Хельга изменилась. Она пришла к ним и была необычно мягкой. Ее страстное желание обратить к Богу и спасти их всех отступило перед радостью за Фредрика. Она даже использовала свои знакомства и нашла для шестнадцатилетней Анни место служанки у пожилой четы, жившей во Фрогнере. Им нужна была помощь не только в чистке серебра. Десять-двенадцать часов в день. Свободное время - один день в неделю после обеда и каждое второе воскресенье. Ей платили тридцать крон в месяц, бесплатно кормили и предоставили постель в комнате для прислуги рядом с кухней. Ездить домой она могла только через воскресенье. Но Анни всегда улыбалась и часто привозила малышам какое-нибудь лакомство.
- Надеюсь, ты не берешь это без разрешения? - строго спросила Элида. - Мы еще не в таком положении, то бы нам приходилось красть пищу!
- Как ты могла так подумать! - Анни даже испугалась. - Нет, конечно, но мы хорошо ладим с хозяйкой, и я рассказала ей о наших малышах, а она сама предложила мне для них немного печенья и сладостей. Хозяева сладкого почти не едят.
С багажом, пришедшим из дому, Элида получила наконец свою швейную машинку. Она уже давно подумывала, что хорошо бы начать шить для людей. Что-нибудь простое. Чинить старые вещи. Марчелло Хауген говорил, что она могла бы попытаться получить работу на телефонной станции. Ему легко было говорить, но ей было трудно даже думать об этом. И все-таки именно это она и делала. Думала об этом. И могла бы позволить себе хоть взглянуть на это здание, когда у нее будет какое-нибудь дело в городе.
Хельга принесла Элиде из Армии спасения старые гардины. Тонкие, легкие, хлопчатобумажные. Они немного выцвели с одной стороны. Элида сшила из них платья для себя и для девочек.
Теперь, когда Элида жила уже отдельно, Хельга как будто стала еще добрее. Она ничего не говорила им о спасении Фредрика. Казалось, она примирилась с тем, что Элида с детьми останутся язычниками. Все, разве что за исключением Карстена. Он много времени проводил с тетей Хельгой и часто ездил с нею в город в контору Армии спасения. Карстен почти не рассказывал о том, что они там делали, но больше не возвращался из школы в порванной одежде.
Элида развесила на столбах объявления о том, что принимает заказы на шитье одежды. Несколько человек принесли ей одежду для починки. Но однажды пришла дама с красивым тонким шелком и попросила сшить ей платье. Она принесла с собой и выкройку. И подробно объяснила, что ей нужно.
Вечером, когда все легли, Элида долго изучала выкройку, прежде чем приложить ее к ткани. Потом прикрепила ее к ткани булавками. Стол стал похож на большую подушку для булавок. Прохаживаясь вокруг него и обдумывая следующий шаг, Элида пила теплый кофе. Надо кроить. Выбора у нее не было. Но все получилось хорошо.
Так и повелось: когда все ложились спать, оставались покой и лампа. Швейная машинка и Элида. Мальчики спали в комнате над кухней, стрекот швейной машинки им не мешал. Текли ночные часы. И Элида могла шить и додумывать до конца свои мысли. Наверное, именно это и называют дневными мечтами. Вот только мечтала она по ночам.
Было семь часов вечера, Хильмар и Рагнар только что вернулись домой с работы. Они сидели за столом на кухне и ели разогретый обед. Соленую треску с картофелем и тушеной капустой. Рыба была не совсем того качества, к которому они привыкли дома в Русенхауге. Кто знает откуда она и какой путь проделала, прежде чем попала в бочки для засола. Дети Элиды и Фредрика не жаловались на еду. От этого все равно ничего бы не изменилось. Но они знали закон. Надо есть то, что стоит на столе. Во всяком случае, человек должен съесть все, что он сам положил себе на тарелку.
- Не понимаю, почему нам так мало платят, хотя мы работаем как каторжные и устаем как собаки. Не знаю, сколько еще я смогу выдержать такую жизнь, - пожаловался Рагнар.
- А я не понимаю, почему всем людям понадобилось кинуться в Кристианию, как только мы сюда приехали. Почему они не остались там, откуда явились, - засмеялся Хильмар.
Фредрик сидел в качалке у печки с газетой на коленях. Он любил беседовать с сыновьями, когда они возвращались с работы.
- Счастье, что вы вообще нашли работу, - напомнил он им. - Не знаю, как это только тете удалось вас пристроить.
- По-моему, она оказала бригадиру какую-то услугу, когда его сын чуть не сбился с пути, - сказал Рагнар и вытер рот тыльной стороной ладони. Когда ты голоден и устал, тут уж не до приличий.
- Десятилетие за десятилетием люди верили, что в городе жить легче, - продолжал Фредрик. - Сюда стекались рыбаки, бедные и безземельные крестьяне. Рабочие организовались. Вам тоже следует это сделать!
- Да, если бы с начальством можно было поговорить о заработной плате, не рискуя, что тебя уволят, - буркнул Рагнар.
- Я верю в Арбейдерпарти, - сказал Хильмар.
- И что ты делаешь для нее? - спросил Рагнар.
- А что я могу для нее сделать?
- Двадцатый год был тяжелый. Безработица. Дороговизна. Хозяева снижали рабочим заработную плату, и никто не осмеливался протестовать. Все боялись, что их предприятие окажется банкротом и они останутся без работы. Тогда рабочее движение раскололось. И теперь, четыре года спустя, мы это чувствуем на себе, - сказал Фредрик.
- Людям приходится думать о себе, а не о каком-то там единстве, - заметила Элида.
- Но запомните, мальчики: пока у человека есть силы, он должен работать, засучив рукава. Конечно, надо надеяться на лучшее. Времена меняются. Перед вами вся жизнь...
- Я куплю себе автомобиль! - неожиданно объявил Рагнар между двумя ложками супа. Лицо и руки он вымыл, но на шее осталась темная полоса, начинавшаяся сразу под подбородком. - Для начала куплю грузовик и буду на нем зарабатывать деньги, а когда стану более или менее состоятельным, куплю легковой автомобиль, чтобы возить людей.
- Звучит многообещающе, - со смешком вставила Элида.
Фредрик слушал сына очень серьезно.
- Пойду в Полицейское управление Кристиании и получу там водительские права, которые разрешают водить такси, и повешу над дверью вывеску: "Рагнар Андерсен Такси". А машину поставлю перед домом, чтобы все видели, где меня искать, - объявил довольный Рагнар.
- Сначала тебе надо научиться водить автомобиль, - напомнил ему Фредрик.
- Сын одного человека, который держит свой автомобиль на стоянке рядом с вокзалом, обещал научить меня, когда у меня будет время.
- Позволь спросить, когда ты собираешься начать откладывать деньги на этот автомобиль? - поинтересовался Хильмар.
- Я могу работать больше, чем ты, братец, потому что не бегаю за девушками! - засмеялся Рагнар. - То время, что ты тратишь на прогулки с девушками по субботам, я могу использовать на уборку садов, за которую мне будут платить.
Рагнар научился ловко подстригать деревья в свободное время и гордился тем, что у него были постоянные заказчики. Кроме того, субботними вечерами он красил дома. Ему так не нравилась эта работа, что он расправлялся с ней очень быстро.
- Не может быть, Хильмар, у тебя уже есть девушка? - воскликнула Эрда и обняла брата за шею.
Хильмар вспыхнул, освободился от ее рук и снова принялся за еду. Наконец он пожал плечами и согласился, что, может, и есть.
- Они встречаются каждую субботу, - сообщил Рагнар.
- Как ее зовут? - спросила Эрда.
- Ольга, - помолчав, ответил Хильмар, словно был уверен, можно ли при них назвать такое красивое имя.
- Почему ты нам ничего о ней не сказал? - спросила Эрда.
- Сначала я хотел ее проверить, - ответил Хильмар, снова вытер рукой рот и отодвинул от себя тарелку.
- Ты должен привести ее к нам, - сказал Фредрик.
Хильмар вздохнул, смущенный оказанным ему вниманием, и сказал, что подумает об этом. Не так-то легко быть старшим сыном в семействе, в котором каждый сгорает от любопытства. С другой стороны, он мог бы ничего и не говорить им.
- Ладно, может быть, в субботу, если она согласится, - милостиво пообещал он и позволил себе вздохнуть еще раз.
У Ольги были темные вьющиеся волосы и живые глаза. Она очень смущалась и во время первой встречи почти ничего не говорила. Но она всем понравилась. Постепенно Ольга оттаяла и стала как будто членом семьи. Элида слышала их смех задолго до того, как они появлялись. Это обнадежило ее.
- Тебе следует поговорить с Хильмаром! - однажды сказала она Фредрику, когда Ольга ушла.
- О чем?
- Чтобы он не довел ее до несчастья.
- Не рановато ли? - спросил он, улыбаясь.
- Нет!
- А по-моему, рановато. Придет время, я поговорю. Они ведь здесь все время с нами.
- Попроси Хильмара проводить тебя наверх и в чем-нибудь тебе помочь.
- Где? Наверху?
- Да где угодно. Только позаботься, чтобы это было сделано. И побыстрее!
О чем говорили отец и сын, не узнал никто. Но в пятницу вечером, после того как Хильмар помог отцу утеплить окно в спальне, они вместе спустились вниз. Красным был даже Фредрик.
Фредрик настаивал на том, чтобы Элида иногда устраивала себе отдых и ездила в город. Говорил, что однажды дал ей такое задание. Он давал ей с собой свою карту города и просил смотреть за них обоих. Она была благодарна ему, что он заставляет ее совершать эти прогулки, хотя сам не в состоянии поехать с нею.
Ясным июльским утром она доехала на поезде до вокзала в Кристиании. Они с Фредриком пытались найти на карте новую телефонную станцию, Элиде давно хотелось ее увидеть. К сожалению, станция не была обозначена на карте. Элиде пришлось спрашивать у прохожих. Но им было не до нее. Тогда она пошла на большой овощной рынок на Нюторвет. Она там уже бывала. Ходить по этому рынку было все равно что ходить по беспорядочным и многолюдным садам Эдема. Ряды телег с выпряженными из них лошадьми. Ручные тележки и козлы с положенными на них досками, заваленные овощами и фруктами, зонты всех цветов и фасонов, рыночные торговки, у которых под пышной грудью и загорелыми руками благоухали все плоды лета. Их запах напомнил ей о детстве в Хавннесе. Тяжелые, покрытые росой ветви красной смородины. Картофельную ботву. Крупную сухую чернику росшую на холме. Почему ничего этого не было в Русенхауге? Или все ее чувства так притупились от работы и обязанностей, что она этого просто не замечала? Неужели всю свою взрослую жизнь она убивала собственное детство?
И нашла его здесь, в Кристиании? Рынок в городе был вне сферы ее ответственности. Может, из-за этого? Может, это странное ощущение свободы вернуло ей способность видеть и чувствовать?
Каких только людей здесь не было! Элегантные дамы в шляпах и в туфлях на высоком каблуке. Усталые кухарки и старухи, которые ощупывали каждую репку, прежде чем решали, какой пучок взять. Капуста кочанная, капуста цветная, зеленый горошек, лук. Все эти божественные краски, сияющие на солнце, которое никому не позволяло себя остановить. Беспорядочно меняющийся свет над этим непрестанным движением. Крики. "Спешите купить! Лучшие летние яблоки!" Элида купила себе малины, села на скамейку и съела ее всю до последней ягодки. Потом подумала, что надо было отвезти малину домой.
Она пересекла Стурторгет, где продавали цветы, и вышла на Гренсен. Осмотрела всю обувь, выставленную в витрине "Грендсенс Скутёймагазин". Вместо того чтобы пойти дальше по Пилестредет, как она ходила, когда навещала лежавшего в клинике Фредрика, она свернула налево и вышла на улицу Карла Юхана. Ей хотелось увидеть что-то еще, кроме того, на что указывал Фредрик. Теперь, когда она шла по тротуару улица показалась ей гораздо шире. Дома и деревья - выше. Она могла подходить вплотную к витринам. Не будь стекла, она могла бы даже потрогать всю эту красоту. В одной витрине было выставлено платье, очень похожее на то, какое она сшила Анни. Только оно было по-настоящему элегантное. А что, если бы она постаралась извлечь больше из той старой гардины? Украсила бы лиф бантом. Позволила бы ткани тяжело падать, вот как здесь. А главное, подкоротила бы его. Да, это следовало сделать. От этого маленького открытия, этого сравнения готового модного платья с тем, которое она сшила из старой гардины Армии спасения, у Элиды закружилась голова. Она была без зонта и без шляпы, но, тем не менее, почувствовала себя человеком, занимающим определенное положение.
Мимо нее спешили люди. Толкались. Она не знала этого города, но у нее была карта. Мир принадлежал ей, как и всем этим людям. Она могла сколько угодно разглядывать костюмы, шляпы, трости и зонты. Лица прохожих. Радостные или огорченные. Бедно одетых людей здесь почти не было. Эта улица принадлежала нарядным людям. Если не считать тех, кто здесь торговал или был занят каким-нибудь другим делом.
Элида дошла до холма, на котором стоял королевский дворец, когда неожиданно заметила марширующих людей, это явно были рабочие. Они несли плакаты и хором громко требовали повышения заработной платы. Если заработную плату не прибавят, они лучше выйдут на улицы и будут дышать свежим воздухом. На некоторых плакатах так и было написано: "Дышать свежим воздухом".
Неизвестно откуда со всех сторон появилась конная полиция. Словно она преследовала опасных преступников. Рабочие ничего не делали, они только кричали, что им платят слишком мало. И Элида знала, что это правда. Но, конечно, они бастовали. Поэтому они и собрались среди бела дня на улице Карла Юхана и дошли почти до самого королевского дворца.
У конных полицейских был такой вид, будто они намерены не только размахивать плетками. Да и рабочие, похоже, только и ждали первого удара, чтобы ответить полицейским.
Элида отступила под деревья, но уйти отсюда она не могла. Это было слишком интересно. Множество любопытных с безопасного расстояния наблюдали за происходящим.
- Что тут происходит? - спросила Элида у нарядно одетой дамы, стоявшей рядом с ней.
- Что? Да эта чернь просто сошла с ума! - ответила дама, взмахнув рукой, затянутой в перчатку.
Тогда истощенная молодая женщина втиснулась между ними, не спуская с них злобно горящих глаз. Потертый жакет был заколот спереди французской булавкой, туфли - старые и стоптанные.
- Это не чернь! Это новые времена! Да здравствует революция! Да здравствуют рабочие-металлисты! - крикнула она и убежала.
Полиция двинулась к рабочим. Лошадь к лошади. Это выглядело угрожающе. Элида уже совсем собралась отойти подальше, как вдруг увидела парня в кепке, по виду ровесника Рагнара. Он разорвал цепь и пошел к полицейским, высоко подняв лозунг. Чтобы ничего не пропустить, Элида втиснулась между двумя дамами в роскошных шляпах.
Полиция подъехала совсем близко к бастующим, фуражки с высоким околышком и длинные черные шинели с разрезом. Вид у полицейских был такой, словно они отправились на войну. Два ряда блестящих пуговиц доходили им почти до плеч. Черные лошади били копытами. Клубилась пыль. Элида стояла так близко, что чувствовала запах лошадей. С уздечки ближайшей лошади падала пена. Охваченный безрассудной отвагой парень словно врос в землю. Лошадь взвилась на дыбы. Полицейский не сумел с ней справиться.
Все произошло очень быстро. Парень лежал на земле. Он весь сжался и закрывал руками голову. Задняя нога лошади стояла на его кепке. У Элиды перехватило дыхание. Полицейский поднял кнут. Кнут замер в воздухе. На минуту Элиде показалось, что полицейский так же безумен, как забастовщики. И не понимает, что перед ним человек.
- Господи, да он же еще глупый ребенок! Не трогайте его! - крикнула она так громко, что на нее все оглянулись.
По лошади пробегала нервная дрожь. Кепка парня была испачкана навозом. Несколько красных лепестков алели на земле. Плакат был разодран. Над всем этим высился полицейский, его голова упиралась в небо. Он изо всех сил прижимал колени и ляжки к спине лошади, пытаясь натянуть вожжи и сохранить достоинство. Наконец ему удалось заставить хрипящее животное сделать два шага назад. Это был подвиг для лошади, не привыкшей ходить на задних ногах. Контроль снова был в руках полицейских, теснивших рабочих. Рабочие отступали шаг за шагом. Товарищ помог парню подняться. Страшная опасность миновала.
Вот они какие, подумала Элида.
Молодость и безумие. Ненависть и бунт. Толпа людей, считающих себя непобедимыми.
Война.
У нее дома были молодые парни.
А она тут рассматривала моды и чувствовала себя свободной.
Юбилей
Сентябрь 1924 года. Все было еще зеленым. Малыши уже спали, и на дом снизошел покой. Свет можно было еще не зажигать, и Элида решила выпить чашку кофе. В это время пришел Рагнар и протянул ей небольшую круглую картонку. Элида отложила вязанье.
- Что это? - спросила она с плохо скрываемым любопытством.
- Посмотри скорее! - Эрда хотела помочь матери.
- Нет, руки прочь! Это только маме! - грозно остановил сестру Рагнар.
Элида поставила коробку на кухонный стол и развязала шнурок. Искусно сплетенный шнурок, похожий на косичку. Прежде чем открыть картонку, Элида вдруг опустила руки и строго посмотрела на сына:
- Надеюсь, ты не выбросил деньги на какой-нибудь пустяк?
А ты посмотри! - засмеялся Рагнар, от нетерпения он переступал с ноги на ногу.
Элида сняла с коробки крышку и сунула руки в белую шелковистую бумагу. Осторожно развернула ее. Наконец она достала из бумаги маленькую красную шляпку с черным пером.
Открыв рот, Элида уставилась на нее.
- По-моему, ты окончательно спятил! - прошептала она.
Рагнар взял у нее из рук шляпу и смело водрузил ее Элиде на голову чуть-чуть набок. Резинку от шляпы он зацепил за тяжелый пучок Элиды, словно никогда не делал ничего другого.
- Мама, ты настоящая важная дама! - ахнула Хельга
- Ты только посмотри! Да у тебя врожденное благородство! - воскликнул Фредрик, схватил трость и обошел Элиду, разглядывая ее со всех сторон.
- Мама, ты забыла, что я обещал подарить тебе шляпку, когда ты приедешь в Кристианию? Раньше у меня просто не было денег. Пожалуйста, надень ее, когда мы все пойдем в крепость Акерсхюс! - Рагнар был очень горд.
- Это и от меня тоже. Мы ее купили в складчину, - деловым тоном сообщил Хильмар. Он стоял, скрестив руки на груди, и с довольным видом внимательно изучал Элиду.
- В крепость Акерсхюс? - с отсутствующим видом переспросила Элида и подошла к зеркалу.
Стоя там и вертя головой из стороны в сторону, она заплакала. Это были не обычные слезы, которые иногда навертывались ей на глаза, что само по себе было глупо. Нет, она плакала в три ручья.
На кухне воцарилось молчание.
- Она не очень дорогая, - сказал Рагнар, желая утешить мать.
- Ни у кого нет таких сыновей, как у меня! Ни у кого! - всхлипнула она. Быстро сорвала с себя передник и высморкалась в него. К изумлению всех, смотревших на нее.
- Мама! Пройдись, пожалуйста, по кухне! Мы посмотрим, как на шляпе колышется перо, - шепотом попросила Хельга.