- Вот еще! - воскликнула мисс Бомонт со своей обычной кокетливостью. - Касаться меня? Да я не дамся!
- А он вас и не спросит!
- А я не дамся!
- А он и не спросит!
- А я не дамся!
- А он не спросит!
Мисс Бомонт схватила том Вергилия и шмякнула им Форда по голове.
- Ивлин, Ивлин, - запротестовала миссис Вортерс, - вы забываетесь! И вы так и не ответили на мой вопрос. Какой вам прок от всей этой латыни?
- А вам, мистер Форд, какой прок от латыни?
- Мистер Инскип! Какой нам прок от вашей латыни?
Так я оказался вовлечен в этот извечный спор. Существует множество превосходных аргументов в пользу изучения латыни, но они трудно запоминаются, а мы к тому же сидели на самом солнцепеке, в горле у меня пересохло, хотелось чаю. Однако платный учитель не может не выступить в защиту латыни - это подорвало бы основу его существования. Поэтому я снял очки, подышал на них и сказал:
- Дражайший Форд, как вы можете задавать подобные вопросы?!
- Нет, с Джеком мне все ясно, - сказала миссис Вортерс. - Ему надо готовиться к вступительным экзаменам. Но вот зачем Ивлин учить латынь, этого я не понимаю.
- И все же вы неправы, миссис Вортерс, - сказал я, целясь в нее очками, которые все еще держал в руке. - Я с вами решительно не согласен. Мисс Бомонт в известном смысле абитуриентка нашей цивилизации. Ей тоже предстоят своего рода экзамены, и латынь - один из них. Чтобы постичь современный мир, надо знать, из чего он возник.
- А зачем ей постигать современный мир? - не унималась несносная дама.
- Ну знаете! - парировал я, звучно прихлопнув дужки своих очков.
- Нет, мистер Инскип, не знаю! Так что вы уж потрудитесь объяснить мне, зачем все это надо. Меня тоже заставили в свое время пройти через всех этих Юпитеров, Венер, Юнон, я их до сих пор помню. И, между прочим, со многими из них приключались совершенно, неприличные истории.
- Классическое образование, - сказал я сухо, - не сводится к одной лишь античной мифологии. Тем не менее мифы сами по себе тоже имеют определенную ценность. Пусть это только чьи-то сны, но ведь и сны не лишены ценности.
- Мне тоже снятся сны, - сказала миссис Вортерс, - но у меня хватает благоразумия не пересказывать их.
К счастью, в этот момент нас прервали.
- Да здравствуют сны, господа! - произнес позади нас могучий мужской бас, и к нам присоединился хозяин, Харкурт Вортерс - сын миссис Вортерс, жених мисс Бомонт, опекун Форда и мой работодатель. Мне надлежит называть его мистер Вортерс. - Да здравствуют наши бесценные сны! - повторил он. - Весь день я препирался, спорил, торговался, и вот прихожу домой и застаю вас на лужайке за таким безоблачным, таким мирным, таким идиллическим занятием, как изучение латыни… - он не договорил и, опустившись на стул подле мисс Бомонт, завладел ее ручкой.
- "Ах ты дурачок, боги-то живут в лесах", - пропела она.
- Что такое? - нахмурился мистер Вортерс. Свободной рукой юная ученица указала на меня.
- Вергилий, - пояснил я с запинкой. - Перевод посредством разговорной лексики…
- Ах, вот что! Разговорный перевод поэзии. - Улыбка снова осветила чело мистера Вортерса. - Ну, если в лесах живут боги, тогда понятно, почему леса такие дорогие. Я приобрел сегодня рощу Иное Царство.
Сообщение это вызвало повальный восторг. Буки в Ином Царстве действительно не уступают лучшим букам Хертфордшира, к тому же роща и луг перед ней давно уже неприятной зазубриной нарушали округлость очертаний поместья Вортерсов. Вот почему мы так обрадовались. Один лишь Форд хранил молчание, потирая ушибленное Вергилием место и тихонько улыбаясь самому себе.
- Судя по цене, которую с меня взяли, там на каждом дереве сидит по богу. Впрочем, в этой сделке цена не имела для меня никакого значения. - Он взглянул на мисс Бомонт и добавил: - Вы ведь, кажется, любите буки, Ивлин?
- Я всегда забываю, которые из них буки. Вот такие? - и она воздела руки к небу, свела кисти вместе и вытянулась всем телом, изображая тонкий и гибкий ствол. Изящное зеленое платье затрепетало, словно прошелестели бесчисленные листья.
- Голубушка! - воскликнул влюбленный мистер Вортерс.
- Нет, - сказал Форд. - Это береза.
- Ах да, конечно. Значит, такие? - она привела в движение свои юбки, на секунду повисшие в воздухе обширными зелеными кругами, точно слоистая крона бука. Взглянув в сторону дома и убедившись, что слуги ничего не заметили, мы дружно рассмеялись и объявили, что она рождена для варьете.
- Да, такие я очень даже люблю! - воскликнула она и изобразила еще один бук.
- Я так и думал, - кивнул мистер Вортерс, - я так и думал. Роща Иное Царство - ваша.
- Моя?!
Ей никогда еще не дарили таких подарков, и она даже не сразу поняла.
- Да, напишем купчую на ваше имя, и вы ее собственноручно подмахнете. Примите рощу в знак моей любви и нашей помолвки. В добавление к кольцу, так сказать.
- Так теперь она моя? И мне там можно делать все, что я захочу?
- Все, что вам заблагорассудится, - улыбаясь подтвердил мистер Вортерс. Она набросилась на него с поцелуями. Потом расцеловала миссис Вортерс. Она не обошла бы и нас с Фордом, но мы выставили локти. Известие о том, что она стала землевладелицей, ударило ей в голову.
- Значит, она моя. Я могу там гулять, работать, жить. Собственная роща! Моя навеки!
- На девяносто девять лет она в вашем полном распоряжении.
- На девяносто девять лет?.. - Я вынужден отметить, что в голосе ее прозвучала нотка разочарования.
- Голубушка, уж не надеетесь ли вы прожить дольше?
- Нет, это, наверное, невозможно, - ответила она, слегка покраснев. - Не знаю…
- Подавляющее большинство людей считает, что девяносто девять лет - срок достаточно большой. К примеру, этот дом и лужайка, на которой вы сейчас стоите, отданы мне на девяносто девять лет, и все же я считаю их своими. Или я неправ?
- Нет, нет, конечно.
- На девяносто девять лет - это ведь и значит, в сущности, навеки.
- Да, да, вы правы.
У Форда есть одна взрывоопасная тетрадка. Снаружи на ней написано: "Не для посторонних", а когда открываешь, то на титульном листе видишь название: "В сущности, книга". Я увидел, как Форд раскрыл эту тетрадку и записал: "Вечность - это, в сущности, девяносто девять лет".
Тут мистер Вортерс проговорил, словно обращаясь к самому себе:
- Боже мой, до чего же вздорожала земля. Просто уму непостижимо.,
Я понял, что великому человеку нужна реплика, и подал ее:
- В самом деле, мистер Вортерс?
- Друг Инскип, вы даже представить себе не можете, как дешево я мог купить эту рощу десять лет назад. Но я отказался. Угадайте почему?
Мы не угадали.
- Потому что это было бы нечестно.
При сих благородных словах по лицу мистера Вортерса распространился чрезвычайно симпатичный румянец.
- Да, нечестно. То есть формально все было бы законно, но по сути - безнравственно. Чтобы купить ее, надо было оказать давление на тогдашнего владельца. И я отказался. Мне говорили - причем говорили по-своему порядочные люди, - что я напрасно щепетильничаю. А я сказал: "Возможно. Возможно, я излишне щепетилен. Мое имя всего лишь Харкурт Вортерс, и, может быть, оно не слишком широко известно за пределами Сити и моей родины в целом, и все-таки мне лестно думать, что его произносят с уважением. И моему имени под этой купчей не бывать. Таково мое последнее слово. Можете называть это щепетильностью. Допустим, у меня каприз. Будем считать, что я просто капризничаю". - Мистер Вортерс снова залился краской. Форд говорит, что его опекун краснеет с ног до головы, и, если его раздеть и спровоцировать на благородные речи, он будет как вареный рак. В таком виде он и нарисован у Форда в тетрадке.
- Значит, теперь вы купили рощу у кого-то другого? - спросила мисс Бомонт, с интересом выслушав всю историю.
- Конечно, - сказал мистер Вортерс.
- Ну разумеется, - рассеянно отозвалась миссис Вортерс, пытавшаяся отыскать в траве оброненную спицу. - У вдовы прежнего владельца.
- Чай! - вскричал сын миссис Вортерс, энергично поднимаясь на ноги. - Я вижу, накрывают к чаю, что как нельзя более кстати. Пойдемте, мама. Пошли, Ивлин. Целый день сражаться, это, доложу я вам, не шутка. В сущности, вся наша жизнь - непрерывная борьба. Борьба, с какой стороны ни глянь. Лишь немногим счастливчикам удается проводить время в чтении книг, и таким образом избегать столкновения с реальностью. Я же…
Дальше мы не слышали. Сопровождая обеих дам, он пересек аккуратный лужок и поднялся по каменным ступенькам на террасу, где лакей возился со столами, стульями и серебряной подставкой для чайника. Из дома на террасу вышли остальные дамы. Мы услышали, что и они тоже бурно отреагировали на известие о покупке Иного Царства.
Мне по душе Форд. У этого юноши задатки ученого и джентльмена, хотя с последним он почему-то не согласен. Меня позабавила несколько скептическая гримаса, появившаяся на лице юноши при взгляде на террасу. Лакей, массивная серебряная подставка - все это чуждо Форду и только злит его. Ибо ему свойственно мечтать. Не о возвышенном, нет. Возвышенное - это область мистера Вортерса. Нет, у Форда мечты реальные и осязаемые. Здоровые мечтания, уводящие его мысль не в облака, а на землю, только другую, где лакеев нет, а подставки, я полагаю, делаются не из серебра. И, как я понимаю, там вещи называются своими именами, а не сводятся "в сущности" к чему-то другому. Однако есть ли смысл в этих мечтах и, если есть, какой от них прок, - этого я не сумею объяснить. Сказав, что сны - и, стало быть, мечты - не лишены определенной ценности, я просто хотел возразить старухе; Вортерс.
- Продолжайте, дружок, - сказал я. - Мы должны до чая хоть что-нибудь успеть.
Он развернул свой стул, усевшись спиной к террасе и лицом к лугу, речушке и стоявшим за нею букам Иного Царства, и с восхитительной серьезностью принялся разбирать "Эклоги" Вергилия.
II
Роща Иное Царство ничем не отличается от любой другой буковой рощи. Таким образом, я избавлен от докуки ее описывать. Нет ничего оригинального и в том, что речка, преграждающая путь к роще, не имеет мостика в удобном для этого месте и, стало быть, надо либо делать крюк примерно в милю, либо шлепать по воде. Мисс Бомонт предложила шлепать. Мистер Вортерс бурно приветствовал это предложение, и мы даже не сразу поняли, что он вовсе не собирается его принять.
- Великолепно! - восклицал он. - Великолепно! Пошлепаем в ваше царство по колено в воде. Вот только как же провиант?
- Понесете на себе!
- Конечно, конечно. Или кто-нибудь из слуг понесет.
- Харкурт! Никаких слуг. Раз лес мой - значит, и пикник мой, стало быть, я и хозяйка. Я все устрою. Я от вас скрыла. Весь провиант мы уже купили. Мы с мистером Фордом ходили в деревню.
- В деревню?
- Да. Мы купили печенья, апельсинов и полфунта чаю. А больше ничего и не надо. И раз уж мистер Форд притащил все это из деревни, он может и через речку перенести. От вас требуется только одолжить мне немного посуды, но не самой дорогой. Посуду я понесу сама. Вот и все.
- Но, голубушка!..
- Ивлин, - сказала миссис Вортерс, - почем вы с Джеком покупали чай?
- Мы отдали десять пенсов за полфунта.
На это миссис Вортерс ответила недовольным молчанием.
- А как же мама? - вскричал мистер Вортерс. - Я совсем забыл! Не может же мама тоже шлепать босиком.
- Нет, конечно, нет, миссис Вортерс. Мы можем вас перенести.
- Благодарю вас, дитя. Я уверена, что вам это под силу.
- Увы, Ивлин, увы, мама над нами смеется. Она скорее умрет, чем позволит нам нести ее. Увы и еще раз увы! Ведь с нами пойдут мои сестры. И миссис Озгуд, а эта несносная женщина к тому же простужена. Нет, придется нам идти кругом, через мост.
- Вы идите кругом, а мы… - начал Форд, но опекун кинул на него быстрый взгляд, и Форд осекся.
Так что мы пошли кругом. Процессия состояла из восьми персон. Возглавляла ее мисс Бомонт. Она была чрезвычайно весела и забавна - так, во всяком случае, мне тогда казалось. Правда, впоследствии, припоминая ее речи, я не нашел в них ничего забавного. Но тогда она нас очень веселила, выступая примерно в таком роде: "Шеренгой по одному. Вообразите, что вы в церкви, и замкните рты на замок. Носками наружу, мистер Форд. Харкурт! Будете переходить реку - бросьте наяде щепотку чая, у нее голова болит. Она уже тысячу девятьсот лет страдает мигренью". И так далее, и тому подобное, все глупости в таком же роде. Не знаю, чем мне тогда понравилась ее болтовня. Мы подошли к роще, и мисс Бомонт сказала: "Мистер Инскип, пойте, а мы будем подпевать: "Ах ты дурачок, боги-то живут в лесах"". Я прокашлялся и пропел-таки эту гнусную фразу, и все принялись повторять ее, словно литанию. Было в ней что-то привлекательное, в нашей мисс Бомонт. Я, в общем, понимал, почему, наткнувшись где-то в Ирландии на эту девицу без денег, без связей и, можно сказать, без роду, без племени, Харкурт решился привезти ее домой и объявить своей невестой. Это был смелый поступок, а ведь он и считал себя смелым человеком. Приданого за ней не было ни полушки, но он мог себе позволить жениться на бесприданнице: ценности у него и так имелись в избытке - и материальные, и духовные. Однажды я слышал, как он говорил матери, что со временем Ивлин тысячекратно возвратит его издержки. Ну а пока в ней просто было что-то привлекательное. Платному учителю не пристало судить, кто симпатичен, а кто нет, а то бы я ей очень симпатизировал.
- Прекратить пение! - скомандовала она. Мы вошли в лес. - Добро пожаловать. Милости прошу вас всех ко мне в рощу.
Мы поклонились. Форд, всю дорогу хранивший серьезность, поклонился до самой земли.
- Теперь прошу садиться. Миссис Вортерс, будьте добры присесть вот здесь, возле этого зеленого ствола, он пойдет к вашему чудному платью.
- Хорошо, дорогая, я сяду, - сказала миссис Вортерс.
- Анна, сюда. Мистер Инскип, возле нее, а вот здесь - Рут и миссис Озгуд. А вы, Харкурт, подвиньтесь немного вперед, чтобы заслонить дом. Его не должно быть видно.
- Ну уж нет, - засмеялся влюбленный мистер Вортерс, - я предпочитаю сидеть, прислонившись к дереву.
- А мне куда сесть, мисс Бомонт? - спросил Форд. Он стоял по стойке смирно, будто солдат.
- Ах ты боже мой! - воскликнула она. - Вы только поглядите на нашего Фордика - один посреди стольких Вортерсов!
Да, она была уже достаточно цивилизована, чтобы каламбурить.
- Может, я заслоню вам дом, если останусь стоять?
- Сядь, Джек, ну что за ребячество! - с ненужной резкостью вмешался опекун. - Сядь, тебе говорят.
- Пусть постоит, раз ему хочется, - сказала мисс Бомонт. - Только сдвиньте шляпу на затылок, мистер Форд. Чтоб она у вас была как венчик. Тогда вы мне не только дом, но даже и дым из трубы заслоните. К тому же вам так очень к лицу.
- Ивлин, Ивлин, вы слишком много требуете от ребенка. Он устанет стоять. Он же типичный книжный червь, он слабенький. Пусть он сядет.
- А я думала, вы сильный, - сказала она.
- Ну разумеется, я сильный! - воскликнул Форд, И это правда. Невероятно, но факт. Никогда он не упражнялся с гантелями и не играл в регби. Мускулы у него окрепли сами собой. Он считает, что это от чтения Пиндара.
- В таком случае будьте любезны постоять.
- Ну что за детские капризы, Ивлин! - вмешался мистер Вортерс. - Если бедняга Джек устанет, я его сменю. Однако почему это вы не желаете смотреть на мой дом, а?
Миссис Вортерс и девицы Вортерс обеспокоенно заерзали. Они видели, что их Харкурт недоволен. Почему недоволен - не их забота. Ублажить его надлежало Ивлин, и они все уставились на нее.
- Ну-с? Отчего же вам противен вид вашего будущего дома? Не побоюсь сказать - хотя спроектировал его, в сущности, я сам, - что он совсем недурно смотрится отсюда, особенно фронтоны. Ну-с? Отвечайте!
Мне было жаль мисс Бомонт. Самодельный фронтон - вещь ужасающая, и особняк Харкурта больше всего походил на загородную дачку, страдающую водянкой. Но что же она ему ответит? Она ничего не ответила.
- Ну-с?
А она и ухом не вела. Будто и не слышала. Все так же улыбалась, веселилась и сияла, а отвечать и не подумала. Ей словно было невдомек, что на вопрос необходимо дать ответ. Зато для нас ситуация создалась невыносимая. Желая спасти положение, я тактично перевел разговор на ландшафт, который, сказал я, немного напоминает мне местность под Вейи. Я солгал. Ничто здесь не напоминало мне Вейи, так как я никогда не бывал там. Но приводить в разговоре античные названия и имена тоже входит в мою методику. Во всяком случае, я избавил общество от неловкой ситуации: мисс Бомонт сразу посерьезнела и деловито осведомилась, в каком году Вейи был разрушен. Я ответил ей подобающим образом.
- Обожаю античных писателей, - объявила она. - У них такой естественный стиль. Они просто записывают кто что знает, вот и все.
- Верно, - сказал я. - Однако наряду с прозой античные авторы писали и стихи. Они не ограничивались регистрацией фактов.
- Записывали что знали, вот и все, - повторила мисс Бомонт с довольной улыбкой, словно это дурацкое определение доставляло ей удовольствие.
Между тем Харкурт пришел в себя.
- Очень справедливое суждение, - сказал он. - Я лично отношусь к античному миру точно так же. Он нам, в сущности, ничего не дает. Они записали кто что знал и этим ограничились.
- Как это? - спросила мисс Бомонт. - В каком смысле "ограничились"?
- В том смысле - хоть и не слишком вежливо говорить так при мистере Инскипе, - в том смысле, что античная литература - это еще далеко не все. Конечно, мы многим обязаны ей, и я вовсе не склонен ее недооценивать. Я тоже изучал в школе античных писателей, в них масса прелести и красоты, но античные авторы - это далеко не все. Они писали в ту эпоху, когда человек еще не научился чувствовать по-настоящему. - Мистер Вортерс порозовел. - Отсюда и некоторая холодность античного искусства, которому недостает… чего-то такого, знаете ли… чего-то такого. Другое дело - более поздние вещи: Данте, мадонна Рафаэля, некоторые мелодии Мендельсона… - исполненный благоговения, мистер Вортерс умолк. Мы глядели в землю, не смея поднять глаз на мисс Бомонт. Ни от кого не секрет, что ей тоже недостает чего-то такого. Ведь в ней еще не развилась душа.
Наше молчание нарушил громкий шепот миссис Вортерс, сообщившей, что она умирает с голоду.