- Начнем работать, - произнес Лунин, склоняясь над планшетом для расчета боевой атаки.
Было 17.36, когда Сметанин доложил ему:
- Пеленг меняется… эскадра переходит на другой курс.
Там, наверху, совершали поворот на норд-вест. "К-21" пришла на контркурс с линкором. Все внимание Лунина сосредоточено было только на "Тирпитце":
- К повороту… упустить его нельзя. Мне только он… только он нужен сейчас… на других я плевать хотел!
Воля командира, бесстрашие подводника, анализ математика, расчет геометра, сноровка практичного, ловкого человека - немало качеств надо проявить сейчас, чтобы выйти (только выйти) на дистанцию торпедного залпа.
- Еще раз гляну! - сказал Лунин, поднимая перископ.
Пятнадцать раз был поднят над океаном всевидящий глаз крейсера. Это был страшный, гибельный, но оправданный риск! Ведь поднятый перископ реял сейчас над морем, сигналя врагу белой косынкой предательского буруна… Пятнадцать раз в голове Лунина складывались, подвергались критике и отшлифовывались, как алмаз, алгебраические расчеты атаки.
- Ну, кажется, готовы, - передохнул он. - Вперед… на двух моторах. Будем выходить на пистолетную дистанцию.
- Это верняк, - кивнул Лукьянов.
- Не хвали, они могут еще отвернуть. Ты же сам видел, какие они там кренделя выписывают…
Лунин откачнулся от перископа:
- Все! Самое трудное позади. А выстрелить и дурак сумеет!
…Для Лунина и команды его "К-21" сейчас из-за борта "Тирпитца" вставали судьбы кораблей каравана РQ-17!
* * *
По стволам шахт бесшумно скользили электролифты.
В артпогребах "Тирпитца" на мягких манильских матах дремали громадные - в обхват человека - заряды главного калибра.
А вот и он сам, этот калибр: задернутые от брызг чехлами, настороженно досыпали свой мрачный сон перед пробуждением боя крупповские громилы башен.
В адмиральском салоне "Тирпитца" - покойный полумрак, лампы-бра отражают инкрустации переборок, тихо бренчит хрусталь в буфетах. Электрокамины отбрасывают лживый свет (эрзац настоящего огня) на полированную обшивку.
С громадного портрета глядится в глубину корабля Гитлер, скрестив руки на неприличном месте.
В прачечных крутятся барабаны, простирывая 2400 штук матросского белья из суровой нанки.
Хлебопеки кончают выпекать порцию хлеба к ужину и скоро в адмиральском салоне запахнет теплыми ароматными булочками.
Вся жизнь линкора творится сейчас наверху, в просторных рубках корабля, похожих на научные лаборатории, где люди (не в белых халатах) заняты сложнейшими расчетами, ведущими к одной цели - к убийству, к разорению, к грабежу, к панике на океанских коммуникациях…
Несокрушимость этой жизни, подчиненной регламентам вахт, кажется, пропитывает даже молекулы брони, и потоки электронов, что струятся сейчас в обмотках динамо, в редукторах мощных раций, словно убеждают каждого, что "Тирпитц" всегда постоянен, он несокрушим, как и сама гитлеровская империя!
Золотые ножны кортика колотятся по бедру адмирала. Руки его, когда-то молодые, теперь испещрены венами усталости от этой жизни. Под ладонями нежно скользит бархат поручней салонного трапа. Еще трап. Опять трап… Этим трапам не будет конца. Тяжелая заслонка бронированной двери пропускает адмирала, гулко бахая за его спиной, тут же задраенная. Автомат, щелкнув, включает свет в рубках…
- Следующий поворот - все вдруг! - следует приказ. - Кильватер ломать, корабли - в пеленг. И галс менять снова…
…Лунин отдал бы всю свою жизнь - лишь бы слышать сейчас эти слова. Но только рев винтов, только содрогание брони - больше ничего не слышит пучина.
* * *
- Курсовой пятьдесят пять, - напомнил Сметанин.
- А до залпа всего три минуты, - подсказал Лукьянов.
Напряжение на "К-21" достигло предела. Еще никогда лодки Северного флота не сталкивались с таким противником, еще никогда атака не проходила с таким невероятным риском. Эскадра над ними все прослушивает через "нибелунги", она все просматривает через зеркальные "чечевицы" оптики… "Неужели командир опять пойдет на риск и поднимет перископ?"
- Да, подниму, - сказал Лунин.
Он потом благословлял этот священный риск.
Через панораму перископа Лунин увидел воздетые над мачтами "Тирпитца" громадные полотнища флагов - сигнал флагмана к общему повороту всей эскадре… Лунин чуть не застонал.
- Опять поворот… все вдруг! Только бы не влево, - взмолился он, - только бы не влево. Иначе они уйдут от нас…
В центральном посту воцарилась страшная тишина. Что наверху? Куда они повернут сейчас?
- А сколько до "Тирпитца"? - спросил Лукьянов.
- Примерно сорок пять кабельтовых, стрелять уже можно…
Океан гудел от ударов лопастей винтов. Инженер-механик В. Ю. Браман стоял в этот момент между Луниным и сверхсрочником Соловьем, управлявшим горизонтальными рулями; он вспоминал потом: "Я заметил, что у боцмана лодки, мичмана Соловья, как-то подергиваются плечи, я положил ему руку на плечо и почувствовал, что мичмана бьет мелкий озноб. Понемногу боцман успокоился… Не боится ведь только тот, кто ничего не понимает в окружающей обстановке или круглый дурак".
- Погляжу на этих поганцев снова, - сказал Лунин.
Перископ вынырнул наверх, и лицо командира прояснилось:
- Слава Богу, они отвернули вправо…
Однако после поворота подлодка "К-21" оказалась внутри гитлеровской эскадры. Как вспоминали очевидцы, Лунин при этом сказал:
- Попали мы, ребята, в самую середину собачьей свадьбы. "Тирпитц" стал еще ближе к нам… Моторы - на полный!
Но теперь - после поворота - под ударом носовых труб "К-21" оказался "Адмирал Шеер".
"Тирпитц" попадал под удар только кормовых аппаратов.
- А все-таки я тебя атакую! - страстно воскликнул Лунин, и, в азарте сорвав с себя "шапку-невидимку", он шмякнул ее себе под ноги…
Подводный крейсер, тихо гудя моторами, скользил длинным корпусом на глубине, сближаясь с флагманом Гитлера.
Нужно быстрое решение, и оно было найдено:
- Носовым - отбой… Кормовые - товсь!
Там - в корме - не шесть торпед.
Там - только четыре.
Но выбирать уже поздно.
Надо стрелять немедля.
"Сразу село напряжение сети освещения. Лампочки светились красноватым светом, завибрировало ограждение рубки и палубная надстройка" - так вспоминал В. Ю. Браман об этом моменте, когда подводный крейсер разворачивался для стрельбы из кормовых труб…
- Залп четырьмя… с интервалом в четыре секунды…
Дистанция до "Тирпитца" была 17 кабельтовых.
Часы в рубках показывали 18.01…
Четырежды крейсер пружинисто качнуло на залпах:
- …первая - вышла!
- …вторая - вышла!
- …третья - вышла!
- …четвертая - вышла!
Турбонасосы тут же подавали воду в цистерны, чтобы возместить на лодке утраченную тяжесть торпедного веса.
Лунин посмотрел на своих товарищей. Тронул себя за бороду, отросшую за время похода, и скомандовал резко:
- Ныряй!
* * *
Спокойно, не понимая тревог человеческой жизни, стучал секундомер. Его дело простое - отсчитывать краткие мгновения тех великих дел, которые творятся людьми… Минута, вторая, и теперь на "К-21" все стали волноваться.
Лукьянов сказал:
- Мимо… Ох, Боже ты мой, неужели же мимо?
Подводный крейсер на полных оборотах уходил прочь.
Прошло 2 минуты и 15 секунд, когда рвануло первый раз.
Рвануло еще… Лукьянов в счастье закрыл лицо руками.
Лунин чего-то еще ждал, посматривая на своего акустика.
Сметанин же смотрел на своего командира.
- Шум удаляется, - сказал он между прочим.
И вдруг море загудело от продолжительного взрыва.
- Включи опять! - крикнул Лунин штурману, и тот мгновенно включил секундомер.
Гул взрыва (а точнее - серия взрывов) продолжался целых двадцать секунд… Это было даже не совсем понятно на лодке.
Затем последовали еще два отдельных взрыва. "Особенно хорошо они были слышны электрикам, находившимся в аккумуляторных "ямах", где не было посторонних источников шума…"
* * *
В 19.09 подлодка всплыла. Океан был пустынен.
"Русским морякам (по словам адмирала Макарова) лучше всего удаются предприятия невыполнимые…"
Победители
Через три дня хроника ТАСС сделала важное сообщение:
"В Баренцевом море одна из наших подводных лодок атаковала новейший немецкий линкор "Тирпитц", попала в него двумя торпедами и нанесла линкору серьезные повреждения".
Авиаразведка Северного флота засекла "Тирпитц" спустя сутки после лунинской атаки. Под сильным конвоем, таясь под тенью норвежского берега, "Тирпитц" уходил… Он уходил совсем не в том направлении, в каком его ждали англичане, выставившие против него свои линейные силы. Отнюдь, курс "Тирпитца" не был и тем курсом, на котором он мог бы столкнуться с караваном РQ-17… Подозрительно малой была и скорость, с какой передвигался флагман гитлеровского флота!
Британский атташе контр-адмирал Фишер навестил Головко:
- Имею хорошую новость для вас и для вашего флота.
- Что-либо о караване РQ-17?
- Нет. Наша разведка установила, что немцы поставили "Тирпитц" на ремонт. А это наверняка прямой результат атаки вашего доблестного офицера Лунина.
- Могу дополнить, - отвечал Головко. - Атака Лунина поразила линкор в его уязвимые места, ибо, как свидетельствует наша авиаразведка, "Тирпитц" уже не бегает, он едва тащится…
* * *
Накануне прихода в базу Лунин обратился к команде:
- Сейчас, конечно, на нашего брата навалятся корреспонденты. Я со всей строгостью предупреждаю - отмалчивайтесь! В наших же интересах, чтобы в печать не просочилась ни одна из деталей нашей подводной тактики. А то, помните, как один чудак напортачил в газете: "Уклоняясь от бомб противника, героические подводники смело нырнули на такую глубину, при которой бомбы безобидно рвались над их головой". Нам не легче от того, что в редакции кого-то взгрели по шее. Немцы тоже газеты читают, и теперь их бомбы над головою у нас не рвутся… Все ясно, ребята?
- Ясно, - дружно ответила команда.
А в 2 часа дня 9 июля "К-21" уже подходила к причалам базы. Ее встретили здесь Головко и команды других подлодок. На пирсах блеснули медные тарелки оркестра. Завхоз Подплава держал под мышками двух румяных поросят, перевязанных ленточками (по традиции Северного флота победителям-подводникам обязательно полагался поросенок для застолья; две победы - два поросенка; три - так три поросенка!). Лунин издали показал завхозу палец.
- Наш только один! - крикнул он с мостика.
- Один-то один, - отозвался завхоз, - да ведь гитлеровский флагман "Тирпитц" целого свинарника стоит…
Ошвартовались, оглушенные оркестром и визгом поросят.
- А никудышная у тебя борода, - сказал Лунину командир бригады. - Скоси ты ее сразу, Коля…
Здесь они узнали, что "Тирпитц" и его эскадру, оказывается, встретила и английская подлодка, "Аншейкн", но ее командир Уэстмаккот от атаки уклонился. По традиции британского флота, "атака - частное дело командира". Частное всегда и останется только частным. Спорить тут не приходится: в каждой избушке свои игрушки… "К-21" посетили офицеры с подлодки "Трайдент", не скрывавшие давнего интереса к советским "катюшам".
- Неужели вы согласны показать нам все?
Англичанам объяснили, что гостям, как союзникам, будет показано все. И действительно от них ничего не скрывали. Союзников буквально поверг в изумление дизельный отсек, сверкающий небывалой мощью двигателей. Внимательно они прочитали фирменную табличку советского завода.
- А мы думали, что у вас стоят немецкие дизеля…
Браман мигнул мотористам, чтобы следили за союзниками. Это было кстати, ибо, верные любви к сувенирам, англичане исподтишка уже откручивали от дизелей гайки и клапаны - на память о "К-21", выходившей в атаку на сам "Тирпитц"! На следующий день, уязвленные порядком на наших лодках, англичане устроили у себя аврал. Грязь они гребли… ведрами и лопатами (это не преувеличение!). За борт летели объедки, тряпки, драная обувь, дохлые крысы, какой-то невыразимый хлам. После чего англичане пригласили в гости наших подводников. Чисто, правда, но накурено - хоть топор вешай (это на подлодке, где особенно ценен воздух для дыхания). Страшный треск стоял в отсеках - матросы резались в кости. Легкомысленные, мягко выражаясь, фотографии уснащали не только переборки, но даже механизмы. На советских и своих офицеров - ноль внимания. Один наш лейтенант (наивная душа!) спросил союзного лейтенанта - нельзя ли призвать матросов к порядку.
- Можно, - согласился тот. - Но вы же видите - они сидят без фуражек. И пока не наденут их снова, они считаются свободными от службы… Мы решили тоже ничего не скрывать, как не скрывали и вы от нас. Пожалуйста, смотрите!
- А почему вы стреляете по врагу с дальней дистанции?
- Потому что мы еще не записались в клуб самоубийц.
- А зачем выпускать в противника сразу по десять торпед?
- Так больше шансов поразить его… К тому же за каждую истраченную торпеду командир лодки получает денежную премию от фирмы, которая производит эти торпеды.
- А мы их бережем, - признался наивный лейтенант.
- У вас нет короля - богатого, как у нас…
Вскоре состоялось деловое свидание Лунина с командующим флотом. Вице-адмирал Головко умышленно вызвал подводника на откровенный разговор:
- Давайте, товарищ капитан второго ранга, разберемся во взрывах… Как вы мыслите себе этот каскад взрывов после атаки? Первые два по выпуске торпед - понятны. Вы угодили в "Тирпитц", в чем я нисколько не сомневаюсь. А… дальше?
Лунин сказал:
- Я и сам много думал об этом. Грохот третьего взрыва продолжался секунд тридцать, его явственно слышали в аккумуляторных "ямах". Он кажется мне странным, этот взрыв…
- Ну? И к какому же вы пришли выводу?
- Мое мнение таково, - отвечал Лунин адмиралу. - Вторая торпеда в "Тирпитц" не пошла. Один из германских эсминцев, когда увидел, что грозит линкору, принял торпеду на себя!
- Так. Дальше.
- Эсминец затонул. Глубинные же бомбы, видать, были установлены на дистанцию взрыва заранее. Когда тонущий эсминец достиг той глубины, которая была установлена минерами на взрывателях бомб, эти бомбы стали рваться на корме одна за другой. Отсюда и продолжительность очень сильного взрыва.
Они помолчали, раздумывая.
- А было еще два взрыва потом? - напомнил Головко.
Лунин честно признался, что не понимает - или это последствия его попаданий, или грохот тех глубинных бомб, которые противник наугад швырнул за борт, желая если не поразить, то хотя бы отпугнуть его "К-21" от линкора…
Арсений Григорьевич впоследствии записывал:
"Не слишком ли поторопилось Британское адмиралтейство с приказом английским миноносцам бросить караван?.. На фоне таких действий атака, произведенная "К-21", особенно выделяется смелостью, скажу больше - героизмом наших людей, и думаю, что не ошибусь, если определю заранее дальнейшее поведение Британского адмиралтейства в данном случае. Не сомневаюсь, что английское командование предпримет всяческие попытки умалить значение и результативность атаки, ибо приказ Британского адмиралтейства (о расформировании конвоя РQ-17. - В. П.) поставил моряков английских эскортных кораблей в очень неприятное и ложное положение…"
Лунин и команда его героической "К-21" четырьмя залпами из кормовых труб сорвали не только планы Гитлера, Редера и Шнивинда - заодно они спутали карты и в той авантюрной игре, которую повели сейчас некоторые из англичан.
Последствия
Как выяснилось после войны, противнику удалось перехватить и расшифровать то радиодонесение в Полярное, которое послал Лунин в свой штаб, сообщив точные координаты "Тирпитца". Немцы перехватили и донесение английской лодки "Аншейкн", пропустившей "Тирпитц" мимо себя. Вслед за этим Уайтхолл объявил германскому флоту "электронную войну". Мощные глушительные установки, о силе которых немцы еще не догадывались, расстроили работу немецких радиостанций, связь Берлина с Норвегией прервалась.
"Тирпитц" тоже попал под удар "электронных бомб": его рация заглохла на рабочих частотах, а из паники хаотических звуков, загромождавших эфир, словно мусором загородную свалку, радисты немецкого флагмана сумели выудить лишь два страшных префикса, которые Редер адресовал Шнивинду, - это были секретные сочетания: КР-КР… Они означали, что "Ход конем" безнадежно провалился. Впрочем, Шнивинд и сам понимал это…
Высокопарные разговоры фюрера о "дорогих игрушках" закончились обычным утверждением Гитлера, что дальнейший риск с линкорами недопустим, и "Тирпитц" закончил свою жизнь на унизительном приколе, ремонтируясь в узком чулке Ко-фьорда, который является ответвлением гигантского Альтен-фьорда.
Результат лунинской атаки превзошел все ожидания: "Тирпитц" в дальнейшем оказывал на Северном театре лишь моральное воздействие на своих противников, а в океан он вылез только однажды - для обстрела угольных шахт Шпицбергена. Но он еще продолжал воздействовать на английский флот как неустраненная угроза, которая в любой момент способна из потенциальной перерасти в угрозу ощутимо материальную. Далее, на протяжении двух лет все попытки британцев сводились к уничтожению "Тирпитца", причем попытки эти были весьма хитроумны.