Конечно, прав Пастернак: "Страницы века громче / Отдельных правд и кривд", но эти отдельные и в целом нетипичные могут привести к трагическому исходу.
***
Ну, рассказ Александра Терентьевича Кононова "Ёлка в Сокольниках" нам прочитали ещё в детском саду. Имя автора я узнал позже. А рассказ запомнил сразу и надолго. Правда, потом очень удивлялся: о какой ёлке, на которую пришёл Ленин, могла идти речь, если именно её как старорежимый символ большевики и отменили.
Потом, правда, я читал, что Кононов писал о действительном событии, что он писал о ПОСЛЕДНЕЙ ёлке, после чего её отменили в 1919-м. Но если этот праздник так нравился Ленину, то чего ради он его, так сказать, отплясав, запретил?
А некий Иван Николаевич Хабаров, старый большевик, и вовсе забыл об этом запрете, вспоминая в "Гудке" 22 апреля 1957 года о ёлке в Горках 1924 года, на которой Ленин веселился с детьми.
Кононов написал не один рассказ о Ленине, Кажется, он быстро сообразил, как издаваться долго и выгодно: то есть, большими тиражами.
Его рассказ "Субботник", где Ленин таскает сперва бревно в паре с военным, которого осадил за то, что тот хотел подсунуть вождю тонкий конец бревна, потом "огромные дубовые кряжи", которые несли вшестером на палках (с Лениным "три курсанта и двое рабочих"), потом "на носилках кучи камней и мусора": "Ленин торопился, старался работать ещё быстрее", – этот его рассказ, породил несметное количество анекдотов и сатирических перелицовок.
Кроме таких рассказов Кононов сочинил ещё цикл рассказов о Чапаеве, несколько детских повестей и трилогию об истории рабочего движения в своём родном районе. Но остался в памяти как автор рассказов о Ленине.
Умер Кононов 28 октября 1957 года (родился 25 марта 1895-го).
***
Выдающийся литературовед и культуролог. Крупнейший наш семиотик.
Юрий Михайлович Лотман уже в 1950-м стал старшим преподавателем Педагогического института в Тарту. Возможно, что в Эстонии кампания по борьбе с космополитизмом бушевала не так бурно, как в других республиках или в столицах.
Конечно, Лотман имел несомненные заслуги за участие в войне. С неё он пришёл с орденами Красной звезды и Отечественной войны II степени, медалями "За отвагу" и "За боевые заслуги".
Впрочем, попади он в жернова той кампании, с этими заслугами никто бы считаться не стал.
С 1954 года он уже перешёл в Тартуский университет. В дальнейшем стал основоположником Тартуско-московской семиотической школы.
Её труды снискали себе мировую известность.
То, что его не сделали академиком всесоюзной АН, говорит и о тогдашнем составе отделения словесности Академии, и об отношении к нему властей.
Дело в том, что в 1980-м КГБ у него на квартире устроило обыск в связи с делом Натальи Горбаневской. Ему были запрещены зарубежные поездки.
А там, на Западе, его избрали членом-корреспондентом Британской академии наук, членом Норвежской академии наук, академиком Шведской королевской академии наук. И в 1990-м – в перестройку – членом Эстонской академии наук.
Причём в годы перестройки он участвовал в политической жизни страны: в 1988 году его избрали в совет уполномоченных Народного фронта Эстонии.
В 1993-м Академия наук РФ вспомнила о Лотмане – наградила его пушкинской премией за биографию Пушкина и комментарий к пушкинскому "Евгению Онегину". Лучше поздно, чем никогда! Хотя самому Лотману премия уже была не нужна. В том же 93-м 28 октября он умер в Тарту (родился 23 февраля 1922 года).
О Лотмане и его трудах существует обширная литература. О нём писали такие выдающиеся учёные, как Б. Ф Егоров, М. Л. Гаспаров, В. Э. Вацуро, Г. С. Кнаббе, М. О. Чудакова.
Чем велик Лотман, в календарной заметке не расскажешь. Но отмечу подход Лотмана к литературоведению, как к науке. Его работы о структуре художественного текста. По семиотике кино и проблемам эстетики. По глубокому проникновению в русскую культуру XVIII– начала XIX веков. Ну, а по знаковым системам его работ много. Он возглавлял популярный среди учёных журнал по семиотике.
Из его афоризмов приведу вот этот:
Мы знаем смелость. Какой же честный человек её не будет уважать. Смелость человека, который говорит опасные вещи… Но есть и другая смелость – смелость учёного, человека, говорящего то, что другим кажется неправильным. И вот час этой смелости, быть может, смелости менее заметной, тоже наступит. Но это час тем более трудный, потому что можно строить свою смелость, не выходя из общепринятой точки зрения, поменяв лишь плюсы на минусы.
***
Иван Саввич Никитин тоже из Воронежа, как и А. Кольцов. И тоже из купцов.
Правда, отец Кольцова преумножал своё купеческое богатство, а отец Никитина пьянствовал и, чтобы не разориться, сын бросил незаконченной Воронежскую духовную семинарию и стал содержателем постоялого двора.
Он опишет своих родителей и вообще свою жизнь при них в поэме "Кулак" (1854-1857). Тогда слово "кулак" означало не то, что сейчас. "Кулак", по Далю, "перекупщик, переторговщик… на базарах и пристанях, сам безденежный, живёт обманом, обсчётом, обмером". Вот таким кулаком и является главный герой поэмы Карл Лукич. Поэма вызвала одобрительные отзывы прессы.
Но прежде он заявил о себе стихами. Причём на слова Никитина написано больше 60 песен и романсов разными композиторами, среди которых Направник, Римский-Корсаков.
Я не случайно в начале вспомнил о Кольцове. Его земляк Никитин является и его поэтическим преемником. И он поднимает в стихах темы родной природы, тяжкого труда и жуткой жизни крестьян, страдания городской бедноты. Нередко протестует против сложившегося уклада жизни.
Умер он тоже, как и Кольцов, рано: в 37 лет. Скончался от чахотки 16 октября 1861 года (родился 3 октября 1824).
Бунин писал о нём:
Я не знаю, что называется хорошим человеком. Верно, хорош тот, у кого есть душа, есть горячее чувство, безотчётно рвущееся из глубины сердца.
Я не знаю, что называется искусством, красотою в искусстве, его правилами. Верно, в том заключается оно, чтобы человек, какими бы словами, в какой бы форме ни говорил мне, но заставлял бы меня видеть перед собою живых людей, чувствовать веяние живой природы, заставлял трепетать лучшие струны моего сердца.
Всё это умел делать Никитин, этот сильный человек духом и телом. Он в числе тех великих, кем создан весь своеобразный склад русской литературы, её свежесть, ёе великая в простоте художественность, её сильный простой язык, её реализм в самом лучшем смысле этого слова. Все гениальные её представители – люди, крепко связанные с своей почвой, с своею землею, получающие от неё свою мощь и крепость.
29 октября
Говорят, что в сороковых годах над калиткой переделкинской дачи критика Владимира Владимировича Ермилова, родившегося 29 октября 1904 года, висело предупреждение: "Осторожно: злая собака!" Кто-то приписал на нём: "и беспринципная".
И этим попал в самую суть характера Ермилова, литератора крайне нечистоплотного.
С молодости он оказался на руководящих литературных постах. Был секретарём РАППа, редактором журналов "Молодая гвардия", "Красная новь". После войны одно время (самое погромное сталинское 1946-1950) возглавлял "Литературную газету".
Разумеется, ничего существенного он не написал, хотя за книги о Чехове получил сталинскую премию 2-й степени.
Занимался он в основном не Чеховым, а проработкой советских писателей, обвиняя многих из них в отступлении от единственно верного учения. Даже Маяковский в предсмертном своём письме посажалел, что не доругался с Ермиловым.
Это он, Ермилов, разносил Твардовского, Исаковского, Мартынова
В молодости уничтожавший Достоевского, он поменял свои взгляды, когда поменялось отношение к этому писателю со стороны советского руководства: написал монографию "Ф. М. Достоевский" (1956), где с той же истовостью возвёл писателя в ранг русского классика.
Потому и надписал кто-то по поводу "злой собаки Ермилова": "беспринципная". Потому и сочинили про него такую частушку:
Я просила милова
Не читай Ермилова!
А он – не начитается…
Теперь придётся каяться.
Умер Ермилов в забвении 19 ноября 1965 года.
***
Первым заметным произведением Александра Николаевича Афиногенова была пьеса "Страх" (1931), где герой, профессор Бородин, произносит: "Мы живём в эпоху великого страха". Первый вариант пьесы цензура запретила. Во втором – убрала все упоминания о карательных органах и подтолкнула писателя к введению в действие нового образа – пламенной революционерки, большевички Клары, выступившей оппонентом Бородина от имени народа.
Однако новая пьеса "Ложь" показала, что Афиногенов вряд ли искренне переделывал ту свою пьесу под давлением цензуры. "Ложь" была о том же страхе, который заставлял маскироваться героев, живших в 30-е, скрывать свои взгляды, свой происхождение. Эту пьесу посмотрел Сталин, после чего она была запрещена к постановке.
А ведь был Афиногенов одним из руководителей РАПП. В 1934 году его избирают в президиум правления Союза писателей СССР и назначают главным редактором журнала "Театр и драматургия".
Но с конца 1936 года Афиногенова резко и беспощадно критикуют в партийной печати. Его пьесы запрещены Главлитом. В 1937 году его исключают из партии. Он ждёт ареста.
Но ареста не последовало. Он жил в Переделкине, писал роман "Три года", когда в 1938 году его восстановили в партии.
После этого он смог написать пьесу "Машенька" (1940), где действие происходит "по-чеховски" в кругу семьи и построена на диалогах и монологах членов семейства. "Машенька" стала любимой пьесой не одного только Пастернака, но и всего народа. Ни одна пьеса Афиногенова не была такой долгожительницей и не ставилась на сцене такое количество раз: 3036 за период с 1960 по 1971 гг.
В дни войны Афиногенов пишет пьесу "Накануне", где выражает уверенность в неизбежной победе над врагом.
Правда, прожил он в дни войны недолго. Он возглавлял литературный отдел Совинформбюро. И погиб 29 октября 1941 года в здании ЦК ВКП (б) от случайного осколка во время бомбежки (родился 4 апреля 1904 года).
***
Эти стихи, слегка видоизменяя поёт великий Александр Николаевич Вертинский:
Затянут шёлком тронный зал!
На всю страну сегодня
Король даёт бессчётный бал
По милости господней!..
Он так величественно мил,
Галантен неизменно.
Он перед дамой преклонил
Высокое колено!
Старый шут, покосившись на зал,
Добродушно смеясь, прошептал:
– Он всегда после бала весёлого
Возвращается без головы!
Как легко вы теряете голову!
Ах, король, как рассеяны вы!
Ворвались санкюлоты в зал!
На всю страну сегодня
Народ даёт свой первый бал
По милости господней!..
Король был, как обычно, мил,
Галантен неизменно!..
И под ножом он преклонил
Высокое колено!..
Старый шут, покосившись на зал
И злорадно смеясь, прошептал:
– Он всегда после бала весёлого
Возвращается без головы!
Как легко вы теряете голову!
Ах, король, как рассеяны вы!
Стихи эти принадлежат Николаю Яковлевичу Агнивцеву и написаны в его типичной трагикомической манере.
Он дебютировал в 1908 году и почти сразу же обрёл известность. Печатался во многих изданиях, в том числе сатирических – "Сатириконе", "Новом Сатириконе". Выступал в театрах-кабаре и литературно-артистическом ресторане "Вена".
В 1917 году вместе с режиссёром К. А. Марджановым и актёром Ф. Н. Курихиным создал в Петрограде театр-кабаре "Би-ба-бо", впоследствии "Кривой Джимми".
В 1921 году уехал в эмиграцию. Но в 1923-м вернулся в Россию.
Здесь сотрудничал в сатирических журналах, писал эстрадные куплеты, сочинял детские книжки.
Рано умер 29 октября 1932 (родился 20 апреля 1988).
Почему он так мало побыл в эмиграции? Почему так быстро вернулся?
На это отвечает сборник "Блистательный Петербург", изданный там, в эмиграции, пронизанный пронзительной тоской по родине:
Ужель в скитаниях по миpy
Вас не пронзит ни разу, вдруг,
Молниеносною рапирой -
Стальное слово "Петербург"?
Ужели Пушкин, Достоевский,
Дворцов застывший плац-парад,
Нева, Мильонная и Невский
Вам ничего не говорят?
А трон Российской Клеопатры
В своём саду?.. И супротив
"Александринскаго театра"
Непоколебленный массив?
Ужель неведомы вам даже:
Фасад Казанских колоннад?
Кариатиды Эрмитажа?
Взлетевший Пётр, и "Летний Сад"?
Ужели вы не проезжали,
В немного странной вышине,
На старомодном "Империале"
По "Петербургской стороне"?
Ужель, из рюмок тонно-узких
Цедя зелёный Пипермент,
К ногам красавиц петербургских
Вы не бросали комплимент?
А непреклонно-раздражённый
Заводов Выборгских гудок?
А белый ужин у "Донона"?
А "Доминикский" пирожок?
А разноцветные цыгане
На "Чёрной речке", за мостом,
Когда в предутреннем тумане
Всё кувыркается вверх дном;
Когда моторов вереница
Летит, дрожа, на "Острова",
Когда так сладостно кружится
От Редерера голова!..
Ужели вас рукою страстной
Не молодил на сотню лет,
На первомайской сходке – красный
Бурлящий Университет?
Ужель мечтательная Шура
Не оставляла у окна
Вам краткий адрес для амура:
"В. О. 7 л. д. 20-а?"
Ужели вы не любовались
На Сфинксов фивскую чету?
Ужели вы не целовались
На "Поцелуевом мосту"?
Ужели белой ночью в мае
Вы не бродили у Невы?
Я ничего не понимаю!
Мой Боже, как несчастны вы!..
Всего два года прожил в эмиграции. И принимали его там хорошо. И выступал он там много. А вот – не вынес ностальгии!
***
Наталью Владимировну Баранскую мы сразу запомнили по первым её рассказам, напечатанным в "Новом мире" Твардовского. А потом по повести "Неделя как неделя". Мы не знали тогда, что автор только что напечатанной повести (1968) уже очень немолод, что Наталье Васильевне идет шестьдесят первый год. Но когда её через десять лет приняли в Союз писателей, я был уже осведомлён о её возрасте.
Критики находили чеховские традиции в её творчестве, а мне она казалась невероятно самобытной. Не узнать её манеры было невозможно. Как невозможно было не расслышать щемящей интонации писателя, которому невероятно жаль своего героя.
Но помочь своему герою (чаще всего своей героине) Баранская не могла. Её героини не были непутёвыми, но жизнь им доставляла столько хлопот и несуразиц, что выбраться из них уже было чуть ли не подвигом.
Хотя ничего героического их облику это не добавляло.
Баранская владела искусством передавать диалектную речь. На ней построен её роман "День поминовения" (2001-2004).
Мне, пушкинисту, нравятся её пушкинские вещи – не только научные (а она писала и их – работала сотрудником литературного музея Пушкина), но художественные: повесть "Цвет тёмного мёду. Платье для госпожи Пушкиной", рассказ "У Войныча на мельнице".
Умерла она 29 октября 2004 года, почти в 96 лет: родилась 31 декабря 1908. Но любопытно, что писала до самой смерти. И прекрасно писала.
30 октября
По-моему не было ни одной конференции в Болдине, в какой не принял бы участия Всеволод Алексеевич Грехнёв (родился 30 октября 1938 года). Он обожал выступать на них. И печатал свои статьи в авторитетном издании "Болдинские чтения", в котором неизменно участвовал.
Пушкинистом он был отменным. "Мир пушкинской лирики", "Болдинская лирика А. С. Пушкина", "Лирика Пушкина. О поэтике жанров", "Этюды о лирике Пушкина", "Словесный образ и литературное произведение", "В созвездье Пушкина" – это только книги. Статей по Пушкину написал больше сотни.
Но он занимался не только Пушкиным. Работы профессора Нижегородского государственного университета В. А. Грехнёва о Тютчеве, Баратынском, Фете, Жуковском известны в научном мире.
Он был лауреатом премии города Нижнего Новгорода в области науки. Интересно, присуждает ли Москва филологам премию в области науки? Я об этом не слышал.
Умер Всеволод Алексеевич 28 января 1998 года.