гав-гав, - сказала миссис Рэттери. - Знаете, вы играете без души.
- А, - сказал Тони, - кудах-тах-тах. И немного погодя снова:
- Кудах-тах-тах.
- Не глупите, - сказала миссис Рэттери. - Тут не пара… Когда Альберт пришел задернуть занавески, они еще играли. У Тони осталось всего две карты, которые он перевертывал без конца, миссис Рэттери пришлось разделить свои они не умещались в одной руке. Заметив Альберта, они прекратили игру.
- Что он мог подумать? - сказал Тони, когда лакей ушел. ("Это ж надо, мальчонка наверху мертвый лежит, а он сидит и кудахчет, как курица", докладывал Альберт.)
- Пожалуй, не стоит продолжать.
- Да, игра не очень интересная. Подумать только, что вы других игр не знаете.
Она собрала карты и принялась разбирать их по колодам. Эмброуз в Альберт принесли чай. Тони посмотрел на часы.
- Пять часов. Шторы задернуты, поэтому мы не слышим, как бьют часы. Джок, должно быть, уже в Лондоне.
Миссис Рэттери сказала:
- Я б не отказалась от виски.
Джок никогда не бывал у Бренды в квартире. Она находилась в огромном, безликом доме, типичном для этого района. Миссис Бивер горько оплакивала потерю площади, занятой лестничными пролетами и пустым вымощенным плитками холлом. Швейцара в доме не имелось, три раза в неделю приходила уборщица с ведром и шваброй. На табличке с именами жильцов значилось, что Бренда дома. Но Джок не слишком этому поверил, зная, что не в характере Бренды, уходя и приходя, помнить о табличке. Квартира оказалась на третьем этаже. После первого пролета мрамор сменился вытертым ковром, который лежал здесь еще до реконструкции, предпринятой миссис Бивер. Джок нажал кнопку и услышал, как за дверью зазвонил звонок. Однако к двери никто не подошел. Было уже начало шестого, и он не рассчитывал застать Бренду. Он еще дорогой решил, что зайдет для очистки совести в квартиру, а потом отправится в клуб и оттуда позвонит всем друзьям Бренды, которые могут знать, где она. Он позвонил еще, уже по инерции, немного подождал и собрался было уйти. Но тут отворилась соседняя дверь, и из нее выглянула темноволосая дама в малиновом бархатном платье; в ушах ее качались огромные серьги восточной филиграни, утыканные тусклыми поддельными камнями.
- Вы ищете леди Бренду Ласт?
- Да. Она ваша подруга?
- И еще какая, - сказала княгиня Абдул Акбар.
- В таком случае не скажете ли вы мне, где я могу ее разыскать?
- Она должна быть сейчас у леди Кокперс. Я как раз туда иду. Ей что-нибудь передать?
- Нет, лучше я сам туда поеду.
- Хорошо, тогда подождите пять минут, и мы поедем вместе. Входите.
Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с подлинно восточным презрением к истинному назначению вещей: сабли, призванные украшать парадные одеяния марокканских шейхов, свисали с картинных реек, коврики для молитвенных коленопреклонений были раскиданы по дивану, настенный бухарский ковер валялся на полу; туалетный столик был задрапирован шалью, изготовленной в Иокогаме на потребу иностранным туристам; на восьмиугольном столике из Порт-Саида стоял тибетский Будда из светлого мыльного камня, шесть слоников слоновой кости бомбейского производства выстроились в ряд на батарее. Другие культуры были представлены набором флакончиков и пудрениц Лалика, сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной миской, корзинкой для бумаг, склеенной из отлакированных акватинт, страхолюдиной куклой, полученной на торжественном обеде в приморском отеле, десятком оправленных в рамки фотографий самой княгини, затейливой мозаикой из кусочков раскрашенного дерева, изображающей сценку в саду, и радиоприемником в ящике мореного дуба стиля Тюдор.
В столь крохотной комнате все это производило сногсшибательный эффект.
Княгиня села к зеркалу, Джок пристроился на диване за ее спиной.
- Как вас зовут? - спросила она через плечо. Он назвался.
- Ну, конечно. Я слышала о вас в Хеттоне. Я была там в позапрошлый уикенд… Такой причудливый старинный дом.
- Пожалуй, лучше я вам скажу. Сегодня утром там произошло ужасное несчастье.
Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле. Глаза ее вылезли из орбит, рука взлетела к сердцу.
- Скорей, - шепнула она. - Говорите. Я этого не перенесу. Смерть?
Джок кивнул.
- Их маленького сына… лягнула на охоте лошадь.
- Малютку Джимми.
- Джона.
- Джон… умер. Какой кошмар, даже не верится.
- Но винить тут некого.
- Нет, нет, - сказала Дженни. - Вы ошибаетесь. Это моя вина. Я не должна была к ним ездить… Надо мной тяготеет страшное проклятье. Повсюду, где я ни появлюсь, я приношу только горе… Ведь умереть должна была я… Я не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя убийцей… Загублено такое славное юное существо.
- Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать. - И это уже не в первый раз. Всегда, повсюду меня преследует безжалостный рок… О господи, - сказала Дженни Абдул Акбар, - за что ты так караешь меня?
Она удалилась из комнаты, оставив его одного, идти ей, собственно, было некуда, кроме как в ванную Джок сказал через дверь:
- Мне пора ехать к Полли, повидать Бренду,
- Подождите минутку, я поеду с вами.
Из ванны она вышла, несколько взбодрившись.
- Вы на машине, - спросила она, - или вызвать такси?
После чая зашел мистер Тендрил. Тони ушел с ним в кабинет, и они просидели там с полчаса. Возвратившись, он подошел к подносу, который оставили в библиотеке по приказанию миссис Рэттери, и налил себе виски с имбирным элем. Миссис Рэттери снова взялась за пасьянс.
- Нелегкий разговор? - спросила она, не поднимая глаз
- Жутко тяжелый. - Он быстро выпил виски и налил себе еще.
- Принесите и мне рюмку, ладно?
Тони сказал:
- Я, собственно, хотел только договориться с ним о похоронах. А он пытался меня утешать. Это было крайне мучительно… В конце концов в таком положении меньше всего хочется говорить о религии.
- Некоторые это любят, - сказала миссис Рэттери.
- Конечно, - начал Тони, немного помолчав, - когда нет своих детей.
- У меня два сына, - сказала миссис Рэттери.
- Вот как? Извините меня, пожалуйста, я не знал… мы так мало знакомы. Как некрасиво вышло.
- Все в порядке. Это не только вас удивляет. Я с ними не так уж часто вижусь. Они где-то в школе. Прошлым летом я водила их в кино. Они довольно большие. Один, мне кажется, будет красивым: у него отец красивый.
- Четверть седьмого, - сказал Тони. - Он, наверное, уже ей сказал.
У леди Кокперс собрался интимный кружок: Вероника, Дейзи, Сибил, Сьюки де Фуко-Эстергази и еще четыре-пять особ: все женщины. Они собрались погадать у новой предсказательницы миссис Норткотт. Открыла ее миссис Бивер: с каждых пяти гиней, которые та зарабатывала по ее рекомендации, миссис Бивер брала два фунта двенадцать шиллингов комиссионных. Она предсказывала судьбу по новейшему методу, читая по подошвам ног. Дамы с нетерпением дожидались своей очереди.
- Это же надо, сколько времени она возится с Дейзи.
- Она очень дотошная, - сказала Полли, - и потом это щекотно.
Немного погодя вышла Дейзи.
- Ну как? - спрашивали дамы.
- Ничего не стану говорить, не то все испорчу, - сказала Дейзи
Они кинули карты, чтобы установить очередность. Идти выпало Бренде. Она прошла в соседнюю комнату к миссис Норткотт, которая сидела на стульчике подле кресла. Миссис Норткотт была затрапезного вида пожилая женщина, с претензиями на благородство произношения. Бренда села, сняла туфлю и чулок. Миссис Норткотт положила ногу Бренды себе на колено, многозначительно уставилась на нее, потом приподняла ступню и принялась обводить ее линии серебряным карандашиком.
Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать.
В соседней комнате говорили:
- А где сегодня ее мистер Бивер?
- Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь день места себе не находит - все боится, как бы самолет не разбился.
- Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем он ее пленил…
- Не предпринимайте ничего в четверг, - говорила миссис Норткотт.
- Ничего?
- Ничего важного. Вы умны, впечатлительны, добры, легко поддаетесь влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не даете своим способностям расцвести в полную меру.