Ладильщиков почувствовал на ладони теплую, липкую жидкость, Как быть? Уйти с арены? Нельзя прекращать действие. Это расхолодит публику и ослабит дисциплину у животных. Наказать Султана? Нет, нельзя его наказывать. Он царапнул нечаянно. Сам виноват - сделал рывок с "постели" и напугал его. Зверь не должен знать, что он поранил человека, а человек не должен, показывать зверю, что он ранен и расстроен.
- Коля, возьми бинт, - прошептала Мария Петровна. - Не надо, - тихо ответил Николай Павлович. Отбросив в сторону железную вилу, он натянул на ладонь рукав рубашки и прижал ранку пальцами,
- Барьер! - крикнул он повелительно.
На барьер первым побежал Пипо, а за ним львы и Абрек. Мишук сидел возле барьера и шлепал им лапой под заднее место. Львы и. собака скалились, рычали, но остановиться в беге не смели. Угрожающе хлопал по воздуху бич и слышалась строгая и поощрительная команда хозяина.
- Барьер! Браво, Султан! Барьер! Браво, Фатима! На поводке рвался Бой и громко лаял. Наверно, ему тоже хотелось прыгать, Зрители смеялись.
- Э-э, гляди, как медведь-то львам поддает! - кричали с мест.
- На место! - крикнул Ладильщиков, и все животные вспрыгнули на свои тумбы. Они глубоко и часто дышали, сопели. Прыжки - тяжёлая работа, но она оживила их и придала им более бодрый, смелый вид,
- Фатима, ко мне!
Львица спрыгнула с тумбы и, присев, по-кошачьи поцарапала пол - как будто точила когти перед схваткой,
- Фатима, ко мне! - повторил Ладильщиков, Мягким прыжком львица вскинула передние лапы на плечи хозяина и, открыв пасть, зарычала. Ладильщиков обхватил её руками и, сделав подножку, повалил на спину. Зрители испуганно ахнули. Падая вместе с Фатимой на пол, Ладильщиков сказал "на место". Упав на спину, львица тут же вскочила и вспрыгнула на свою тумбу. Оскалилась и рыкнула на, хозяина, будто выразила обиду за своё поражение.
- Султан, ко мне! Фатима, Пипо, алле!
Фатима спрыгнула с тумбы и побежала вдоль решетки. Пипо с разбегу вскочил ей на спину и вцепился зубами в загривок. Ладильщиков сел верхом на Султана и, уцепившись за гриву, крикнул весело:
- Алле! Кругом!
Султан побежал вслед за Фатимой. Зрители зашумели, засмеялись и захлопали в ладоши. Кто-то весело крикнул:
- Кавале-ерия!
Публика громко расхохоталась.
Открыли дверку, и львы один за другим юркнули в свою клетку на колесиках.
Ладильщиков сдержанно поклонился публике, а Пипо, стоя на задних ногах рядом с хозяином, тоже как-то по-человечески кивал своей курносой мордой. Зрители смеялись и продолжительно аплодировали.
Во втором отделении Ладильщиков показал силовые номера, а борьба с медведем была отложена на другой день.
Через два дня в местной газете появилась рецензия и фотоснимок Ладильщикова верхом на льве. Репортер под псевдонимом Марко Брун писал: "В летнем театре нашего города проходят гастроли укротителя и борца Ладильщикова Н.П. Его аттракцион смешанной группы животных - очень интересное зрелище. Зрители единодушно приветствуют нового артиста-самородка. Публика, конечно, не видела "пота репетиций", а со стороны нам казалось, что звери сами охотно проделывают разные трюки. Но это далеко не так, Укротитель - большой труженик. Успех Ладильщикова заключается не только в трюках, но и в том, что всем своим обликом и работой на сцене он создает образ доброго русского молодца, богатыря-змееборца, которому подчиняются сильные звери. Но нам хочется пожелать Ладильщикову, человеку смелому, сильному и ловкому, быть со зверями и удавом более осторожным".
СХВАТКА
Дротянко числился уполномоченным коллектива цирковых артистов, в который входило всего четыре человека: он сам, его жена, администратор Левицкий и старый борец-арбитр Никитин. Этот "коллектив" был лишь удобной вывеской, за которой орудовал Дротянко - директор и он же хозяйчик цирка "шапито" в приволжском городе.
Дротянко был большой, отяжелевший мужчина лет около сорока, с крупным, мясистым лицом и длинными "вразлет" рыжими усами. По внешнему виду он казался человеком простым и добродушным, но был неимоверно жаден до денег и ради своей страсти к наживе способен на многое. С артистами он обращался грубо, а сам находился под башмаком своей жены Берты Карловны, женщины волевой и желчной, с пышной прической огненно-красных волос.
Берта Карловна происходила из волжских немцев, живших недалеко от Саратова. После смерти мужа-нэпмана, имевшего мануфактурный магазин, Берта Карловна, увлечённая цирком и красивым силачом Дротянко, вышла за него замуж и все накопленные торговлей средства вложила в цирковое предприятие с надеждой приумножить свой капитал. Всё цирковое хозяйство Берта Карловна держала в своих руках и лично ведала кассой, не доверяя её даже своему мужу. Иногда она выступала и на манеже: пела под гитару цыганские романсы с вульгарным рыдающим завыванием.
Когда-то Дротянко был рядовым борцом, зарабатывал мало и втайне мечтал "выйти в люди", то есть стать хозяином чемпионата. До революции это ему не удалось, а теперь вот, во время нэпа, на его счастье, подвернулась Берта Карловна с её приличным капитальцем, и Дротянко "вышел замуж", как в шутку сказал об этом клоун Жора. Теперь уж почаще стал Дротянко прикладываться к спиртному, "раздобрел" на вольных, жирных харчах и потучнел, но борьбу не оставлял, хотя и боролся уже ленивее, хуже. Нанятые борцы избегали класть на лопатки директора цирка. Дома жена звала его ласкательно Тихоня, а на людях, в цирке, только на "вы" и Тихон Кузьмич. Пусть артисты чувствуют, что в цирке, на работе, не должно быть никакого панибратства. Иначе, думала она, упадут дисциплина и порядок.
Зарплату артистам выдавали один раз в месяц, но у некоторых, особенно семейных артистов, не хватало денег до конца месяца, и они просили у директора аванс. Вот тут-то Дротянко и корчил из себя барина. Развалившись в мягком кресле и поглядывая то на артиста, просящего аванс, то на кассиршу, он поглаживал усы и с хитроватой усмешкой нараспев говорил:
- Ну, дайте ему, Берта Карловна, сколько-нибудь..
Если Дротянко поглаживал усы одним пальцем, это означало, что можно дать рубль, если тремя пальцами - три рубля, а если же всей пятерней, то можно разориться и на пятерку. Но такая щедрость проявлялась у него редко. Был у Дротянко и такой хитроумный фокус: сколькими бы пальцами он ни поглаживал усы, но если при этом он оттягивал их не вверх, а вниз, то это означало, что ничего не надо давать, хотя он и говорил при этом: "Дайте ему". В таком случае кассирша Берта Карловна отвечала просителю: "В кассе денег нет".
Со своим звериным аттракционом Ладильщиков приехал в этот город по телеграфному предложению Дротянко. При встрече они узнали друг друга, хотя с тех пор, как у них была схватка в Старой Руссе, прошло уже двенадцать лет. Ладильщиков хотел заключить договор, но Дротянко вежливо отказался.
- Что вы, Николай Павлович, - добродушно сказал он, - мы с вами старые знакомые… А эта лишняя волокита и лишние гербовые сборы ни к чему. Я гарантирую вам четвёртую часть всего сбора и уплачу за амортизацию реквизита. Где вы еще найдёте такое щедрое вознаграждение?
Ладильщиков согласился. В конце концов, у него же есть телеграфное обязательство.
Сначала всё шло хорошо. Всё третье отделение Ладильщиков держал своим аттракционом, и сборы были полные. Зашла как-то к Ладильщиковым в артистическую уборную Берта Карловна и, заметив на стене ковер-панно "охота на тигров", приблизилась к нему и, прищурившись (она была близорукой), стала внимательно рассматривать. На переднем плане, около кустов, приникнув к земле и открыв зубастые пасти, уходили от погони два тигра, а вслед за ними в отдалении шагал громадный слон, на котором сидело два полуголых человека в чалмах, с копьями в руках, И все это - тигры, кусты, пальма, слон и индийцы - сияло в оранжевых лучах жаркого солнца, хотя самого солнца не было видно.
Берта Карловна с улыбкой, восхищенно проговорила нараспев:
- О-о, какое чудесное солнечное панно! Где вы достали его?
- В Индии, - не задумываясь ответила Мария Петровна.
- В Индии? - переспросила Берта Карловна и, почувствовав в тоне Марии Петровны насмешку, резко повернулась и вышла.
- Маша, что ты так с ней., - сказал Николай Павлович. - Неудобно.
- А ей удобно прицеливаться к чужим вещам? Акула. Всё мало ей! Глаза, завидущие…
Вечером того же дня после представления к Ладильщиковым в уборную зашел Дротянко и как будто запросто пригласил их к себе:
- Друзья, у моей супруги завтра день рождения. Про" сим к нам на чаек.
- Спасибо, - поблагодарил Николай Павлович. Дротянко взглянул на ковер-панно и промолвил как
бы между прочим:
- Жене моей понравилось ваше панно. А я ей говорю - не надо было восхищаться. Ведь по восточному обычаю хозяин дарит ту вещь, которая понравилась гостю…
- Но хозяева тут не мы, а вы, Тихон Кузьмич, - хитровато улыбнувшись, промолвила Мария Петровна.
- Конечно, конечно, и я так думаю, - проговорил Дротянко.
Выйдя в коридор, он сказал Ладильщикову с лукавой усмешкой:
- Ох и востра у тебя, Николай Павлович, жинка! Палец в рот не клади.
- Со зверями работает, - промолвил Николай Павлович. И тут же спохватился: "Неудобно сказал… двусмысленно". Но Дротянко не понял обидного намека.
- Ну, так мы ждем. Приходите, - сказал он. Супруги Ладильщиковы пошли в гости к Дротянко,
Николай Павлович преподнес имениннице букет цветов, а Мария Петровна - сборник цыганских романсов. С Ладильщиковыми хозяйка была особенно любезна, а подвыпивший Дротянко расхваливал Ладильщикова как артиста-укротителя и, обнимая его, говорил:
- Мы с Николаем Павловичем - старые приятели. На ковре встречались в недоброе старое время… Что мы тогда были? Ничто. Он - николашкин солдат, а я - пешка в чемпионате хозяина. А теперь? О, теперь мы оба на гребне волны морской… Как это в песне поется: "Судьба играет человеком…" Хорошо бы вам, Николай Павлович, вступить со своим паем в наш цирковой коллектив… Мы бы еще шире развернули наше дельце…
- Тихоня, прикуси язык! - негромко, но повелительно одернула его жена.
Дротянко умолк.
После этого вечера первая неприятность произошла из-за мяса. Мясо для зверей закупал администратор цирка Левицкий, тоненький, юркий человек с лысиной, ловкий и преданный своим хозяевам делец. Получив негодное мясо, Мария Петровна решительно зашагала к кабинету директора. Не постучавшись в дверь, она шумно ворвалась в кабинет и сразу же перешла в атаку.
- Товарищ директор, по правилам физиологии и по советским законам животных положено кормить доброкачественным мясом, а вы нам даете какую-то падаль. - И, тыча ему под нос кусочек вонючего мяса, продолжала: - Вы только понюхайте, чем это пахнет! От такого мяса наши львы подохнут, и вы отвечать будете! Я в РКИ буду жаловаться!
Дротянко встал с кресла.
- Мария Петровна, успокойтесь. Я сам посмотрю. Я вызову администратора.
Дротянко боялся РКИ. Рабоче-крестьянская инспекция однажды его уже "учила". Лучше не связываться с ней. Придут по поводу мяса, а докопаются и до других дел… Им только дай зацепку.
Дротянко вызвал в кабинет Левицкого и так стал распекать его, что голос директора был слышен за кулисами. Пусть все знают, что директор не терпит безобразий.
- Лев Маркович! Что вы там смотрите? Какое там мясо привезли?! Сколько раз я вас предупреждал!..
Левицкий, согнувшись, наклонился над столом и тихо Проговорил:
- Тихон Кузьмич, Берта Карловна приказала мне подешевле покупать мясо, из отбросов.
Дротянко понизил голос.
- Эта дешёвка может нам дорого обойтись… И затем громко сказал:
- Идите и замените мясо. Да льду привезите. - И тихо добавил: - А с Бертой Карловной я сам поговорю.
Мясо заменили, и лёд привезли. А на другой день опять возник конфликт. Дротянко пригласил Ладильщикова в кабинет и сказал:
- Николай Павлович, номер с обезьянами мы решили снять.
- Почему?
- Во-первых, он ничего интересного не дает публике, а во-вторых, я не в состоянии его оплачивать.
- Но мы же договаривались с вами, Тихон Кузьмич, насчёт этого номера. И публике нравится.
- Хорошо, я не возражаю, но пусть номер вашей жены идет в счет вашей оплаты.
Николай Павлович вынужден был согласиться и скрыл от жены решение Дротянко.
Прошёл месяц. Сборы стали падать - все любители цирка посмотрели программу. Дротянко организовал чемпионат французской борьбы, и опять хлынула публика в цирк. Русский народ издавна любит борьбу. В составе чемпионата был Сема-великан, Крылов, Петров и Дубов, турок Нурла и финн Туамисто, француз Морис Дориац, японец Саракики и "чёрная маска". Под "чёрной маской" боролся сам Дротянко, и его никто не мог положить на лопатки. Зрителям казалось, что борьба в цирке идет начистоту, а на самом деле это была демонстрация силы, ловкости и гибкости человеческого тела. Борцы создавали на ковре острые положения, но никто не клал друг друга раньше намеченного срока. Конечно, весь "сценарий" хранился в строжайшей тайне. Арбитром этой борьбы на "шике" был престарелый борец Никитин, пузатый толстяк с бычьей шеей. Дротянко держал его на особом окладе, и судья судил так, как надо было директору цирка.
Три недели тянулся чемпионат, и опять сборы стали падать. Дротянко обратился к Ладильщикову:
- Николай Павлович, включайтесь в наш чемпионат. Вас никто здесь, как борца, не знает. Выступите под "красной маской". Сенсация! Взвинтим публику.
- У меня и так работы хватает.
- Управитесь и с тем и с другим. Борьбу отдельно оплатим.
- Но я ведь, Тихон Кузьмич, буду бороться только на "бур", начистоту.
- Ну что вы, Николай Павлович, у нас ведь не спортивное состязание, а цирк, представление.
- Добровольно я все равно не лягу на лопатки.
- И не надо, но и своего противника пока не кладите. Нам надо затянуть программу, подогреть публику.
- Да я уж давно не боролся,
- Вы в хорошей форме, Николай Павлович, я же видел, как вы тренируетесь ежедневно.
- Ладно, я подумаю.
Николай Павлович действительно уже давно не боролся, но тренировался постоянно. Это вошло у него в привычку. Ежедневно он упражнялся с гирями и возился с тяжёлым "чучелом" в виде большой куклы, повторяя разные приемы классической борьбы, опасные броски. Учил он борьбе и Ваню, который стал для него надёжным партнером.
- Учись, Ваня, борьбе, - говорил Николай Павлович, - она развивает в человеке не только силу и ловкость, но и самообладание, чуткий глаз и мгновенную ответную реакцию на опасное движение противника. А эти качества особенно важны для укротителя.
По утрам и вечерам Николай Павлович совершал прогулки, бегал, прыгал, работал на кольцах и турнике, а потом обмывался холодной водой и до красноты растирался грубым полотенцем.
Приглашение выступить в чемпионате взволновало Ладильщикова. Он вспомнил, как он боролся когда-то, и ему опять захотелось испытать себя в схватке на ковре, ощущать горячее, напряженное дыхание сильного противника и увидеть тысячи горящих глаз зрителей, взволнованных и благодарных. Но Мария Петровна стала возражать:
- Коля, у нас и своего дела по горло, а ты за деньгами погнался,
- Не за деньгами, Маша. Ну как ты не поймешь, мне хочется бороться.
- Это же, Коля, не борьба, а "спектакль", и тебе в нем тоже отводится незавидная роль.
- Я никаких ролей играть не буду.
- Дротянко по виду хоть и простак, а обыграет тебя. Только нервы трепать будешь.
- Посмотрим, кто кого обыграет, - многозначительно промолвил Николай Павлович,
Мария Петровна постоянно берегла покой мужа. Приняв на себя все хозяйственные заботы о зверях, она не беспокоила его разными мелочами. Она даже не сказала ему о своем конфликте с Дротянко из-за мяса. "Зачем? Я сама всё сделаю, - думала она. - Коля со зверями работает, и нервы у него должны быть в порядке".
Всю неделю перед выступлением Николай Павлович усиленно тренировался, а накануне перед борьбой вымылся в бане, попарился, и Ваня сделал ему массаж рук и ног, Растирая упругое тело своего учителя, Ваня спросил:
- Николай Павлович, а почему вы так усердно готовитесь? Ведь борются они понарошку.
- Нет, Ваня, уж если бороться, так бороться по-настоящему, по-спортивному.
Особенно много и усиленно Николай Павлович упражнял себя "мостом". Упершись ступнями и головой в ковер, выгнет всё тело дугой и крикнет:
- Садись! Ваня!
Ваня сядет на "мост" верхом да ещё и двухпудовик в руки возьмёт.
- Кто не умеет "мостить", Ваня, тот не борец, - поучал его Николай Павлович.
Мария Петровна любила обильно и сладко покормить мужа, а тут он стал меньше и есть, и пить.
- Да что ты моришь себя, Коля? Ослабеешь перед борьбой.
- Не беспокойся, Маша. Надо мне лишний жирок сбросить. Полегче сердцу будет.
И вот на заборах города появилась крупная, кричащая афиша: "Непобедимая "Чёрная маска" вызывает всех борцов чемпионата на бессрочную схватку. Приглашаются любители из публики. Победителю - приз 200 рублей".
Выступление Ладильщикова в чемпионате начали рекламным трюком. Как только вышли на манеж два борца - "Чёрная маска" и финн Туамисто, - в среднем проходе цирка вдруг показался приземистый широкоплечий мужчина в плаще и с красной маской на всё лицо. Сквозь прорези маски сверкали глаза неизвестного. Он решительно подошел к судейскому столику, стоявшему около барьера, и уверенно сказал:
- Я вызываю "Чёрную маску" на схватку до победы,
В цирке поднялся шум, гул. "Кто это! Кто это?" - послышались возгласы. Никто не узнал в "Красной маске" укротителя Ладильщикова.
Судья Никитин грузно приподнялся на стуле и с улыбкой ответил:
- Пожалуйста. Повторяю условия: победителю двести рублей, побежденный снимает маску и раскрывает свое инкогнито.
- Согласен, - почти одновременно проговорили обе "маски".
Ладильщиков быстро сбросил с себя костюм и оказался в красном трико, кряжистый, литой, с рельефной мускулатурой. Но против своего противника он выглядел маленьким. Дротянко был значительно выше его и массивнее, толще. Неискушенные зрители, взглянув на борцов, проговорили: "Чёрная маска" задавит…" А кто-то из опытных болельщиков промолвил с иронией: "Велика Федора… Слишком жирён - надолго не хватит…"
Борцы сошлись и подали друг другу руки - "ле салют". Это значит, что борцы не имеют вражды. Выставив левую ногу вперед, борцы наклонились друг к другу и, захватив правой рукой запястье противника, а левой за ту же руку, но повыше, начали борьбу.
На переднем ряду сидели рядышком Мария Петровна и Ваня. Мария Петровна по-прежнему тревожно думала: "Напрасно он связался… Только утомит себя…" А Ваня, уверенный в победе Николая Павловича, радовался, но временами его охватывало сомнение: "Будет ли только он бороться по-настоящему?.."