Перед рассветом начало моросить. Ветер улегся, а может быть, нас теперь защищали горы, обступившие изгиб озера. Когда я понял, что приближается рассвет, я уселся поудобнее и налег на весла. Я не знал, где мы, и хотел скорей попасть в швейцарскую часть озера. Когда стало светать, мы были совсем близко от берега. Видны были деревья и каменистый спуск к воде.
- Что это? - сказала Кэтрин. Я поднял весла и прислушался. На озере стучал лодочный мотор. Мы подъехали к самому берегу и остановились. Стук приблизился; потом невдалеке от нашей кормы мы увидели под дождем моторную лодку. На корме сидели четыре guardia di Finanza в надвинутых шляпах альпийских стрелков, с поднятыми воротниками и с карабинами за спиной; все четверо казались сонными в этот ранний час. Мне видны были желтые знаки у них на воротниках и что-то желтое на шляпах. Стуча мотором, лодка проехала дальше и скрылась из виду под дождем.
Я отъехал к середине озера. Очевидно, граница была совсем близко, и я вовсе не хотел, чтоб нас окликнул с дороги часовой. Я выровнялся там, откуда берег был только виден, и еще три четверти часа греб под дождем. Один раз мы опять услышали моторную лодку, и я переждал, пока стук затих у другого берега.
- Кажется, мы уже в Швейцарии, Кэт, - сказал я.
- Правда?
- Точно нельзя сказать, пока мы не увидим швейцарскую армию.
- Или швейцарский флот.
- Ты не шути швейцарским флотом. Та моторная лодка, которую мы только что слышали, и была, наверно, швейцарский флот.
- Ну, если мы в Швейцарии, так, по крайней мере, позавтракаем на славу. В Швейцарии такие чудесные булочки, и масло, и варенье.
Было уже совсем светло, и шел мелкий дождь. Ветер все еще дул с юга, и видны были белые гребни барашков, уходившие от нас по озеру. Я уже не сомневался, что мы в Швейцарии. За деревьями в стороне от берега виднелись домики, а немного дальше на берегу было селение с каменными домами, несколькими виллами на холмах и церковью. Я смотрел, нет ли стражи на дороге, которая тянулась вдоль берега, но никого не было видно. Потом дорога подошла совсем близко к озеру, и я увидел солдата, выходившего из кафе у дороги. На нем была серо-зеленая форма и каска, похожая на немецкую. У него было здоровое, краснощекое лицо и маленькие усики щеточкой. Он посмотрел на нас.
- Помаши ему рукой, - сказал я Кэтрин. Она помахала, и солдат нерешительно улыбнулся и тоже помахал в ответ. Я стал грести медленнее. Мы проезжали мимо самого селения.
- Вероятно, мы уже давно в Швейцарии, - сказал я.
- Нужно знать наверняка, милый. Недостает еще, чтобы нас на границе вернули обратно.
- Граница далеко позади. Это, вероятно, таможенный пункт. Я почти убежден, что это Бриссаго.
- А нет ли здесь итальянцев? На таможенных пунктах всегда много народу из соседней страны.
- Не в военное время. Не думаю, чтоб сейчас итальянцам разрешали переходить границу.
Городок был очень хорошенький. У пристани стояло много рыбачьих лодок, и на рогатках развешаны были сети. Шел мелкий ноябрьский дождь, но здесь даже в дождь было весело и чисто.
- Тогда давай причалим и пойдем завтракать.
- Давай.
Я приналег на левое весло и подошел к берегу, потом, у самой пристани, выровнялся и причалил боком. Я втащил весла, ухватился за железное кольцо, поставил ногу на мокрый камень и вступил в Швейцарию. Я привязал лодку и протянул руку Кэтрин.
- Выходи, Кэт. Замечательное чувство.
- А чемоданы?
- Оставим в лодке.
Кэтрин вышла, и мы вместе вступили в Швейцарию.
- Какая прекрасная страна, - сказала она.
- Правда, замечательная?
- Пойдем скорей завтракать.
- Нет, правда замечательная страна? По ней как-то приятно ступать.
- У меня так затекли ноги, что я ничего не чувствую. Но, наверно, приятно. Милый, ты понимаешь, что мы уже здесь, что мы выбрались из этой проклятой Италии.
- Да. Честное слово, да. Я еще никогда так хорошо ничего не понимал.
- Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вон там можно и позавтракать.
- А какой чудный дождь! В Италии никогда не бывает такого дождя. Это веселый дождь.
- И мы с тобой уже здесь, милый. Нет, ты понимаешь, что мы с тобой уже здесь?
Мы вошли в кафе и сели за чистенький деревянный столик. Мы были как пьяные. Вышла чудесная чистенькая женщина в переднике и спросила, что нам подать.
- Булочки, и варенье, и кофе, - сказала Кэтрин.
- Извините, булочек теперь нет - время военное.
- Тогда хлеба.
- Может быть, сделать гренки?
- Сделайте.
- И еще яичницу.
- Из скольких яиц угодно господину?
- Из трех.
- Лучше из четырех, милый.
- Из четырех яиц.
Женщина ушла. Я поцеловал Кэтрин и очень крепко сжал ей руку. Мы смотрели друг на друга и по сторонам.
- Милый, ну скажи, разве не чудесно?
- Замечательно, - сказал я.
- Это ничего, что нет булочек, - сказала Кэтрин. - Я думала о них всю ночь. Но это ничего. Это совсем даже ничего.
- Вероятно, нас очень скоро арестуют.
- Не думай об этом, милый. Мы раньше позавтракаем. Быть арестованными после завтрака не так уж страшно. И потом, что они могут нам сделать? Я британская подданная, а ты американский, и у нас все в полном порядке.
- У тебя есть паспорт?
- Конечно. Ах, не будем говорить об этом. Давай радоваться.
- Я и так радуюсь изо всех сил, - сказал я. Толстая серая кошка, распушив хвост султаном, прошла по комнате к нашему столу и, изогнувшись вокруг моей ноги, стала об нее тереться с довольным урчанием. Я наклонился и погладил кошку. Кэтрин радостно улыбнулась мне. - А вот и кофе, - сказала она.
Нас арестовали после завтрака. Мы погуляли немного по городку и потом спустились к пристани за своими чемоданами. У лодки стоял на страже солдат.
- Это ваша лодка?
- Да.
- Откуда вы приехали?
- С той стороны озера.
- Вам придется пойти со мной.
- А чемоданы?
- Можете взять.
Я взял чемоданы, и Кэтрин пошла рядом со мной, а солдат позади нас, к старому дому, где была таможня. В таможне очень худой и воинственный с виду лейтенант стал нас допрашивать.
- Ваша национальность?
- Американец и англичанка.
- Предъявите ваши паспорта.
Я дал свой, и Кэтрин достала свой из сумочки. Он долго рассматривал их.
- Почему вы приехали в Швейцарию так, на лодке?
- Я спортсмен, - сказал я. - Гребля - мой любимый спорт. Я гребу всегда, как только представится случай.
- Зачем вы приехали сюда?
- Заниматься зимним спортом. Мы туристы, и нас интересует зимний спорт.
- Здесь не место для зимнего спорта.
- Мы знаем. Мы хотим ехать дальше, туда, где можно заниматься зимним спортом.
- Что вы делали в Италии?
- Я изучал архитектуру. Моя кузина изучала искусство.
- Почему вы уехали оттуда?
- Мы хотим заниматься зимним спортом. В военное время трудно изучать архитектуру.
- Посидите, пожалуйста, здесь, - сказал лейтенант. Он взял наши паспорта и вышел во внутреннюю дверь.
- Милый, ты неподражаем, - сказала Кэтрин, - на том и стой. Ты хочешь заниматься зимним спортом.
- Ты что-нибудь понимаешь в искусстве?
- Рубенс, - сказала Кэтрин.
- Много мяса, - сказал я.
- Тициан, - сказала Кэтрин.
- Тициановские волосы, - сказал я. - Ну, а Мантенья?
- Ты трудных не спрашивай, - сказала Кэтрин. - Но я все-таки знаю: очень страшный.
- Очень, - сказал я. - Масса дырок от гвоздей.
- Видишь, какая чудная у тебя будет жена, - сказала Кэтрин. - Я смогу беседовать об искусстве с твоими заказчиками.
- Вот он идет, - сказал я.
Худой лейтенант появился из глубины таможенного здания с нашими паспортами в руке.
- Мне придется отправить вас в Локарно, - сказал он. - Вы можете нанять экипаж, с вами вместе сядет солдат.
- Что ж, пожалуйста, - сказал я. - А как быть с лодкой?
- Лодка конфискована. Что у вас в этих чемоданах?
Он осмотрел содержимое обоих чемоданов и вынул бутылку с коньяком.
- Может быть, составите мне компанию? - спросил я.
- Нет, благодарю вас. - Он выпрямился. - Сколько у вас денег?
- Две с половиной тысячи лир.
- А у вашей кузины?
У Кэтрин было тысяча двести с лишним. Лейтенант остался доволен. Его обращение с нами стало менее высокомерным.
- Если вас интересует зимний спорт, - сказал он, - самое лучшее для этого место - Венген. У моего отца в Венгене очень хороший отель. Открыт круглый год.
- Очень приятно, - сказал я. - Нельзя ли получить у вас адрес?
- Я вам напишу на карточке. - Он очень вежливо подал мне карточку. - Солдат вас проводит до Локарно. Ваши паспорта будут у него. Очень сожалею, но это необходимо. Я не сомневаюсь, что в Локарно вы получите визу или разрешение от полиции.
Он передал оба паспорта солдату, и, взяв чемоданы, мы направились к селению, чтобы там нанять экипаж.
- Эй! - окликнул лейтенант солдата. Он сказал ему что-то на диалекте. Солдат перекинул винтовку через плечо и подхватил наши чемоданы.
- Прекрасная страна, - сказал я Кэтрин.
- Практичная, во всяком случае.
- Очень вам благодарен, - сказал я лейтенанту. Он помахал нам рукой.
- К вашим услугам, - сказал он. Мы пошли за своим стражем наверх.
Мы поехали в Локарно в экипаже, с солдатом на переднем сиденье возле кучера. В Локарно все сошло неплохо. Нас допросили, но очень вежливо, потому что у нас были паспорта и деньги. Едва ли они поверили хоть одному моему слову, и я думал о том, как все это глупо, но это было все равно как в суде. Никаких разумных доводов не требовалось, требовалась только формальная отговорка, за которую можно было бы держаться без всяких объяснений. Мы имели паспорта и хотели тратить деньги. Поэтому нам дали временные визы. Эти визы в любой момент могли аннулировать. Мы должны были являться в полицию всюду, куда ни приедем.
Можем ли мы ехать, куда хотим? Да. А куда мы хотим ехать?
- Куда ты хочешь ехать, Кэт?
- В Монтре.
- Очень хороший город, - сказал чиновник. - Я думаю, что вам понравится этот город.
- Локарно тоже очень хороший город, - сказал другой чиновник. - Я уверен, что вам очень понравится Локарно. Это очень красивый город.
- Нам нравится там, где можно заниматься зимним спортом.
- В Монтре не занимаются зимним спортом.
- Прошу прощения, - сказал первый чиновник. - Я сам из Монтре. На Монтре-Оберланд-Бернской железной дороге, безусловно, есть условия для зимнего спорта. С вашей стороны нечестно было бы отрицать это.
- Я и не отрицаю. Я просто говорю, что в Монтре не занимаются зимним спортом.
- Я оспариваю это, - сказал первый чиновник. - Я оспариваю это утверждение.
- Я настаиваю на этом утверждении.
- Я оспариваю это утверждение. Я сам катался на luge по улицам Монтре. Я совершал это неоднократно. Luge, безусловно, один из видов зимнего спорта.
Второй чиновник обернулся ко мне.
- Вы имели в виду luge, говоря о зимнем спорте, сэр? Уверяю вас, в Локарно вам будет чрезвычайно удобно. Вы найдете здесь здоровый климат, вы найдете здесь красивые окрестности. Вам здесь очень понравится.
- Господин сам выразил желание ехать в Монтре.
- А что такое luge? - спросил я.
- Вы видите, он даже никогда не слыхал о luge.
Это очень понравилось второму чиновнику. Он торжествовал.
- Luge, - сказал первый чиновник, - это то же, что тобогган.
- Должен возразить, - покачал головой второй чиновник. - Здесь я опять должен возразить. Тобогган очень отличается от luge. Тобогган делается в Канаде из плоских планок. Luge - это обыкновенные салазки на полозьях. Точность прежде всего.
- А нельзя ли нам кататься на тобоггане? - спросил я.
- Конечно, можно и на тобоггане, - сказал первый чиновник. - Вполне можно кататься на тобоггане. В Монтре продаются отличные канадские тобогганы. Братья Окс торгуют тобогганами. Они сами импортируют тобогганы.
Второй чиновник отвернулся.
- Для катания на тобоггане, - сказал он, - требуется специальная piste. Нельзя кататься на тобоггане по улицам Монтре. Где вы остановились?
- Мы еще сами не знаем, - сказал я. - Мы только что приехали из Бриссаго. Экипаж ждет на улице.
- Вы не пожалеете о том, что едете в Монтре, - сказал первый чиновник. - Вы найдете там прекрасный мягкий климат. Вам не нужно будет далеко ходить, если вы захотите заниматься зимним спортом.
- Если вас действительно интересует зимний спорт, - сказал второй чиновник, - поезжайте в Энгадин или Мюррен. Я вынужден протестовать против данного вам совета ехать в Монтре для зимнего спорта.
- В Лез-Аван над Монтре превосходные условия для любого зимнего спорта. - Патриот Монтре яростно взглянул на своего коллегу.
- Господа, - сказал я. - К сожалению, мы должны ехать. Моя кузина очень устала. Мы рискнем отправиться в Монтре.
- Приветствую ваше решение. - Первый чиновник пожал мне руку.
- Полагаю, что вы будете сожалеть об отъезде из Локарно, - сказал второй чиновник. - Во всяком случае, в Монтре вам придется явиться в полицию.
- Никаких недоразумений с полицией у вас не будет, - уверил меня первый чиновник. - Со стороны населения вы встретите исключительное радушие и дружелюбие.
- Большое спасибо вам обоим, - сказал я. - Ваши советы для нас очень ценны.
- До свидания, - сказала Кэтрин.
- Большое спасибо вам обоим.
Они проводили нас поклонами до дверей, патриот Локарно с некоторой холодностью. Мы спустились по лестнице и сели в экипаж.
- О, господи, милый! - сказала Кэтрин. - Неужели нельзя было выбраться оттуда раньше?
Я дал кучеру адрес отеля, рекомендованного нам одним из чиновников. Кучер подобрал вожжи.
- Ты забыл про армию, - сказала Кэтрин. Солдат стоял у экипажа. Я дал ему десять лир.
- У меня еще нет швейцарских денег, - сказал я. Он поблагодарил, взял под козырек и ушел. Экипаж тронулся, и мы поехали в отель.
- Что это тебе вздумалось сказать про Монтре? - спросил я Кэтрин. - Ты действительно хочешь туда ехать?
- Это было первое, что мне пришло в голову, - сказала она. - Там неплохо. Мы можем поселиться где-нибудь наверху, в горах.
- Тебе хочется спать?
- Я уже засыпаю.
- Мы хорошо выспимся. Бедная ты моя Кэт! Досталось тебе этой ночью.
- Мне было очень весело, - сказала Кэтрин. - Особенно когда ты сидел с зонтиком.
- Ты понимаешь, что мы в Швейцарии?
- Нет, мне все кажется: вот я проснусь, и это все неправда.
- И мне тоже.
- Но ведь это правда, милый? Это ведь не на Миланский вокзал я еду провожать тебя?
- Надеюсь, что нет.
- Не говори так. Я боюсь. Вдруг это в самом деле так.
- Я точно пьяный и ничего не соображаю, - сказал я.
- Покажи свои руки.
Я протянул ей обе руки. Они были стерты до живого мяса.
- Только в боку раны нет, - сказал я.
- Не богохульствуй.
Я очень устал, и у меня кружилась голова. Все мое оживление пропало. Экипаж катился по улице.
- Бедные руки! - сказала Кэтрин.
- Не тронь их, - сказал я. - Что за черт, я не пойму, где мы. Куда мы едем, кучер?
Кучер остановил лошадь.
- В отель "Метрополь". Разве вы не туда хотели?
- Да, да, - сказал я. - Все в порядке, Кэт.
- Все в порядке, милый. Не волнуйся. Мы хорошо выспимся, и завтра ты уже не будешь точно пьяный.
- Я совсем пьяный, - сказал я. - Весь этот день похож на оперетту. Может быть, я голоден.
- Ты просто устал, милый. Это все пройдет.
Экипаж остановился у отеля. Мальчик вышел взять наши чемоданы.
- Уже проходит, - сказал я. Мы были на мостовой и шли к отелю.
- Я знала, что пройдет. Ты просто устал. Тебе нужно выспаться.
- Во всяком случае, мы в Швейцарии.
Да, мы действительно в Швейцарии.
Вслед за мальчиком с чемоданами мы вошли в отель.
КНИГА ПЯТАЯ
Глава тридцать восьмая
В ту осень снег выпал очень поздно. Мы жили в деревянном домике среди сосен на склоне горы, и по ночам бывали заморозки, так что вода в двух кувшинах на умывальнике покрывалась к утру тонкой корочкой льда. Madame Гуттинген рано утром входила в комнату, чтобы закрыть окна, и разводила огонь в высокой изразцовой печке. Сосновые дрова трещали и разгорались, и огонь в печке начинал гудеть, и madame Гуттинген во второй раз входила в комнату, неся толстые поленья для печки и кувшин с горячей водой. Когда комната нагревалась, она приносила завтрак. Завтракая в постели, мы видели озеро и горы по ту сторону озера, на французском берегу. На вершинах гор лежал снег, и озеро было серое со стальной синевой.
Снаружи, перед самым домом, проходила дорога. От мороза колеи и борозды были твердые, как камень, и дорога упорно лезла вверх через рощу и потом, опоясав гору, выбиралась туда, где были луга, и сараи, и хижины в лугах на опушке леса, над самой долиной. Долина была глубокая, и на дне ее протекала речка, впадавшая в озеро, и когда ветер дул из долины, слышно было, как речка шумит по камням.
Иногда мы сворачивали с дороги и шли тропинкой через сосновую рощу. В роще земля под ногами была мягкая: она не отвердела от мороза, как на дороге. Но нам не мешало то, что земля на дороге твердая, потому что подошвы и каблуки у нас были подбиты гвоздями, и гвозди вонзались в мерзлую землю, и в подбитых гвоздями башмаках идти по дороге было приятно и как-то бодрило. Но идти рощей было тоже очень хорошо.
От дома, в котором мы жили, начинался крутой спуск к небольшой равнине у озера, и в солнечные дни мы сидели на веранде, и нам было видно, как вьется дорога по горному склону, и виден был склон другой горы и расположенные террасами виноградники, где все лозы уже высохли по-зимнему, и поля, разделенные каменными оградами, и пониже виноградников городские дома на узкой равнине у берега озера. На озере был островок с двумя деревьями, и деревья были похожи на двойной парус рыбачьей лодки. Горы по ту сторону озера были крутые и остроконечные, и у южного края озера длинной впадиной между двумя горными кряжами лежала долина Роны, а в дальнем конце, там, где долину срезали горы, был Дан-дю-Миди. Это была высокая снежная гора, и она господствовала над долиной, но она была так далеко, что не отбрасывала тени.