- Такая удача бывает раз в жизни, - сказала Бренда, - насколько я знаю Тони, его еще много недель будут мучить угрызения совести. Вчера я от злости на стенку лезла, но дело того стоило. Ему жутко стыдно, и теперь, что бы я ни делала, он просто не посмеет обидеться, а уж сказать что-нибудь и подавно, и вдобавок бедный мальчик еще не получил никакого удовольствия, и это тоже хорошо. Надо его проучить, чтобы он больше не подкидывал таких сюрпризов.
- Любишь ты уроки давать, - сказал Бивер.
В 3:18 Тони вылез из поезда продрогший, усталый и раздавленный сознанием своей вины. Джон Эндрю приехал встречать его с машиной.
- Здравствуй, па, весело было в Лондоне? Ты ведь не сердишься, что я приехал на станцию, правда? Я упросил няню отпустить меня.
- Очень рад тебя видеть, Джон.
- Как мама?
- Вроде хорошо. Я не видел ее.
- А ты мне говорил, что едешь повидаться с вей.
- Да, так оно и было, только ничего не получилось. Я говорил с ней несколько раз по телефону.
- Но ведь ты можешь звонить ей отсюда, разве нет, пап? Зачем ехать так далеко в Лондон, чтобы говорить с ней по телефону? Зачем, а, пап?
- Слишком долго объяснять.
- Ну, а ты хоть немножечко объясни… Зачем, а, пап?
- Послушай, я устал. Если ты не прекратишь свои вопросы, я никогда больше не разрешу тебе приезжать к поезду.
У Джона Эндрю рот пополз на сторону.
- Я думал, ты обрадуешься, что я тебя встретил.
- Если ты заплачешь, я тебя пересажу вперед к Доусону. В твоем возрасте неприлично плакать.
- А мне еще лучше с Доусоном, - проговорил, всхлипывая, Джон Эндрю.
Тони в рупор велел шоферу остановиться, но тот не расслышал. Так что он повесил трубку на крючок, и дальше они ехали в молчании; Джон Эндрю прижался к стеклу и слегка похныкивал. Когда они подъехали к дому, Тони сказал:
"Няня, в дальнейшем я запрещаю Джону ездить на станцию без специального разрешения ее милости или моего".
- Конечно, сэр, я бы и сегодня его не пустила, но он так просился. Пойдем, Джон, Снимай скорей пальтишко. Боже мой, мальчик, куда ты дел носовой платок?
Тони ушел в библиотеку и сидел там в одиночестве перед огнем.
"Двое взрослых тридцатилетних мужчин, - думал он, - вели себя словно кадеты, вырвавшиеся на вечерок из Сандхерста, - перепились, обрывали телефон, плясали с проститутками в Старушке Сотняге. И Бренда после этого была еще со мной так мила - вот что горше всего". Он немного вздремнул, потом поднялся к себе переодеться.
За обедом он сказал:
- Эмброуз, впредь, когда я буду обедать один, накрывайте мне в библиотеке.
Потом сел с книжкой перед огнем, но читать не мог. В десять часов перед тем, как пойти наверх, он раскидал дрова в камине, закрыл окна и выключил свет. Этой ночью он спал в пустой спальне Бренды.
II
Так прошла среда. В четверг Тони возродился. Утром он ходил на заседание совета графства. Днем зашел на ферму и поговорил о новой модели трактора с управляющим. А потом уже можно было повторять: "Завтра в это же время Бренда и Джок будут здесь". Обедал он перед камином в библиотеке. Диету он забросил много недель назад. ("Эмброуз, когда я один, мне не нужен полный обед. В будущем готовьте для меня только два блюда".) Он просмотрел счета, которые оставил ему управляющий, и лег спать со словами: "Когда я проснусь, уже будет пятница".
Однако наутро пришла телеграмма от Джока:
"Приехать не могу, должен быть избирателей, если через две недели".
Тони ответил телеграммой: "Восторге любое время всегда дома".
"Наверное, помирился со своей девицей", - решил Тони.
Пришла и записка от Бренды, нацарапанная карандашом:
"Приезжаю в субботу с Полли и приятельницей Полли, Вероникой, в машине П. (Скорее всего и Дейзи. Горничные и багаж поездом 3:18.
Сообщи, пожалуйста, Эмброузу и миссис Моссон. Для Полли надо открыть Лионнес, ты знаешь, как она строга насчет комфорта. Веронику можно поместить куда угодно - только не в Галахада. Полли говорит, она оч. занятная. С ними приедет миссис Бивер, - не сердись, пожалуйста, это по делу: она думает, ей удастся что-нибудь сделать с утренней комнатой. Полли везет шофера. Кстати, на следующей неделе я оставлю Гримшо в Хеттоне, скажи миссис Моссоп.
Снимать ей жилье в Лондоне и хлопотно и накладно. По правде говоря, я могла бы обойтись и без нее, что ты скажешь? Хотя она незаменима с шитьем. Страх как хочу увидеть Джона. Все уедут обратно в воскресенье вечером. Не упивайся, милый. Приложи все усилия.
* * * * * Б."
В пятницу Тони не знал, чем заполнить время. С письмами, он покончил к десяти. Пошел на ферму, но и там ему нечего было делать. Обязанности, прежде казавшиеся столь многочисленными и разнообразными, теперь занимали ничтожную часть дня; он сам не сознавал, как много времени он, бывало, проводил с Брендой. Он посмотрел, как Джон катается по загону. Мальчик явно затаил на него обиду после ссоры в среду; когда Тони зааплодировал Удачному прыжку, Джон сказал:
- Он еще не так может. - И потом: - А когда мама приедет?
- Только завтра.
- А.
- Мне сегодня утром надо съездить в Литл-Бейтон. Хочешь поехать со мной? Может, нам удастся посмотреть псарню.
Джон уже много недель приставал, чтоб его туда взяли.
- Нет, спасибо, - сказал он. - Я хочу закончить картину.
- Ты можешь ее закончить и потом.
- А я хочу сегодня.
Когда Тони ушел, Бен сказал:
- Ты чего это взъелся на папашу? Ты ведь никому проходу не давал - с самого рождества клянчил, чтоб тебя взяли на псарню.
- А ну его, - сказал Джон.
- Ах ты, пащенок, слыханное ли дело об отце так говорить?
- А ты при мне не смеешь говорить "пащенок", мне няня сказала.
Итак, Тони отправился в Литл-Бейтон один, ему нужно было обсудить кое-какие дела с полковником Бринком. Он надеялся, что Бринки оставят его у себя, но полковник с женой были званы на чай к соседям, и он в сумерках вернулся в Хеттон. Легкий туман стлался по парку, доходя до груди, серые контуры башен и зубчатых стен расплывались в воздухе, истопник спускал флаг на главной башне.
- Бренда, страдалица моя, какая чудовищная комната, - сказала миссис Бивер.
- Мы ею почти не пользуемся, - холодно сказал Тони.
- Надо думать, - сказала та, которую называли Вероникой.
- Не понимаю, чем она плоха, - сказала Полли, - вот разве что старомодная.
- Видите ли, - объясняла Бренда, не глядя на Тони, - мне нужна хотя бы одна сносная комната внизу. Сейчас у нас только курительная и библиотека. Гостиная огромная, и о ней не может быть и речи. Я думала, мне нужно что-то вроде будуара более или менее для себя. Как вы думаете, есть тут от чего оттолкнуться?
- Но, ангел мой, она вся в углах, - сказала Дейзи, - и потом еще этот камин, из чего он, кстати, сделан, из розового гранита? И вся эта лепнина и панели. Нет, тут все чудовищно. И вдобавок она такая мрачная.
- Я точно представляю, что нужно Бренде, - сказала миссис Бивер, давая задний ход, - и, по-моему, это вполне осуществимо. Мне надо подумать. Как сказала Вероника, форма, конечно, налагает известные ограничения… но, знаете, я думаю правильнее всего будет начисто ее игнорировать и найти такое решение, которое вынесло бы на себе всю нагрузку, вы меня понимаете? Предположим, мы обшиваем стены хромированными панелями, а на пол кладем ковер из натуральной овчины… Только боюсь, не превысит ли это сумму, которую вы рассчитывали потратить.
- Будь моя воля, я б тут все взорвала ко всем чертям, - сказала Вероника.
Тони ушел, оставив их спорить на свободе.
- Неужели ты в самом деле хочешь, чтоб миссис Бивер занялась утренней комнатой?
- Нет, конечно, если ты против, милый.
- Ты представляешь себе, на что это будет похоже - белые хромированные панели?
- Ну, это просто так, рабочий вариант. Тони расхаживал между Морганой ле Фэй и Гиневрой. Он всегда так делал, когда они одевались к обеду.
- Послушай, - сказал он, возвращаясь с жилетом, - ты не уедешь завтра с ними, нет ведь?
- Придется.
Он вернулся в Моргану де Фэй за галстуком, пришел с ним к Бренде, и подсел завязать его к туалетному столику.
- Да, кстати, - сказала Бренда, - что ты думаешь насчет Гримша? По-моему, держать ее дальше - просто выкидывать деньги на ветер.
- Ты всегда говорила, что без нее тебе не обойтись.
- Да, но с тех пор, как я живу в квартире, все так упростилось.
- Живешь? Детка, ты говоришь так, словно навеки там поселилась.
- Ты не отодвинешься на минутку, милый? Мне ничего не видно.
- Бренда, сколько времени ты еще собираешься изучать экономику?
- Кто? Я? Не знаю.
- Но ты же должна иметь представление хотя бы в общих чертах.
- Понимаешь, просто невероятно, сколько всего надо еще выучить. Когда я начала, я так от всех отставала.
- Бренда…
- А теперь быстренько иди за пиджаком. Все, наверное, уже внизу.
Вечером Полли и миссис Бивер играли в триктрак. Бренда и Вероника, расположившись на диване, шили и беседовали о рукоделье; временами между женщинами завязывался общий разговор, но они то и дело перескакивали на свой жаргон, непонятный Тони, - это было воровское наречье, где слоги слов переставлялись. Тони читал под лампой невдалеке от тесного кружка.
Позже, когда все поднялись к себе наверх, гостьи собрались в комнате Бренды поболтать перед сном. Сквозь дверь туалетной до Тони доносился приглушенный смех. Они кипятили воду в электрическом чайнике и принимали всей компанией "Седоброль".
Немного погодя они, пересмеиваясь, разошлись, и Тони пошел к Бренде.
В комнате было темно, но, услышав его шаги и увидев квадрат света в дверях, Бренда зажгла маленькую лампочку у изголовья.
- Что тебе, Тони?
Она лежала на возвышении, глубоко уйдя головой в подушки, лицо ее блестело от ночного крема, обнаженная рука, протянутая к выключателю, так и осталась лежать на стеганом покрывале.
- Что тебе, Тони? - сказала она. - Я уже засыпала.
- Очень устала?
- Угу…
- Не беспокоить тебя?
- Ужасно устала, и потом я только что выпила прорву этой Поллиной гадости.
- Понимаю… ну что ж, спокойной ночи.
- Спокойной ночи… ты не сердишься, нет? Очень устала.
Он подошел к постели и поцеловал ее, она лежала неподвижно с закрытыми глазами. Потом выключил свет и возвратился в туалетную.
- Леди Бренда, надеюсь, не заболела?
- Благодарю вас, ничего серьезного, легкое недомогание. Она, знаете ли, так выматывается за неделю в Лондоне, что в воскресенье ей хочется отдохнуть.
- Как великие научные свершения?
- По-моему, отлично. Ей пока не надоело.
- Замечательно. Скоро все мы будем обращаться к леди Бренде с нашими экономическими затруднениями. Но вам с Джоном, наверное, тоскливо без нее?
- Еще бы.
- Что ж, передайте ей, пожалуйста, мой сердечный привет.
- Непременно передам. Благодарю вас.
Тони ушел с паперти и пошел привычным путем к оранжереям, выбрал гардению для себя и четыре почти черных гвоздики для дам. Когда он подходил к комнате, где они сидели, его встретил взрыв смеха. В растерянности он остановился на пороге как вкопанный.
- Входи, милый, это мы не над тобой. Просто мы поспорили, какого цвета у тебя будет бутоньерка, и никто не угадал.
Прикалывая цветы, они все еще хихикали, не смеялась только миссис Бивер, она сказала:
- Всякий раз, когда вы покупаете черенки или семена, обращайтесь ко мне. Вы, может, не знаете, но у меня по этой части отлично налаженное дельце. Разные редкие цветы. Я выполняю всевозможные комиссии для Сильвии Ньюпорт и кое-кого еще.
- Поговорите с моим старшим садовником.
- Признаться, я уже поговорила, пока вы были в церкви. Он, кажется, все понял.
Они уехали рано, чтобы поспеть в Лондон к ужину. В машине Дейзи сказала:
- Ну и ну, вот так домик.
- Теперь вы понимаете, что мне пришлось пережить за эти годы.
- Бренда, страдалица моя, - сказала Вероника и, отколов гвоздику, швырнула ее на дорогу.
- Знаешь, - изливала Бренда на следующий день душу. - Я не совсем довольна Тони.
- А что, старикан себе что-нибудь позволил? - спросила Полли.
- Пока ничего особенного, но я вижу, он страшно томится в Хеттоне - ему некуда девать время.
- Я б на твоем месте не беспокоилась.
- Да я и не беспокоюсь. А только вдруг он запьет или что-нибудь в этом роде. Это бы очень все осложнило.
- По-моему, это не в его духе… Но, вообще, надо б ему подкинуть девочку.
- Хорошо бы… А кого?
- Ну, на крайний случай всегда можно рассчитывать на старушку Сибил.
- Лапочка, да он ее знает с пеленок.
- Тогда Сьюки де Фуко-Эстергази.
- Он с американками теряется.
- Ничего, кого-нибудь подыщем.
- Беда в том, что он привык ко мне… Ему нелегко будет перестроиться… Как ты думаешь, лучше, чтоб она была похожа на меня или наоборот?
- По-моему, лучше, чтоб непохожа, но так с ходу не скажешь.
Они обсудили проблему во всех тонкостях.
III
Бренда писала:
"Дорогой Тони, извини, что не писала и не звонила, но совсем зашилась с биметаллизмом. Оч. трудно.
Приеду в субботу - опять с Полли. Хорошо, что она согласилась снова приехать - значит, Лионесс может быть не так омерзительна, как большинство комнат.
И еще одна прелестная девушка, я с ней подружилась и хочу, чтоб мы приняли в ней участие. У нее была жуткая жизнь, она живет в моем доме. Зовут ее Дженни Абдул Акбар. Она не негритянка, но была замужем за негром. Пусть она тебе об этом расскажет. Она скорее всего приедет поездом 3:18. Кончаю, пора на лекцию.
Держись подальше от Зеленого змия.
Бренда.
Вчера вечером видела Джока в "Кафе де Пари" с лихой блондинкой.
Кто она?
У Джина, нет, у Джинна - как его там? - ревматизм, и Марджори оч. переживает. Она думает, у него смещение таза. Кратуэлл не хочет его принять, а это просто черная неблагодарность, если вспомнить, скольких клиентов она ему привела".
- Ты уверена, что он клюнет на Дженни?
- Ни в чем нельзя быть уверенной, - сказала Полли. - Меня лично от нее тошнит, но хватка у нее мертвая.
- Пап, а пап, мама сегодня приедет?
- Да.
- А с ней кто?
- Дама по имени Дженни Абдул Акбар.
- Какое глупое имя. Она иностранка?
- Не знаю.
- А имя вроде иностранное, верно, пап? Как ты думаешь, она по-английски совсем не говорит? А она черная?
- Мама говорит, что нет.
- А… а еще кто?
- Леди Кокперс.
- Обезьянья тетка. Знаешь, она вовсе не похожа на обезьяну, разве что лицом, и потом у нее, по-моему, нет хвоста, я подошел к ней близко-близко и посмотрел… Правда, она могла его спрятать между ног. Как ты думаешь, а, пап?
- Я бы ничуть не удивился.
- Очень уж неудобно.
Тони и Джон снова стали друзьями, но эта неделя далась им нелегко.
По плану, выработанному Полли Кокперс, они должны были приехать в Хеттон попозже. "Пусть Дженни как следует за него возьмется", - сказала она.
Поэтому они с Брендой тронулись из Лондона, только когда Дженни проехала уже полдороги от станции. Пронзительно холодный день то и дело прорывался дождем. Решительная дамочка сидела, закутавшись в полость, пока машина не подъехала к воротам, - тут она открыла сумку, подоткнула вуалетку, встряхнула пуховку и привела лицо в надлежащий вид. Острым красным языком она слизнула с пальца помаду.
Тони доложили о гостье, когда он сидел в курительной; в библиотеке днем было слишком шумно, потому что рядом в утренней комнате рабочие, не щадя сил, сдирали гипсовые узоры со стен.
- Княгиня Абдул Акбар.
Он поднялся ей навстречу. Дженни опережало тяжелое облако мускуса.
- О мистер Ласт, - сказала она, - какой у вас миленький домик, и такой старинный.
- Видите ли, он был сильно реставрирован, - сказал Тони.
- Да, конечно, но сама атмосфера! Для меня это главное в любом доме. Какое благородство, какой покой. Но вы, разумеется, уже привыкли и не замечаете. Только когда переживешь настоящее горе, как я, начинаешь ценить такие вещи.
Тони сказал:
- К сожалению, Бренды еще нет. Она приедет на машине с леди Кокперс.
- Бренда мне такой друг, такой друг, - княгиня скинула меха, расположилась на стуле перед камином и уставилась на Тони.
- Вы не будете возражать, если я сниму шляпу?
- Нет, нет… что вы.
Дженни швырнула шляпку на диван и тряхнула тусклочерной, крутозавитой шевелюрой.
- Знаете, мистер Ласт, я вас сразу без церемоний стану звать Тедди. Вы не сочтете это за дерзость с моей стороны? А вы называйте меня Дженни. Княгиня слишком церемонно, правда? И наводит на мысль о шальварах и золотых галунах… Конечно, - продолжала она, протягивая руки к огню и перегибаясь так, что волосы упали ей на лицо, - моего мужа в Марокко не называли князем, он носил титул муллы, но для жены муллы нет соответствующего титула, так что в Европе я называю себя княгиней… На самом деле мулла, конечно, гораздо более высокий титул… Мой муж потомок пророка по прямой линии. Вы интересуетесь Востоком?
- Нет, то есть да. Я хотел сказать, я очень мало знаю о Востоке.
- А для меня Восток полон неизъяснимого очарования. Вы должны туда поехать, Тедди. Я уверена, вам понравится Восток. Я и Бренде то же самое говорила.
- Вы, наверное, хотите посмотреть вашу комнату, - сказал Тони. - Скоро подадут чай.
- Нет, я останусь здесь. Меня так и манит свернуться, как кошка, клубочком у огня, и если вы будете со мною ласковы, я замурлычу, а если жестоки - не замечу, совсем как кошка… Ну так как, мне мурлыкать, Тедди?
- Кхм… да… то есть, пожалуйста, если вам так хочется.
- Англичане такие мягкие и деликатные. Ах, как чудесно - снова оказаться здесь среди них… среди моих дорогих соотечественников. Иногда, в такие вот, как сейчас, минуты, когда вокруг меня очаровательные предметы нашей английской старины и милые люди, я оглядываюсь на мою жизнь, и она кажется мне кошмаром… Но тут я вспоминаю о моих шрамах…
- Бренда говорит, вы сняли квартиру в одном с ней доме. Они, должно быть, очень удобные?
- Вы англичанин до мозга костей, Тедди, вы стыдитесь говорить о личном, сокровенном… Знаете, именно этим вы мне и нравитесь. Я так стремлюсь ко всему надежному, безыскусному и доброму после… после всего, что я пережила.
- Вы тоже занимаетесь экономикой, как Бренда, или нет?