Выстроенный под любовным надзором Лондона, "Снарк", гордо неся алый вымпел, бороздил южные моря и особенно надолго задерживался в тихоокеанских архипелагах, которые так полюбились и Лондону, и французам Гогену и Лоти, и англичанину Стивенсону - целой плеяде мечтателей-художников конца XIX века. Из книги "Путешествие на "Снарке" (1911) видно, что странствование это было предпринято отнюдь не для увеселения и что хозяин его делил свое время между писательским трудом и трудом моряка, дорогим ему по воспоминаниям юности. Заряд живых впечатлений от американской жизни, от русско-японской войны, от русской революции, от митингов в американских университетах, где он говорил о близости и неизбежности революции в США, действовал долго: на "Снарке" была закончена "Железная пята", на "Снарке" был написан "Мартин Иден" и многие великолепные рассказы о жизни на островах Тихого океана. Здесь, под южным небом, над бездонными глубинами, в бухтах прекрасных островов, среди которых встречались и такие, где еще не бывал белый человек, обдумал и обобщил Лондон самое важное и ценное из того, что было собрано и прочувствовано за прежние годы. Но и судьба Мартина Идена - писателя, который погиб потому, что отошел от своего класса, - обрисовалась для Лондона во всей своей непоправимости именно на "Снарке"; на нем Лондон уплыл далеко не только от клеветников и газетных дельцов, поносивших его имя, но и от острых социальных противоречий американского общества. Прервалась и уже не возобновлялась деятельность Лондона-лектора, рвались его живые связи с демократической аудиторией, которая так высоко ценила его и так вдохновляла; менялись и взгляды Лондона на политическую современность.
Русская революция потерпела временное поражение, реакция торжествовала, и об этом сочувственно писала мировая буржуазная пресса, переоценивая прочность "успехов" царизма. Американское рабочее движение переживало период застоя. Социалистическая партия не вышла на то лидирующее место в общественной жизни США, о котором мечтал для нее Лондон - член этой партии. Кстати, не дремали и те американские круги, которые хотели вернуть Лондона под свое влияние, оторвать его от социалистического движения. Утихла травля Лондона. К 1910 году определилось мировое признание писателя. Его уже было просто невыгодно травить: на нем можно было заработать, приручив его, доведя его до примирения с американскими мещанами, столь беспощадно осужденными и высмеянными в "Мартине Идене".
Вернувшись из плавания на "Снарке" (1909), Лондон увидел себя знаменитым писателем, которому льстили, с которым заигрывали. Он продолжал писать много, но в его произведениях все чаще прорывались фальшивые ноты, появлялись мелкие и недостойные его темы. Это видно по романам "Лунная долина" (1913) и особенно "Маленькая хозяйка большого дома" (1916).
Последние годы Лондона, внешне благополучные, приносившие ему все больше славы и денег, были омрачены многими печальными событиями. Иначе и не назовешь, например, тот факт, что Джек Лондон, столь резко высказывавшийся против империалистической войны и заявлявший в печати о своей солидарности с мексиканскими революционерами, в 1914 году принял предложение херстовского концерна о поездке в качестве военного корреспондента в Мексику, где американские империалисты, стремясь задушить революцию, ввязались в открытую интервенцию. Конечно, они прикрывали это очередное вмешательство в дела Мексики благородными разговорами о "защите демократии". И Лондон - автор прекрасной повести "Мексиканец", славившей подвиг революционера, - унизился до того, что описывал не без сочувствия пребывание американских интервентов в Мексике. Вполне понятно, что социалистическая пресса в США откликнулась на этот поступок Лондона оправданно резким осуждением писателя. Статьи о Мексике - подлинное падение Лондона. А ведь в те же годы другой американец, Джон Рид, писал свои великолепные очерки о борьбе мексиканского народа против диктатуры помещиков и монополий.
В 1916 году связи Лондона с Социалистической партией, слабевшие с каждым годом, окончательно порвались. Лондон выступил с письмом, в котором объявил о своем выходе из партии и объяснил его причины. Эти причины были серьезными: Лондон с полным основанием упрекал лидеров партии в оппортунизме, в сдаче пролетарских позиций. "Дорогие товарищи, - писал он, - я ухожу из социалистической партии потому, что в ней отсутствует огонь и борьба. Потому что ее напряжение в классовой борьбе ослабло…" Конечно, это были честные слова. Вероятно, в тяжком кризисе партии, к которой он причислял себя в течение многих лет, Лондон видел и свое собственное поражение, но боялся признаться себе в этом.
Все больше мучила его тяжелая и трудноизлечимая болезнь, которую он привез из своих странствий по тропикам; все чаще становились и приступы алкоголизма, о власти которого он написал страшную книгу "Джон Ячменное Зерно" (1913), во многом отображающую последние нелегкие годы его жизни. Усиливалась болезнь печени, доставлявшая ему постоянные физические страдания.
В сентябре 1916 года он написал замечательный рассказ "Как аргонавты в старину…", полный задора и грусти, зовущий в мир романтики и приключений, от которых чудесным образом молодеют человеческие души. В ноябре писателю стало хуже. Вечером 20 ноября он еще разговаривал с Чармиан о школе, которую хотел открыть при своем ранчо. Утром 21 ноября 1916 года его нашли в безнадежном состоянии: то ли он случайно принял слишком большую дозу болеутоляющего наркотика, то ли это было чуть-чуть замаскированное самоубийство… "Смертельно устал…" - эти слова многие слышали от него в ту осень.
Его последняя незаконченная рукопись называлась "Автобиография социалиста". Есть в ней что-то похожее на некролог самому себе.
В жизни Лондона, это видно из приведенных фактов, намечаются два больших этапа. На первом - от 1890-х годов до 1910-х - писатель неустанно движется вперед, обогащаясь новым и новым жизненным и общественным опытом, завоевывая новые и новые высоты, достигая новых и новых творческих успехов. Это именно те годы, когда его связь с американским рабочим движением крепнет и углубляется. Вслед за циклами северных рассказов, опубликованных в сборниках "Сын Волка" (1900), "Бог его отцов" (1901), "Дети мороза" (1902), вслед за прекрасным анималистическим романом "Зов предков" (1903) - книга репортажей "Люди бездны", сборник острых политических статей "Война классов" (1905), великолепный роман о смелом и верном псе "Белый клык" (1906) и многие другие; вершиной этого первого этапа оказываются годы 1907–1910, когда написаны "Железная пята" и "Мартин Иден", когда опубликована книга статей "Революция". По существу за эти десять лет созданы те произведения, которые стали как бы классикой Лондона. Конечно, и в те годы развитие писателя было противоречиво. Формированию его прогрессивных взглядов препятствовало не только воздействие всей буржуазной американской действительности, но и влияние реакционных идеологических концепций - в первую очередь, позитивизма Г. Спенсера, вульгарно применившего великие идеи Дарвина к истории человечества и выработавшего характерную для идеологии английской буржуазии концепцию превосходства белой расы над другими племенами земли, концепцию, оправдывавшую любое насилие и угнетение якобы антропологическим превосходством "белого человека". Влияли на Лондона и Фридрих Ницше с его идеалом "сверхчеловека", и Чемберлен с теорией избранности германской расы, к которой причисляли себя и американцы, считавшие себя прямыми потомками англосаксов, влиял и американский прагматизм с его преклонением перед преуспевающим бизнесменом, как воплощением человека XX столетия. Но в те годы эти влияния отступали под натиском здоровых социальных доктрин, демократических настроений писателя, его веры в справедливость борьбы рабочего класса. Именно эти передовые воззрения Лондона, выстраданные им за годы его трудной молодости, берут верх в лучших его книгах, особенно в "Железной Пяте" и в "Мартине Идене".
Выше уже было сказано, как сложилась жизнь писателя в конце 1900-х годов, как он медленно отходил от участия в общественной борьбе, как, не замечая того сам, покорился воздействию американской буржуазной идеологии, как ушла из его творчества великая тема борьбы против капиталистического рабства, столь явственно звучавшая в произведениях, созданных в начале XX века.
Начался второй этап жизни и творческой деятельности Лондона, тоже очень насыщенный и богатый, но прежде всего характерный обостряющимися противоречиями. Возникает сборник рассказов о южных морях (1911), в котором Лондон открывает для своих читателей целый новый мир, полный красок и страстей, полный новых характеров, - мир тихоокеанских архипелагов с его глубоко своеобразной культурой, гибнущей от соприкосновения с белыми авантюристами; написаны два отличных новых романа о собаках - "Джерри-островитянин" (напечатанный отдельно после смерти Лондона - 1917) и "Майкл, брат Джерри" (1917), в 1915 году написан рассказ "Алая чума" - видение обреченности и катастрофы старой буржуазной цивилизации.
Создан "Мексиканец" - одно из лучших произведений Лондона, отражающих его глубокое сочувствие революционному движению, сотрясающему Центральную Америку. Но, с другой стороны, к этому жо времени относится роман "Приключение" (1911), полный расистских предрассудков, романы "День пламенеет" (1910) и "Лунная долина", зовущие отказаться от тревог и волнений современной жизни и искать тихого счастья в уединении, на лоне пышной калифорнийской природы. В романах "Мятеж на Эльсайноре" (1914), "Звездный скиталец" (1915) нашли свое отражение увлечения Лондона реакционными социологическими и философскими теориями, модными в начале века; в 1916 году появилась "Маленькая хозяйка большого дома" - досадный срыв Лондона-писателя, сделавшего уступку стандартам буржуазной беллетристики. Нащупывая путь, по которому потом пошли многие американские писатели, Лондон, соблазнившись перспективами кино, пишет сценарий-роман "Сердца трех" (1920) - наивный приключенческий боевик, в котором трудно узнать былого мастера приключенческих жанров. Публицистический талант Лондона в эти годы растрачивается на корреспонденции для херстовской прессы, обливающей грязью мексиканскую революцию. Тяжелую кризисную картину представляют собою последние шесть лет творчества Лондона. Неверно было бы видеть во всех его произведениях этих лет только упадок и отказ от прошлых достижений, но нельзя не заметить, как мучительная борьба противоречий в Лондоне подрывает самую основу его творческой деятельности.
Помня о противоречивости мировоззрения Лондона и о том, что нередко влияние буржуазного общества искажало его замыслы, нельзя не признать в Лондоне одного из самых выдающихся американских писателей, выдвинувшихся на рубеже XIX–XX веков. Это была пора, когда литература США переживала процесс бурного развития, формирования новых талантов, новых направлений. Хотя апологетическая литература, прославлявшая буржуазный строй в США как образец демократии, была господствующей и решительно влияла на умы и вкусы массового читателя, плеяда молодых писателей - Э. Синклер, Ф. Норрис, Т. Драйзер, С. Крейн, Г. Фуллер - властно утверждали традиции реалистического искусства, остро критичного по отношению к американскому образу жизни, полного тревоги за будущее США и сочувствия к народным массам.
К плеяде молодых писателей США, выводивших американскую литературу на международную арену, бравшихся за самые острые и актуальные в мировых масштабах проблемы, в полной мере относился и Джек Лондон. Подобно Андерсену Нексе и М. Горькому, Лондон испытал сильнейшее воздействие борьбы рабочего класса и - в той или иной форме - идей научного социализма.
И с полным основанием А. В. Луначарский в своем курсе "История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах" сказал о Лондоне, что "некоторые его повести, особенно большой роман "Железная пята", должны быть отнесены к произведениям подлинно социалистической литературы".
В пределах нашего тома нет возможности дать представление о всем многообразном творчестве Джека Лондона. Он писал и стихи, и романы, и драмы, - и новеллы, и повести, и очерки. Пожалуй, не было такого жанра, в котором он не попробовал бы свои силы. Для нашей книги выбран лучший роман Джека Лондона - "Мартин Иден", группа рассказов, которая достаточно широко демонстрирует диапазон его новеллистического мастерства, и повесть "Мексиканец" - лучший образец этого жанра в творчестве Лондона.
Над всеми романами Лондона возвышается "Мартин Иден", это бесспорно высшее достижение его таланта.
Трагедия художника, талантливого человека в буржуазном обществе - одна из заметных проблем американской и мировой литературы на рубеже XIX–XX веков. Ставилась она и раньше - романтиками, реалистами XIX столетия - но не так остро, как в эпоху возникающего империализма с его "реакцией по всей линии", сильнейшим образом задевавшей и судьбы людей искусства. В частности, в литературе США тема художника, вынужденного трудиться в жестоких условиях буржуазного мира, нашла отражение в романе Э. Синклера "Артур Стирлинг", в романе Т. Драйзера "Гений", в большом цикле новелл безвременно умершего С. Крейна и т. д. Но роман Лондона поднимается над общим уровнем решения этой темы в американской литературе. Он глубже, трагичнее, значительнее, чем названные выше произведения, он затрагивает более широкие эстетические проблемы.
"Мартин Иден" - роман социально-психологический. В нем резко противопоставлены друг другу мир Бэтлеров, Морзов, Хиггинботамов - мир американского мещанства, от банкира до лавочника меченный одним клеймом, и мир людей труда, представленный прежде всего самим Мартином, его друзьями, Лиззи Конолли, участниками массовых сцен романа - этими безымянными, но важными героями. Роман Лондона полон контрастов. Из салона Морзов читатель попадает в прачечную, где трудится Мартин, или в жалкую каморку, где, задыхаясь от чада керосинки, он пишет свои первые стихи и рассказы, читает книгу за книгой, овладевая сокровищами мировой культуры, но и впитывая в себя в то же время болезнетворные идеи из книг модпых декадентских авторов.
Еще резче острые социальные контрасты характеров: как убедительно свидетельствует Лондон, подлинная человечность, настоящие искренние чувства живут в среде трудового люда - такова любовь Лиззи Конолли к Мартину, чувство Мартина к Руфи, его отношение к сестре, дружба старых товарищей, спаянных общими лишениями и тяжкой работой. А в мире Морзов и Бэтлеров чувства оказываются фальшью, готовностью продать себя за славу и богатство. Ведь именно так можно назвать отношение Руфи к Мартину - известному писателю, которого деньги и признание публики превращают для Руфи из смешного поклонника в серьезного и желанного претендента на ее руку. Сцена их расставания - сцена морального падения Руфи - это страшная, безжалостная, но и правдивая сцена. Вот где с полной силой сказался талант Лондона, умевшего ненавидеть и презирать буржуазный мир. В этой сцене заключается отрицание и осуждение буржуазной культуры и морали, классовая оценка буржуазного понимания любви. Классовые конфликты, которые в политическом романе "Железная пята" выражены в массовых сценах битв, в социально-психологическом романе "Мартин Иден" раскрыты в сложных отношениях двух молодых людей, в борьбе Мартина за овладение культурными ценностями прошлого, в его попытках создать новые культурные ценности, принципиально отличающиеся от старых, как бы прекрасны они ни были.
Большое место в романе занимает проблема нового человека, идущего на смену людям, чьи души искалечены миром собственнических отношений. Черты нового человека, предвестника тех, кому должно принадлежать будущее, заметны в Мартине. В его таланте заключено новое восприятие мира. Мартин рожден и воспитан трудовым народом, "четвертым сословием", он несет в себе его одаренность, его мораль, его понимание действительности. Проблема формирования новой интеллигенции, выходящей из рабочего класса и готовой отдать ему свои силы, воплощена не только в Мартине, но - и, быть может, не с меньшей силой - в образе Лиззи Конолли.
Как расцветает ее душа, как быстро зреет ее живой и энергичный разум под влиянием знаний, доступ к которым ей помог получить Мартин! Может быть, она стала на этот путь, чтобы не быть ниже Мартина, которого она навсегда и самоотверженно полюбила, но в конце романа она уже настолько самостоятельна, личность ее настолько развилась, что она чувствует себя сильнее Мартина, говорит с ним, как нежный и заботливый друг. Нельзя не сравнить ее с образами женщин из народа, выведенными в романах Драйзера "Сестра Керри" и "Дженни Герхардт": в обоих этих романах судьбы женщин ограничены рамками и возможностями буржуазного общества. Лиззи Конолли - предвестница того нового типа американской женщины, который сложился в борьбе американского рабочего класса за свои права, тип сознательной дочери американского пролетариата.
Кризис, губящий молодого, полного сил писателя, тоже заслуживает того, чтобы читатель задумался над его причинами. Конечно, судьба Мартина - прежде всего яркое доказательство того, насколько враждебно подлинному искусству буржуазное общество. Мартину, писателю, вышедшему из рабочего класса, нечем дышать в мире Морзов и Бэтлеров, даже если они вынуждены признать его талант. Они умеют поработить и подчинить своим вкусам талантливого, хотя и чуждого им художника. Буржуазное общество сначала отравило талант Мартина, а затем привело его к смерти. Мысль о страшной судьбе подлинного художника в буржуазном мире настойчиво преследовала Лондона, это была мысль о своей собственной судьбе, пророческая мысль о судьбах многих других талантливых писателей XX века - в том числе и американских. Сколько таких судеб видели мы уже после смерти Лондона!