Россия, - ни ее низы, ни верхи, - не изжила февральской революции. Революция эта была насильственно задушена чуть не при рождении. Кто видел Россию в первые февральско-мартовские дни, тот помнит ее небывалое, волшебное единство. Провеял дух не только свободы, равенства, но и братства. Мечты не сбываются в полноте никогда, но если грубо толкнуть назад с первой ступени воплощения, - мечта становится неотступнее, неизбежнее, безумнее. Россия, какими бы извилистыми путями ни вела ее история, все равно вернется к своей подлинной революции, к своей Свободе для Равенства с надеждой на Братство.
Вся Россия, все ее громадное большинство, без различия классов, только с различием ступеней сознательности, - есть единый "союз февралистов". Она уже "новая", и она знает бесповоротно (или чувствует) себя такой. Знает, что она "не царская и барская", и тут уж ничего не поделаешь (если б захотел кто-нибудь делать).
А большевики - это лишь гроб, в который заколочена сейчас эта новая, февральская, Россия. О, она не умрет, несмотря на все лишние гвоздики, услужливо присылаемые большевиками с Запада. Но чем дольше она лежит в гробу, тем страшнее встанет; чем крепче гвозди, тем хуже Европе.
"Союз февралистов?" - Это, как мы сказали, в сущности, вся Россия (ведь большевики - не Россия). Но "союз февралистов" - в то же время и реальный русский интеллигентский, надпартийный, союз. Члены его - люди, могущие сознательно, и ответственно для себя, заявить: 1) что бы ни переживала Россия, и я лично, - я не способен даже мысленно, отречься от России новой, пожелать, хотя бы мгновенно, чтобы не было февральской революции, и 2) как бы долго ни сидели большевики, я не способен ни на какое внутреннее их принятие и на то внешнее, которое выходит за черту физического насилия. Изменив этому - я изменяю самому себе и теряю свою личность.
Эта подписка - не бумажная, и "союз", несмотря на всю свою реальность - вне досягаемости "товарищей". Но все-таки о нем, и о его разрастании вниз, в виде "Круга Непримиримых", более подробно я пока говорить не буду. Тем более что главное фактическое значение последнего круга должно вскрыться тотчас после падения большевиков, когда трудно будет, среди взрыва, отличить советского чиновника по принуждению от перевернувшегося комиссарчика, когда всплывет накипь и виноватые отбросы, ради спасения шкуры, станут доносить на невинных. А маленьким людям всего труднее оправдаться…
Повторяю, не всегда все можно сказать, даже если сказать - безвредно. Так, возвращаясь к злобе дня, я не нахожу, как многие, чтобы резолюция членов парижского Учредительного собрания была вредна, вряд ли найдут ее вредной русские люди в России. Эта цепь всяческих отречений - от вооруженной помощи, от признания окраин, от интернационализма III Интернационала и т. д., - только портит и ранит их своей бесполезностью. Молчание - порою действительно золото (и чаще большевистского), тут я искренно присоединяюсь к умной статье г. Ю. Делевского в "Послед. Новостях", напечатанной… "в порядке дискуссии".
P. S. Моя заметка была уже окончена, когда в номере "Общего Дела" от 4-го февраля появился "варшавский документ" (военный) и статья г. Бурцева о нем. Зная хорошо русские варшавские дела и считая, в согласии с г. Бурцевым, уклон к "интервенциональному милитаризму" опасным, я в следующий раз хочу поговорить о нем особо.
V
Интервенция
Le monde va changer de base,
Nous n'etions rien - nous serons tout…
Internationale
Мы узнали, наконец, что думают 33 русских эмигранта о русских делах вообще, об "интервенции" в частности. Надо сказать правду: если б давно, годами, каждый из них не твердил того же, в одиночку, мы бы не скоро разобрались в "резолюции", которую они преподнесли удивленным народам. Кстати, и от суконного языка ее, старого, как времена Николая, подполья и керенщины, нас отучил новый язык большевистских декретов, - язык собачий. И еще вопрос, какой по нынешним временам действительнее: новый собачий - или старый суконный. В новом все, по крайней мере, определено, ясно: так и так, и "больше никаких гвоздей".
Но мы охотно прощаем суконный язык: иначе говорить наши старые политики не умеют. Кто знает, в чем дело - разберется. И даже поймет, что все эти "постольку-поскольку", все размягченные поговорки Милюкова насчет "той, а не этой" интервенции, все "хотя и несмотря" - необходимы, если добиваться "внешнего вида", соглашения. Внешний же вид необходим для иностранцев. Пришлось взять этот минимум, внешний вид - когда убедились, что действительно соглашаться и не могут, и не хотят.
"Воля Народа" не скрывает этого. Но туда иностранцы не заглядывают. Их взоры устремлены на парижскую "учредилку". А там вполне достаточно "внешнего вида".
Для нас, для русских людей в России и смею думать, для самой России, - в высокой степени безразлично, согласились между собой или не согласились 33 представителя старой социалистической и старой несоциалистической партии. Мы даже склонны утверждать, что они более согласны друг с другом, чем сами это думают. У них, благодаря разности политических биографий, разнствуют формы выражения мысли, обороты фраз, быть может, темп речи; но исходят они из единого и того же, точка зрения на Россию, на большевиков у них одна. Они все танцуют от печки, от которой танцовать больше нельзя, потому что ее нет.
Объясняюсь.
Они говорят: Россия, наша великая родина (собранная в великую царскими руками, - это они не говорят, но это надо бы помнить) - находится сейчас в большом несчастии: ее русское правительство - плохое правительство, очень плохое. Оно довело ее до самого ужасного экономического положения, обессилило так, что хищные соседние государства (и не соседние) легко могут воспользоваться этим, в смысле отхватывания кусков или даже в смысле долголетнего экономического угнетения (колония). Захваты даже теперь уже начинаются (Бессарабия, Сахалин! Необходимо протестовать!), а что будет, когда падет большевистское, это плохое, правительство… и все-таки энергично держащее Россию в ее целостности…
Я здесь остановлюсь, иначе логика заведет нас очень далеко. Довольно и этого, чтобы показать пропасть, разделяющую русских за границей от русских в Совдепии.
Мы там и не думали вовсе о "плохом русском правительстве". Мы давно поняли, что есть большевики, и пока они есть - России нет. Надо, чтобы она была. Для этого надо, чтобы не было большевиков.
Таково первое положение. И из него уже вытекают все выводы, - логические и практические.
Что такое большевики, - интернационалисты или неинтернационалисты? Пусть мне ответят, да или нет? Если да, то какое же они "русское" правительство? Это захват группой интернационалистов территории первого попавшегося государства (удачно попалось!), как базы для дальнейших захватов. Того, что называют "вмешательством в русские дела", быть вовсе не может, раз нет "русского" правительства, "русских" дел и самой России. Может быть только: вмешательство в дела большевиков; интервенция в дела интернационалистов, оборонительная война европейских государств, наций против наступательной войны, открыто объявленной нациям и государствам - интернационалистами.
Если нации и государства хотят жить - они должны защищаться. И прежде всего не терять логики и здравого смысла, не называть "интервенцию" - вмешательством в "русские" дела, не считать большевиков - правительством "русским", не говорить себе, что интернационалисты - национальны, а не интернациональны. (Точно бред, ей-Богу! Мне даже стыдно это писать!)
Оборонительная война наций должна вестись на два фронта. Один из них - непременно военный (так называемая интервенция), и вот почему: потому что у интернационалистов есть база, а значит, есть военный фронт (как есть и второй невоенный, где их действия тоже наступательны. Вот оно истинное то "вмешательство во внутренние дела" Европы!).
"Наплевать нам на Россию! Россия для нас только база" - сказал Ленин в октябре 19-го года. А в 21-м Европа лишь боязливо оглядывается, как бы не "вмешаться в дела России", да бессильными руками городит на востоке какие-то дырявые заслоны. И в том же 21-м году наши "седые лысые" эмигрантские политики "соглашаются" с партией эсеров (она, как маленькая собачка - до старости щенок), вместе вязким голосом, "постольку-поскольку", но открыто объявляют: не надо интервенции! Большевики - наше русское дело! А вот что они Бессарабию отдали - это плохо! Пусть бы не отдавали! Мы протестуем!
Керенский, о котором у нас говорят даже без злобы, а с брезгливой улыбкой, определяя: "Человек, не умеющий вовремя уходить, но умеющий вовремя убегать", - Керенский со вчерашним пафосом восклицал: "Мы сами… народ восстанет… я против вмешательства!" Такая невинность и верность себе даже трогательны. Мы помнили, как он в 17 г. твердо стоял на почве невмешательства в дела… большевиков. Вся сознательная Россия умоляла его вмешаться, сам Ленин каждодневно заявлял: "Иду на вы!" - но Керенский как решил "не вмешиваться", так и до сих пор стоит. А Бессарабию он румынам не согласен отдать. И насчет окраин… В "резолюции" вообще насчет окраин довольно глухо.
Знают ли эмигранты, что думают об этом вопросе русские-русские? Они думают, что Россия - там, где на русской земле живут русские люди - и без большевиков. Если бы Смоленская губерния пожелала независимости и сумела ее достигнуть (прогнать большевиков!) - мы бы со слезами этой смоленской самостийности радовались: вот, есть кусочек России. А каждому "самоопределяющемуся" куску с нерусским населением мы радуемся по-человечеству: убыло рабов, прибыло свободных людей. Мы их ни "признаем", ни "не признаем"; пустые слова! Но думаем, что воскресшая Россия признает все окраины, отколовшиеся от большевиков и способные к самостоятельности.
(В соседстве с Совдепией, да еще "в мире" с ней, вряд ли хоть одна страна удержит свою самостоятельность. Эстонию большевики пока сами "берегут", - из политических видов.)
Здесь я кончаю. Интервенция, оборонительная война союза национальностей против интернационала - есть в глазах русских людей дело необходимое, а, главное, неизбежное. Интернационал не может не наступать, он, если у него есть база, непременно будет наступать и вооруженно. Россия ли эта база или другая страна - все равно. Надо уничтожить базу. Только тогда прекратится военная борьба Всенационала с Интернационалом.
В заключение я хочу поблагодарить тех, кто сочувственно и согласно откликнулся на мои очерки, на мои слова от лица русских людей в России. Встреченное мною понимание - знак, что и здесь много "эмигрантов". Эти "знающие" - все кандидаты в члены (а, может быть, и члены?) того "Союза Непримиримых", о котором пора, кажется, поговорить более открыто. Он важен тем, что вырос органически, в силу жизненной необходимости, давно перерос первичный Союз Февралистов и ныне делается уже всемирным (чтобы не употреблять слово "интернациональный").
В следующем очерке я скажу все, что знаю об этом союзе, - все, что можно.
ЗДЕСЬ В ЕВРОПЕ
Дьявольская триада
Вся Европа… нет, все европейские правительства, кроме правительства Франции, протягивают руку помощи Ленину и Троцкому. Соединяются с большевистским "правительством", поддерживают его в трудный для него час: окровавленный народ восстал против властвующих "людоедов" (по выражению их ближайшего помощника и покровителя - Ллойд Джорджа).
Возмущаться глупо и бесполезно: европейские правительства, после войны, утеряли точку зрения, с которой могли бы понять наше возмущение, утеряли начисто критерий всякой человеческой нравственности. Допускаю, что они и не имели его никогда; но они имели стыд, прикрывались какой-то видимостью; ныне они совлекли и ее с себя. Исполнили мечту мертвецов Достоевского - "обнажились, заголились".
Перед подобными актами "заголения" не только исчезает способность возмущаться: теряется и всякая возможность обратиться к этим людям со словом разума: да, обыкновенного разума, здравого смысла. Потому что само заголение уже есть один из патологических признаков потери, между прочим, и человеческого разума.
Что же остается делать нам, еще находящимся в здравом рассудке и твердой памяти? Одно: спокойно, без праздного возмущения и унизительного отчаяния, со всей простотой человеческого здравого смысла, говорить о том, что есть, и о том, что будет. Рисовать картину данного и - неизбежного, грядущего.
Пророчества? Да, всякая логика идет до пророчеств. И они всегда исполняются. Всякая теза имеет свою антитезу и свой синтез. Это тоже физический закон.
Данное таково: по мере выздоровления европейских народов (и русского, в том числе) - заболевают европейские правительства. Болезнь России, как теперь видно, была не народной болезнью. Народ, после острого припадка, очнулся: народы Европы, пережив легкую форму заразы, совершенно приходят в себя; злейшие носители большевистской заразы - правительствующие большевики - заразили правительства Европы. (И в первую голову - английское.) Это они, а не их народы" падают все ниже в области культурно-духовной. Они, а не их народы, заголяясь, обнажают свою язву, триаду дьявола, которую он называет: "Страх, Похоть и Тщеславие".
И не народы европейские, а их правительства, во главе с "Русским" (кроме одинокой, но крепкой Франции) - тут же теряют разум и логику, ибо всякий, кем овладел триединый дьявольский соблазн - Страх, Похоть и Тщеславие - должен прийти к одному концу: гибели.
Правительства новообразований европейских уже родились зараженными. У этих та же триада, и на первом месте непременно Страх, - ибо они малы и слабы. Но они так же лишаются разума (как и Англия, у которой на первом месте стоит Похоть), они первыми заключают "миры" с прокаженными и первыми, бесславно и незаметно погибают. Самая свеженькая жертва - Грузия, попавшая, как предназначено "боящимся" - в свое "озеро огненное", от невнимания забыты предыдущие. На очереди западные новообразования, не выключая похотливой, тщеславной и тоже "боящейся" Польши. Ни логика, ни разум не позволяют сомневаться, что они все попадут в это апокалипсическое (и какое реальное!) огненное озеро, если только… всеевропейская правительственная помощь большевистскому "правительству" будет иметь длительный успех, если гибель правительств не начнется с гибели московского.
Такое начало было бы счастьем для всех европейских народов без исключения: они избежали бы многих незаслуженных ими потрясений, ускользнули бы от "озера огненного", во всех случаях уготованного их правительствам.
В настоящую минуту в России явно и остро происходит то, что происходит, еще тупо и скрыто, во всей Европе: борьба народа с правительством. Мы, действительно, присутствуем при начале (или конце?) если не всемирной, то всеевропейской революции. При "войне в вертикальном разрезе", войне интернациональной.
В борьбе "Сегодня" и "Вчера" - побеждает "Завтра", как сказал Ибсен; мы не сомневаемся поэтому в конечном торжестве народов над своими врагами. Но нужно пламенно желать, чтобы победа пришла скорее, чтобы победители безумцев не вышли из борьбы обескровленными, истощенными на многие годы.
Европа на острие - но Европа не одна. Если ее революция примет затяжной характер, возможно, что ею и народным достоянием воспользуются другие части света. Похотливое английское правительство потеряло голову до присоединения к лозунгу "грабь награбленное" и думает, что он обращен у него к большевикам. Это "золотое" безумие - несомненная гибель, конечно. Но чтобы не отозвалась она слишком тяжко на народе, на народах, надо желать ускорения следствий безумия.
В ускорении весь вопрос. Во времени. В сущности вся общеевропейская борьба ведется за время, ибо никто же, ни сами безумцы, не сомневаются, за кем последняя победа. Но время не пустая вещь: это цена крови, это гибель или спасение многих и многих невинных.
Русский народ, ныне как в фокусе отразивший общеевропейскую борьбу, знает, или уже знает, и чувствует всю важность вопроса времени. Он один сейчас в острой борьбе с правительством, и уже не с одним своим, а со всеми европейскими, как бы влившимися в большевистское.
Оттого борьба так непомерно тяжка. Оттого так важно, чтобы голос его услышали братья. Народы Европы! Протяните руки. Россия умирает за общее дело. Русская кровь льется в смертной схватке не со своим только, а с единым, многоголовым, вашим и нашим, Врагом Народов.
ТАМ И ЗДЕСЬ
…Сказаны все слова.
Теплится жизнь едва.
Чаша была полна…
Выпита ли до дна?
Есть ли у чаши дно?
Кровь ли пьем, иль вино?
Да нечего себя обманывать: все слова уже сказаны. Всеми голосами, долетевшими "оттуда"; всеми, кто не потерял разума и совести - "здесь". Мы, с нашими единомышленниками, причисляем себя к последним. И нам остается только повторять, повторять, долбить одно и то же, возвращаться к своим же словам каждый раз, когда жизнь, грубым толчком, их подтверждает. Печальная, тяжелая работа! Самые грубые толчки - исцеляют ли они сумасшедших? А здесь, - кроме всех европейских правительств, потерявших разум (это было мною указано), - приближаются к полному клиническому помешательству и большинство эмигрантов.
Троцкие и Ленины, эти классические "долбители", никогда не устают. Правда, они поддерживают свои "слова" пушечными ядрами. У нас еще нет пушек. Но и для того, чтобы они у нас были, - мы должны не уставать. Нам нельзя уставать.
В этом гигантском сумасшедшем доме, в Европе, не все же безумные. Безумные только на виду, впереди. Затеснили, разбросали здоровых. Надо выкинуть новое знамя, новый лозунг: люди всех стран, соединяйтесь! Живые, разумные всех стран, соединяйтесь!
Люди услышат. Остальных и не нужно.
Во имя этого будущего соединения "людей" мы и не должны уставать от слов. Для "людей", только для них, еще не оглохших к жизни, я повторяю слова моей статьи "Там в России", напечатанной за неделю до кронштадтского восстания (со всеми курсивами):
"…Внутреннее восстание совершенно необходимо, и оно готово. Но восстающим нужно на что-нибудь опираться. Населению нужна поддержка. И те, кто диктуют отсюда внутренние "восстания", только внутренние, должны помнить, что они берут на себя бесплодно пролитую кровь еще нескольких тысяч русского народа…"