Апраксин проверил все и доложил Петру:
- Нынче приготовил в набег Боциса с отрядом скампавей и бригантин. На те суда посадил морских гренадер полтыщи.
Слушая Апраксина, Петр про себя радовался: "Слава Богу, образовались морские вой, не ждут неприятеля, сами наступают".
- Ну, ну, сказывай. - Царь развернул карту.
- Поначалу к вечеру пойдут к шхерам и по-над берегом поднимутся к Боргу. Там суда какие попадутся шведские, сокрушат их, шведа побьют.
В эскадре Боциса командирами бригантин отправлялись два брата Сенявиных, Наум и Иван. Провожал их старший брать Ульян:
- Под пульки-то зря не лезьте. Друг дружку держитесь.
- Само собой, только кто же ее, дуру-то, углядит, шальная она.
Первый укол со стороны моря балтийцы шведам нанесли удачно. Никто не ожидал нападения русских бригантин.
Приноровился Наум Сенявин все примечательные события заносить в морской журнал.
"Май… В 6 день г. шауфбенахт отправлен с 9 скампавеями да 7 русскими бригантинами в местечко Борго, при котором походе и я сам был…
В 20 день пришли к Борго и вышли на берег версты за три и пошел первый батальон Луки Демьянова; второй подполковника Шмита; третий майора Микешина; четвертый братин, которые были на русских бригантинах. И как пришли к мосту, тогда пошел подполковник с морскими гренадерами, у которых командовал Лука Демьянов, и в ту баталию на мосту…
В 11 день поутру рано переехали на ту сторону, на которой местечко… Пошли строем. Тогда шведы побежали, а мы пришли… И при том местечке сожгли 15 шхун…"
О результатах рейда Апраксин докладывал на Котлинском рейде. Царь обстоятельно расспрашивал, одобрительно кивал головой, рассматривал карту:
- Гляди, Федор, отселе шхерами к Выборгу прямая дорога.
Апраксин усмехнулся краешками губ:
- Сие так, господин шаутбенахт. Запрошлым годом недосуг мне было. Слыхал о неудаче под крепостью, а брать ее надобно с моря. - Адмирал перешел на доверительный тон: - Помнишь, Петр Лексеич, Азов-то воевали морем? Ты сам тогда сказал, любо тебе морем, паче близко.
- А ведь и верно, Федор. - Петр рассмеялся и вдруг перевел разговор: - У Крюйса какой-то чиновник прислуживает, кто таков, не ведаешь?
- Как не знать. Немец, Ондрейкой кличут, полдюжины иноземных языков ведает, пронырливый юноша.
- Передай Крюйсу, пущай ко мне на "Мункер" с ним явится.
Так начиналась при Петре карьера Остермана.
…Июньское солнце стояло в зените, Меншиков прислал из армии весть Петру: "Карл с войсками перешел Березину".
Наконец-то прояснилось. Царь позвал Апраксина:
- Стало быть, брат Карл на Москву пошел. Изготовь шквадру. Пойдем к Нарве, оттуда в армию поеду. Возьмем с собой фамилию женскую. Море спокойное, пора им оморячиваться, покуда шведы мешкают.
Апраксин собрался уходить, но Петр остановил его жестом. Уезжая к основной армии, он не определил порядок. Здесь, на севере, Петербург и флот - главная ценность сегодня. Хотел было назначить командующим армейским корпусом в Ингрии боевого генерала Якова Брюса, он и в стычках многих бывал, и комендантом в Петербурге состоит, но тут пришло письмо из Астрахани от старшего брата Апраксина, который вместе с Шереметевым налаживал там жизнь после бунта стрельцов, сидел надежным воеводой. Петр Апраксин всегда радел о деле, думал о своих полках, сроднился с офицерами и солдатами. Царь знал, что и его любят в полках. А Апраксин переживал, что вдруг его родные полки попадут в "чужие" руки. Поэтому настойчиво предлагал царю "полки мои, как драгунские, так и пехотные перепоручить командовать брату моему Федору Матвеевичу". Знал старший брат, что надежней Федора нет ему замены. Собственно эта настойчивая просьба закаленного и верного бойца определила, кому распоряжаться войсками. К тому же видно было, как Федор Матвеевич напористо верховодил флотом, не осиживался, первым вступал в стычку со шведами.
- Ведаешь, пожалуй, один ты, сколь велик для меня смысл утвердиться на Балтике. Нынче здесь может решиться, быть или не быть флоту. Либекер вскорости нагрянет… Ты останешься главным командиром на суше и на море. Принимай немедля под начало полки старшего брата своего…
Эскадра подняла паруса. Головным шел адмиральский "Думкрат", за ним Крюйс на "Олифанте", в середине под царским штандартом следовал "Мункер"…
Вышли в море с восходом солнца. Легкий бриз приятно освежал лицо. Петр боялся за старшую, Прасковью Федоровну, но оказалось напрасно. Она весь переход просидела в кресле под тентом, лишь иногда слегка вскрикивала, когда шнява кренилась, но то и дело просила квасу. Наталья Алексеевна не отходила от Екатерины. Временами они прогуливались по палубе. К концу плавания осмелели, стали подходить к фальшборту, ахали, заглядывая вниз. Кружилась голова, в груди что-то сжималось от страха… Во время первого короткого морского путешествия женщины знакомились с кораблем, морской жизнью, его хозяином. Знакомство и отношения людей на корабле имеют свои особенности. Здесь человек не может покинуть компанию, если она ему не по сердцу или если его обидели. Ему негде скрыться от неприятного или неинтересного собеседника.
Первой встречей Екатерина Алексеевна и Федор Матвеевич остались довольны. Екатерине понравились неторопливость в суждениях, обходительность и даже некоторая его застенчивость в разговоре. Апраксину пришлись по душе мягкость в общении, неназойливость и простота новой симпатии царя…
К устью Нарвы подошли, когда солнце коснулось горизонта. Царь сошел на берег под раскаты пушечного салюта, на следующий день отпраздновал в кругу адмиралов свои именины.
- Завтра отъезжаю, Федор, смотри не зевай шведа, - прощаясь с Апраксиным, наставлял царь, - женскую половину сопроводи в Петербург и отправь под конвоем в Москву, Катеринушке пора к малютке возвращаться…
- Все путем совершу, государь, к шведам я послал лазутчиков "языка" словить.
Направляясь к Москве, Карл XII решил покончить с городом на Неве. О нем постоянно напоминал первый канцлер, который возражал против немедленного движения к Москве.
- Ваше величество, разумней вначале овладеть нашими землями в Ингрии, - советовал осторожный Пипер, - захватить Петербург. А после этого двинуться на Москву.
Король уже решил по-своему.
- Корпус генерала Либекера сотрет с лица земли этот город, а эскадра Анкерштерна перебьет и потопит ветхие посудины Петра. На Балтике всегда владычествовал шведский флаг.
Такого же мнения придерживался посол Витворт в донесении в Лондон: "Произвести самую влиятельную диверсию и действительно встревожить царя может только нападение шведов на Ингрию, потому что этой-то местностью, и особенно своим любимцем - Петербургом, царь дорожит более, чем какой бы то ни было часть своего государства…" И прибавлял, что в обороне города занято мало русских войск: если шведы налягут, то легко уничтожат Петербург и флот.
В эту кампанию адмиралу Апраксину поневоле привелось выступать сразу в двух ипостасях - адмиралом и генералом. Свой флаг он держал на фрегате "Думкрат". После отъезда Петра он с эскадрой крейсировал западнее Котлина. Время шло, горизонт был чист, и на суше генерал Либекер помалкивал, а под Ревелем накапливал силы генерал Нильс Штремберг, но Апраксин не привык ждать ударов.
Разглядывая карту, высказал Крюйсу свой замысел:
- Вишь, будто клешнями нас обхватили Штремберг да Либекер, а Анкерштерн усищами пугает. Почнем-ка мы клешни обрубать, а первую как раз отсечем у Штремберга…
Лазутчики захватили в финских шхерах "языка", шведского капитана, который ехал на побывку в свою деревню. Он признался, что генерал Либекер намеревается через неделю наступать на Петербург.
- Оставайся на рейде, - приказал адмирал Крюйсу, - Либекер мешкает, переберусь-ка я на сушу, покуда на море спокойно, потревожу Штремберга. Ан все меньше потом забот станет. Но ты поимей, ежели появится Анкерштерн, встречай его на якорях, у него линейные корабли. Он сильнее покуда в море.
- Можете не беспокоиться, ваше превосходительство, прошлым годом я его угостил картечью, едва он убрался.
В Нарве адмирал, помня советы царя, первым делом посадил пехоту на лошадей. Сколачивал отряд опытный боец, полковник Монастырский. Прихватил легкие пушки. Разведкой руководил сам Апраксин. Ловкие охотники вернулись через два дня. Доложили:
- Швед лагерем стоит, не доходя Ревеля верст пятнадцать, на мызе Рекобер. Дымят костры, кашу варят, с девками балуют, пикетов особых не видать.
- Сие нам на потребу, - довольный, певуче произнес Апраксин, похвалил лихих гренадеров, выдал каждому по рублю и распорядился: - Теперь, полковник, дела за нашими ребятами. Мешкать не будем, выступим сегодня же вечером.
Молниеносного удара русских гренадеров шведы не ожидали. На рассвете часть солдат спешилась, нанесла штыковой удар по центру, а лихая атака драгун с фланга опрокинула неприятеля навзничь. Генерал Штремберг едва сам унес ноги.
"Помощию Божию, - доносил царю Апраксин, - пехотный полк и с офицеры без остатку побили, а от рейторского полку разве что малое осталось".
- Слава Богу, одну клешню у шведа отсекли, - удовлетворенно сообщил адмирал Крюйсу, возвратившись к эскадре, - жди теперь гостей с моря. Как встречать гостей будешь, вице-адмирал?
Крюйс развернул карту:
- Нам ввязываться в морскую баталию с Анкерштерном пока не под силу. Встретим его, как и прежде, на якорях. Сей швед уже отведал нашей похлебки не раз, как я говорил.
- Согласен, нынче фортеции на острове знатные, вороги сюда не сунутся. Наверняка поохотятся на Питербурх покуситься.
В середине августа дозорные корабли подняли сигнал: "Вижу неприятеля на весте".
- Яко мошенники, которые в избу нагло вломились, но завсегда готовы утекать без оглядки, - зло произнес Крюйс, считая вымпелы кораблей. - Двадцать два, - доложил он Апраксину.
Поглядывая на вице-адмирала, Апраксин размышлял: "Пожалуй, Крюйс в этих делах со шведами опыт имеет, отбивался и прежде, совладает".
- Останешься командовать всем флотом и войсками на острове, - передал он свои полномочия Крюйсу, - а я пойду к Неве с Боцисом. Там небось швед объявится со дня на день.
Еще неделю назад разведчики из-под Выборга доложили: "Шведы двигаются по направлению к устью Тосны". День и ночь, укрываясь в лесах, сопровождали неприятеля русские лазутчики, так что Апраксин каждый день знал, где его противник, и имел время на раздумья. "Видно, шведы замыслили обойти Питербурх. Сие и ладно. И неладно. Значит, нас побаиваются, но желают хоть одной клешней захватить и взять измором".
Решал адмирал всегда обстоятельно. Первое приказание отдал Ивану Боцису:
- Поднимись в Неву с отрядом бригантин и жди шведа у Тосны. Не допусти переправы, а нет, так побей их славно.
Генералу Фразеру, начальнику драгунского полка, и полковнику Бахметеву поставил задачу опустошить все запасы провизии в Ингрии, от Тосны до Ижоры.
- Прошелестите все местечки до Копорья. Запасайтесь, посылайте в Питербурх, остальной провиант сжигайте. Пущай у неприятеля животы подведет.
Все шло по плану, но нетерпеливый Боцис, прождав два дня, поднял сигнал: "Всем сниматься с якоря. Следовать за мной" - и повел флотилию вверх по течению к Шлиссельбургу, решив, что шведы именно там будут переплавляться через Неву.
Строги воинские порядки, но Наум Сенявин и сосед, поручик Лоренц, решили ослушаться непосредственного начальника. Наум случайно слышал наказ Апраксина Боцису: "Ждать шведов у Тосны". И Сенявин не ошибся. Едва в полдень флотилия Боциса скрылась за излучиной, в вечерних сумерках на противоположном берегу в кустах показались шведы. Словно поджидали, когда уйдут русские бригантины. На рассвете Сенявин удивленно рассматривал вражеский берег.
- Никак, батарею и шанец соорудили, - сказал он Лоренцу, - похоже, понтон ладят из бревен, переправу наводят по всей форме.
- Туго нам придется, - почесав затылок, проговорил Лоренц, - наши пушки малы, а цель для них велика. Борта у нас в одну доску, они же за бруствером укрыты.
- Куда денешься, - Наум в таких случаях не раздумывал, - кроме нас с тобой, некому шведа забить.
Едва шведы столкнули понтон в воду и начали грузить лошадей, перед ними появились две бригантины. Началась пушечная дуэль. Поначалу удалось разбить ядрами понтон, с криками замертво падали в воду шведы. Но и неприятельская батарея стреляла почти в упор. На бригантине Лоренца убило несколько солдат, появились пробоины, и поручик, махнув рукой, начал отходить вниз по Неве. Бригантина Сенявина держалась еще полчаса, разбомбила вконец второй понтон. Прямой наводкой били по шведской батарее, но шведы надежно укрыли восемь пушек за бруствером из бревен и земли.
Насмерть бился Сенявин, сраженные ядрами, падали на палубу один за другим убитые и раненые матросы, бригантина получила пробоины у самой воды. В конце концов пришлось тоже отойти.
…Обычно сдержанный, матерно ругал адмирал оправдывающегося Боциса, да время ушло, двенадцать тысяч шведов сумели переправиться на левый берег и двинулись в Ингрию, охватывая кольцом Петербург.
Либекер радовался, надеясь пополнить запасы еды: "Теперь-то мои солдаты будут сыты". Уходя из Выборга, армия захватила с собой лишь скудный паек. Рассчитывали поживиться в местах, где провизии прежде было вдосталь. Но Апраксин опередил шведов.
"Я, - донес он царю, - послал Бахметева с казаками во все Копорские уезды, и ежели куда неприятель будет приближаться, чтоб провиант весь сжечь".
Несладко пришлось шведам, всюду перед ними плясали "петухи", пришлось затягивать пояса потуже.
Не все проходило гладко и в корпусе Апраксина. Начальник кавалерии чванливый Фразер плутал с драгунами у Ямбурга, вдали от неприятеля, случайно наткнулся на большой шведский обоз из Нарвы с провиантом.
Отправить бы трофеи в Петербург, где тоже было туго с провизией, так Фразер сжег все добро. Апраксин возмутился, а Фразер кривил губы, усмехался. У адмирала не было права заменить его, обратился к Петру. "Для того прошу вашего величества прислать в конницу доброго командира, а ежели не противно вашему величеству известного из русских". Как ни странно, вскоре нераспорядительность Фразера пришлась кстати.
Когда Либекер высадился на левом берегу Невы, Апраксин с тревогой ожидал, что он двинется на север блокировать и штурмовать Петербург. Но шведский генерал трусил. С голодным войском он устремился к побережью залива, питая надежду, что эскадра адмирала Анкерштерна разбила русских. Наконец-то вдали на рейде заполоскались знакомые шведские флаги.
За Либекером с эскадры прислали шлюпку.
- Адмирал приглашает вас отобедать, - передал офицер.
Либекер оглянулся: "Слава Богу, кроме адъютанта, никто не слышал".
В адмиральском салоне генерал прежде всего накинулся на еду.
- Мои офицеры, не говоря о солдатах, второй день потребляют конину. К столу не подают вина. Русские выжгли все под чистую. Я надеялся, - насытившись, криво усмехнулся Либекер, - что королевский флот быстро расправится с русскими и появится у Петербурга.
- Я вижу, королевские мушкетеры и рейтары тоже не в восторге от русских, - подкусил в свою очередь адмирал собеседника. - И все же, что будем делать, генерал?
- Ждать, - чмокая губами, допивал вино Лебекер. - Постараемся выманить русских в поле - и там-то мы возьмем верх.
…К Апраксину доставили шведского квартирмейстера Вико, накормили голодного унтер-офицера.
- В войсках хлеба осталось на неделю, - выложил он без обиняков. - Солдаты и офицеры перешли на конину. Офицеры поговаривают, что генерал Либекер подумывает уйти из Ингрии.
Апраксин хитро прищурился: "Надобно ему помочь в этом". Послал за генералом Фразером.
- Ты мастак шведам корму показывать, - усмехаясь, начал с ним разговор адмирал, - так сделай теперь это нарочно. - Апраксин вынул из портфеля запечатанный пакет. - Подберись поближе к шведам ночью, разбей палатку где вдалеке, рухлядь разную разложи для виду и этот портфель с пакетом брось поперек. Когда шведы на тебя пойдут, постреляй для острастки и уходи поспешно. Разыграй отступление.
Все произошло, как было задумано. Не успели шведские рейтары доставить портфель с письмом Либекеру, как тот забил тревогу.
- Дважды выстрелить из пушки, вызвать немедля шлюпку с эскадры.
Потревоженный Анкерштерн слушал генерала.
- Мой адмирал, неприятное известие. - Он протянул собеседнику письмо. - Апраксин сообщает своему генералу Фразеру, что ему на подмогу идут из Нарвы шесть тысяч войск и с Ладоги еще семь тысяч пехоты и драгун.
Лицо Либекера покрылось испариной.
- Мне думается, у самого Апраксина тысяч двадцать, и если прибавить подмогу, у неприятеля будет тройное превосходство против моего голодного войска.
- Что же вы предлагаете?
- Вся надежда на вас, адмирал. Мне надо спасать войска. Я готов хоть сегодня начать погрузку на корабли.
Анкерштерн сердито кашлянул. "Эти генералы ни черта не смыслят в нашем деле".
- На виду у русской эскадры грузить десант безрассудно. Пока офицеры и солдаты будут усаживаться в шлюпки, русские бригантины навалятся на нас и всех потопят. Принять на борт двенадцать тысяч солдат потребуется неделя времени.
- Так что же делать?
Анкерштерн поманил Либекера к карте:
- Самое удобное место - Копорский залив. Там можно укрыться от шторма, и русские не обнаружат нас.
- Вы упомянули, адмирал, офицеров и солдат. А что же мне делать с лошадьми?
Анкерштерн зло зыркнул на Либекера:
- Пускай плывут к борту и поднимаются по штормтрапу. У меня, генерал, не конюшни, а боевые корабли.
В тот же день казачьи разъезды донесли Апраксину, что неприятель сворачивает лагерь и спешно двигается вдоль берега…
- Так и должно быть, знамо, попались на наживку, - потирал руки адмирал. - Наблюдайте за шведами на море, они скоро с якорей снимутся.
Через два дня шведская эскадра начала переходить в Копорский залив. Апраксин вызвал Фразера и Бахметева:
- Нынче мы в авантаже, надобно не упустить случай. Обложим Либекера на видимости. Когда он половину войск увезет, почнем его кусать. Шведы запаникуют, а там мы их и добьем. Малой кровью викторию добудем.
И здесь Апраксин переиграл шведского генерала. Когда большая половина шведов перебралась на корабли, началась паника. Охранение поняло свою обреченность и разбежалось по окрестным лесам.
Русские гренадеры вломились в центр лагеря, крушили все на своем пути штыками. Впереди бежал поручик Наум Сенявин:
- Ура-а, братцы! Бей шведа!
Свою бригантину он поставил на ремонт и отпросился у Боциса "помять бока шведу". Во время атаки шальная пуля прострелила ему ногу, но поручик не покинул поле сражения, колол шпагой неприятеля направо и налево…
Дело довершили драгуны, ударили с фланга из перелеска. Сначала шведы отбивались отчаянно, потом одна половина кинулась к переполненным шлюпкам, другая бросилась в лесную чащу. Атаке мешали тысячи трупов лошадей, убитых по приказу Либекера. А шведов полегло на копорском берегу больше тысячи, две сотни попали в плен.
- На море шведы обожглись, более не сунутся, - сказал Апраксин, глядя вслед поспешно снимающейся с якорей неприятельской эскадре. Авось и по сухопутью дороги им будут заказаны…