- Да,- в раздумье отозвался мистер Бургуа.- Да, Марлена. Принеси мне его документы. Я хочу просмотреть его анкету.
Марлена вынула папку из ящика "Р" и вложила ее в руку мистера Бургуа. Пока он листал документы, она стояла возле него.
- Гарвард,- сказал мистер Бургуа.- Сукин сын учился в Гарварде. Подумать только.
- Ох, Клод,- не сразу отозвалась Марлена,- эти временные... Я их боюсь. У меня такие ужасные мурашки.
- Не думай о них, солнышко,- сказал мистер Бургуа ободряюще, пожимая ей руку.- Что они нам?
В свободные дни и в дни, когда он вел ночные передачи, Рейнхарт отправлялся с Джеральдиной на озеро или в Одюбон-парк. На озере они гуляли по дамбе, наблюдая, как дети ловят сетками крабов, до сумерек сидели на плоских камнях мола.
По несколько дней кряду на озере стоял мертвый штиль, и каждый раз, наглядевшись на угрюмую свинцовую поверхность воды, Рейнхарт разражался замысловатыми ругательствами.
- Отвратительная лужа,- сказал он Джеральдине.- Это самый безобразный водоем на земном шаре.
- А мне он нравится,- сказала Джеральдина.- Я люблю, так люблю бывать у воды.
- Оно противоестественное. На дне такого озера должны лежать жуткие вещи. Ты только посмотри.
Джеральдина взглянула на соленую воду, ложившуюся безжизненными складками на замшелые камни.
- Лазейка,- сказала она. Рейнхарт рассмеялся.
- Да уж, лазейка. Весь этот город - лазейка. Лазейка из мира.
- Ну, и востер же ты,- сказала Джеральдина, ложась спиной на камень.- Если ты когда-нибудь вернешься домой и станешь распускать свой вострый язычок, тебя кто-нибудь пристрелит.
Рейнхарт согнул руку, как будто готовя апперкот, но, когда он заглянул ей в глаза, она, нахмурясь, смотрела в небо.
- Не пристрелят. Я буду, как все люди. Я делаю только то, что мне сходит с рук.- Джеральдина покачала головой, и он улыбнулся.- Жалко, что так мало сходит.
- А мне тебя не жалко,- сказала Джеральдина.- Не так уж мало тебе сходит с рук.
- Тоже правда,- согласился Рейнхарт.- А ты знаешь, что длина этого озера шестьдесят пять километров, а глубины в нем - метр? Если бы не тина, ты могла бы дойти пешком до Мандевилла.
- А ты понял, почему я сказала - лазейка?
- Конечно,- ответил Рейнхарт,- водяная мистика: дышишь полной грудью и прочее. Думаешь, что, если близко вода, можно удрать от неприятностей. Многие так думают. Люди любят воду - они думают, что их тут флот дожидается и кто-нибудь столкнет для них шлюпку.
- Вот это мне и нужно,- сказала Джеральдина.- Флот.
- На меня ты не смотри. Я не флот.
- А ты ведь служил во флоте? - спросила Джеральдина.
- Да.
- Ты был во флоте музыкантом?
- Я был радистом. Я ходил в Антарктику.
- Это после того, как ты был музыкантом?
- Да,- сказал Рейнхарт,- после. И был я не каким-нибудь музыкантом. Я был асом.
- Знаешь, я куплю тебе кларнет, и ты будешь играть мне.
- Теперь мне не сыграть "На берегах Уобаша". Не тот уже буцинатор.
- А что это?
- Такой мускул во рту. Да ладно,- сказал он,- теперь мне это все равно. Теперь я упражняю рот при помощи виски и трепотни... Но иногда меня раздражает, что нечем занять пальцы. А иногда начинает беспокоить музыкальный отдел мозга.
- Тебе тоже нужен флот, правда, рыбка?
Рейнхарт наклонился к Джеральдине и прошептал ей в волосы:
- Если бы за тобой началась охота, родная, ты побежала бы к воде, да?
- Конечно. Хуже нет, когда за тобой охотятся на суше. Нет, я побегу прямо в воду.
- Я тебя понимаю,- сказал Рейнхарт.- Честное слово, понимаю.
- Хуже нет, когда за тобой охотятся.
- Это я знаю.
- Я побегу прямо в воду и утону.
Рейнхарт лег на спину, так что их головы оказались рядом. У него перед глазами были шрамы на ее лице - на веснушчатой, золотистой от загара коже они выглядели белыми шнурками.
"Линия подбородка у нее твердая",- подумал он; но глаза красивые и смотрят мягко. Тело ширококостное, пышное, а волосы удивляли своей мягкостью. Пальцы у нее были длинные с крупными суставами; под глазами лежали нездоровые полукружья, но кожа была нежная, белая. Он дотронулся до пряди волос, упавшей на ее плечо.
- Не тони.
Когда Джеральдина повернула голову и он встретил ее взгляд, ему захотелось отвернуться, хотя их лица почти соприкасались. Он скосил глаза на пустое темнеющее небо.
- Не позволяй сволочам доводить себя да крайности. Когда попадешь в воду, не тони.- Он сел так, чтобы смотреть на ее лицо сверху.- Вот я, например, я мастер побега, мастер маскировки. Когда меня загонят в воду, я перерожусь, эволюционирую обратно. Пока ты будешь ждать, я опять превращусь в земноводное и исчезну, трепеща плавниками.
- Я ничего такого не умею, птичка. У меня нет образования. Придется просто утонуть.
- Значит, надо научиться,- сказал Рейнхарт.- Я не могу тащить тебя из этой грязной воды.
- Рейнхарт, в озере глубины больше метра.
- Да,- сказал Рейнхарт.- Это верно.
С зеленой тонкой полоски дальнего берега налетел ветерок и скользнул по водной глади.
- Тьфу,- сказала Джеральдина.
Лежа на спине, она приподняла голову и посмотрела на воду.
- Теперь я поняла. Там на дне лежит огромный зверь, он занимает все озеро. Оно не мелкое, а только кажется, потому что там лежит эта скотина. И может, через минуту она поднимется оттуда, отряхнется и - топ-топ-топ - пойдет и сожрет весь Новый Орлеан.
- Замечательно,- сказал Рейнхарт.- Великолепно. По листику, по деревцу, все сожрет. Бардаки сжует, чугунные решетки выплюнет. Вот это зверь. Давай, старик, сожри этот проклятый город.
- Мне город нравится,- сказала Джеральдина.
- Мне нет. Он болен. Он гниет.
- Мне он нравится, потому что ты здесь.
- Известно вам,- спросил у Моргана Рейни человек за рулем,- что почти двести человек живут на сортировочных станциях?
- Двести человек? - сказал Морган Рейни.- Я не знал.
- Тем не менее это факт,- сказал тот.- Круглый год двести человек приходят ночевать на железную дорогу.
Они свернули с шоссе на желтую грунтовую дорогу, тянувшуюся вдоль сортировочной станции. Повсюду на многих километрах путей год палящим солнцем стояли груженые товарные вагоны и порожняк. Железные крыши навесов вдоль ветки ослепительно сверкали, отбрасывая небесный жар.
- Чего я только не навидался на этой работе,- сказал человек за рулем.- Когда-нибудь я посмотрю на себя в зеркало и увижу черную образину.
Он хихикнул и скосился на зеркальце, надеясь встретить взгляд Рейни. Рейни смотрел на пути, обмахиваясь своей клеенчатой шляпой.
На службе ему выдали картонную папку со множеством разноцветных анкет, и вот, на машине и в обществе Мэтью Арнольда, он ехал на обследование. Мэтью Арнольд должен был, по их выражению, натаскать его.
- Я-то хотел работать в администрации Новоорлеанского порта,- сказал Мэтью Арнольд,- но не прошел по оседлости. Вот они и уговорили меня сюда.
- Им, видно, очень не хватает людей?
- Судя по всему, да. Видите ли, это не государственное учреждение. И авторитетом государственного служащего вы не пользуетесь. Фактически мы работаем в частной исследовательской компании.
- Да,- сказал Рейни.- Я знаю.
Негритянские дети в грязных нижних рубашках бегали вперегонки по магистральной линии. Дальше, у полотна, возвышалась группа трехэтажных деревянных строений с захламленными дворами.
Мэтью Арнольд остановил и запер машину.
- Приходится запирать ее наглухо,- пояснил он Рейни.- Противно, конечно, в такую жару, но иначе вытащат все, что можно.
Пока они шли к ближнему дому, Арнольд с опаской огляделся и пригладил свои светлые редеющие волосы.
- Такое найдешь только в Черной яме Калькутты или где-нибудь в этом роде,- сказал он Рейни.- Тут надо иметь стальные нервы. Когда я иду в такой дом, я говорю себе: вопросы и ответы, больше ничего. Я не смотрю на них. Я не обращаю внимания на их наглость. Я глух ко всему.
- Вы их ненавидите? - спросил Рейни.
- Я ненавижу всех негров моложе сорока,- сказал Мэтью Арнольд.- Они злобные.
- Возможно,- сказал Морган Рейни. Мэтью Арнольд рассмеялся:
- Вы говорите так, мистер Рейни, как будто не знаете наших негров.
Дети перестали бегать по путям, собрались на соседнем дворе и наблюдали за ними. Рейни посмотрел на них, нахмурился и махнул шляпой.
- Не знаю,- сказал он. Дети тоже насупились.
- Ничего, скоро узнаете,- пообещал Мэтью Арнольд.- На это не нужно много времени.
По пустырю, заваленному керосиновыми баками и консервными банками, они пробирались к полуразвалившейся веранде. Перед спущенными жалюзи на ближнем окне мотались клочья красной клеенки.
- Нам сюда,- сказал Мэтью Арнольд.
Они осторожно поднялись по ступенькам; Мэтью Арнольд поддернул рукава пиджака и постучался. Ответа не было.
- Кто-то там есть,- сказал Арнольд, приникнув ухом к глухой двери.- Я точно знаю.
Он снова постучал, и они уловили шуршание платья и легкие шаги за дверью.
- Много говорить не нужно,- предупредил Мэтью Арнольд.- Наблюдайте за мной.
Дверь отворилась; из нее выглянула черная девушка с приглаженными волосами. Рейни показалось, что за ту долю минуты, пока открывалась дверь, девушка преобразилась, спрятав лицо под маской тупости и скудоумия,- ее глаза как будто помутнели, подбородок отвис, черты расплылись. Когда дверь только отошла от косяка и девушка кинула на них первый взгляд, он заметил, что ее светлые глаза сверкнули злостью и умом. Теперь же она стояла на пороге, бессмысленно мигая под невыносимым солнцем.
- Вы - миссис Ипполит? - бодро спросил Мэтью Арнольд.
- Нет, сэр,- сказала она.
- А она дома?
- Нет. Нету ее.
- Как вы думаете, когда мы сможем ее застать?
- Не скажу вам,- ответила девушка.- Нет, сэр.
- Но она здесь еще проживает?
- Что-то не слышала.
Мэтью Арнольд обернулся к Рейни; улыбка на бледном его лице, не успев распуститься, увяла.
- Чертовщина какая-то,- сказал он.- У меня все указано совершенно точно.
Он положил на согнутое колено картонную папку и стал в ней нервно рыться.
- У меня есть карта. Ее выдают вместе с маршрутом. Вот она.- Он извлек что-то вроде чистого листа бумаги и передал Моргану Рейни.
В самом низу листа виднелись какие-то бледные голубые линии и маленькая голубая стрелка, ни на что не указывавшая.
- Это не очень хорошая копия,- сказал Рейни.
- Да,- грустно отозвался Мэтью Арнольд.- Печатают на мимеографе. Люди в оперативном отделе ни о чем не думают. А мы должны страдать из-за их халатности.
Девушка в дверях смотрела с сочувствием.
- Но разве это не Литл-Варрен, одиннадцать? - огорченно спросил Мэтью Арнольд.
- Нет, сэр,- сказала девушка.- Нет. Это не тут.
Мэтью Арнольд отошел назад, чтобы рассмотреть прибитую к дощатой стене жестяную табличку, на которой не к месту изящным старофранцузским шрифтом было написано: Литл-Варрен, 11.
- Одну минутку,- мрачно произнес Мэтью.- Минутку. Тут, прямо на двери вашего дома, прибита дощечка. Как же это может быть не Литл-Варрен, одиннадцать? Совершенно очевидно, что это Литл-Варрен, одиннадцать.
- Вы говорите, Литл-Варрен, одиннадцать? - переспросила девушка.- А-а, Литл-Варрен, одиннадцать. Так это и есть Литл-Варрен, одиннадцать.
- А не проживает ли здесь,- продолжал Мэтью Арнольд,- лицо, именуемое миссис Честер Ипполит?
- Вы говорите, не проживает?
- Я спрашиваю, проживает ли,- угрюмо пояснил Мэтью Арнольд.- Да или нет?
Где-то внутри дома раздался мужской голос:
- Да!
- Позвольте задать вопрос по-иному,- медленно произнес Мэтью Арнольд.- Если бы для миссис Честер Ипполит было послано материальное пособие на Литл-Варрен, одиннадцать, она получила бы его по этому адресу?
- Получила бы? Я бы сказала, что получила, да, сэр.
- И она их здесь получала?
- Вы говорите, вы насчет пособий?
- Ах да, кажется, мы забыли представиться, правда? - добродушно сказал Мэтью Арнольд.- Да, мы из отдела пособий. Мы не из полиции, нет, нет. Мы только хотели выяснить, получала ли здесь миссис Ипполит пособия.
- А, да, сэр,- сказала девушка.- Я получала.
Мэтью Арнольд обратил к Рейни бледное, полное отчаяния лицо. - Так, значит, это вы миссис Ипполит?
- Скажи ему "да"! -крикнул мужской голос.
- Миссис Ипполит? - переспросила девушка.
- Девушка,- сказал Мэтью Арнольд.- Я вас спрашиваю, вы - миссис Ипполит или нет?
- Конечно.
- Труднехонько нам это далось,- сказал Мэтью Арнольд.- Вы не разрешите зайти на минутку? Мы хотели задать два-три вопроса относительно ваших пособий.
- На меня нажаловались?
- В первый раз слышу. Просто такой у нас порядок. Выборочное обследование.
- Хотите зайти?
Они прошли по веранде, стараясь не наступить на замусоленные кукольные платья, колесо от коляски, замызганного резинового утенка. В комнате было темно, спущенные жалюзи не пропускали солнечного света.
- Я теперь не миссис Ипполит,- сказала девушка, когда Мэтью Арнольд разложил на столе свои анкеты.- Теперь у меня другая фамилия. Вы, может, скажете у себя там, где эти пособия.
- Какая же у вас теперь фамилия?
Она произнесла что-то, но Морган Рейни не расслышал.
- Как вы сказали? - спросил Мэтью Арнольд.- Йоман? Й-О-М-А-Н?
- Вот-вот,- сказала девушка.- Так.
- А имя?
- Сантонина.
- Сантонина? Сантонина? - повторил Мэтью Арнольд.- Сантонина Йоман?
- Сантонина.- Она неуверенно обернулась.- Так меня зовут,- крикнула она в соседнюю комнату.- Так ведь?
- Так,- донесся мужской голос.
- Могу я узнать, кто этот джентльмен? - чопорно осведомился Мэтью Арнольд.- Он здесь проживает?
Сантонина Йоман расположилась на диване напротив них и вдруг устремила пристальный взгляд на Рейни, который в это время смотрел на слегка задравшиеся полы ее халатика. С самым невинным видом она перевела взгляд с лица Рейни на свои колени и обратно на его лицо.
- Вы тоже можете сесть за стол,- гостеприимно предложила она.- Зачем стоять-то?
- Благодарю вас,- сказал Морган Рейни, залившись краской и судорожно водя рукой в поисках стула.- Благодарю вас.
- Э-э, так джентльмен в той комнате,- напомнил Мэтью Арнольд.- Он кто?
- Он спит,- сказала Сантонина Йоман.
- Это очень может быть,- сварливо проговорил Мэтью,- однако - кто он?
- Это вам лучше у него спросить.
- Вы хотите сказать, что не знаете, кто он?
- Это пусть лучше он вам скажет,- ответила Сантонина Йоман.
- Ага,- произнес Мэтью Арнольд с понимающей улыбкой. Он обернулся и поманил Рейни, сделав вид, будто прикрывает ладонью зевок.
- Слушайте,- прошептал он, украдкой оглянувшись на Сантонину Йоман, которая в это время наблюдала за передвижениями таракана по диванной ножке.- Я не успел вам сказать раньше: мы должны сообщать, если застанем в доме такого вот субъекта, который может быть ее сожителем, имейте это в виду.
- Понимаю,- сказал Морган Рейни.
- Хорошо,- снова улыбаясь, сказал Мэтью Арнольд.- Вы работаете, миссис Йоман?
- Случается поденная работа.
- На прошлой неделе вы сколько-нибудь работали?
- На прошлой неделе я три дня работала для одной дамы на кладбище.
- Сколько вы получили?
- Не знаю,- сказала Сантонина Йоман.
- Хотя бы приблизительно.
- Не скажу вам. Может быть, что и по три доллара в день. Мэтью Арнольд сделал запись в зеленой анкете, закончив ее утомленным росчерком.
- Тут указано, что с вами проживают двое малолетних детей. Где они сейчас?
- Они у друзей,- ответила Сантонина Йоман.
- У друзей?
- У них. В гостях они сегодня.
- Жаль, что нам не удалось их увидеть,- огорченно заметил Мэтью Арнольд.- Мы чувствуем себя спокойнее, когда можем пересчитать всех по головам.
- Угу,- сказала Сантонина Йоман.- Когда опять придете, мы постараемся собрать ихние головы, чтобы вы посчитали, Их две всего.
- Да уж, пожалуйста,- сказал Мэтью Арнольд.- Ваш попечитель заходил в этом месяце?
- Это кто такой?
- А это, помимо всего прочего, тот, кто приносит вам талоны на продукты. Я полагал, что это может служить достаточно ясным отличительным признаком.
- Это может чего?
- Я говорю, что вы, надо полагать, знаете, откуда у вас берутся масло и яйца?
- Я беру продукты по билетикам - их приносит один белый. Вы про это говорите?
- Я про это говорю,- сказал Мэтью Арнольд, скривив пухлые губы.- И речь идет именно об этом джентльмене.
- Об этом джентльмене? - повторила Сантонина Йоман, поднявшись с дивана.- Так он и есть попечитель?
Она перевела взгляд с Мэтью Арнольда на Рейни.
- Эй,- крикнула она в заднюю комнату,- помнишь, этот добрый маленький дядечка, который приносит билетики в лавку? Ты знаешь, кто он?
- Скажи скорее, я не знаю,- произнес мужчина в задней комнате.
- Он попечитель.
- Ага, попечитель,- произнес мужчина в задней комнате.- Тогда ладно.
Мэтью Арнольд хотел заглянуть в приотворенную дверь задней комнаты и, наклонившись вперед, развалил стопку зеленых бланков.
- Теперь, когда мы выяснили, кто такой попечитель,- крикнул он туда,- неплохо было бы узнать, кто вы такой... Дружище,- добавил он хрипло.
Невидимый человек поднялся: они услышали шорох и скрип пружин.
- Сейчас. Звать меня Джон Джонс, а кто поважнее - зовет меня Дружище, и я не против.
- Мы уходим,- объявил Мэтью Арнольд.- Мы страшно сожалеем, что обеспокоили вас. О решении по вашему делу вас, разумеется, поставят в известность.
- Вот спасибо,- сказала Сантонина Йоман, провожая их к двери.- Дай вам бог здоровья. А вы тоже попечитель? - спросила она Мэтью Арнольда.
- Нет,- раздраженно отвечал тот, запихивая измятые бланки в папку.- Я не попечитель.
- А этот дядечка, который с вами. Он попечитель?
- Нет, нет,- сказал Морган Рейни и опять покраснел.- Нет.
- Он не очень разговорчивый, а? Рта ни разу, считай, не раскрыл за все время.
Морган Рейни взглянул на нее и вышел, Арнольд - вслед за ним. На крыльце Арнольд обернулся к девушке.
- Он мало говорит, потому что занимает важный пост, и я думаю, он хорошо понял, что здесь сегодня происходило.- Он спрыгнул на дорогу и догнал Рейни.
Пока они шли к машине, в каждом окне дома открывались жалюзи.