Мистер Солтер снова поднялся на ступеньки, чтобы отъезжающий грузовик не обдал его пылью. И правильно сделал, потому что водитель дал по ошибке задний ход, машина рванулась назад и врезалась в стену там, где несколькими секундами раньше стоял мистер Солтер. Вторая попытка оказалась более удачной, и грузовик вылетел на проселочную дорогу, слегка помяв крыло о ближайший столб.
А мистер Солтер быстрыми, неровными шагами устремился к полю.
3
Было восемь часов вечера, когда мистер Солтер подошел к входной двери. Позади остались добрые шесть миль, пройденные по полям в лучах заходящего солнца. Он пробирался через заборы и канавы. На гигантском пастбище вокруг него молча сомкнулось стадо коров. Они долго преследовали его - ближайшая на расстоянии какого-нибудь ярда - опустив головы и тяжело дыша. Когда мистер Солтер побежал, они бросились ему вслед. Когда он достиг изгороди и, взобравшись на приступку, отчаянно Повернулся к ним, они принялись мирно щипать траву у него под ногами. Трижды его атаковали собаки - когда он заходил на фермы узнать дорогу (напрасные усилия). Наконец, когда мистер Солтер понял, что больше идти не может и сейчас ляжет и умрет, побежденный природой, он из последних сил перелез через гигантскую изгородь и очутился на дороге в усадьбу - ворота были перед ним. Последняя миля, пройденная по въездной аллее парка, была самой горькой.
И вот теперь он стоял на крыльце, в поту и в пузырях, обожженный крапивой, бездыханный, с пересохшим горлом, к которому подступала тошнота, изнуренный, растрепанный, с котелком в одной руке и с зонтиком в другой. Прислонившись к оштукатуренной колонне, он ждал, когда откроют дверь. Но никто не спешил этого делать. Он снова дернул ручку звонка, но ничего не услышал. За дверью стояла тишина. Ничто не нарушало вечернего покоя, только в громоздких вязах, понатыканных где попало, кричали грачи, и им вторил кто-то совсем близко, над самым ухом мистера Солтера, - сильный баритон выводил обрывки церковных песнопений.
Твой Престол сияет ярче
Солнца днем, луны в ночи, -
блаженно распевал дядя Теодор, надевая брюки, и в его памяти дискант взмывал к сумеречным церковным сводам, трогая даже самые холодные подростковые сердца. Воспоминания были неточны, но эмоциональны.
Мистер Солтер слушал с полнейшим равнодушием. В отчаянии он принялся колотить в дверь зонтиком. Пение прекратилось, и баритон прозаически спросил:
- Эй, кто это там?
Мистер Солтер, ковыляя, спустился из-под навеса и увидел в обрамленном плющом окне второго этажа цветущее патрицианское лицо и пухлый голый торс.
- Добрый вечер, - вежливо произнес он.
- Добрый вечер.
Дядя Теодор высунулся, сколько мог, из окна, разглядывая мистера Солтера через монокль.
- С места, на котором вы стоите, - сказал он, - может показаться, что я полностью обнажен. Спешу вас разуверить. Ниже талии я одет в достойнейшие черные брюки. А вы, наверное, тот самый человек, которого ожидает мой племянник Уильям?
- Да… Я уже давно звоню.
- А мне показалось, - строго произнес дядя Теодор, - что вы колотили в дверь палкой.
- Да. Видите ли…
- Вы опоздаете к ужину, если будете стоять под дверью и буйствовать. Я, кстати, тоже, если буду продолжать этот разговор. Надеюсь вскоре увидеть вас в более подходящих обстоятельствах. Пока же - arivederci.
Голова исчезла, и мелодия снова взмыла в сумерки к верхушкам деревьев и галдящим грачам.
Мистер Солтер повернул ручку двери, и она открылась. Никогда в жизни он не входил сам в чужой дом. Впервые совершив этот поступок, он очутился в вестибюле, по которому были раскиданы ракетки, пальто, куртки и велосипеды. Сбоку стояло чучело медведя. За ним через стеклянные двери был виден холл. Угасающим взором мистер Солтер успел заметить расходящуюся надвое лестницу, мраморный, без ковра, пол в черно-белую клетку, островки мебели и пальмы в кадках. Рядом со стеклянной дверью стояло маленькое кресло, в котором никто никогда не сидел. На него-то и упал мистер Солтер и был через двадцать минут обнаружен там матерью Уильяма, которая спустилась к ужину. Перед тем как отключиться от действительности, он, собрав остатки сил, снял туфли.
Некоторое время миссис Таппок с неодобрением рассматривала его, а затем направилась в гостиную. Это был один из немногих дней, когда Джеймс был на ногах - она слышала, как он стучит в столовой серебряными приборами.
- Джеймс, - позвала она.
- Да, мадам.
- Приехал друг мистера Уильяма. Думаю, он хотел бы помыться.
- Да, мадам.
Мистер Солтер на самом деле не совсем лишился чувств. Смутно и как бы со стороны он сознавал, что его разглядывает какая-то женщина. Теперь он наблюдал, как к нему медленно приближается Джеймс.
- Ужин скоро будет подан, сэр. Позвольте мне проводить вас в вашу комнату.
В какой-то момент мистеру Солтеру показалось, что он уже никогда не сможет пошевелиться. Затем он с огромным трудом встал и посмотрел на валявшиеся на полу туфли. Джеймс тоже на них посмотрел. Оба не в состоянии были нагнуться и понимали друг друга. Мистер Солтер пошел за дворецким наверх в носках.
- К сожалению, ваш багаж еще не прибыл, сэр. Трое наших работников его сейчас откапывают.
- Откапывают?!
- Весьма усердно, сэр. Его засыпало шлаком во время аварии.
- Аварии?
- Да, сэр. Грузовик, который вез его со станции, попал в аварию по вине неопытного водителя. При въезде во двор машина перевернулась.
- Водитель жив?
- Пока да, сэр. Вот ваша комната.
На туалетном столике Присциллы горела керосиновая лампа, вокруг которой роились мошки и осенние жуки. Лампа освещала уютную девичью комнату. Кроме ночной рубашки и губки, все оставалось на своих местах. Мистеру Солтеру трудно было себе представить, что он будет ночевать здесь. На полках стояли фарфоровые фигурки животных, а также оленьи и лошадиные копыта, лисьи хвосты, лапки выдр и другие охотничьи трофеи. Из-под кровати доносилось тяжелое, астматическое кряхтение.
- Мисс Присцилла надеется, что вас не затруднит присмотреть ночью за Амабель. Она совсем состарилась и не любит, когда ее носят с места на место. Амабель собака смирная. Если она ночью залает, советую вам накормить ее.
И Джеймс указал на два блюдца с молоком и мясным фаршем, стоявшие на столе и уже успевшие привлечь внимание мистера Солтера.
- Вам что-нибудь еще нужно, сэр?
- Нет, благодарю вас, - слабо отозвался мистер Солтер.
Джеймс вышел, тихо затворив дверь, которая так же тихо приоткрылась вновь, ибо замок давно был не в порядке.
Мистер Солтер налил теплой воды в хорошенький цветастый тазик на подставке.
Вернулся Джеймс.
- Я забыл сообщить вам, сэр, что туалет на этом этаже неисправен. Джентльмены пользуются туалетом напротив библиотеки.
- Благодарю вас.
Джеймс повторил пантомиму с дверью.
Няня Гренджер всегда спускалась в гостиную первой. Ужин полагалось подавать в четверть девятого, и за пятнадцать лет она не опоздала ни на минуту. Когда появилась миссис Таппок, она уже сидела в гостиной и шила коврик авангардистской расцветки. Отдав распоряжения Джеймсу, миссис Таппок улыбнулась и спросила:
- Как сегодня ваша пациентка, няня Гренджер?
И та ответила, как ежевечерне отвечала пятнадцать лет:
- Немного не в духе.
- Да, - сказала миссис Таппок, - по вечерам она часто бывает не в духе.
Женщины сидели в молчании. Няня Гренджер терзала пунцовый кусочек шерсти. Миссис Таппок читала журнал по садоводству, на который была подписана. Свои опасения она высказала вслух, только когда появилась леди Трилби.
- Мальчики опаздывают, - сказала леди Трилби.
- Тетя Агнесса, приехал друг Уильяма - в весьма подозрительном состоянии, - многозначительно сказала миссис Таппок.
- Знаю. Я видела, как он шел по аллее. Шатался, как былинка в поле.
- Он заснул прямо в вестибюле, в кресле.
- Это лучшее, что он мог сделать.
- Вы хотите сказать… Вы не думаете, что он?..
- Пьян в стельку, - ответила тетя Агнесса. - На нем это было написано.
Няня Гренджер осуждающе прищелкнула языком.
- Хорошо, что Присциллы нет. Что нам делать?
- Мальчики с ним разберутся.
- А вот и Теодор. Надо его предупредить. Теодор, приехал друг Уильяма из Лондона, и мы с тетей Агнессой подозреваем, что он не совсем трезв.
- Да ну? - завистливо протянул дядя Теодор. - Впрочем, раз ты так считаешь, значит, он действительно пьян. Я разговаривал с ним из окна. Он колотил в дверь как безумный.
- Что же теперь будет?
- Он протрезвеет, - с глубочайшей уверенностью сказал дядя Теодор.
К ним присоединился дядя Родерик.
- Послушай-ка, Род, этот журналист, приятель Уильяма, здорово навеселе.
- Кошмар. Он будет с нами ужинать?
- Нужно проследить, чтобы ему ни в коем случае не давали больше пить.
- Да. Я скажу Джеймсу.
К семейному кругу присоединился и дядя Бернар.
- Добрый вечер, добрый вечер, - галантно произнес он, - я, наверное, последний?
- Бернар, нам нужно кое-что тебе сообщить.
- Нет, это мне нужно кое-что вам сообщить. Две минуты назад, когда я сидел в библиотеке, туда ввалился грязный человек без туфель, в носках.
- Он был подшофе?
- Не знаю… а впрочем, пожалуй, да.
- Это друг Уильяма.
- Только бы он ничего не натворил! Где Уильям?
Уильям - как всегда с шести до семи вечера - играл в домино с няней Блогс. Именно поэтому он и не смог встретить мистера Солтера. В этот вечер игра особенно затянулась. Трижды он пытался уйти, но няня была непоколебима.
- А ну-ка сядь! - говорила она. - Ты всегда был упрямым, эгоистичным мальчишкой. Еще хуже, чем твой дядя Теодор. Сначала носишься месяцами по Африке с толпой язычников, а потом, когда возвращаешься домой, не хочешь несколько минут посидеть со старой няней.
- Но, няня, ко мне приехал гость.
- Подумаешь, гость! Подождет, ничего с ним не случится. И не делай вид, что он к тебе приехал. Ему нужна Присцилла, крошка моя любимая. Не мешай им… Ставлю полсоверена.
Она отпустила его, только когда удар гонга возвестил ужин.
- Вымой руки, - сказала она, - и причешись хорошенько. Не знаю, что скажет твоя мать, когда увидит, в каких ты брюках. И не забудь привести потом ко мне Присциллиного молодого человека. Поиграем в карты. Ты мне должен тридцать три шиллинга.
У мистера Солтера не было возможности поговорить о деле за ужином. Его посадили между миссис Таппок и леди Трилби. Он и прежде никогда не был душою общества, а теперь, очутившись между двумя внушительного вида дамами, совсем сник и надеялся, что стакан вина вернет ему бодрость.
Джеймс, тяжело ступая, обходил стол с графинами. Кларет - дамам, Уильяму и дяде Бернару, виски с содовой - дяде Теодору, лечебный сидр - дяде Родерику.
- Воды, сэр? - произнес голос над плечом Солтера.
- Э-э, я бы, пожалуй…
В его стакан пролилась чистая ледяная влага, и Джеймс отошел к буфету.
Уильям, заметив, что его гость непроизвольно вздрогнул, перегнулся через стол.
- Солтер, неужели вам ничего не предложили выпить?
- Э-э, я как раз…
По лицу миссис Таппок скользнула тень, как если бы Уильям нечаянно толкнул ее.
- Мистер Солтер предпочитает воду.
- И правильно делает, - сказал дядя Теодор. - Я его за это уважаю.
- Э-э, я бы, пожалуй…
Дамы атаковали его одновременно.
- Вы сегодня совершили прекрасную прогулку, - с напором произнесла леди Трилби.
- Как хорошо, должно быть, вырваться после работы в деревню, - сказала миссис Таппок более мягким тоном.
И к тому времени, когда мистер Солтер учтиво ответил своим соседкам на их дикие предположения, алкогольная тема иссякла сама собой.
Ужин продолжался около часа, но вовсе не потому, что еды было много или она была разнообразной. Попросту говоря, это был плохой ужин, ничуть не лучше тех, что мистеру Солтеру приходилось есть у лорда Коппера, и ни в какое сравнение не идущий с изящно гарнированными кушаньями, которые подавала ему жена. За многие годы у каждого из Таппоков выработалась своя манера есть. Перед каждой тарелкой громоздились запасы приправ и деликатесов, на которых значились инициалы владельцев, - луковая соль, корнишоны, харподон, чесночный уксус, горчица, ореховая паста, сахарная пудра, крекеры, пармезанский сыр и прочее. Все это помещалось в бутылках, банках и коробочках, плохо сочетавшихся с массивным георгианским серебром. У дяди Теодора была маленькая спиртовка и жаровня, на которой он стряпал себе соус. Блюда, приносимые из кухни, были скорее исходным материалом для ужина, чем самим ужином. Они казались мистеру Солтеру безвкусными, а паузы между ними - невыносимо долгими. Разговор был скупым и прерывистым.
Подобно сводкам зарубежных новостей, застольная беседа семейства Таппоков носила скорее характер разноречивых утверждений, чем свободного обмена мнениями.
- Присцилла забрала Амабель с собой к Колдикотам, - сказала леди Трилби.
- Она оставила ее здесь, - сказала миссис Таппок.
- Старая грязнуля, - сказал дядя Бернар.
- Ужасно старая. Нечего возить ее по гостям, - сказал дядя Родерик.
- Ужасно грязная.
- Она будет спать у мистера Солтера, - сказала миссис Таппок.
- Она очень нравится мистеру Солтеру, - сказала леди Трилби.
- Он ее не видел, - сказал дядя Бернар.
- Он очень любит собак, - сказала миссис Таппок.
Возникла пауза, которую нарушил Джеймс:
- Прошу прощения, мадам, но рабочие говорят, что уже слишком темно и они не могут разгребать шлак.
- Какая досада, - сказал дядя Родерик. - Во дворе не повернуться.
- И мистер Солтер остался без вещей, - сказала миссис Таппок.
- Уильям одолжит ему что-нибудь на ночь.
- Мистер Солтер не обидится. Он понимает.
- Но ему жаль, что его вещи пропали.
В какой-то момент мистер Солтер попробовал включиться в беседу.
- От станции до вас далеко, - сказал он.
- И вы останавливались.
- Да, спросить… Я заблудился.
- Вы останавливались несколько раз.
Наконец ужин кончился.
- Ему стало намного лучше под конец, - сказала леди Трилби в гостиной.
- Он совершенно пришел и себя, - сказала миссис Таппок.
- Родерик проследит, чтобы он не прикладывался к портвейну.
- Вы не любите портвейна, - сказал дядя Родерик.
- Э-э, я бы, пожалуй…
- Прошу вас, передайте бутылку Бернару. Вот так.
- Вам с Уильямом еще нужно поговорить.
- Да, - с готовностью подхватил мистер Солтер, - это очень важно.
- Вам лучше пройти в библиотеку.
- Да.
Уильям и его гость вышли.
- Заурядный тип, - сказал дядя Родерик.
- Прекрасная фамилия, - сказал дядя Бернар. - Хотя, конечно, ее можно присвоить и незаконно.
- Пить совсем не умеет, - сказал дядя Теодор.
- Мне всегда казалось, что род Солтеров оборвался в пятнадцатом веке…
В библиотеке у Уильяма наконец-то появилась возможность извиниться перед своим гостем.
- Что вы, что вы. Я прекрасно понимаю, как трудно вам живется в такой обстановке… Я ни за что не решился бы вас побеспокоить, если бы не дело чрезвычайной важности. Личный приказ лорда Коппера - надеюсь, вы понимаете… Нам необходимо обсудить две вещи. Во-первых, ваш контракт с нами… Таппок, - серьезно сказал мистер Солтер, - вы ведь не покинете корабль…
- Что?
- Я хочу сказать, что если бы не "Свист", вы не добились бы такого успеха. Разве можно об этом забывать?
- Нет.
- Догадываюсь, что предложение "Дейли Врут" выглядит очень заманчивым. Но, Таппок, поверьте, я знаю нравы Флит-стрит лучше вас. На моей памяти пара журналистов переметнулись от нас к ним, полагая, что заработают больше. Но они ошиблись! Вы продадите свою душу, Таппок… Кстати, вы ее еще не продали?
- Нет. Хотя они и вправду прислали мне телеграмму. Но я был так рад снова оказаться дома, что забыл на нее ответить.
- Слава Богу. У меня с собой контракт в двух экземплярах, нужна только ваша подпись. К счастью, я не положил его в саквояж. Пожизненный - две тысячи фунтов в год. Вы подпишете?
Уильям подписал, и они с мистером Солтером положили в карман по экземпляру. Оба были чрезвычайно довольны.
- Теперь о банкете. Понимаю, что пока вы обдумывали предложение "Дейли Врут"… но теперь с этим покончено. Я очень рад, что все так хорошо устроилось. Вам лучше поехать со мной в Лондон завтра утром. Вы можете понадобиться лорду Копперу.
- Нет.
- Но, дорогой Таппок… Вам не стоит беспокоиться по поводу речи на банкете. Ее для вас пишет секретарь лорда Коппера по внешним сношениям. Она будет очень простой. Пять минут похвалы лорду Копперу.
- Нет.
- О банкете будут писать все газеты. Возможно, он даже попадет в кинохронику.
- Нет.
- Таппок, я вас отказываюсь понимать.
- Видите ли, - мучаясь, проговорил Уильям, - я буду чувствовать себя ослом.
- Да, - сказал мистер Солтер, - это я понимаю. Но всего один вечер!
- Я уже давно чувствую себя ослом. С тех самых пор, как впервые приехал к вам в Лондон. И ко мне относятся как к ослу.
- Да, - грустно сказал мистер Солтер. - За это нам и платят.
- Но одно дело быть ослом в Африке, а если я поеду на этот банкет, то о нем могут узнать здесь, в Таппок-магна.
- Конечно, узнают!
- Няня Блогс, и няня Прайс, и все остальные.
У мистера Солтера не было сил для нового наступления, и он это знал. У него ныл каждый мускул, он был грязный, весь в волдырях, совершенно трезвый и в мятом костюме. Он был на чужой территории. Его окружали странные люди, живущие по странным законам. Он чувствовал себя римским легионером вдали от Рима, закованным в стальные и медные латы цивилизации, пробирающимся через лес, где его преследовали неуловимые, молчаливые варвары. Он был авангардом наступления, слишком далеко оторвавшимся от основных сил… или, может, брошенным на произвол судьбы арьергардом отступления. А может, легионы давно уплыли?
- Вот что, - сказал он, - я позвоню в "Мегалополитан" и спрошу, что мне делать.
- Это невозможно, - радостно сообщил. Уильям, - ближайший телефон на почте в трех милях отсюда. Машины нет, и к тому же почта все равно в шесть закрывается.
В библиотеке воцарилось молчание. Затем мистер Солтер сделал последнюю попытку. Он решил прибегнуть к сарказму.
- Эти дамы, которых вы упомянули… не сомневаюсь, что они важные особы, но согласитесь, дорогой Таппок, что лорд Коппер - фигура поважнее.
- Нет, - твердо сказал Уильям. - Здесь - нет.
Они просидели в молчании минут десять, пока не пришел Траутбек.
- Мисс Блогс ждет вас у себя играть в карты.
- Вы не возражаете? - спросил Уильям.