МАДЛЕН. Да, мадам вот уже три года как замужем за сержантом полиции.
ДЕЗИРЕ. Надо же, как повезло... примите мои поздравления.
МАДЛЕН. Однако вернёмся к вашей комнате, вы уж послушайте... пардон... так вот, она вон там, наверху, прямо по этой лесенке и сразу упрётесь. (Открывает дверь, что слева от буфета.) Так что по вечерам вы можете выходить и возвращаться, когда захотите.
ДЕЗИРЕ. А что, мадам позволяет выходить по вечерам?
Женщины обмениваются удивлёнными взглядами.
МАДЛЕН. А вам не всё равно, позволяет она или нет?..
ДЕЗИРЕ. Господи... в общем-то, конечно, всё равно, просто не хотелось бы её огорчать.
АДЕЛЬ. Ведь нельзя же запретить мужчине выходить по вечерам, разве не так?..
МАДЛЕН. Похоже, вы не очень-то ходок по женской части, не так ли?
АДЕЛЬ. Ходок или нет, но ведь мужчина он и есть мужчина...
ДЕЗИРЕ. Всякое бывает... Выходит, мы ночуем в особняке только втроём - мадам, вы и я?
МАДЛЕН. О Господи, наконец-то до вас дошло. А я как раз собиралась подняться и приготовить вам постель.
ДЕЗИРЕ. Да я и сам могу...
МАДЛЕН. Конечно, потом сами будете... но уж в первый-то вечер я вам постелю. Так ты уходишь или как?
АДЕЛЬ. Да, мне пора, уже двенадцатый. Наверное, Виктор уже заждался. (Стук в дверь, что выходит на улицу.) Вот видишь, так я и знала... он уже здесь. Но если хочешь, чтобы я подождала, пока ты будешь стелить постель для месьё...
ДЕЗИРЕ. Да нет, что вы, не стоит заставлять ждать вашего супруга. Я постерегу кухню, пока она будет в отсутствии.
Вдали слышится стук захлопнувшейся двери.
МАДЛЕН. О! Месьё ушёл. Пойду спрошу мадам, может, она сразу спать пожелает.
Выходит из кухни.
АДЕЛЬ. Ну что ж, тогда до завтра, месьё... гм... как вас там величать-то?
ДЕЗИРЕ. Дезире.
АДЕЛЬ. Ах, надо же... ну и имечко... Дезире... Желанный значит... Что ж, тогда до встречи, месьё Дезире.
ДЕЗИРЕ. Пока, мадам... как вас?
АДЕЛЬ. Адель.
ДЕЗИРЕ. До завтра, мадам Адель. Надеюсь, мы заживём здесь дружной семейкой, все трое, а?
АДЕЛЬ. И я тоже очень рассчитываю. Ах, я даже выпить вам не предложила...
ДЕЗИРЕ. Благодарю, мне и не хотелось. Не сочтёте ли дерзостью, если я попрошу вашего разрешения воспользоваться уголком вашего стола, чтобы написать небольшое письмецо?
АДЕЛЬ. Ой, да что вы, право... какой разговор. Вот, поглядите, здесь всё, что нужно... бумага, чернила и перо.
ДЕЗИРЕ. Вы очень любезны.
АДЕЛЬ. Ещё раз до свиданья, Дезире, и спокойной вам ночи... месьё Желанный...
ДЕЗИРЕ. Взаимно, мадам Адель... и спасибо вам от всей души.
Слышится нетерпеливый топот ног по мостовой.
АДЕЛЬ. И-ду, иду-у-у...
ДЕЗИРЕ. Полиции не терпится...
ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Эй, Адель, милашка... ты идёшь или как?
Адель уходит.
ДЕЗИРЕ (один, пишет). "Дорогая мамочка, к счастью, мне недолго пришлось искать новое место..."
МАДЛЕН (снова возвратившись на кухню). Нет, она вовсе не собирается ложиться, так что я ещё успею постелить вам постель. Опять по телефону названивает...
ДЕЗИРЕ. Моей прежней хозяйке?
МАДЛЕН. Похоже, ей.
ДЕЗИРЕ. О Господи!..
МАДЛЕН. Одну подушку?
ДЕЗИРЕ. Да, у меня вроде только одна голова.
Мадлен уходит.
(Снова взявшись за перо.) "найти место... которое..." Ой, ладно, пожалуй, лучше погожу... (Слышится звонок.) Звонят... Может, у парадного подъезда? Где тут у них звонки-то? (Снова звонят.) Горничную позвать, что ли?..
ГОЛОС ОДЕТТЫ. Мадлен!.. Мадле-е-ен!..
ДЕЗИРЕ. Это голос мадам...
ГОЛОС ОДЕТТЫ. Мад-ле-е-ен!..
ДЕЗИРЕ. Ну что, идти или нет?.. Я бы пошёл, а вдруг она уже в неглиже...
ГОЛОС ОДЕТТЫ. Ма-ад-ле-е-ен!..
ДЕЗИРЕ. Надо бы всё-таки хоть как-то ей ответить...
Встаёт.
ОДЕТТА (входя в кухню). Мадлен, где вы?
ДЕЗИРЕ. Её здесь нет, мадам... Она сейчас как раз готовит мне комнату...
ОДЕТТА. Ах вот как, вашу комнату... но дело в том, что...
ДЕЗИРЕ. Так в чём же дело, мадам?
ОДЕТТА. Дело в том, что... мне как раз только что позвонила... одна... в общем, одна приятельница, которую я просила подыскать мне дворецкого... и так случилось, что именно нынче вечером она нашла мне то, что нужно. Так что, выходит, я оказалась перед вами в весьма щекотливом положении...
ДЕЗИРЕ. Ну что же здесь щекотливого, мадам? Если мадам поразмыслила и решила не брать меня к себе на службу, мадам достаточно просто сказать мне об этом. И пусть мадам не мучит себя в поисках объяснений, достаточно сказать мне правду, вот и всё.
ОДЕТТА. Видите ли... дело в том, что...
ДЕЗИРЕ. Дело в том, что, возможно, мадам только что говорила по телефону с моей прежней хозяйкой, и та, вне всяких сомнений, отсоветовала ей брать меня на службу...
ОДЕТТА. Да нет, вовсе нет...
ДЕЗИРЕ. Ах, мадам... Позволительно ли мне заметить мадам, что мадам не очень умеет лгать. И вы оказали бы мне неоценимую услугу, если бы сказали всё как есть... ведь если эта дама и дальше намерена таким манером возводить на меня напраслину, то мне уж лучше не пользоваться более её рекомендациями. Ведь согласитесь, рекомендации самые лестные... а стоит спросить её устного мнения, то тут уж хуже не придумаешь... Нет, это нехорошо, право, так не поступают!.. Понимаю, хозяева всегда в сговоре друг с другом, но позвольте, есть же пределы, негоже мешать человеку зарабатывать себе на жизнь! Вот уже дважды за эту неделю она со мной такой фокус проделывает, я сыт по горло! А она сказала мадам, почему я от неё ушёл?
ОДЕТТА. Гм... не то чтобы сказала... но в общем, дала понять.
ДЕЗИРЕ. Ах, вот как! И это испугало мадам, не так ли?
ОДЕТТА. По правде говоря... немного.
ДЕЗИРЕ. В таком случае, не могу позволить себе настаивать... Мне остаётся лишь откланяться и заверить мадам в своём глубочайшем почтении. Подумать только, а я-то как раз писал матушке, что мне недолго пришлось искать себе новое место...
Рвёт начатое было письмо.
ОДЕТТА. Поверьте, я весьма сожалею...
ДЕЗИРЕ. Уверяю вас, мадам, куда меньше, чем я. (Берёт в руки свой чемоданчик и шляпу, делает пару шагов к двери, но останавливается, оборачивается.) Я бы очень злоупотребил расположением мадам, если бы спросил её, что именно сказала ей обо мне эта дама?
ОДЕТТА. Мне было бы это в высшей степени неловко.
ДЕЗИРЕ. Могу поклясться мадам здоровьем своей матушки, что это останется между нами. Мадам оказала бы мне неоценимую услугу, если бы сказала всё как есть. Мадам должна понять, что, если это возможно, мне бы лучше знать, какие слухи обо мне распространяют...
ОДЕТТА. По правде говоря, она не сказала ничего определённого. Только заметила, что...
ДЕЗИРЕ. Что же именно?..
ОДЕТТА. Дело в том, что я пообещала ей не говорить вам об этом...
ДЕЗИРЕ. Могу себе представить... но поскольку я поклялся мадам здоровьем своей матушки, что это останется между нами... Думаю, мадам могла бы удостоить меня своим доверием.
ОДЕТТА. Ну ладно, будь что будет! Она сказала мне, что вы совершили один проступок...
ДЕЗИРЕ. Проступок?
ОДЕТТА. Да, поступок весьма предосудительного свойства... настолько предосудительного, что ей пришлось тут же выставить вас вон.
ДЕЗИРЕ. И это всё?
ОДЕТТА. Да, всё.
ДЕЗИРЕ. В таком случае, что же это, по мнению мадам, был за проступок?..
ОДЕТТА. О Боже, я...
ДЕЗИРЕ. Мадам, несомненно, вообразила, будто я был нечист на руку, не так ли?
ОДЕТТА. Ну не то чтобы...
ДЕЗИРЕ. Угадал? Ну вот, так я и думал! Ах, только я никак не могу допустить, чтобы у мадам осталось обо мне такое мнение!.. Ах, нет, нет и ещё раз нет... послушайте, это уж слишком! И коли эта особа поступила со мной таким манером... что ж, тем хуже для неё!.. Прямо слышу, как она предостерегает мадам, что, мол, если мадам живёт одна, ей было бы весьма небезопасно держать в доме человека вроде меня...
ОДЕТТА. По правде говоря...
ДЕЗИРЕ. И тогда мадам тотчас же подумала о своих драгоценностях...
ОДЕТТА. Само собой...
ДЕЗИРЕ. Ах, вот как, выходит, я угадал!.. Ай-ай-ай, как нехорошо, право, как нехорошо!.. Ну уж нет, я просто не могу допустить, чтобы обо мне подумали такое. Ладно, раз так, пусть пеняет на себя!.. Так вот, мадам, проступок… раз уж ей было угодно назвать это проступком, совсем не тот, какой пришёл в голову мадам. А на самом деле произошло вот что. Я расскажу мадам всё как было... что ж, тем хуже! Однажды вечером мы оказались с ней вдвоём, вот так, как мы с вами, у неё в доме... и тут, Боже праведный... силы небесные, мне бы и в страшном сне не привиделось... но что было, то было!.. Вот это и был тот самый мой страшный проступок… я был вынужден вам признаться... видит Бог, я не хотел.
ОДЕТТА. О чём это вы?
ДЕЗИРЕ. Мадам не понимает, что я имею в виду?
ОДЕТТА. Да нет же, право...
ДЕЗИРЕ. Странно... Я же сказал, мы были вдвоем с графиней, только она и я, в её апартаментах...
ОДЕТТА. Ну и что из этого?
ДЕЗИРЕ. Боже правый! Пусть мадам подумает хорошенько, что могут делать мужчина и женщина, когда они остаются наедине... (Одетта делает движение.) Вижу, мадам начинает догадываться... Что ж, тем лучше... То, о чём подумала мадам... так оно и было!
ОДЕТТА. Ах!..
ДЕЗИРЕ. Да-да, мадам! И сколько бы она ни утверждала, будто у неё и в мыслях не было... Надеюсь, мадам известно, что такие вещи не случаются, когда один из двоих не хочет. Дамочка может сколько душе угодно верещать: "Ах, нет-нет, подите прочь, негодник..." Знаем мы эти штучки! А когда она этак невинно возмущается: "Ах, что это вы такое делаете, ах-ах-ах, не может быть... да что же это, право?.." Можно подумать, она не знает, что с ней делают!.. Нет, только пусть мадам не подумает, будто я считаю, что поступок мой не достоин известного осуждения... совсем наоборот. Слов нет, мне никак не следовало поступать таким манером... Но прошу прощенья, мадам, мыслимое ли дело, чтобы порядочная женщина позвала к себе в будуар лакея мужского пола, когда уже полночь на дворе, а на ней самой только один пеньюарчик прозрачный, сквозь который всё просвечивает, будто его и вовсе нет... И всё под предлогом, будто, у неё, видите ли, занавески плохо задёргиваются?!.. Да полно-полно... Ах, знаем мы эти байки, мол, лакей не мужчина и всё такое прочее... По крайней мере, уж теперь-то она убедилась, мужчины мы или нет!.. Что там эта дамочка почувствовала, угрызения совести или ещё чего, но для меня это было хорошим уроком... Уж теперь-то я знаю, как мне надо самого себя опасаться, и больше в такую щекотливую ситуацию не угожу. Короче, если бы мадам позволила мне открыть ей свою душу, я бы сказал, что с лакеем вроде меня мадам рискует куда меньше, чем с кем-то, кто никогда не совершил подобной ошибки... Кто не делал ошибок, мадам, не может быть полностью уверен в самом себе... если же тебе уже раз довелось пожать плоды собственной неосмотрительности... ах, можете поверить, в другой раз такого не совершишь!.. Впрочем, если мадам мне не доверяет, что ж, не смею настаивать, и мне лишь остается снова заверить мадам в глубочайшем моём почтении. Надеюсь, по крайней мере у этой дамы хватило порядочности признать, что как лакей я дело своё знаю.
ОДЕТТА. Да, что правда то правда, так она и сказала.
ДЕЗИРЕ. Ах, рад, мадам, что хоть уж тут-то мне опасаться нечего.
ОДЕТТА. Да-да... в самом деле... это она подтвердила.
ДЕЗИРЕ. Честность, опрятность, стол как полагается накрыть и всё такое прочее... тут уж что хотите говорите, не придерёшься. Старая школа, мадам. Папаша мой, и дедушка, и прадедушка, у нас в роду все в лакеях были... И ни пятнышка на семейной репутации... Дед мой служил метрдотелем у архиепископа Парижского, отец тридцать лет бессменно у герцогини Юзесской, а сам я начал свою карьеру грумом у маркиза Кастелланского... Так что если мадам угодно, чтобы всё у неё было по высшему разряду, в общем, как в лучших домах... что ж, думаю, со мной ей бы, пожалуй, повезло. Конечно, я не в том сословии, чтобы давать мадам советы... и всё же осмелюсь заметить, что мадам совершила бы ошибку, если бы позволила повлиять на своё решение... в общем, пустяку, который и выеденного яйца-то не стоит!
ОДЕТТА. Хм... ничего себе пустяк!
ДЕЗИРЕ. Конечно, пустяк… Ну сами посудите, разве пристало мадам ставить себя на одну ногу с моей бывшей хозяйкой?!.. Более того, думаю, если бы мадам отказалась от моих услуг после всего, в чём я ей только что признался, она бы в известном смысле и в самой себе усомнилась... Ведь не может же быть, чтобы мадам всерьёз опасалась, будто с ней может приключиться то же самое, что и с сорока... двух... так, во всяком случае, она сама говорила... женщиной!... Полно, поглядите-ка на меня, мадам... неужели я произвожу на вас впечатление какого-нибудь сатира?.. Просто я обыкновенный тридцатишестилетний мужчина, ничего больше... и если угодно, чтобы я знал своё место, надобно там меня и держать, вот и всё. Ах, мадам... мне ли не знать, что творится в моей душе, и могу поклясться мадам, что мадам может быть совершенно спокойна, с моей стороны ей ничто не угрожает. Как, неужели мадам не хочет даже попробовать?.. (Одетта делает движение.) Просто испытать, вот и всё... надеюсь, мадам понимает, что я имею в виду... Проверить, таков ли я, как обо мне судачат...
ОДЕТТА. Ах, право, даже не знаю...
ДЕЗИРЕ. Надеюсь, мадам не боится меня, или я ошибаюсь?
ОДЕТТА. Боюсь?.. Ах, нет, с чего бы...
ДЕЗИРЕ. Так нет?.. В таком случае, если мне будет позволительно, я скажу мадам одну вещь, которая, уверен, тотчас же окончательно убедит её взять меня к себе на службу...
ОДЕТТА. Вот как? В самом деле?
ДЕЗИРЕ. Да, мадам.
ОДЕТТА. И что же это такое?
ДЕЗИРЕ. Так вы позволите?.. Что ж… в таком случае, осмелюсь сказать это мадам прямо в лицо... гм-гм... короче, мадам нечего опасаться со мной... насчёт того самого... абсолютно нечего!
ОДЕТТА. Это почему же?
ДЕЗИРЕ. Да потому что... гм-гм... даже и не знаю, как и сказать, мадам, не рискуя быть невежливым... в общем... у каждого свой вкус, мы ведь все разные, разве не так?
ОДЕТТА (смеясь). Понятно... я не в вашем вкусе, угадала? Что ж, между нами говоря, не хочу вас обижать, но... в каком-то смысле меня это даже устраивает!
ДЕЗИРЕ. Выходит, мадам берёт меня на службу?
ОДЕТТА. Однако...
ДЕЗИРЕ. Но раз мадам сказала, что это её устраивает, стало быть, мадам считает, что я уже у неё служу?.. Я вижу это по глазам мадам.
ОДЕТТА (по-прежнему смеясь). Бог мой! Даже не знаю, что и сказать...
ДЕЗИРЕ. Ах, пусть мадам скажет да... чтобы я тут же смог порадовать доброй новостью матушку... Мадам смеётся, это добрый знак, стало быть, мадам хочет сказать да.
ОДЕТТА. Ну хорошо! Ладно, что с вами делать... договорились!
ДЕЗИРЕ. Ах, мадам! Как вы любезны, мадам!.. Клянусь мадам, что она никогда не пожалеет, что одарила меня своим доверием. Ах, благодарю вас, мадам, благодарю от всего сердца!
Искренность его не вызывает ни малейших сомнений.
ОДЕТТА. До завтра... как вас...
ДЕЗИРЕ. Дезире.
ОДЕТТА. Что ж, до завтра... Дезире.
Направляется к двери. При этом движении с плеч у неё соскальзывает и падает на пол кисейная шаль.
ДЕЗИРЕ. Ах! Шалька мадам...
С этими словами он непроизвольно делает жест, будто кидаясь поднять её. Насторожил ли её этот жест? В любом случае она вскрикивает, сама поднимает шаль и торопливо удаляется прочь…
(Несколько огорчённый, но явно польщённый.) Ох-ох-ох!..
Действие второе
Гостиная-столовая на вилле Одетты в Довиле.
Слева направо: большая застеклённая дверь, ведущая на веранду, выходящую в сад; угловой диванчик; в глубине три ступеньки и начало лестницы, ведущей наверх; сервировочный столик, двустворчатая дверь, ведущая к другому угловому диванчику, потом диван.
Посреди комнаты стол, кресла, стулья.
Когда поднимается занавес, на сцене сидят Дезире, Мадлен и Адель. Болтают, пользуясь отсутствием хозяев.
ДЕЗИРЕ. Нет, правда, никогда не поймёшь, что у людей на уме, когда слышишь их разговор, пока сам не вмешаешься!
МАДЛЕН. Да, похоже, так оно и есть, вот взять хотя бы вчера, она раздевается, а он прямо при мне и говорит ей про какого-то из своих: "Ума не приложу, на кой чёрт ему понадобилось жениться на такой хорошенькой женщине! Ведь мы, мужчины, хвастаемся только своими любовницами". Она выслушала с таким видом, будто не поняла, о чём речь. Нет, клянусь Богом, она совсем поглупела.
ДЕЗИРЕ. Да нет, зачем же так, ничего она не поглупела, просто... видите ли... хозяева, они ведь не такие, как мы с вами.
Звонок у входной двери на виллу заставляет всех троих разбежаться в разные стороны. Адель кидается к двери слева, Мадлен устремляется к двери в глубине, Дезире направляется к двери, что ведёт в сад. Проходит время. Дезире возвращается с криком.
Да нет, нет! Это не они. Это почтальон... но никаких писем ни для кого нету.
МАДЛЕН (возвращаясь вместе с Аделью). А чего ж он тогда приходил?
ДЕЗИРЕ. За праздничными чаевыми.
АДЕЛЬ. Это что, по случаю девятого июля, что ли?
ДЕЗИРЕ. Говорит, здесь у них в Довиле обычай такой... (Все трое снова рассаживаются на прежние места.) О чём это мы говорили?
МАДЛЕН. Да про хозяев...
ДЕЗИРЕ. Само собой, о чём же ещё... но что именно?
МАДЛЕН. Помню, вы ещё их защищали...
АДЕЛЬ. Ну да, он же вечно на их стороне...
ДЕЗИРЕ. Ничего не поделаешь, это у меня в крови, стоит поступить на службу, и они уже мне будто родные, честное слово... Что это вы хихикаете?
МАДЛЕН. Да так, ничего.
ДЕЗИРЕ. Ах, так вот вы зачем сюда явились, насмешничать надо мной?.. Ладно-ладно! В таком случае, можете возвращаться в свои владения!..
МАДЛЕН. Что, уж и пошутить нельзя?
ДЕЗИРЕ. Ничего себе шуточки...
АДЕЛЬ. Месьё нынче не в духе!.. Пошли-ка отсюда, давай лучше в экарте сыграем.
МАДЛЕН. Одну партию, пять очков, всухую...
АДЕЛЬ. Ещё чего! Уж по стаканчику красненького-то пропустим, а? Прошу вас, баронесса...
МАДЛЕН. Только после вас, герцогиня!.. Пока, маркиз...
Обе уходят.
ДЕЗИРЕ. До встречи, дамочки!.. И чего смешного нашли? Вот дурочки... (Звук колокольчика. Он слегка поправляет в вазах цветы. Шум автомобильного мотора.) Должно быть, это они... (Идёт к застеклённой двери.) Так и есть, сами.
Нажимает на звонок.
МАДЛЕН (входя). Это вы звонили?
ДЕЗИРЕ. Да, месьё и мадам уже здесь...
ГОЛОС МОНТИНЬЯКА. Вы, Жюльен, отвезёте мадам, потом можете поужинать и возвращайтесь за нами к десяти... До встречи, дорогая...
МАДЛЕН. С кем это он там прощается?
ДЕЗИРЕ. С дамой, которая в автомобиле.