Мистер Солтер уже ни на что не мог возразить. Его повели наверх, и, пройдя по тускло освещенному коридору, он ступил за портьеры выцветшего сукна в комнату няни Блогс. Дядя Теодор был уже там и тасовал карты.
- Вот он какой, - сказала няня Блогс. - А почему он без туфель?
- Это долгая история, - сказал Уильям.
Няня Блогс впилась старческими глазами-бусинами в измученное лицо мистера Солтера. Затем она надела очки и посмотрела еще раз.
- Слишком старый, - сказала она.
Слышать подобное заявление от того, кто это говорил, было по меньшей мере странно, и мистер Солтер, несмотря на крайне подавленное состояние, испытал приступ раздражения.
- Слишком старый для чего? - резко спросил он.
Твердая как кремень в вопросах веры и финансов, няня Блогс с возрастом стала питать слабость к влюбленным.
- Ну-ну-ну, дорогой, - сказала она, - я не имела в виду ничего плохого. Было бы сердце молодое! Садись. Сдавайте, мистер Теодор. Я понимаю, ты очень расстроен, что ее нет. Она всегда была своевольной девчонкой. Но ведь не зря говорят, чем дольше осада, тем слаще победа - две пики, - и между апрелем и декабрем совершается столько счастливых браков - не подглядывайте, мистер Теодор, - сердце у нее доброе, вот если бы она еще шею почаще мыла - три пики, - вылезает из ванной такая же черная, как влезает. Что она там делает…
Они сыграли три роббера, и мистер Солтер проиграл двадцать два шиллинга. Когда они собрались уходить, няня Блогс, которая вела более или менее последовательный монолог в течение всей игры, сказала:
- Не расстраивайся, дорогой. Если б не залысины, тебе можно были бы дать не больше тридцати пяти. Она сама еще не знает, чего хочет, вот в чем дело.
Они выпили. Уильям и дядя Теодор проводили мистера Солтера до его комнаты. "Спокойной ночи", - сказал Уильям. Дядя Теодор не спешил.
- Жаль, что вы задублировали наши червы, - сказал он.
- Да.
- Получился сильный недобор.
- Да.
На столике у кровати горела одинокая свеча. В ее свете мистер Солтер разглядел чужую пижаму на подушке. Сон наваливался на него, как густой желтый туман, спускавшийся на Флит-стрит с Ладгейт-хилл. Ему не хотелось говорить о бридже.
- У нас на руках были все карты, - великодушно сказал дядя Теодор, садясь на кровать.
- Да.
- Вы, наверное, поздно ложитесь в Лондоне.
- Да… то есть нет… иногда.
- Странно, что в деревне так рано ложатся спать. Для вас это, должно быть, непривычно.
- Э-э, я как раз…
- Когда я жил в Лондоне, - начал дядя Теодор.
Свеча еле теплилась.
- Смешно, правда?
Мистер Солтер вздрогнул и проснулся. Он сидел в покрытом ситцем кресле Присциллы. Дядя Теодор по-прежнему был на кровати. Теперь он возлежал на ней, как объевшийся на пиру рыцарь эпохи Гелиогабала…
- Конечно, этого вы напечатать не сможете. Но у меня есть немало историй, которые можно напечатать. Сотни! Я все думал, не заинтересуется ли ваша газета…
- Боюсь, что это не в моей компетенции. Я ведь редактор международного отдела.
- Половина из них происходит в Париже. Больше половины. Вот например…
- Я с удовольствием выслушаю их все, когда-нибудь, в другой раз, позже…
- Насколько я знаю, в "Свисте" прилично платят.
- Да.
- Как вы думаете, если бы я написал серию…
- Мистер Таппок, - в отчаянии сказал мистер Солтер, - давайте обсудим это утром.
- Утром я редко бываю в форме, - с сомнением произнес дядя Теодор. - А вот после ужина могу говорить сколько угодно.
- Поезжайте в Лондон. Обратитесь к художественному редактору.
- Да, - сказал дядя Теодор, - я так и сделаю. Но мне не хотелось бы его шокировать. Сначала я хочу знать ваше мнение.
Мозг мистера Солтера заволокло туманом, через который время от времени прорывались отдельные слова: "Меблированные комнаты Виллиса… "Киска" Грешем… У "Романо"… верите ли, пятнадцать тысяч фунтов…" Затем наступила тишина.
Когда мистер Солтер, озябший, одеревеневший, полностью одетый, за исключением башмаков, проснулся, свеча уже не горела. В окно тускло светил осенний рассвет, и Присцилла Таппок, в брюках для верховой езды, рылась в шкафу в поисках потерянного галстука.
4
Ответственного редактора "Свиста" трудно было разжалобить.
- Солтер, старина, - сказал он чуть ли не с уважением, - вы ужасно выглядите.
- Да, - сказал мистер Солтер, с трудом опускаясь в кресло, - так оно и есть.
- Он что, из этих без просыпу пьющих сквайров?
- Нет. Там совсем другое.
- Вы договорились с Таппоком?
- И да и нет. А вы?
- И да и нет. Он подписал.
- Мой тоже. Но на банкет не приедет…
- Своего я услал в Антарктику. Он сказал, что ему как можно скорее надо уехать за границу. Кажется, его преследует какая-то женщина.
- А мой Таппок, - сказал мистер Солтер, - боится потерять уважение своей старой няни.
- Женщины!! - сказал ответственный редактор.
Они думали об одном и том же.
- Что мы скажем лорду Копперу?
Они отправились к секретарю по внешним сношениям, но это не добавило им радости.
- Лорду Копперу очень понравилась его речь, - сказал секретарь. - Он ее репетирует весь день.
- Может, вы ее немного перепишете? - спросил ответственный редактор. - "Верный зову долга даже в час триумфа… сегодня дома, завтра на чужбине… вот стул, который предназначался… настоящий журналист всегда в пути…" - но его голос дрожал.
- Нет, - сказал секретарь, - лорд Коппер намерен произнести совсем другую речь. Вот послушайте…
Из-за тяжелой ореховой двери доносились унылые, гулкие звуки, будто по булыжной мостовой катили бочку.
- Он учит ее наизусть, - сказал секретарь.
Оба редактора печально побрели назад.
- Я проработал в "Мегалополитан" пятнадцать лет, - сказал мистер Солтер, - у меня семья.
- Но вы по крайней мере сможете заняться чем-нибудь еще, - сказал ответственный редактор, - вы получили образование. Я же могу быть только редактором в "Свисте".
- Это вы виноваты в том, что Таппок попал к нам. Он печатался в другом отделе.
- А вы послали его в Эсмаилию.
- Я хотел его уволить. Вы сделали из него героя. Вы сделали из него мартышку. Это вы напечатали статью, которая так его расстроила.
- Вы посоветовали лорду Копперу посвятить его в рыцарский сан.
- А вы посоветовали ему устроить банкет.
- Мы оба виноваты, - сказал ответственный редактор. - Но ведь будет глупо, если уволят нас обоих? Давайте бросим жребий, кому взять на себя вину.
Монета взлетела в воздух, упала и закатилась под стол. Мистер Солтер ползал в поисках ее по полу, когда к ним заглянул художественный редактор.
- Кто-нибудь из вас знает старикана по имени Таппок? - спросил он. - Не могу от него отделаться. Битых три часа сидит у меня в комнате и рассказывает грязные истории. Говорит, его прислали вы, Солтер.
ГЛАВА III
1
Лорд Коппер давал банкеты часто. Сказать, что никому они не доставляли столько удовольствия, сколько ему, было бы мало, ибо никому больше они удовольствия не доставляли вообще, а лорд Коппер их обожал. Для него банкеты были идеалом праздничного веселья. Как и всему, что соответствовало вкусам лорда Коппера, им была свойственна некоторая гигантомания: они были слишком большими и слишком долгими. Давались они в тех ресторанах, которые существуют исключительно для такого рода событий, в обстановке, напоминавшей лорду Копперу его отвратительный загородный дом в Ист-Финчли. Подававшаяся в изобилии еда была очень плохой и очень дорогой. Гости являлись на эти банкеты только потому, что так распорядился лорд Коппер. Они не хотели видеть друг друга. Их не радовали события, которые он праздновал. Они шли туда либо потому, что это было их работой, либо потому, что хотели бесплатно поужинать. Служащие "Мегалополитан" работали, таким образом, сверхурочно без дополнительной оплаты и даже платили штраф, ибо как еще можно назвать затраты на вечерние туалеты, такси и опоздание на последний поезд домой? Кроме того, лорд Коппер считал, что рабы других хозяев вечером должны принадлежать ему. Он покупал их паштетом из гусиной печенки, консоме, бифштексами, уткой и сливами "мельба", а затем, когда сигары находили тайное пристанище в карманах, а коньячные рюмки наполнялись ужасной коричневой жидкостью, за бутылку которой лорд Коппер платил два фунта, наступал его звездный час, когда он вставал и говорил сколько хотел и о чем хотел, не боясь, что кто-то его прервет или вставит хотя бы слово.
Часто поводом для банкетов служили действия самого лорда Коппера - перестановка в совете директоров, слияние дочерних компаний или выпуск новых акций. Иногда же по правую руку от лорда Коппера сидел почетный гость - какая-нибудь злая и спесивая знаменитость, обязанная своей славой "Свисту". Именно на этом месте и сидел в тот вечер в половине девятого мистер Теодор Таппок, подоткнув фалды фрака и расстелив на коленях салфетку. Он не был похож ни на кого из предыдущих или последующих почетных гостей лорда Коппера, потому что явно был намерен повеселиться.
- По-моему, я здесь никогда раньше не был, - начал он.
- Разумеется, - сказал лорд Коппер. - Это лучший ресторан такого рода.
- В последние годы, - миролюбиво продолжил дядя Теодор, - открылось столько новых заведений! А старые закрываются… Новые времена, что поделаешь.
- Да, - холодно отозвался лорд Коппер.
Он не привык к подобного рода беседам с молодыми репортерами, даже с самыми многообещающими. Некоторые из них слишком быстро становились бесцеремонными. Впрочем, дядя Теодор к этому типу не принадлежал. Более того, лорд Коппер вообще не мог определить, что собой представляет дядя Теодор.
Отвернувшись в раздражении, лорд Коппер заговорил с соседом слева - всеми забытым и обнищавшим вице-королем, который за неимением других приглашений отсиживал по три-четыре вечера в неделю на подобных банкетах, - но ум его был занят другим. Лорда Коппера грызли сомнения. Они грызли его весь вечер, с того самого момента, когда он минута в минуту переступил порог малого банкетного зала, где собирались главные гости. Дядя Теодор стоял между мистером Солтером и ответственным редактором. На нем был фрак забытого покроя, черный жилет и рубашка с очень высоким воротничком. Его патрицианское, в красноватых прожилках лицо сияло приветливой улыбкой, но ответной сердечности от лорда Коппера он не дождался. Таппок его поразил. У лорда Коппера была отвратительная память на лица, но Таппока он помнил ясно, и дядя Теодор не соответствовал этим воспоминаниям. Неужели этот старик был протеже миссис Ститч? Самый юный кавалер Ордена Бани? Неужели леди Кокперс рассыпалась в похвалах его стилю? И самое главное, наконец, неужели это тот самый человек, которого он собственными глазами видел два месяца назад перед тем, как отправить его в Эсмаилию? Лорд Коппер снова посмотрел на почетного гостя и встретил такую любезную, снисходительную и понимающую улыбку, что поспешил отвернуться.
Кто-то допустил ошибку.
Лорд Коппер повернулся к стоявшему за его спиной секретарю:
- Глумпост!
- Да, лорд Коппер?
- Запишите на завтра: "Вызвать Солтера".
- Слушаюсь, лорд Коппер.
"Банкет должен идти своим чередом", - подумал лорд Коппер.
Банкет шел своим чередом.
Жужжание голосов над обеденным столом делалось громче. Лорду Копперу этот звук был милее собачьего лая на охоте. Он старался не думать о своем загадочном и - в этом уже не было сомнений - неприятном соседе справа, но все-таки слышал масленый голос, звучавший то громче, то глуше и временами переходивший в хриплое хихиканье. Дядя Теодор после многих неудачных попыток нашел почву для разговора с важным гостем, сидевшим справа от него. Оба они в прошлом веке знали человека по имени Берти Вудхауз-Боннер.
Дядя Теодор наслаждался беседой и шампанским, но вежливость все-таки заставила его обратиться к лорду Копперу - редкому зануде, но как-никак хозяину.
Он наклонился к нему и доверительно спросил:
- Скажите, куда сейчас принято ездить?
- Что, простите?
Дядя Теодор игриво подмигнул ему.
- Ну, знаете… чтобы приятно завершить вечер.
- Лично я, - сказал лорд Коппер, - собираюсь без промедления лечь в постель.
- Прекрасно! Я тоже. Но где именно?
Лорд Коппер повернулся к секретарю:
- Глумпост!
- Да, лорд Коппер?
- Запишите на завтра: "Уволить Солтера".
- Слушаюсь, лорд Коппер.
Дядя Теодор обратился к лорду Копперу еще один раз. Он посоветовал ему есть утку с горчицей, чтобы не болела печень. Лорд Коппер промолчал, сделав вид, что не расслышал. Откинувшись на спинку стула, он обозревал банкетный зал - сегодня вечером его зал. Банкет должен идти своим чередом. Под прямым углом к его столу стояли еще четыре длинных стола, и лица гостей над белыми рубашками становились все краснее и краснее. Хор мужских голосов сделался оглушительным. Лорд Коппер начинал видеть себя в новом свете: всеми преданный вождь, он одиноко держал на своих плечах гигантское бремя Долга. Эта мысль успокоила его. Он изучал жизни других великих людей. Все они расплачивались за гениальность одиночеством, все, подумал он, обманулись в преданности тех, кто был ими осчастливлен. Цезарь и Брут, Наполеон и Жозефина, Шекспир и… Он не мог вспомнить, кто подвел Шекспира. Близился час его речи. Лорд Коппер испытал знакомое, невыразимо сладкое и радостное чувство, которое всегда предшествовало его банкетным речам. Лорда Коппера не посещали нервное вдохновение, отчаяние или экзальтация, свойственные более тщеславным ораторам. Он наслаждался глухой и безграничной свободой монолога. Он чувствовал, как по телу распространяется южное тепло. Он чувствовал себя способным на великодушие.
- Глумпост!
- Да, лорд Коппер?
- Что я вам продиктовал в последний раз?
- "Уволить Солтера", лорд Коппер.
- Чепуха! Вам следует быть внимательнее. Я сказал: "Понизить Солтера". Переведу его в другой отдел.
И наконец момент настал. Распорядитель стукнул по полу жезлом, и над залом прогремел его голос:
- Милорды и джентльмены! Сейчас будет говорить достопочтенный виконт Коппер!
Лорд Коппер встал. Грянули аплодисменты. Он с удовлетворением отметил, что даже официанты прилежно хлопают. Лорд Коппер наклонился вперед, упершись кулаками в стол, как всегда в эти минуты счастья, и дождался тишины. Секретарь произвел последние совершенно излишние манипуляции с микрофоном. Речь лежала перед ним увесистой бумажной пачкой. Дядя Теодор шепнул ободряюще:
- Мужайтесь! Это быстро.
- Джентльмены, - начал лорд Коппер, - на долю человека, занимающего мое положение, выпадает множество обязанностей, как приятных, так и тягостных. Сегодня мне чрезвычайно приятно представить вам нашего коллегу, который, хотя, - тут лорда Коппера резанули по глазам слова "еще совсем молод", но он вывернулся, - совсем недавно начал работать в "Мегалополитан", успел преумножить славу всеми нами любимой корпорации, - я представляю вам звезду "Свиста" Таппока!
Дядя Теодор, пополнивший штат "Свиста" менее шести часов назад, благосклонно улыбнулся и взглянул на лорда Коппера с интересом, подумав, что тот на редкость учтивый человек.
При имени Таппока присутствующие разразились аплодисментами, и лорд Коппер, выжидая, пока они стихнут, мрачно перелистал лежащие перед ним страницы. Последние месяцы несколько его газет рекламировали тренажер, с помощью которого можно было принимать экзамены на получение водительских прав. Человек садился в неподвижный автомобиль и глядел на экран, где под колеса ему летело шоссе, нашпигованное чудовищными препятствиями. Лорд Коппер лично освидетельствовал автомобиль, и теперь речь напомнила ему то экранное шоссе. Основной темой речи были возможности и достижения молодости. Оторвавшись от никчемных строк, лорд Коппер взглянул на сидевшего рядом почетного гостя (который в данный момент поднес к носу рюмку с коньяком и хрипло втягивал в себя его аромат) и отбросил листки в сторону. Банкет должен идти своим чередом.
Аплодисменты стихли, и лорд Коппер продолжил свою речь. Его слушатели уселись поудобнее и занялись каждый своим делом - рисовали на меню картинки, играли на скатерти в крестики-нолики, заключали пари, у кого дольше продержится пепел на сигаре, - а над ними, разбиваясь в радужную пыль о склоненную лысину дяди Теодора, взмывали океанские волны риторики. По часам мистера Солтера речь продолжалась тридцать восемь минут.
- Джентльмены, - сказал наконец лорд Коппер, - провозглашая тост за Таппока, я провозглашаю тост за будущее.
За будущее… Гости лучезарно переглянулись…
За будущее лорда Коппера, до отказа наполненное тем, что не нужно ни одному нормальному человеку, - бесконечными речами на нескончаемых банкетах, ежегодными выплатами фантастических налогов на сверхприбыль, увенчанными под конец неслыханным налогом на наследство; почтительно открывающимися и закрывающимися дверями, приглушенными звонками телефонов и почти неслышным стуком пишущих машинок.
За будущее дяди Теодора, которое всегда в глубине души казалось ему достижимым. Две тысячи в год, уютная холостяцкая квартирка, возможность бесконечно предаваться воспоминаниям, неторопливое шествие солнечным утром по Сент-Джеймс-стрит от портного к шляпнику, а затем - в клуб, любовные приключения на исходе дня, бутоньерка, шляпа с загнутыми полями, дымчатая трость, снисходительная улыбка посыльному и таксисту.
За будущее мистера Солтера, художественного редактора журнала "Все о вязании". Калорийные обеды, приготовленные женой, воскресный отдых дома, среди асфальтового безумия.
За будущее сэра Джона Таппока среди стриженых амазонок Антарктики.
За будущее миссис Ститч, украшенное сокровищами всех времен и континентов: чудесами техники из Нью-Йорка и эгейской бронзой, новыми блюдами и старыми друзьями.
За будущее Коркера и Свинти. Оставив позади шестьсот миль, они приближались к суданской границе. Скоро их, отмытых и обласканных соотечественниками, отправят с новыми запасами продуктов домой.
За будущее Кэтхен. В данный момент она сидела в салоне второго класса парохода, направлявшегося на Мадагаскар, и писала письмо:
"Дорогой Уильям!
Мы едем на Мадагаскар. У моего мужа там были друзья, и он говорит, что нам там будет лучше, чем в Европе, поэтому, пожалуйста, вышли деньги туда. Только не в консульство, потому что это неудобно, а до востребования. Мой муж говорит, что я не должна была продавать образцы, но я сказала, что ты заплатишь столько, сколько они на самом деле стоят, поэтому он больше не сердится. На самом деле они стоят пятьдесят фунтов. Лучше будет, если ты пришлешь франки, потому что в Англии тебе их обменяют больше, чем нам. Деньги нам очень нужны, поэтому, пожалуйста, вышли их поскорее. Когда мы добрались до французской территории, то получили за лодку очень мало. У меня все хорошо.