Рассвет дня весеннего равноденствия застал шведов врасплох. В Хиеталу с трех сторон внезапно ворвались русские войска. Схватка была короткой, шведы бежали и укрылись в крепости.
В числе первых трофеев русские солдаты в замерзшем заливе пленили три военных судна. Апраксин смеялся:
- Вот нам и первый морской трофей, токмо взят по суше морскими солдатами.
Русские войска брали крепость в блокаду, обживались. В тот же день Апраксин с генералами обошел всю крепость, провел рекогносцировку, четко определил роли:
- Тебе, Берхгольц, отрезать крепость с востока, не допустить сюда Лебекера. Ты, Брюс, оседлаешь крепость с залива. Чернышев, начнешь осаду с пушками по фронту главной стены.
Апраксин развернул карту, показал Брюсу на самое узкое место залива - пролив Тронгзунд.
Карту нашли на захваченных шведских судах. Один из пленных, словоохотливый подшкипер финн, среди многочисленных шхер и островков, усеявших Выборгский залив, показал судоходный фарватер.
- Так ты в сем горле, - адмирал очертил на листе кружок, - соорудишь батарейку из пушчонок. Покуда парочку трехфунтовых поставь. Подойдет подмога, поставим корабельные.
Брюс удивленно поднял брови:
- Чего для в таком дальнем месте от крепости?
- А того для, генерал, ледок-то сойдет, шведы с эскадрой, не миновать, посунутся. А здесь-то мы их и прихватим.
Ушло первое донесение царю: "…с караулом пехоты и кавалерии, через лед, морем с Котлина острова марш свой воспринял мимо Березовых островов". С этой же почтой Апраксин переслал царю захваченную у шведов карту.
Солдаты долбили промерзшую землю, с трудом выковыривали валуны и камни, строили шанцы. Укрепления сооружали не так, как хотелось. С высоченных бастионов шведы держали под обстрелом пушек все ближние подступы. Ядра легких осадных орудий до крепостных стен не долетали.
То и дело ржали изголодавшиеся кони. Пехота ежилась от холода, солдаты жгли костры, грелись, хмуро посматривая на высокие мрачные стены крепости и с тоской переводя взгляд на почерневший местами лед в заливе. "Когда-то кораблики приплывут?"
Сытые шведы в крепости посмеивались. Запасов у них хватит на целый год, пороху вдоволь. Полторы сотни пушек то и дело посылали смертельные гостинцы.
"Шанцами к неприятельским крепостям приближались ближе фузейной стрельбы, - доносил Апраксин в Петербург, - и трудим бомбами сколько можем, а пушки наши нам мало помогают, понеже зело мало и легки: когда мы начинаем стрелять, то неприятель противу одной из десяти стреляет".
Пехота доедала последние сухари, драгуны уныло отворачивались от выпученных голодных глаз лошадей, щурились на солнце, озирались на кромку талой воды у берега.
С крепостных стен временами доносился дружный хохот неприятеля. Комендант каждое утро подбадривал солдат, посматривая на залив:
- Скоро придет адмирал Ватранг с эскадрой. Русским будет конец.
…Над городом и Невой простиралось прозрачное, нежно-бирюзовое весеннее, без единого облачка небо.
Река полностью очистилась от льда. Из каналов и проток корабельный и галерный флот потянулся к морю. Галеры тащили на буксирах девять фрегатов и пять шняв. Суда выглядели нарядно, свежепокрашенные борта сверкали на солнце, трепетали флаги и вымпелы. Тускло отсвечивали медью жерла орудий в открытых портах.
Следом за боевыми кораблями выстроились две сотни транспортов с провиантом, осадными пушками, порохом. Флот двинулся на помощь армии, но природа уготовила ему тяжкие испытания, грозившие смертельной опасностью.
Все было заранее просчитано и оговорено, Петр сам проверял готовность каждого корабля, наставлял флагманов и капитанов на случай встречи с превосходящим по силе неприятелем:
- Транспорты с припасами защитят галеры, уходить им борзо, без мешкоты. Фрегаты прикроют огнем атаку бригантин. Неприятеля брать только на абордаж и подрывать брандерами.
Авангардом и всей эскадрой командовал Крюйс, замыкал колонну и командовал арьергардом Петр. Свой флаг он держал на "Лизетте".
Командиров для кораблей в этот поход не хватало, пришлось отозвать Скляева с постройки "Полтавы". Петр объявил ему сам:
- Капитанов нынче наперечет. Принимай "Мункер", пойдем к Выборгу. На борт возьмешь посланников, адмирала Юста и графа Фитцума. Покажи им сноровку флотскую.
До Котлина колонна добиралась четверо суток разводьями. Впереди на несколько миль вода была чистой, дальше все тонуло в тумане. Крюйс послал для "проведывания неприятеля" шнявы "Дегас" и "Феникс".
- Дожидаться их не станем, - решил Петр, - пока море чистое, пойдем к Выборгу.
Утром вперед ушел отряд бригантин Наума Сенявина с транспортами на буксире, следом такой же караван повел друг Наума, поручик Ипат Муханов.
Погода вроде бы установилась, но после полудня ветер сначала затих, потом потянул с запада. Медленно разворачивались громадные ледяные поля, надвигаясь на корабли.
Возвратились из разведки шнявы, доложили: "Шведов в море нет".
Петр на "Лизетте" ушел к Березовым островам искать проход.
Оказалось, путь к Выборгу пока начисто закрыт льдами. Флот стал на якоря, но льды днем и ночью докучали, затирали суда. Небольшие галеры, транспорта, карбасы плотно захватило в ледовый плен, якоря не держали, рвало якорные канаты. Ветер то и дело менял направление.
Петр дал знать Апраксину, чтобы он держался, а сам на "Лизетте" сходил в Петербург. Начал на всякий случай готовить помощь по сухопутью.
Через два дня ветер наконец-то переменился, но опять не к добру, задул с востока, ледяные поля погнало на запад, в открытое море. Вместе с ними потащило сотни затертых льдами галер, транспортов, карбасов. Всю ночь оттуда палили из ружей, пускали ракеты. Просили о помощи.
На рассвете Петр пришел на шлюпке к вице-адмиралу. Крюйс степенно допивал утренний чай.
- Кончай гонять чаи, - прикрикнул он на флагмана, забыв о субординации, - командуй "Думкрату" и галиоту бомбардирскому поднимать паруса. Выручать суда и людишек надобно. Карбасы на живую нитку слажены, да и галеры, чаю, тоже не железные. Пущай крушат льды с разбегу, якорями разбивают, пушки малые бросают на канатах.
Поначалу пришлось туго и фрегату, и галиоту. Набрав ход с попутным ветром, врезались в ледяные поля, трещали борта, крошился лед перед форштевнями. Бросали на канатах трехфунтовые пушки. Кое-как пробились к галерам, подали буксиры, зацепились якорями; и галеры между собой перекинули канаты, подали их на транспорта, карбасы. Понемногу льды расходились, ветер отгонял их далеко на запад. Четыре транспорта таки раздавило льдами и унесло в море. Стихия споспешествовала неприятелю.
Поступила депеша от Апраксина. Петр вызвал Крюйса:
- Читай.
- "Провианту, государь, у нас остается почитай за нет, от девятого числа разве с нуждою будет дня на четыре", - с заминками прочитал вице-адмирал.
- Остаешься главным с фрегатами, иду к Выборгу.
На "Мункер" неожиданно прибыл Петр. Как положено, Скляев поднял флаг контр-адмирала.
- Снимайся с якоря, идем к Выборгу. Апраксин вешки набросал по форватеру. Крюйс останется прикрывать нас с моря от шведов. Разбуди датского адмирала, пущай знает наших.
…На самой высокой башне радовались шведы:
- Ура! Идет наша эскадра!
Действительно, вдали показалась колонна кораблей с шведскими флагами. Корабли палили из пушек, но оказалось, они салютовали русским войскам. Предусмотрительный шаутбенахт Петр Михайлов решил схитрить, поднять шведские флаги: "А вдруг на берегу шведы с пушками?"
Апраксин не выдержал, по-родственному обнял Петра:
- Хлеба у нас, господин шаутбенахт, на один день, а пороху на два дня осталось.
- Все за кормой, генерал-адмирал, принимай пять тыщ войску, мортиры, припасы. Да поживей, нам уйти надобно без мешкоты, пока Ватранг не нагрянул.
Постепенно в залив втянулись все корабли, транспорта, карбасы. Петр в тот же день на "Мункере" вместе с Апраксиным и Боцисом осмотрели акваторию залива. Петр похвалил адмирала за батарею.
- В шхерах Ватранг с кораблями не пройдет, а вот Тронгзунд для него подходит. - Петр прикинул расстояние до ближайших островов. - Залив перегороди транспортами. У нас их много. Ты, Иван, - обернулся он к Боцису, - отбери полдюжины самых худых и притопи их поперек пролива. Шведам запрем морские ворота наглухо. Останешься здесь с галерами и бригантинами. Стереги море.
На следующий день установили против крепости тяжелые мортиры. По старой бомбардирской привычке Петр сам навел одну из них на крепостные стены, пробанил ствол, зарядил пушку, перекрестился.
- С Богом, - зарядил фитиль.
Ухнула пушка, с тяжелым гулом двухпудовое ядро ударило в саженную стену цитадели. Полетели осколки, обнажая вековой пласт каменной кладки.
Флот только-только успел выйти из Выборгского залива, а на горизонте замаячили паруса. Спешила на выручку крепости шведская эскадра. Восемь линейных кораблей, пять фрегатов, еще шесть судов под флагом вице-адмирала Ватранга, шестьсот с лишним орудийных стволов готовы были помочь Выборгу, но шведы опоздали. Не удалось даже ударить "по хвостам" неприятеля, русские на этот раз опередили умудренных моряков. Путь на север, к Выборгу, для Ватранга оказался заказан. В единственном проходе торчали из воды мачты и корпуса затопленных транспортов, а с обеих берегов негостеприимно чернели грозные жерла орудий…
На борту кораблей эскадры шведского генерала тысяча солдат, боевые припасы, провизия. Наконец сотни тяжелых корабельных орудий, а он бессилен помочь осажденному Выборгу.
В крепости довольно скоро поняли свою обреченность да и слыхали и знали по Ниеншанцу, Нотебургу, Нарве, что русские своего добьются. Всего месяц сопротивлялись шведы и выкинули белое полотнище, и на грозной башне "Лангерман" навечно водрузился флаг российский.
Накануне под Выборг пожаловал царь. Сам принял капитуляцию у храброго шведского полковника Стиенстроле, достались немалые трофеи. Одних пушек полторы сотни.
На мундире Апраксина засияла звезда Святого Апостола Андрея Первозванного. Жаловали и других. Храброго бригадира Григория Чернышева назначили комендантом Выборга.
Торжественный обед в честь победителей открыл Петр:
- Отныне, после взятия Выборга, окончательная безопасность Санкт-Петербургу обеспечена.
Апраксин после первых тостов, пока не захмелел, спросил:
- Теперича, Петр Лексеич, Финляндию воевать станем?
Петр на миг задумался.
- Погоди, Федя, Надобно поначалу Кексгольм прибрать к рукам, Эстляндию да Ревель…
Не преминул высказаться о завершившейся кампании и датский контр-адмирал: "По воле Провидения, морской поход, предпринятый царем, увенчался двойным успехом, окончившись счастливо как для флота, так и для армии. Если принять во внимание: 1. Что царский флот приступил в плавание в такое время года, когда все море еще покрыто плавучим льдом; 2. Что во всем флоте не было человека, знакомого с фарватером, который представляет большие опасности для плавания и изобилует камнями; 3. Что большая часть судов построена из ели, а иные и без единого гвоздя и вообще не пригодны для морского плавания; 4. Что управление этими карбасами было поручено простым крестьянам и солдатам, едва умевшим грести, то остается изумляться смелости русских. Можно весьма кстати привести слова Курция: "Отвага переходит в славу". Царю можно повторить то, что Цицерон сказал Юлию Цезарю: "Многим ты обязан доблести, но еще больше счастью".
Возвращаясь в Петербург, Апраксин по заведенной привычке, не заходя домой, заглянул в Военный морской приказ. С тех пор как принял дела по новому ведомству, он завел строгий порядок. Все бумаги, от которых частенько зависело своевременное исполнение важных дел, он в этом не раз убеждался, докладывал ему секретарь канцелярии Андрей Паренаго. Письма подавались в двух папках, казенные и личные.
В этот раз, подавая папки, Паренаго, как всегда в таких случаях, доверительно сказал:
- Весточка из Голландии, от племянничка.
Недавно Андрей Матвеев сообщил ему, что волонтеры в Амстердаме загуливают, мотают деньги, вскользь упомянул про Александра. Сейчас, сообщая, что отправляется в Англию, племянник намекнул на нехватку денег. "Так оно и есть, - вздохнул адмирал, - не иначе промотался". И взялся за перо. "Как там в Библии сказано? Наставь юношу в начале пути, и он не свернет с него до конца дней своих".
"Исполни волю монаршую, приложи труд и практикуйся дальше, от Гогланда до Англии практика не велика. Непрестанно Ц.В. изволит упоминать, ежели кто из вас не обучится морского плавания на кораблях, хотя и с пасом приедет, почтен не будет, лучше не ездить. Для Бога прошу, - взывал дядя, - неленостно обучайся, чтобы мы возмогли тебя видеть в добром порядке, а не в бесчестии".
После обеда ноги сами собой направились в Адмиралтейство. У пристани англичанин Ричард Броун прихорашивал линейный корабль.
- Добрая конструкция, - похвалил корабль Скляев, - не зазорно кое-что перенять.
- Ты-то его в глаза не захваливай, - посоветовал Апраксин, - он и без похвалы себя превозносит.
- Есть малость, - усмехнулся Скляев, - но дело он, из прочих иноземцев, знает превосходно.
Вдвоем они прошли вдоль пристани к шняве "Лизетт". Строил ее Скляев по чертежам Петра и гордился совершенством формы корабля.
- Пожалуй "Лизетка" обгонит "Мункер", неделю назад пробовали ее вдоль реки, лихо идет на волну, лавирует складно. - Скляев вдруг захохотал. - Надо же такую красавицу чучелом обозвать.
Апраксин тоже от души посмеялся, вспомнив, что царь назвал шняву по имени своей любимой собачки, из которой в свое время, по ее кончине, приказал изготовить чучело…
Из Адмиралтейства Апраксин на небольшом одномачтовом паруснике, верее, сходил на верфь в Новую Ладогу, а оттуда в Олонец.
С покрасневшими от бессонницы глазами Гаврила Меншиков прихорашивал новый линейный корабль.
- Государь уже окрестил его "Пернов", - сообщил он Апраксину.
- Ведомо мне, не токмо твой детинец, еще два крестника, таких же на пятьдесят пушек, в Адмиралтействе стоят наготове, "Выборг" и "Рига".
Царь распорядился назвать первые линейные корабли именами крепостей, взятых у шведов в эту кампанию.
Осенью адмирал крейсировал на новом флагмане "Рига". Эскадра ходила к Выборгу, до меридиана Гогланда, шведов не обнаружили.
- Видать, Ватранг удила закусил, - посмеивался Апраксин, обращаясь к Крюйсу, - на будущее лето небось злее станет. Нынче у него последнюю базу в Ревеле отняли.
- Как ни крути, а ему теперь к нам незаметно не подобраться, - согласился Крюйс, - на Котлине можно присматривать стоянку.
- Погоди, чай, объявится, о том государь уже хлопочет.
Как обычно, флот ушел на зиму в устье Невы, в ее многочисленные протоки и рукава.
Накануне Рождества у генерал-адмирала собралась компания: Крюйс, Боцис, Петр, Шереметев, приехавший из армии, Брюс. Веселье затеял Федор Матвеевич. Во-первых, праздновали "графское звание" братьев Апраксиных. В этом же году царь пожаловал в графы и старшего Петра. Потом нашелся повод обмыть царские подарки за взятие Выборга - шпагу, усыпанную алмазами, и золотой стакан. Трижды заставили владельца опорожнить стакан с водкой…
Балагурили о разном, но часто заговаривали о предстоящей войне с турками.
- Слышь-ка, из Стамбула Толстой пишет, Нуман-пашу Карла подкупает, а Карле деньгу французы выдали, - не спеша рассказывал умудренный Шереметев. - Султан хорохорится, с крымским ханом вместе грозятся напасть в одночасье.
- Государь-то их не боится, а Карла, видать, позабыл, кто Полтаву воевал, - мурлыкал запьяневший Брюс.
- Так-то оно так, - согласился Апраксин, - токмо ежели воевать, по-умному надобно.
- Как же? - заинтересовался Шереметев.
- А как присоветовал в свое время патриарх Досифей, Борис Петрович. Я то помню. Воевать турка надобно через Крым. Один рог в наших руках, Таганий. Другой в Очакове, там ты крепостцы недалече воевал, тоже рядом. Рога обломаем, пойдем на хана. Возьмем Крым, кораблики помогут с Азова, считай, Черное море у нас под пяткой.
Шереметев встрепенулся:
- И то дело говоришь, ан государь по-другому толкует.
- Как же?
- Шафирка да Рагузинский, твой приятель, все уши прожужжали ему, надобно, мол, иттить прямо к Царьграду. Там и валашские князья, и Кантемир, славяне под турком, ждут царя не дождутся.
- Опасно сие, места незнакомые, чем войска кормить, далече от баз-то в чужой стороне, - озабоченно потирал подбородок Апраксин.
- И я к тому же ему молвил. Слухать не желает, ты ево знаешь. Порешил - отрубил.
Султан объявил о войне в самое Рождество, через месяц Москва ответила тем же. Петр, не мешкая, вызвал Апраксина:
- Заедешь в Воронеж и Тавров, спускай на воду все, что сможешь, плыви к Азову. Будешь там верховодом на флоте и во всем крае.
Указ об этом вышел давно: "1710 год, февраля 6 дня. В. Г. указал город Азов с принадлежащими городами, всякими делами ведать адмиралу, генералу и губернатору азовскому и тайному советнику и президенту адмиралтейства графу Федору Матвеевичу Апраксину с товарищи, и те дела из разряду отослать в приказ адмиралтейских дел, а в Азов к Ивану Толстому о том послать его В. Г. грамоту".
Апраксин покачал головой: "Опять морока, разве поспеешь?"
- Возьмешь Крюйса, капитанов Беринга, Шельтинга, других сноровистых. Весной почнешь действовать против турок водою и сухим путем, как говорено и как Бог велит…
Перед отъездом Апраксина в Адмиралтействе появился Федор Салтыков. Один адмирал знал, что царь направляет его инкогнито за границу закупать корабли для флота…
За плотно прикрытой дверью Апраксин по-отечески вразумлял:
- Мотри, тезка, великое дело тебе государь вручил. Остерегайся мошенников, деньгой казенной не швыряйся. Ежели худо станет, отпиши. - Положил руку на плечо. - Поезжай с Богом.
Расставаясь, ни тот ни другой не предполагали, что судьба больше не сведет их вместе…
Прибыв в Тавров, Апраксин ужаснулся. Наступила пора половодья, а блоки стапелей с построенными кораблями сиротливо торчали на берегу в десятках метров от уреза воды.
- Нынче Дон-батюшка осерчал, не хочет пускать кораблики в море, - разводил руками адмиралтейский мастер.
Апраксин чесал затылок: "Чем воевать с турком? Прошлым годом старые кораблики сожгли, а новых не станется".
Как гигантские истуканы, замерли на берегу восьмидесятипушечные корабли. Жаль было угробленного времени, денег и сил.
- Что поделаешь, - насупившись, отводил душу Апраксин в разговоре с Крюйсом, - не все в нашей воле. Хотя государь и гневается на меня, но совесть моя чиста.
Неторопливо прохаживались они вдоль пристани, где ошвартовались две новые шнявы, шесть скампавей. Поодаль, на стремнине, покачивались на якорях два недостроенных линейных корабля.
- Отъеду я в Таганрог, - продолжил Апраксин, - там кораблики настропалю, к Азову подамся. Кубанские татары, не дай Бог, нахлынут. Впрочем, там комендант надежный, полтавский генерал Келин. Комплектуй кораблики и спускайся к морю. Не ровен час, турки объявятся.