- А что мне было делать! - выкрикнул он, как мальчишка, и впервые за все время их знакомства вызвал у нее теплое чувство. - Они были все в крови. Вот! Я рад, что сказал правду. Пока мы разговаривали, все думал, как же мне поступить. - Он махнул рукой в сторону Арно. - Все - их больше нет! Они меня ужасно раздражали. Наверное, это глупо. Я решил: пусть их унесет в море. Испугался, наверное. - Тут мальчик снова превратился в мужчину. - Дело в том, что случилось кое-что очень важное. Не только убийство.
Интуиция подсказала девушке: его нужно остановить!
- Случилось нечто важное, - повторил он. - И я должен разобраться, что именно.
- Мистер Эмерсон...
Он повернулся к ней с хмурым видом, как будто она помешала ему в поисках истины.
- Мне бы хотелось кое о чем попросить вас, прежде чем двигаться дальше.
До пансиона было уже рукой подать. Люси облокотилась на парапет набережной. Он сделал то же самое. В этом сходстве поз крылся намек на взаимопонимание. Она убрала руки и сказала:
- Я вела себя как последняя идиотка.
Он думал о чем-то своем.
- Мне никогда в жизни не было так стыдно. Не представляю, что на меня нашло.
- Я сам чуть не грохнулся в обморок, - сказал он, но она поняла, что ему неприятен такой подход.
- Я должна тысячу раз извиниться перед вами.
- О, не беспокойтесь, пожалуйста.
- Да, но... Главное дело в том, что... вы же знаете, как недалекие люди, особенно женщины, любят сплетничать... Вы понимаете, что я имею в виду?
- Боюсь, что не понимаю.
- Вы никому не расскажете о моей оплошности?
- Вашей оплошности? Нет, конечно.
- Большое спасибо. И... не могли бы вы...
Ей было трудно продолжать. Внизу катились потемневшие в наступающих сумерках воды Арно. Он выбросил репродукции и честно объяснил свой поступок. Нельзя требовать от него еще и рыцарского благородства. Он не причинит ей вреда досужими сплетнями, он надежен, умен, добр и, кажется, уважает ее. Но ему несвойственен рыцарский дух, его мысли и поступки лишены благоговейного трепета. Такому скажешь: "Не могли бы вы?.." - и не надейся, что он сам мысленно закончит фразу, тщательно отводя глаза от ее наготы, как рыцарь на известной картине. Он держал ее в объятиях и не забудет этого, так же как кровь на репродукциях, купленных ею в магазине "Алинари". Случилось не только то, что один человек убил другого, - в судьбах живых тоже произошли необратимые перемены. Бывают моменты, когда характер человека становится виден как на ладони. Так кончается Детство и начинается Молодость.
- Большое спасибо, - повторила Люси. - В жизни всякое случается. Откуда ни возьмись налетит вдруг ураган, а потом человек возвращается к привычному распорядку.
- Только не я.
Тревога подтолкнула ее спросить, что он имеет в виду. Ответ привел ее в замешательство.
- Кажется, мне теперь есть для чего жить.
- Как это?
- Ну, я же сказал: мне теперь есть для чего жить.
Она снова облокотилась на парапет и уставила задумчивый взор на реку. В рокоте волн ей вдруг послышалась незнакомая мелодия...
Глава 5. Возможности хорошей прогулки
В семье говорили: у Шарлотты Бартлетт семь пятниц на неделе. На этот раз она на удивление спокойно отнеслась к приключению Люси, найдя ее отчет удовлетворительным и воздав должное любезности мистера Джорджа Эмерсона. У них с мисс Лавиш было свое приключение. На обратном пути, спасаясь от дождя, они заглянули в "Дацио", и там молодые нахальные служащие обыскали их сумки. Это было ужасно. К счастью, мисс Лавиш с кем угодно справится.
Хорошо ли это, плохо ли - Люси пришлось решать свою проблему самостоятельно. Никто из знакомых не видел ее на площади или позднее - на набережной. Правда, мистер Биб за обедом заметил ее испуганные глаза, но прибегнул к прежнему объяснению: "Слишком много Бетховена". Он чувствовал, что Люси созрела для приключений, но не знал, что она уже пережила одно. Одиночество угнетало молодую девушку, а тяжелее всего было не знать, правильно ли она оценивает ситуацию.
На следующее утро за завтраком она совершила решительный поступок. Ей пришлось выбирать между двумя планами. Мистер Биб собрался на экскурсию в Торре дель-Галло вместе с Эмерсонами и несколькими пожилыми американками. Не хотят ли мисс Бартлетт и мисс Ханичерч к ним присоединиться? Шарлотта отказалась: она уже побывала там накануне, когда шел дождь. Но она сочла предложение мистера Биба подходящим для Люси, которая терпеть не могла ходить по магазинам, писать письма, обменивать деньги и заниматься другими подобными вещами, с которыми мисс Бартлетт было нетрудно справиться самой.
- Нет, Шарлотта! - с искренней благодарностью воскликнула Люси. - Это очень любезно со стороны мистера Биба, но я лучше пойду с тобой.
- Хорошо, дорогая, - обрадовалась мисс Бартлетт, и Люси стало стыдно. Как же гадко она до сих пор вела себя по отношению к Шарлотте! Но теперь все будет иначе!
Она взяла кузину под руку, и они тронулись в путь, вдоль по набережной. Мощью, громоподобным ревом волн и желтизной Арно в этот день напоминала льва. Мисс Бартлетт предложила постоять у парапета и полюбоваться рекой. За этим последовала вечная ремарка:
- Какая жалость, что твоя мама и Фредди этого не видят!
Люси беспокойно переминалась с ноги на ногу: надо же было Шарлотте остановиться именно в этом месте!
- Смотри, Люсия! Там наша группа, направляющаяся в Торре дель- Галло! Ты, наверное, уже жалеешь о своем выборе.
Люси и не думала жалеть. Вчерашний день обрушил на нее великое множество проблем, так что Шарлотта с ее магазинами в этот день казалась ей предпочтительнее Торре дель-Галло и Джорджа Эмерсона. Если ей не дано справиться с передрягами, она хотя бы постарается в них не попадать. И она со всей искренностью отвергла инсинуации мисс Бартлетт.
Ей удалось уклониться от встречи с главным героем, но, к сожалению, осталось место действия. Шарлотта с неумолимостью судьбы влекла ее на площадь Синьории. Люси не могла себе представить, что камень, лоджия, фонтан, дворцовая башня возымеют над ней такую власть. И чуть было не поверила в привидения.
Там, где накануне произошло убийство, на том же самом месте, стояла мисс Лавиш с утренней газетой в руке. Она коротко поздоровалась. Вчерашняя катастрофа подарила ей идею, которую она непременно использует в романе.
- О, позвольте вас поздравить! - сказала мисс Бартлетт. - После вчерашнего отчаяния - такой подарок судьбы!
- Точно! Мисс Ханичерч, идите-ка сюда! Какая удача! Вы должны рассказать мне все, что видели своими глазами, - от начала до конца.
Люси стала чертить зонтиком по земле.
- Или вам не хочется?
- Извините... Если без этого можно обойтись...
Старшие дамы понимающе переглянулись. Молодым девушкам полагается быть чувствительными.
- Это вы меня извините. Мы, литературные клячи, не знаем ни стыда ни совести. Нет ни одного потаенного уголка души, в который мы бы не сунули свой длинный нос.
Она бодро протопала до фонтана и обратно, считая шаги. Картина должна выглядеть абсолютно реалистичной. Правда жизни - превыше всего! Недаром она торчит на площади с восьми утра, собирая материал. Ее далеко не все устраивает, но всегда можно найти выход. Двое мужчин дерутся из-за пяти лир? Вместо лир в романе будет молодая девушка, благодаря чему история приобретет драматический оттенок.
- Как вы назовете героиню? - полюбопытствовала мисс Бартлетт.
- Леонора, - ответила Элинор Лавиш.
- Надеюсь, она будет хорошенькая?
- Ну как же без такой важной детали!
- А сюжет?
- Любовь, убийство, похищение, месть... - прозвучало под плеск фонтана с сатирами.
- Надеюсь, вы простили мне мое занудство, - сказала мисс Лавиш в заключение. - Так трудно удержаться от соблазна - поболтать с истинно симпатичными людьми. Конечно, это всего лишь сюжет. Читателя ждет масса деталей, создающих местный колорит, подробное описание Флоренции и окрестностей, и кроме того я введу в действие нескольких комических персонажей. Позвольте честно предупредить: я буду беспощадна по отношению к британским туристам.
- Ах вы, злюка! - засмеялась мисс Бартлетт. - Намекаете на Эмерсонов?
Мисс Лавиш позволила себе макиавеллиевскую улыбку.
- Не стану скрывать: в Италии мои симпатии - не на стороне моих соотечественников. Меня привлекают бедные, обездоленные итальянцы. Для описания их жизни я не пожалею никаких красок! Ибо я повторяла и буду повторять: вчерашняя трагедия ничуть не менее страшна оттого, что произошла в убогой обстановке.
После подобающей паузы слушатели пожелали мисс Лавиш успеха в ее благородном труде и побрели через площадь.
- Мисс Лавиш для меня - образец истинно умной женщины, - сказала мисс Бартлетт. - Последняя фраза поразила меня своей правдивостью. Это будет в высшей степени трогательная книга!
Люси выразила согласие. На самом деле она думала только о том: как бы самой не вляпаться. Обострившееся чутье подсказало ей, что мисс Лавиш пробует ее на роль инженю.
- Она эмансипирована в лучшем смысле этого слова, - продолжала мисс Бартлетт. - Только злостные консерваторы могут жаловаться, что она их шокирует. Вчера мы с ней имели долгий, очень серьезный разговор. Она верит в торжество справедливости и в то, что писатель должен писать для людей. Она также поделилась со мной своей верой в высокое предназначение женщины... О, мистер Эгер! Какая приятная неожиданность!
- Только не для меня. Я уже давно наблюдаю за вами и мисс Ханичерч.
- Мы тут побеседовали с мисс Лавиш.
Он насупился.
- Да, я видел... Отстань от меня, я занят! - эти слова, произнесенные на итальянском языке, предназначались для уличного продавца панорамных снимков с видами Флоренции и окрестностей. - Позволю себе предложить вам обеим на этой неделе прокатиться в горы. Поднимемся до Фьезоле, а на обратном пути спустимся к Сеттиньяно. Там есть одно место, где можно выйти из экипажа и погулять часок. Оттуда открывается неописуемый вид на Флоренцию, не такой привычный, как из Фьезоле. Фрагменты этого вида Алессио Бальдовинетти неоднократно использовал в своих картинах. Он очень тонко чувствует пейзаж. Но кому сейчас это нужно? В мире становится неуютно таким как мы.
Мисс Бартлетт понятия не имела, кто такой Алессио Бальдовинетти, зато знала, что мистер Эгер - не простой капеллан. Он принадлежал к колонии иностранцев, избравших Флоренцию местом своего проживания, и водил знакомство с людьми, которые никогда не бродили по окрестностям с путеводителем в руках, а после обеда привыкли справлять сиесту. Он возил их такими маршрутами, о которых туристы из пансиона Бертолини слыхом не слыхали, и, пользуясь своим влиянием, водил в частные галереи, недоступные для простых смертных. Живя в приятном уединении, кто в меблированных комнатах, кто на виллах эпохи Возрождения, построенных на склоне горы Фьезоле, эти люди читали, писали, предавались ученым занятиям и обменивались мнениями, благодаря чему достигли углубленного знания и понимания Флоренции, в чем отказано приезжим с купонами туристического агентства Кука.
Поэтому предложением капеллана можно было только гордиться. Он служил связующим звеном между двумя группами, составляющими его паству. Все знали о его манере выбрать из своего разношерстного стада наиболее достойных и дать им возможность несколько часов попастись в райских кущах, предназначенных для избранных. Чаепитие на вилле эпохи Ренессанса! Речи об этом еще не заходило, но мисс Бартлетт сказала себе: то-то Люси обрадуется!
Несколько дней назад Люси отнеслась бы к этому предложению точно так же, как кузина. Но в последнее время в ее жизни произошла переоценка ценностей, и многие вещи на шкале удовольствий поменялись местами. Поездка в горы в обществе мисс Бартлетт и мистера Эгера, даже с чаепитием на вилле, больше не относилась к самым большим радостям. Так что ее восторги прозвучали как слабое эхо Шарлоттиных. Даже то, что приглашен и мистер Биб, не вызвало у нее горячих изъявлений благодарности.
- Итак, едем вчетвером, - подытожил капеллан. - В наши дни тяжких трудов и суеты человек особенно нуждается в чистоте и прелести, которые встречаются только на лоне природы. Мы все спешим: скорей, скорей, скорей!.. Ах, город! Он прекрасен, но он всего лишь город!
Дамы выразили согласие.
- Вот эта самая площадь, как мне рассказали, вчера стала местом действия одной из самых мрачных трагедий. Для того, кто любит Италию Данте и Савонаролы, в этом кощунственном акте проявилось нечто зловещее. Зловещее и унизительное.
- Вот именно - унизительное, - поддакнула мисс Бартлетт. - Мисс Ханичерч как раз проходила мимо, когда это произошло. Ей трудно говорить об этом. - И она с гордостью посмотрела на свою подопечную.
- Как же мы допустили, что вам пришлось подвергнуться такому испытанию? - отеческим тоном произнес капеллан.
Недавний либерализм мисс Бартлетт исчез, как и не бывало.
- О, мистер Эгер, не ругайте ее, пожалуйста. Это целиком и полностью моя вина: я оставила ее без присмотра.
- Так вы были одни, мисс Ханичерч? - с мягким упреком спросил он, одновременно давая понять, что желал бы услышать подробности. И даже приблизил к ней свое смуглое, красивое лицо.
- В общем, да.
- К счастью, кое-кто из наших знакомых по пансиону любезно проводил ее домой, - сказала мисс Бартлетт, искусно маскируя пол знакомого.
- Смею выразить надежду, что ни одна из вас не находилась в непосредственной близости к месту происшествия.
Среди множества наблюдений, сделанных Люси в этот день, было то, с какой омерзительной жадностью праведники набрасываются на пролитую кровь. Отношение мистера Джорджа Эмерсона было не в пример чище.
- Это произошло у фонтана.
- А вы и кто-то из ваших знакомых...
- Мы стояли около лоджии.
- Это избавило вас от многих неприятностей! Вы не можете себе представить, какими дикарями становятся в таких случаях представители бульварной прессы... Вот негодяй! - это снова относилось к продавцу фотографий с видами. - Знает ведь, что я здесь на постоянном жительстве, и все-таки лезет со своими пошлыми картинками.
Между продавцом панорамных снимков и Люси возникла неуловимая связь - знак нерушимого союза Италии с молодостью. Он вдруг развернул всю ленту так, что она соединила их руки и замелькала церквями, произведениями изобразительного искусства и видами Италии.
- Ну, это уж слишком! - вскричал капеллан, с силой ударяя по одному из ангелов Фра Ангелико. Лента порвалась. Раздался громкий, пронзительный вопль продавца: как оказалось, она была самой дорогой.
- Я бы с удовольствием купила... - начала мисс Бартлетт.
- Не обращайте внимания, - резко прервал ее мистер Эгер, и они быстро пошли прочь.
Но от итальянца не так-то просто отвязаться, особенно если он в гневе. С необъяснимым упорством он преследовал своего врага. Воздух сотрясался от угроз и жалоб. Торговец взывал к Люси - неужели она за него не вступится? Ему нужно кормить большую семью, а налоги очень высоки. Он оглашал окрестности воем, нечленораздельными выкриками и, даже получив компенсацию, не оставлял их в покое, пока не довел до полного одурения.
Теперь на повестке дня значились покупки. Под охраной капеллана Люси и мисс Бартлетт накупили массу безвкусных сувениров. Тут были всевозможные рамки для фотографий - резные, с позолотой, или не столь вычурные, с подставкой из дуба, наборы плотной писчей бумаги, книжечки Данте, дешевые брошки, якобы из сусального золота, - на Рождество горничные не отличат их от настоящих, заколки, горшочки, декоративные блюдца с геральдикой, фотографии в сепии, алебастровые статуэтки Амура, Психеи и Святого Петра - в общем, все то, что в Лондоне обошлось бы гораздо дешевле.
Удачно проведенное утро, тем не менее, оставило в памяти Люси неприятный осадок. Она была напугана мисс Лавиш и мистером Эгером - и, как ни странно, перестала их уважать. Она усомнилась в литературных способностях мисс Лавиш, а мистер Эгер оказался вовсе не тем олицетворением духовности и культуры, каким его считали. Сами того не зная, они подверглись испытанию, и результаты оказались не блестящими. Что же касается Шарлотты...
Что касается Шарлотты, то она осталась такой же, как была. К ней по- прежнему можно было хорошо относиться - но о любви к ней не могло быть и речи.
Разговор перекинулся на Эмерсонов.
- Он сын рабочего, мне доподлинно известно. Сам тоже в молодости работал механиком, потом стал журналистом, печатал статьи в социалистической прессе. Мы познакомились в Брикстоне.
- Как быстро в наши дни делают карьеру, - сказала мисс Бартлетт, проводя пальцем по наклонной стене миниатюрной Пизанской башни.
- Как правило, - подхватил мистер Эгер, - эти выскочки вызывают жалость. В стремлении к образованию и общественному признанию есть что-то порочное. Здесь, во Флоренции, встречаются простые рабочие, достойные всяческого уважения и не поднимающие шума вокруг собственной персоны.
- Так он и теперь журналист? - спросила мисс Бартлетт.
- Нет. Дело в том, что он выгодно женился.
Мистер Эгер произнес эту фразу с подтекстом и сопроводил глубоким вздохом.
- Ах, так у него есть жена?
- Покойная, мисс Бартлетт, покойная! Я поражаюсь - вот именно поражаюсь, - как ему не совестно бравировать нашим так называемым знакомством. Когда-то, много лет назад, он был в моем приходе. Позавчера в Санта-Кроче я поставил его на место. Пусть побережется: уж я выведу его на чистую воду!
- Что-что? - покраснев, спросила Люси.
- Преступление, вот что, - прошипел мистер Эгер.
Он предполагал сменить тему, но полная драматизма история достигла кульминации, и интерес аудитории оказался выше того, на который он рассчитывал. Мисс Бартлетт распирало естественное любопытство, а Люси, хоть и предпочла бы никогда в жизни не встречаться с Эмерсонами, не собиралась выносить приговор по первому слову доносчика.
- Вы хотите сказать, что мистер Эмерсон неверующий? Это мы уже знаем.
- Люси, дорогая, - с мягким упреком произнесла мисс Бартлетт.
- Я был бы крайне удивлен, если б оказалось, что вы знаете ВСЕ. Я, конечно, исключаю сына: в то время он был маленьким. Впрочем, одному Богу известно, как на него повлияли подобное воспитание и наследственность.
- Может быть, - произнесла мисс Бартлетт, - это не для наших ушей?
- Откровенно говоря, да, - ответил мистер Эгер. - Больше я не скажу ни слова.
Впервые в жизни внутренний протест в душе Люси нашел выражение в словах.
- Но вы сказали очень мало.
- Это входило в мои намерения, - жестко ответил капеллан.
Он гневно посмотрел на молодую девушку, она ответила тем же. Грудь ее вздымалась от волнения, брови приподнялись, а губы сложились в жесткую линию. Ему было невыносимо думать, что она ему не верит.
- Этот человек, - выпалил он, - убил свою жену.
- Как?!
- Практически он убил ее. Там, в Санта-Кроче - он что-нибудь говорил против меня?
- Ни единого слова, мистер Эгер. Ни единого слова.
- Странно. Я был уверен, что они не преминут воспользоваться случаем меня очернить. Но, конечно, только личное обаяние этих людей побуждает вас заступаться за них.