Бедная малютка, красавица фру Эстер, как же она боялась своего мужа! Черт знает что! - подумал про себя Август. Они шли по направлению к ее дому, медленным шагом, им надо было столько всего обсудить. Она волновалась по поводу предстоящего объяснения, он же был совершенно спокоен, даже чуть ли не предвкушал возможную стычку. Ее все еще раздирали сомнения, хотя ничего уже не поправишь и надо покориться судьбе. Ей хотелось девочку, ну а вдруг это будет мальчик?
- Да ну, - сказал Август, - ничего страшного. Единственно, придется повторить это еще и еще, пока не получится девочка!
- Нет, - возразила она, - тогда выйдет, будто я делаю ему назло.
- Так я же всякий раз буду вам помогать, - пообещал Август.
Хотя в его словах было и немного здравого смысла, она все же утешилась и приободрилась. Его готовность прийти на помощь, казалось, не имеет границ.
Однако все закончилось вовсе не так, как они ожидали.
Когда они вошли в гостиную и уселись и к ним присоединился доктор, фру Лунд заметила, что муж ее чем-то озабочен. Неужто он успел обнаружить, что она его провела? Она сидела как на иголках, с побледневшими губами, и болтала без умолку, обнажая два ряда ослепительно белых зубов, они оттого были белые, что в детстве она грызла уголь.
- Что-то ты сегодня разговорилась, - сказал ей доктор.
- Да? Может быть.
- Ты, наверное, думаешь, что я на тебя сержусь, но это вовсе не так! - Он вытащил из кармана листок и, засмеявшись, протянул ей: - От твоего возлюбленного!
- Ах это! - воскликнула она, обрадовавшись тому, что он так ничего и не обнаружил.
- Ты оставила письмо на плите, - сказал он. - Служанка могла взять его и прочесть.
- Мне до этого письма и дела нет, - ответила фру Лунд. - Раз оно не от тебя, на что оно мне?
Доктор как будто немножко смутился и сказал:
- Ты в этом уверена?
- Да, уверена.
- Оно пришло по почте? - спросил он.
- Не знаю, - ответила фру Лунд. - Мне его передала Малла.
На звонок явилась Малла, и фру Лунд спросила:
- Кто принес давеча это письмо?
- Помощник судьи, - ответила Малла.
- Спасибо.
Доктор сказал:
- Он принес его лично! А ты и не знала, иначе ты проявила бы куда больше интереса.
- Да нет же. И чего ему от меня нужно! Мы же с ним поговорили накоротке, он рассказал, откуда он, только я уж забыла. Красивый, говорит, город. Я сказала, что я из Поллена, там краше, чем здесь. А он мне: "Если в Поллене такие красивые дамы, поеду-ка я туда".
Доктор:
- И ты с удовольствием это слушала.
- Нет, - ответила она прямо, - я засмеялась и сказала, чтоб ему было лестно: наверняка в родном городе у него была красивая дама. Вот и все. А теперь он попросту валяет дурака.
- Кстати, и письмо-то не очень длинное.
- Я не помню ни слова, - сказала фру Лунд, возвращая ему письмо.
Доктор отмахнулся:
- Сожги его, Эстер, так оно будет лучше всего.
Она встала и сунула письмо в печь.
- Нет, ну надо же! У меня нет привычки разговаривать с посторонними, я и говорила-то с ним не больше двух раз, да еще на улице. И о чем таком он может писать?
- Ха-ха-ха! - засмеялся доктор. - Август, вы слыхали?
- Фру Лунд этого письма не читала, - ответил Август. - Но, как я понимаю, там говорится лишь о том, что молодой человек приятной наружности хотел бы встретиться с самой прекрасной женщиной, какую он только видел.
Доктор снова засмеялся:
- И Август туда же, Эстер! И почти в тех же самых выражениях!
Они хохотали уже втроем.
Но доктора, видно, все еще одолевали сомнения, он сказал:
- Да, молодой человек приятной наружности. И не одноглазый. И не отягощенный, как я, грузом лет. Почему бы ему и не увиваться за дамами и не отпускать им любезности.
Эстер решила, что надо ловить момент. И сказала:
- Карстен, оставь эти глупости! Мне теперь совсем не до этого.
- Вот как?
- Да. У меня будет дочка.
- Что? - спросил доктор.
- У меня будет ребенок.
Молчание.
- Н-да, - произнес он наконец, - вот это новость так новость!
Август, который еще не успел себя никак проявить, воспользовался случаем, чтобы вмешаться:
- Не знаю, доктор, что вам на это и сказать. Разве это новость, что у женатых людей рождаются дети?
Доктор ничего ему не ответил, до такой степени он был оглушен услышанным. Похоже, он решил это проглотить, как бы то ни было, он не стал выяснять отношения.
- Ты говоришь, ухаживанья, любезности, - сказала Эстер, - но если у меня родится дочка, слаще ее слов для меня ничего не будет.
Доктор призадумался: может, это и к лучшему, может, это и есть наилучший выход, беременным женщинам не до флирта.
- Ладно, Эстер, ты у меня замечательная, - сказал он. - Просто замечательный человек! И я тебя глубоко уважаю! Но сейчас я хочу попросить тебя об одном - будь осторожна, это ведь не шутки… для женщины в твоем возрасте…
Так или иначе, а он хотел ей напомнить, что она уже не так молода!
А у нее взыграла душа, ведь он уступил, по-хорошему, она вскочила и стала благодарить его и, проведя рукой по его волосам, хотела обнять и крепко прижать к груди, но он ее отстранил.
- Тихо-тихо, не то Август подумает, что ты в меня влюблена.
- И правильно подумает! - отвечала она.
Но черт побери, он все равно немножко ревновал ее к помощнику судьи. Это глупости, что беременным женщинам не до флирта. Эстер такая. С нее станется.
И напоминать ей о ее возрасте тоже глупо. Какой там возраст, когда в ней есть пылкость.
- Как ты думаешь, - спросил он, - стоит мне поговорить с помощником судьи при удобном случае?
- По-моему, не стоит, - ответила она.
- Тебе его жалко?
- Нет, дорогой, мне жалко тебя! Потому что тебе это совсем не к лицу!
- Гм! - произнес Август.
Наконец-то он мог внести свою лепту. Ведь до этого он не имел возможности себя показать. А поскольку нейтралитет вызывал у него только презрение, то он предложил, что сам пойдет к помощнику судьи и с ним объяснится.
Доктор улыбнулся:
- Это не годится.
- Да я только закину слово.
- А он вас закинет куда подальше, ха-ха!
- Вряд ли он осмелится, - сказал Август.
- Ну а что вы сможете с ним поделать?
- Например, застрелить.
- Что?
- Вот этой самой рукой.
- Август, Август, чуть что, и вы уже за револьвер! - с улыбкой пожурил его доктор.
- Да что с вами, доктор? Я в Сегельфоссе не застрелил еще ни одного человека.
Убедив его не связываться с помощником судьи, доктор спросил:
- Август, вы ведь знали дочь Тобиаса из Южного селения, которую насмерть убила лошадь?
Август нехотя подтвердил, что знал все семейство. Они продали ему несколько овец.
- Редкий случай, чтоб лошадь убила насмерть!
- Жаль, конечно, - проговорил Август.
Он хотел было спросить, пустил ли ей доктор кровь, но удержался, чтобы не отвлекаться на посторонние темы. Доктор покачал головой:
- До чего же этой семье не везет!
Август поднялся и начал прощаться.
Он был недоволен собой, потому что ушел ни с чем. Он приготовился ринуться в огонь и в воду - а ему не дали. Что ему до несчастий в семье Тобиаса, всяк несет свою ношу, не так ли? Мы живучи - везет ли нам, не везет, мы живем одинаково долго. Был человек по имени Рикки, кто же его забудет, ведь у него была только одна рука. И ничего, он вполне обходился одной рукой. Жаловался ли он когда-нибудь на свое увечье? Да никогда. Как-то ночью в салуне на танцах они с Карабао повздорили из-за девушки, только Карабао посчитал, раз тот однорукий, с ним можно не канителиться. Они постояли какое-то время, обмениваясь грубыми, неблагозвучными словами, и Карабао надоело препираться с калекой, он взял и плюнул ему в ухо в знак своего презрения. Извините, но Рикки этого не стерпел. Первым делом он отстрелил себе слюнявое ухо, потому как оно больше его не устраивало. А потом он, опять же извините, врезал. У него была всего лишь одна рука, но этого оказалось достаточно, мякоти на этой руке почти что и не было, одни костяшки. Карабао рухнул на пол и долго не поднимался; когда его вышвырнули на улицу, он спросил, где он живет, а еще он спросил, как его зовут, короче говоря, он мало что помнил. А Рикки так ничего и не сделалось. Правда, теперь у него на все про все была только одна рука и одно ухо, но никто не слыхал, чтобы он жаловался, как ему не везет. Тут все зависит от характера.
XXXIII
Консул Гордон Тидеманн, может, и говорил, что не прочь поохотиться вместе с лордом, но большого желания к этому у него не было. Если он когда и пощелкивал дичь, то лишь забавы ради, однако он знал, что охота приличествует джентльмену и является серьезным и благородным занятием. Лорд начал с того, что прилежно обрыскивал ближние леса, и представьте себе, Хендрик что ни день, то приносил подстреленных куропаток, когда больше, когда меньше, по две, по три, а то и четыре. По вечерам лорд развлекал консула рассказами о том, где эти самые куропатки сидели, сколько их было в стае, как вела себя собака. Но одну такую историю лорд рассказал за ужином, ее должны были слышать все, он до того увлекся, что забывал есть, это была история про старого петуха, по которому он ударил из обоих стволов и все равно промахнулся, потому что стоял против солнца и ему слепило глаза. О, тут была задета его охотничья честь! Но, слава Богу, он проследил за полетом птицы и наверняка завтра ее отыщет!
Фру Юлия слушала его с добродушным терпением, и как же она изумилась тому, что лорд способен выискать именно эту куропатку среди всех прочих. Зато фрекен Марна сохраняла полную невозмутимость. Когда лорд на нее поглядывал, проверяя, не захватил ли ее рассказ, она устремляла на него безучастный взгляд, словно у нее в одно ухо вошло, а в другое вышло. Консул же старательно вникал во все перипетии повествования и строил из себя знатока, у которого прямо руки чешутся; если бы он мог изменяться в лице и краснеть и бледнеть, то уж не преминул бы. Лорд без конца спрашивал: "А что бы ты сделал на моем месте?" - "Мм… - Консул мялся, не зная, что и сказать. - Это зависит… я даже и не знаю! А что бы сделала ты?" - спросил он, в свою очередь, фрекен Марну. Но лорду некогда было дожидаться ответа, он разгорячился, вошел в азарт: "У меня не было выбора, и я выстрелил! - вскричал он. - Хоть я и стоял ужас как далеко, а выстрелил!" - "Разумеется! - вставил консул. - Ничего другого тебе и не оставалось! А лишний выстрел никогда не повредит!"
Когда же лорд начал охотиться в горах, где ему предстояло покрывать за день немалые расстояния, автомобиль пришелся очень даже кстати. До охотничьего домика лорда довез Август. Дело было в среду. На обратном пути Август остановился посмотреть, как там его рабочие, сколько они уже успели и сколько еще осталось. Чтобы подбодрить их, он сообщил: после того как они положат угловые камни для аптекарева сарая, их ждет работа у консула - большая пристройка под банк.
- Вот здорово! - закричали они.
И приналегли, и пока он стоял и смотрел на них, вкалывали так, что только держись.
- Но это не раньше чем вы поставите ограду! - напомнил он им.
Ночью выпал мокрый снег, негусто, но все-таки, стало быть, не за горами и холода. Когда взошло солнце, снег растаял - но ведь выпал же.
- Через неделю закончите? - спросил Август.
- Да, - пообещали они.
Он вернулся в усадьбу. Консул дожидался автомобиля, чтобы ехать в контору. Консул был, по обыкновению, весьма деловит, но до невероятности вежлив:
- Мои дамы собираются на гагачий базар за пухом. Если у вас найдется время, Подручный, мне бы очень хотелось, чтобы вы помогли им организовать эту поездку. Судя по всему, они пригласили еще несколько человек гостей. Спросите у моей матери, она в курсе.
Август поехал вместе с ним и вылез у аптеки. Час был еще ранний, фру Хольм хлопотала на кухне, аптекарь с фармацевтом сидели и завтракали.
- Доброе утро, Август, подсаживайтесь-ка и заморите червячка. Ах, вы уже ели? Моя жена сейчас придет.
Заканчивая разговор, который они вели с фармацевтом, аптекарь сказал:
- Правильно, нам это не разрешается, но…
- Так она и денег с прислугой не передает, - сказал фармацевт.
- Это ничего.
- И на что ей столько хереса?
- Наверное, они слишком часто готовят черепаховый суп.
- Да, но чтоб по бутылке в день!..
Появилась фру Хольм.
- Ой, да это Подручный! - воскликнула она весело. - И сидит, маковой росинки в рот не берет! Ну хотя бы кофейку? Поездка, говоришь? Приглашено двадцать три человека. Это все Гордон, он у нас широкий.
Август стал задумчиво поглаживать подбородок:
- Понадобится большая лодка!
Аптекарь:
- В моей поместится пятеро.
Август начал считать:
- Еще пятеро в моторке консула, это десять. Остается тринадцать. Можно бы взять шхуну, но не факт, что будет ветер.
Поразмыслив, они порешили на том, что возьмут рыбацкий баркас, в нем поместятся все гости и даже останется место. Август позаботится о гребцах, а сама поездка состоится на следующий день, в четверг, в четыре часа пополудни.
Август поднялся.
Аптекарь сказал ему:
- Я предлагаю свои услуги, вот вам уже и один гребец. Но только чтоб не крутиться на одном месте!
- Вот спасибо, - сказал Август. - Значит, нас уже двое.
Фру Хольм помотала головой:
- Подручный, тебе совершенно ни к чему грести самому!
Аптекарь засмеялся:
- Уж не знаю, по какой такой причине, но моя жена, Август, чрезвычайно к вам благоволит.
- По мне так лучше грести самому, чем тащиться за двумя гребцами в Северное селение, - сказал Август.
- Ты же можешь поехать туда на автомобиле!
Фру Хольм решительно встала и ушла звонить по телефону, словно старик был ее подопечным. Она отсутствовала всего ничего, а вернувшись, сообщила:
- Гордон просил передать, автомобиль стоит в гараже!
- Да, но… нет, ну как же я…
- Это приказ, - сказала она…
Август катит в Северное селение. Пусть они там на него посмотрят. Ясное дело, автомобиль не его, но может же быть такое, что они с консулом держат его пополам. А кроме того, он и сам собирается купить машину, возьмет и станет владельцем машины.
Не останавливаясь, он гордо проехал мимо жилища, в котором обитали вдова и детишки Сольмунна. Возле Беньяминова дома он дал три гудка, вылез, зажег сигару и принялся взад и вперед прогуливаться. Беньямин вышел на крыльцо по-простому, что-то дожевывая, видно, прямо от стола. Он собрался было уже протянуть Августу руку и поблагодарить за давешнее, но не решился.
Беньямин был все такой же, добродушный и добросовестный.
- Кто к нам приехал! - поприветствовал он Августа. - Помните, как мы строили вместе с вами дорогу, а сколько же всего с тех пор приключилось!
Август ничего не имел против Беньямина, он прекрасно с ним ладил, парень ему даже нравился.
- Так вот она, твоя мурья! - сказал он, оглядывая дом снизу доверху.
- Чего? - не понял Беньямин.
- У вас в горнице что, только одно окно? - спросил Август.
Беньямин поискал окно глазами и ответил:
- Надо быть, одно.
- Тогда вы не видали сплошь застекленных домов.
- Нет. А такие бывают?
- Да я сам в таком проживал. В нем светло, как у Бога на небесах, вот и смекай. Бывало, отмоешься в воскресенье добела и делаешься прямо невидимым.
- Не, мне такого не надо, - протянул Беньямин, вполне довольный тем, что у него есть, - нам хватает и одного окна. Чего же это я хотел сказать-то…
Наверняка он собирался завести разговор о том, что приключилось с тех пор, как они в последний раз виделись, поэтому Август сразу же его оборвал:
- Твой товарищ дома?
- Да вроде бы.
- Вы сможете с ним завтра прийти и перевезти наших гостей на гагачий базар?
В ответ - целая вереница вопросов: его ли это гости, сколько их, кто такие и что за гагачий базар, хотя существовал только один и принадлежал он консулу.
Август сообщил:
- Гостей человек тридцать - сорок, в том числе лорд из Англии. Так вы придете?
- Понадобится большая лодка, - сказал Беньямин.
- Да, самый большой баркас. На вас можно положиться?
- Ну а как же, раз мы обещались.
- Значит, самый большой баркас. Придете рано утром, скатите и отдраите. Мы рассчитываем отплыть после обеда, в четыре часа. Все понятно?
Беньямин невозмутимо улыбается:
- Да. Чего же тут не понять.
- Возьмете с собой полдник, а на месте мы вас накормим.
- Да уж, чего только за это время не произошло! - сказал Беньямин. - Корнелия лежит в земле и все такое!
- Да, - рассеянно обронил Август.
- Вы не пришли ее хоронить.
- Я? Нет.
- Я решил, пускай сердечко так у нее и останется. Только мне было все равно, я решил, не буду ее жалеть.
Август, тот думал все больше о житейском и, уходя, спросил:
- Ты не забыл про Михайлов день? Овец надо будет пригнать обратно…
Вечером прирысил Йорн Матильдесен и пожаловался, что кто-то стрелял в горах и распугал овец. Август начал его успокаивать:
- Осталось потерпеть до субботы, на Михайлов день овец разберут.
- Дак ведь с ними нет никакого сладу, потому как и корму уже не стало, сегодня утром в горах уже лежал снег. А когда вдобавок еще стреляют и распугивают - они аж за гору припустились, в шведскую сторону.
Ничего не поделаешь. Но Август пообещал прийти утром пораньше и посмотреть, что и как.
- Кто же это стреляет? - сердито спросил Йорн.
- Важный лорд из Англии.
- А он не может обождать до субботы?
- Мы бы с тобой могли, - ответил Август. - Но ты не знаешь, что за господа эти лорды. Чтоб ты понял, они наиглавнейшие после английского короля. А над английским королем только папа римский. А выше уже сам Господь Бог.
- А ежели вам поговорить с ним и попросить его?..
Но Август не желал больше ничего слушать.
Утром в четверг он снова подвез лорда до охотничьего домика. Но погода была неважная, низко висели тучи, моросил дождь, "дрянь погода", как выразился лорд. Хендрик с собакой, сидевшие на заднем сиденье, были не в духе, не потому что моросил дождь, а потому что их хозяин и лорд был не в духе. Это заражает. Нет, лорд решил, что охотиться сегодня не станет, он добудет только вчерашних двух куропаток, улетевших в восточном направлении, и вернется домой. Еще ему нужно было ответить на "треклятое сообщение", после чего он собирался на гагачий базар.
Август возвратился назад в усадьбу. Консул поджидал его, он спросил, как обстоит с поездкой.
- Все в порядке!
- Наверное, так и не распогодится?
- Как же, после полдня обязательно распогодится!
- Хорошо, Подручный! - сказал, улыбаясь, консул. - Садитесь, если вам нужно в город!