– Не вижу причины, почему бы и нет, – возразила Молли. – Кроме того, если вы обычно не делаете этого, то в моем случае просто обязаны. Вы, быть может, этого не знаете, но по окончании школы она переезжает жить к нам, а ведь мы с нею – практически ровесницы, так что у меня появится сводная сестра.
– Она будет жить с вами, говорите? – переспросил мистер Престон, для которого подобное известие явно было в новинку. – А когда она должна закончить школу? Я полагал, что уж на свадьбе-то она будет присутствовать наверняка, но мне сказали, что она не приедет. Когда она заканчивает учебу?
– По-моему, на Пасху. Вы же знаете, что она учится в Булони, но расстояние слишком велико, чтобы она поехала одна. В противном случае папа очень хотел бы, чтобы она присутствовала на свадьбе.
– А ее мать воспротивилась этому, насколько я понимаю?
– Нет, дело не в ее матери. Французская директриса сочла это нецелесообразным.
– Это почти одно и то же. Значит, после Пасхи она вернется и поселится у вас?
– Полагаю, что так. Какая она, серьезная или веселая?
– Насколько я мог судить, она никогда не бывает серьезной. Я бы назвал ее искрящейся. Вы не переписываетесь с нею? Если да, то напомните ей обо мне, прошу вас, и скажите, что мы разговаривали о ней, – вы и я.
– Нет, я с нею не переписываюсь, – коротко и сухо ответила Молли.
Подали чай; вскоре после этого все разошлись по своим комнатам готовиться ко сну, и Молли услышала, как отец удивленно воскликнул при виде разожженного камина в своей спальне. А затем до нее донесся голос мистера Престона:
– Я льщу себя мыслью, что умею получать удовольствие от всех земных благ или же обходиться без таковых при необходимости. Леса милорда изобильны, и я наслаждаюсь теплом очага в своей спальне девять месяцев в году. При этом я могу путешествовать по Исландии, не трясясь от холода.
Глава 14. Молли берут под покровительство
Свадьба прошла именно так, как и проходят подобные мероприятия. Из Тауэрз приехали лорд Камнор и леди Гарриет, и ради такого случая церемония была отложена, елико возможно. Лорд Камнор исполнял обязанности отца невесты и пребывал в куда более приподнятом и откровенно радостном настроении, чем жених и невеста, вместе взятые. Леди Гарриет выступила в роли самозваной подружки невесты, "чтобы помочь Молли справиться со своими обязанностями", как выразилась она сама. Из Манор-хауса в церковь в парке они отправились на двух экипажах, мистер Престон и мистер Гибсон – в одном, а Молли, к вящему своему разочарованию, оказалась вместе с лордом Камнором и леди Гарриет в другом. Платье белого муслина леди Гарриет уже пережило один или два пикника в саду и пребывало отнюдь не в лучшем виде; то, что молодая леди в самый последний момент остановила на нем свой выбор, можно было назвать только капризом и никак иначе. Она была весела и без конца порывалась разговорить Молли, дабы уяснить для себя, кто же достался Клэр в качестве будущей падчерицы. Она начала с того, что заявила:
– Надо постараться не помять твое замечательное муслиновое платье. Расправь его так, чтобы подол ложился папе на колени, он не станет возражать.
– Что, моя дорогая, белое платье?.. Нет, конечно, не стану. Оно мне нравится. Кроме того, какие могут быть возражения, когда мы едем на свадьбу? Вот если бы мы собрались на похороны, тогда другое дело.
Молли честно попыталась понять, что же он имеет в виду, но прежде чем ей это удалось, леди Гарриет заговорила вновь, перейдя прямо к сути дела, как делала всегда, неизменно ставя это себе в заслугу.
– Как мне представляется, этот второй брак твоего отца стал для тебя нелегким испытанием, но ты сама убедишься, что Клэр – самая дружелюбная и приятная женщина на свете. Она всегда позволяла мне поступать по-своему, и я не сомневаюсь, что и с тобой будет то же самое.
– Я намерена очень постараться полюбить ее, – негромко ответила Молли, глотая слезы, которые сегодня утром то и дело наворачивались у нее на глаза. – Но пока что я ее почти не видела.
– Ну, пожалуй, это самое лучшее, что могло с тобой случиться, дорогуша, – встрял в разговор лорд Камнор. – Ты взрослеешь и становишься молодой леди, и очень красивой молодой леди, если старику будет позволено высказать свое мнение. И кто лучше супруги твоего отца подходит для того, чтобы вывести тебя в свет, представить обществу, возить на балы и все такое прочее? Я всегда говорил, что нет ничего лучше брака, который должен состояться сегодня. Причем для тебя он куда выгоднее, чем для жениха с невестой.
– Бедное дитя! – промолвила леди Гарриет, заметив выражение смятения и страха, появившееся на лице Молли. – Сейчас ей не до балов. Но ведь ты бы хотела подружиться с Синтией Киркпатрик, не так ли?
– О да, очень, – просветлев, призналась Молли. – А вы знакомы с нею?
– Я часто видела ее, пока она была маленькой, и пару раз после того, как она выросла. Она – настоящая красавица, а в глазах у нее пляшут бесенята, если я не ошибаюсь. Но когда она гостила у нас, Клэр держала ее в ежовых рукавицах. Полагаю, она опасалась, что девочка причинит нам беспокойство.
Прежде чем девушка успела задать свой следующий вопрос, они подъехали к церкви. Молли и леди Гарриет прошли к скамье у самой двери, дабы подождать невесту, вслед за которой они и должны были подойти к алтарю. Граф отбыл за невестой в одиночестве, дабы привезти ее из собственного дома, до которого было не более четверти мили. Невеста была чрезвычайно довольна тем, что к брачному алтарю ее ведет не кто-нибудь, а сам граф, а его дочь выступает в роли добровольной подружки невесты. Осыпаемая такими знаками внимания, которые доставляли ей истинное удовольствие, и готовясь выйти замуж за мужчину, который ей нравился по-настоящему и который должен был содержать ее, не требуя никаких усилий с ее стороны, миссис Киркпатрик выглядела сияющей, счастливой и очень красивой. И лишь при виде мистера Престона на лицо ее набежала тучка, а неизменная очаровательная улыбка вдруг показалась вымученной, когда управляющий двинулся за мистером Гибсоном. Но на лице мистера Престона не дрогнул ни один мускул; он отвесил ей чопорный поклон, после чего обратился в слух, сосредоточившись на торжественном богослужении. Десять минут спустя все было кончено. Жених и невеста вдвоем укатили в экипаже в Манор-хаус, мистер Престон отправился туда пешком, выбрав наиболее короткий путь, а Молли вновь оказалась в карете с милордом, довольно потирающим руки и ухмыляющимся, и леди Гарриет, которая пыталась проявить доброту и утешить девушку, хотя наилучшим поведением с ее стороны стало бы молчание.
К своему огорчению, Молли выяснила, что вечером ей предстоит вернуться в Тауэрз опять-таки в обществе лорда Камнора и леди Гарриет. Тем временем у лорда Камнора обнаружились какие-то дела с мистером Престоном, и после того, как счастливая пара укатила в свадебное путешествие, которое должно было продлиться неделю, Молли поняла, что ей предстоит остаться наедине с внушительной и грозной леди Гарриет. Итак, избавившись от остальных, они остались одни, и леди Гарриет в неподвижности уселась у камина, отгородившись от него ширмой и пристально глядя на Молли. Девушка сознавала, что ее разглядывают, и уже набралась мужества, чтобы ответить своей компаньонке тем же, когда леди Гарриет неожиданно заговорила:
– Ты мне нравишься, ты похожа на необъезженную лошадку, и мне хотелось бы приручить тебя. Иди сюда и присядь вот на этот табурет. Как тебя зовут? Или, точнее, как тебя называют, как выражаются северяне?
– Молли Гибсон. Хотя мое настоящее имя – Мэри.
– Молли – славное и спокойное имя. Люди в прошлом не боялись давать домашние имена, это теперь мы стали такими умными и утонченными: больше никаких "леди Бетти". Иногда я просто диву даюсь, отчего до сих пор не переименовали всю камвольную ткань и хлопчатобумажную пряжу, которая названа в ее честь. Нет, только представь себе: ситец "леди Анна-Мария" или гребенная шерсть "леди Констанция".
– А я и не знала, что были такие бумажные нитки "леди Бетти", – сказала Молли.
– Это лишний раз доказывает, что ты не увлекаешься вышивкой! Хотя Клэр непременно приучит тебя к этому занятию. Меня она заставляла вышивать одну сценку за другой: рыцари преклоняют колена перед дамами, невероятные цветы, которых не бывает в действительности. Впрочем, надо отдать ей должное: когда мне надоедало, она заканчивала их сама. Хотела бы я знать, сумеете ли вы поладить друг с другом?
– Я тоже! – тихонько вздохнула Молли.
– Долгое время я полагала, будто манипулирую ею, пока в один прекрасный день в голову мне не закралось ужасное подозрение, что все это время она манипулировала мной. Собственно, позволить управлять собой достаточно легко, во всяком случае, до тех пор, пока не осознаешь этого, после чего этот процесс становится забавным, если принять в нем участие.
– Я бы не хотела, чтобы мной манипулировали, – с негодованием заявила Молли. – Я постараюсь не огорчать ее ради папы, если только она скажет мне прямо и откровенно, чего от меня хочет. Но мне ужасно не понравилось бы, если бы меня попытались втянуть во что-либо обманом.
– А вот я, – заявила в ответ леди Гарриет, – слишком ленива, чтобы избегать ловушек. К тому же меня привлекают хитроумие и изящество, с которыми они бывают расставлены. Но при этом я, разумеется, отдаю себе отчет в том, что, приложив некоторые усилия, легко могу разорвать путы, коими меня стараются связать. Хотя тебе, скорее всего, это не удастся.
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказала Молли.
– Пустяки, не обращай внимания. Пожалуй, это и к лучшему, что ты ничего не понимаешь. Мораль всего того, что я тебе наговорила, можно выразить следующей фразой: "Будь хорошей девочкой, не упрямься, и тогда твоя мачеха окажется милейшим созданием". Не сомневаюсь, что ты прекрасно с нею поладишь. А вот сумеешь ли ты подружиться с ее дочерью – другой вопрос. Впрочем, я надеюсь, что все у вас будет в порядке. А сейчас мы позвоним, чтобы нам подали чай. Полагаю, сегодняшний обильный завтрак призван заменить и ленч.
В эту самую минуту в комнату вошел мистер Престон, и Молли про себя подивилась тому, с какой холодностью леди Гарриет отпустила его, вспомнив при этом, как он намекал на близкую дружбу с ее милостью давеча за обедом.
– Терпеть не могу подобных типов, – обронила леди Гарриет, когда мистер Престон не успел еще даже выйти из комнаты, – корчит из себя галантного кавалера, когда от него требуется лишь просто уважение. Я с удовольствием готова поговорить с любым из работников моего отца, а вот в общении с такими невоспитанными хлыщами превращаюсь в настоящую мегеру. Как же ирландцы называют подобных субъектов? По-моему, у них есть для них какое-то замечательное слово. Ты, случайно, не помнишь?
– Не знаю, никогда не слышала ни о чем подобном, – призналась Молли, чуточку стесняясь своего невежества.
– Ага! Это значит, что ты никогда не читала истории мисс Эджуорт, правда? Иначе ты бы непременно вспомнила, что такое слово есть, пусть даже и не смогла бы назвать его. Если ты не читала ее рассказов, то они именно то, что нужно, дабы скрасить одиночество, – высокоморальные и оптимистические, но при этом достаточно интересные. Я дам их тебе почитать, чтобы не было скучно одной.
– Но я вовсе не одна. Сейчас я живу не дома, а в гостях у обеих мисс Браунинг.
– В таком случае я сама привезу их тебе. Я знакома с обеими мисс Браунинг, они постоянно бывают у нас в Тауэрз на дне школы. Я называла их Несушка и Хлопушка. Кстати, они мне нравятся, по крайней мере обе достойны уважения. Кроме того, мне всегда хотелось увидеть их menage. Словом, я обязательно привезу тебе рассказы мисс Эджуорт, дорогая.
Несколько минут Молли хранила молчание, а потом набралась мужества, чтобы заговорить о том, что занимало все ее мысли.
– Ваша милость… – произнесла она (титул стал первым плодом урока об оказании уважения, как его усвоила Молли). – Ваша милость отзывается о людях, к которым принадлежу и я, как о странных и непонятных животных. Тем не менее со мной вы говорите столь открыто, что…
– Да-да, продолжай, я с удовольствием тебя выслушаю.
Ответом ей было молчание.
– В глубине души ты полагаешь меня наглой и высокомерной, не так ли? – мягко осведомилась леди Гарриет.
Молли затаила дыхание, а потом подняла свои прекрасные, честные и чистые глаза на леди Гарриет и сказала:
– Да! Немножко. Но не только.
– Пока мы оставим в покое это твое "не только". Понимаешь, малышка, я разговариваю так, как привыкла, точно так же, как и ты. Но ведь это только то, что лежит в нас обеих на поверхности. Полагаю, что некоторые из твоих славных знакомых в Холлингфорде отзываются о бедняках в такой манере, которую сочли бы оскорбительной, если бы кто-либо обратился подобным образом к ним самим. Но мне, пожалуй, следует проявить больше такта, если вспомнить, как часто у меня вскипала кровь, когда я видела, как ведет себя и разговаривает одна из моих теток, сестра мамы, леди… Нет! Обойдемся без имен. Всех, кто зарабатывает себе на жизнь головой или руками, начиная от ремесленников и богатых торговцев и заканчивая простыми работниками, она называет "субъектами". В своей пустопорожней болтовне она ни разу не снизошла до того, чтобы назвать их "джентльменами". А свое владение ими она обозначает словами "моя служанка", "мои люди". Впрочем, все это лишь фигура речи. Мне не следовало обращаться к тебе в такой манере, но, признаться, я выделяю тебя среди всех остальных обитателей Холлингфорда.
– Но почему? – пожелала узнать Молли. – Ведь я – одна из них.
– Да, это так. Но только, пожалуйста, не нужно вновь упрекать меня в нахальстве и высокомерии – большинство из них столь неестественны в своем преувеличенном уважении и восхищении, когда приезжают в Тауэрз, и столь претенциозны в изображении утонченных манер, что выглядят попросту смешно и нелепо. Ты же, по крайней мере, ведешь себя просто и искренне, и потому я мысленно отделяю тебя от них и подсознательно разговариваю с тобой так, как если бы… В общем, вот тебе еще один пример неуместной дерзости – я разговариваю с тобой на равных… я имею в виду титул, потому что в остальном я ничем не лучше своих соседей. Однако же вот и чай. Его подали нам как раз вовремя, чтобы я не ударилась в чрезмерное смирение и даже уничижение.
Чаепитие в сгущающихся сентябрьских сумерках получилось очень приятным. Едва они покончили с чаем, как вновь объявился мистер Престон.
– Леди Гарриет, не доставите ли вы мне удовольствие, позволив продемонстрировать вам некоторые усовершенствования, произведенные мною в саду, пока еще не стемнело окончательно? В их устройстве я старался потрафить вашим вкусам.
– Благодарю вас, мистер Престон. Мы как-нибудь наведаемся сюда вместе с папой и взглянем, понравятся ли они нам.
Лицо мистера Престона залил жаркий румянец. Но он сделал вид, будто не замечает высокомерия леди Гарриет, и, повернувшись к Молли, сказал:
– Не хотите ли прогуляться, мисс Гибсон, и взглянуть на сады? Полагаю, что сегодня вы еще не были на свежем воздухе, если не считать поездки в церковь.
Мысль о прогулке tête-à-tête с мистером Престоном ничуть не привлекала Молли, но ей и впрямь хотелось подышать свежим воздухом, полюбоваться садами и взглянуть на Манор-хаус с разных сторон. Кроме того, хотя мистер Престон и вызывал у нее подспудное отвращение, ей было жаль его за только что перенесенное им унижение. Но пока она колебалась и раздумывала, медленно склоняясь к согласию, заговорила леди Гарриет:
– Я не могу уступить вам мисс Гибсон. Если она пожелает осмотреть окрестности, я как-нибудь привезу ее сюда сама.
Когда мистер Престон вышел из комнаты, леди Гарриет сказала:
– Пожалуй, только мой ленивый эгоизм удерживает тебя весь день взаперти против твоей воли. Но в любом случае и думать забудь о том, чтобы гулять с этим человеком. Он вызывает у меня инстинктивное отвращение. Хотя, если честно, то не такое уж инстинктивное, и тому есть веские причины. Я хочу, чтобы ты оставила все попытки познакомиться с ним поближе. Да, он – очень ловкий поверенный, землей распоряжается умело, обязанности свои перед папой выполняет сполна, и я не собираюсь клеветать на него. Тем не менее запомни мои слова!
Вскоре приехал экипаж, и после бесчисленных наставлений графа, который, похоже, откладывал все свои ценные указания до самого последнего момента, балансируя, словно Меркурий, на подножке кареты, они наконец отбыли обратно в Тауэрз.
– Что ты предпочитаешь – отужинать с нами, после чего мы, естественно, отправим тебя домой, или же сразу поехать к себе? – поинтересовалась у Молли леди Гарриет.
Как и ее отец, она крепко спала вплоть до того момента, пока экипаж не остановился у ступеней особняка.
– Говори правду, сейчас и всегда. По меньшей мере правда забавна, как ничто другое.
– В таком случае я бы предпочла сразу же вернуться к обеим мисс Браунинг, если можно, – ответила Молли, в памяти у которой еще свежи были кошмарные воспоминания о своем последнем и пока что единственном вечере, проведенном ею в Тауэрз.
Лорд Камнор уже стоял на ступеньках, ожидая возможности подать дочери руку и помочь ей выйти из кареты. Леди Гарриет на мгновение задержалась и, целуя Молли в лоб, сказала:
– В ближайшие дни я заеду к тебе в гости и привезу с собой несколько книжек мисс Эджуорт, а заодно возобновлю близкое знакомство с Несушкой и Хлопушкой.
– Прошу вас, не надо, – взмолилась Молли и взяла ее за руку, чтобы задержать еще ненадолго. – Вы не должны приезжать, честное слово.
– Почему же нет?
– Потому что мне не хотелось бы… Потому что я думаю, что не должна принимать в гости того, кто смеется над моими друзьями, у которых я остановилась, и называет их всякими обидными прозвищами. – Сердечко гулко колотилось у Молли в груди, но она готова была подписаться под каждым своим словом.
– Моя дорогая маленькая женщина! – серьезным тоном заговорила леди Гарриет, наклоняясь к ней. – Прошу прощения за то, что я придумала им прозвища. Мне очень, очень жаль, что я обидела тебя. Если я пообещаю тебе выказывать им всяческое уважение словом и делом – и даже в мыслях, если получится, – тогда ты позволишь мне приехать, не правда ли?
Молли колебалась.
– Мне лучше немедленно отправиться домой, иначе я наговорю лишнего. Да и лорд Камнор уже заждался вас.
– Подождет, ничего страшного. Он до сих пор переваривает все новости, которые целый день рассказывал ему Браун. Так я приеду, договорились?
Итак, Молли отправилась в Холлингфорд в роскоши и уединении. Лакей лорда Камнора возвестил о ее прибытии набатным стуком освященного веками дверного молоточка у жилища обеих мисс Браунинг.