Однако Брежневу Кочетов был не так уж и нужен. Снятие Твардовского с поста главного редактора "Нового мира" положило конец противостоянию демократического и ортодоксального органов печати. Кочетов со своей жёсткой принципиальностью в отстаивании сталинизма был хорош только как противовес Твардовскому. Твердолобых людей Брежнев не терпел.
Но снимать Кочетова не пришлось. Тот заболел и, поняв, что болен смертельно, застрелился 4 ноября 1973 года (родился 4 февраля 1912-го). С его смертью "Октябрь" стал обычным литературным журналом, ничем не выделяющимся из среды своих собратьев.
***
Кажется, из всей семьи Чуковских только Николай Корнеевич оскоромился. Выступил на совместном заседании руководства Союза писателей СССР, Союза Писателей РСФСР и московского отделения СП, посвящённом осуждению и исключению из Союза писателей Бориса Пастернака, опубликовавшего на Западе свой роман "Доктор Живаго" и получившего Нобелевскую премию.
"Во всей этой подлой истории, – сказал о Пастернаке Н. Чуковский, - есть всё-таки одна хорошая сторона – он сорвал с себя забрало и открыто признал себя нашим врагом. Так поступим же с ним так, как мы поступаем с врагами".
Могу себе представить, как реагировала на эти слова брата Лидия Корнеевна. Да и Корней Иванович, разумеется, не одобрял сына. Тем не менее из песни слова не выкинешь.
Я уже рассказывал, как отклонял Винокуров все попытки писательского начальства сделать начальником и его. "Не выпячиваться! – говорил об этом Евгений Михайлович. – Спать будет спокойней от сознания, что ты никому не сделал подлости!"
Увы, Николай Корнеевич был членом правлений Союза писателей СССР и Союза писателей РСФСР, председателем секции переводчиков Союза писателей. Выступать ему пришлось.
Это тем более обидно, что в остальном биография Николая Корнеевича чистая. Писатель он был неплохой. Сближался с группой "Серапионовы братья". Был под постоянным дамокловым мечом в период репрессий тридцатых годов: брали его друзей. Но избежал ареста.
Воевал, начиная с финской войны. Участник обороны Ленинграда. Всю блокаду оставался в городе. Собственно, впечатления об этом легли в основу его самого известного романа "Балтийское небо", который он писал 8 лет, начиная с 1946 года, и опубликовал в 1955 году.
Выпустил очень неплохую книгу в "ЖЗЛ" Беринг.
Перевёл "Остров сокровищ" Стивенсона. Кроме этого, переводил Сетон-Томпсона, Марка Твена, Юлиана Тувима.
Оставил очень интересные "Литературные воспоминания".
Умер внезапно во сне 4 ноября 1965 года на 62 году жизни: родился 2 июня 1904-го.
Впрочем, мне кажется, что он и сам себя осудил за то клятое выступление.
***
Михаил Дмитриевич Чулков, родившийся в 1744 году (увы, известен только год его рождения!), был типичным художником-титаном XVIII века.
Мало того, что он писал литературу. В 1767 году он издал "Краткий мифологический лексикон", в котором объяснял имена и термины греческих, римских и славянских мифов и легенд.
А в 1770 году вместе с Н. Новиковым издаёт "Собрание разных песен". Через десять лет – "Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие оставшиеся через пересказывание в памяти приключения" в 10 частях.
В 1782 году издаёт "Словарь русских суеверий". В 1786 переиздаёт его под заглавием "Абевега русских суеверий, идолопоклонничества, жертвоприношений, свадебных, простонародных обрядов, колдовства, шаманства и проч.".
Им написано и по повелению императрицы за счет её кабинета издано огромное "Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древних времён до настоящего и всех преимуществ, узаконений и т. д.". (М., 1781-1788, 7 частей, в 21 томе).
В 1791-1792 в пяти книгах вышел чулковский "Словарь юридический или свод российских узаконений, временных учреждений суда и расправы".
А что до литературы, то Михаил Дмитриевич издавал два сатирических журнала "И то и сё" (1769) и "Парнасский щепетильник" (1770).
И, конечно, не забудем, что Чулков – автор чрезвычайно популярного в его время авантюрного романа "Пригожая повариха, или Похождения развратной женщины".
Его авантюрные и сатирические вещи в XIX веке не издавались: их считали безнравственными. Но XX век восстановил справедливость по отношению к плодовитому и талантливому человеку, скончавшемуся 4 ноября 1792 года.
5 ноября
О романе "Санин" Михаила Петровича Арцыбашева (родился 5 ноября 1878 года) я был наслышан с подростковой юности. В Ленинке его не выдавали: книги эмигрантов были в спецхране. Так что прочитал я роман поздно. И, надо сказать, с изрядной долей скуки.
Может быть, я воспринял бы его иначе, прочитай роман подростком, на кого Арцыбашев и рассчитывал. Но куда больше, чем роман, мне понравилась блистательная рецензия на него Корнея Ивановича Чуковского, названная "Геометрический роман":
"I
У героинь этого романа очень пышные груди, у героев очень сильные мускулы, и вообще весь роман ужасно как старается, чтобы мы сочли его поэмой телесности, солнца, половой радости, звериного счастья, греха.
Но при всём нашем желании, мы не можем угодить ему. Именно оттого, что какая же при зверином счастье – старательность? Чем больше в романе доказательств в защиту солнца, тем меньше мы им верим, именно опять-таки оттого, что это доказательства.
Г. Арцыбашев старательно и добросовестно строит запутанные свои силлогизмы. И, сколько бы потом он ни описывал женских грудей, дрожащих мужчин, сколько бы потом он ни говорил "звериных", пугающих слов, – всё это никого ни увлечь, ни испугать не может, ибо из-за всего этого торчит силлогизм.
Критики уже сердились на этот роман, зачем в нём так много обнажённых тел и сладострастных образов. Боже мой, если бы это было так. Создать образ, написать живое, дышащее тело – да ведь это величайшая цель и величайшая трудность для художника. Браня так г. Арцыбашева, – мне кажется, ему тем самым делали ужасно лестные комплименты, и по совести мне кажется, он их не заслужил.
II
Свои потаённые доказательства г. Арцыбашев ведёт издалека. Первое положение его теоремы такое: мысли человека всегда лживы и выражают то, чего хочет его тело.
И вот кто бы из героев г. Арцыбашева, что бы у него ни подумал, что бы у него ни сказал, г. Арцыбашев сию же минуту со злорадством шепнёт читателю, что мысли эти – ложь, что думать их вовсе не следовало, а следовало бы думать то-то и то-то, и если герой этого не подумал, то только потому, что его телу этого не хотелось.
Такое уличение своих же героев во лжи ведётся г. Арцыбашевым с первой страницы до последней – без единой поблажки".
Начал я с "Санина", потому что "Санин" прославил Арцыбашева. Роман переводили, писателя обвиняли в порнографии. Даже кое-где возникали судебные процессы по этому поводу.
Но "Санин", появившийся в 1907 году, был далеко не первой книгой Арцыбашева. Сам писатель считал лучшим своим произведением "Смерть Ланде" (1904). После того, как книгу заметили, он отказался от карьеры художника, о которой поначалу подумывал.
Он издал двухтомник "Рассказов" (1905-1906). А после "Санина" роман "У последней черты" (1910-1912), где описывается самоубийство сразу семи героев.
Недаром немецкий славист Вольфганг Казак написал в своём "Лексиконе": "Главное у Арцыбашева – свободная любовь, насилие, эгоизм, описания убийств, казней, самоубийств, предсмертных судорог; изображение рассчитано на то, чтобы шокировать читателя".
Разумеется, преследуя в литературе такие цели, Арцыбашеву нечего было рассчитывать на счастливую писательскую жизнь в России после революции. И он поспешил в эмиграцию.
Эмигрировал в Польшу. Стал одним из руководителей газеты "За Свободу!", где под общим заглавием "Записки писателя" печатал обзор общественно-политической жизни. Он собрал эти статьи и выпустил отдельной книгой "Записки писателя" (1925). По мне, лучшая его книга.
В Варшаве он продолжал выпускать и художественные свои вещи. Но они такого успеха, как когда-то в России, не имели. Умер в Варшаве 3 марта 1927 года.
***
Об этом Муравьёве мы можем прочитать в "Евгении Онегине" в комментарии к стихам:
С душою, полной сожалений,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений
Как описал себя Пиит.
Здесь Пушкин поставил цифру 9. И в девятом примечании к роману написал:
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный Пиит,
Что проводит ночь бессону,
Опершися на гранит.(Муравьёв. "Богине Невы")
А стихотворение "Богине Невы" было очень известным у Михаила Никитича Муравьёва (родился 5 ноября 1757 года), одного из ведущих поэтов-сентименталистов, оказавшим влияние не только на Пушкина.
Михаил Никитич был наставником русской словесности, русской истории и философии великих князей Александра Павловича и Константина Павловича, учителем русского языка будущей императрицы Елизаветы Алексеевны.
То есть, он был близок ко двору, и его ученик, ставший императором, Александр I определил его секретарём в собственный кабинет для принятия прошений (очень значительная должность!). В 1802-м Муравьёв – ещё и товарищ министра народного просвещения, а в 1803-м – ещё и попечитель Московского университета (одновременно Московского учебного округа). Все эти должности Муравьёв совмещал. На всех – трудился исправно.
Он увеличил состав профессоров Московского университета за счёт приглашения иностранцев и выдвижения в профессорскую среду отечественных выдающихся учёных. Он создал при университете ряд обществ (истории и древностей российских, испытателей природы, соревнователей медицинских и физических наук), устроил хирургический, клинический и повивальный институты, принимал деятельное участие в разработке нового устава университета 1804 года, предпринял издание журнала "Московские Учёные Ведомости", который закрылся после его смерти.
Он, скончавшийся 10 августа 1807 года, покровительствовал поэтам Батюшкову (приходившемуся ему двоюродным племянником) и Жуковскому. Хотя, конечно, по дару уступал обоим.
Вот его стихотворение "Неизвестность жизни":
Когда небесный свод обымут мрачны ночи
И томные глаза сокрою я на сон,
Невольным манием предстанет перед очи
Мгновенье, в кое я из света выду вон.
Ужасный переход и смертным непонятный!
Трепещет естество, вообразив сей час,
Необходимый час, безвестный, безвозвратный, -
Кто знает, далеко ль от каждого из нас?
Как вихрь, что, убежав из северной пещеры,
Вскрутится и корабль в пучину погрузит,
Так смерть нечаянно разрушит наши меры
И в безопасности заснувших поразит.
Гоняясь пристально за радостью мгновенной,
Отверстой пропасти мы ходим на краю.
Цвет розы не поблёк, со стебля сриновенный, -
Уж тот, кто рвал её, зрит бедственну ладью.
На долгий жизни ток отнюдь не полагайся,
О смертный! Вышнему надежды поручив
И помня краткость дней, от гордости чуждайся
Ты по земле пройдёшь – там будешь вечно жив.
***
Судьба Александра Ефремовича Новосёлова (родился 5 ноября 1884 года) в конечном счёте оказалась трагической. Сын казачьего офицера, он учился в Сибирском кадетском корпусе, но ушёл из него, не желая связывать свою жизнь с армией. Экстерном сдал экзамены на звание учителя и работал под Петропавловском в школе.
С 1907 по 1917 работал воспитателем в Омском пансионе Сибирского казачьего войска. Начал печататься с этнографическими очерками и рассказами. Его повесть "Беловодье" была высоко оценена Горьким, который напечатал её в своей "Летописи".
После февральской революции активно включился в политическую жизнь, вступил в партию эсеров. В марте-мае 1917 года редактировал "Известия Омского Коалиционного комитета". На казачьем съезде избран товарищем председателя Войсковой управы. З августа 1917 года избран Комиссаром Временного правительства по Акмолинской области. Одновременно исполнял обязанности комиссара по Степному генерал-губернаторству. В январе 1918-го вошёл в состав Временного правительства автономной Сибири в качестве министра внутренних дел.
В сентября 1918 года докладывал Сибирской областной думе о положении дел на Дальнем Востоке, где находилось правительство, чьим министром он был. 18 сентября прибыл в Омск, собираясь вскоре уехать в Томск. Но в ночь на 21 сентября был арестован вместе с заговорщиками, собиравшимися арестовать Административный совет Временного Сибирского правительства. Заговорщики только предполагали посвятить Новосёлова в свои планы. Тем не менее арестовавшие его офицеры предложили Новосёлову подписать прошение об отставке с министерского поста. И после его отказа 23 сентября 1918 года убили его.
Убийцы мотивировали свои действия тем, что Новосёлов якобы предпринял попытку к бегству. После проведения следствия прокурорский надзор принял решение арестовать убийц. Однако им удалось скрыться.
Был ли Новосёлов талантливым писателем? Его книги выходили в Барнауле (1957), в Алма-Ате (1960), в Иркутске (1981). О нём хорошо писали многие сибирские критики. Но за пределы Сибири его известность, кажется, так и не вышла.
***
Владимир Васильевич Гиппиус, брат поэта и пушкиниста Василия Васильевича, родственник поэтессы Зинаиды Гиппиус, сам был поэтом.
Первые свои книги выпускает под псевдонимами. "Возвращение" (1912) под псевдонимом Вл. Бестужев, "Ночь в звёздах" (1915) под псевдонимом Вл. Нелединский.
Преподавал словесность, в частности, в Тенишевском училище, где среди его учеников были О. Мандельштам и В. Набоков. Принимал участие в "Цехе поэтов.
В 1912 году в журнале "Гиперборей" (№2, ноябрь) была опубликована весьма своеобразная переписка Гиппиуса и Блока. Гиппиус поэтически отвечал-оспаривал стихотворение Блока "Всё на земле умрёт – и мать, и младость…". Блок так же поэтически ответил Гиппиусу стихотворением "Владимиру Бестужеву" (по тому псевдониму, каким Гиппиус подписался). Гиппиус в ответ написал цикл из четырёх стихотворений под названием "Александру Блоку".
Следует отметить и брошюру Владимира Гиппиуса "Пушкин и христианство" (1915), положившую, можно сказать начало прочтению, которую мы обнаружим во множестве нынешних работ о Пушкине.
Надо сказать, что оба его ученика – Мандельштам и Набоков упомянули его в своих произведениях. Набоков в "Других берегах" сказал о нём: "Тайный автор замечательных стихов". А Мандельштам посвятил ему небольшую главку в "Шуме времени". Главка называется "В не по чину барственной шубе". Отрывок из неё:
"Я приходил к нему разбудить зверя литературы. Послушать, как он рычит, посмотреть, как он ворочается: приходил на дом к учителю "русского языка". Вся соль заключалась именно в хождении "на дом", и сейчас мне трудно отделаться от ощущения, что тогда я бывал на дому у самой литературы. Никогда после литература не была уже домом, квартирой, семьей, где рядом спят рыжие мальчики в сетчатых кроватках.
Начиная от Радищева и Новикова, у В. В. устанавливалась уже личная связь с русскими писателями, жёлчное и любовное знакомство с благородной завистью, ревностью, с шутливым неуважением, кровной несправедливостью, как водится в семье.
Интеллигент строит храм литературы с неподвижными истуканами. Короленко, например, так много писавший о зырянах, сдаётся мне, сам превратился в зырянского божка. В. В. учил строить литературу не как храм, а как род. В литературе он ценил патриархальное отцовское начало культуры.
Как хорошо, что вместо лампадного жреческого огня я успел полюбить рыжий огонёк литературной (В. В. Г.) злости!
Власть оценок В. В. длится надо мной и посейчас. Большое, с ним совершённое, путешествие по патриархату русской литературы от "Новикова с Радищевым" до Коневца раннего символизма так и осталось единственным. Потом только почитывал".
Умер Владимир Васильевич в военное время от голода в Ленинграде 5 ноября 1941 года (родился 27 июля 1876-го).
А что до его стихов, то они ещё будут востребованы. Убеждают меня в этом такие его строчки:
Мне кажется – есть внутренняя связь
Между железом крыш и светом лунным, -
Как тайна света в волны ворвалась,
Как есть печаль – одна – в напеве струнном,
Когда ты пальцы водишь по струнам,
Когда гнетёшь руками их молчанье…
Пройдём, как сон по розовым волнам,
Пройдём вдвоём в вечернем ожиданье!
Сегодня ночь таит опять желанья. -
Все, все желанья – в золотой луне,
Когда она, как золото страданья,
Стоит в неозарённой глубине…
Но вот сейчас сойдёт восторг ко мне,
Сейчас все крыши вспыхнут от желанья!
6 ноября
Афанасий Лазаревич Коптелов (родился 6 ноября 1903 года) получил Госпремию СССР за роман "Точка опоры". Причём этот роман – заключительная часть трилогии о Ленине ("Большой зачин" (1963), "Возгорится пламя" (1966, 1969) и вот – "Точка опоры". Написано это блёкло, банально. Но тема такова, что удивляешься, как это за первые два романа Коптелову ничего не дали!
Вообще-то награждали Коптелова много. И понятно, почему. Его неизменно избирали в партийные органы (то есть, был он членом райкома, горкома), был он секретарём Союза писателей СССР и РСФСР. Награждён орденами Ленина, Трудового Красного знамени, "Знак Почёта".
Но всё это не за литературу, а за общественные деяния.