- Не страшно, Джордж. Ты теперь со мной. Дел-то у тебя нет, верно? Ну так оставайся здесь, пока Томми не воротится - может, через день или через два, а может, и через неделю. Хоть будет где поспать да что пожевать, а там, глядишь, и работку тебе подыщу. Я завтра еду в Рибсден - там рынок каждую неделю и небольшая ярмарка, подсобишь мне малость, а? Что скажешь?
- Надеюсь, ты не из жалости меня приглашаешь? - В мистере Окройде заговорила гордость. - Я уж как-нить сдюжу и без этой… как ее… благотворительности.
- Да какая благотворительность! - вскричал Джоби. - Я кто, по-твоему, лорд Лонсдейл? Мне помощь нужна, говорю же. И вообще, ты мне оказал услугу, а я не могу?
- Можешь, можешь, - ответил мистер Окройд. - Ну, тогда я с тобой, покуда твой приятель не вернется.
- Со мной не пропадешь! - вскричал Джоби, и они пожали друг другу руки. - Так, мы все убрали? А, кидай инструменты в фургон. И это кидай. Багаж, что ли? Ну и корзинка! Четыре дня в солнечном Саутпорте, ни дать ни взять! Сто лет таких корзинок не видал. Залезай, поедем в пивную - идти больно далеко. Ну, малышка Лиз, покажи нам класс. Заводимся, заводимся… Нет, не заводимся. Лиз, что это с тобой? Во-от… Слышал когда-нибудь, чтоб двигатель так работал? Точно старую пианолу заводят. Она с Донкастера масла не видала. Ну, держись крепче, Джордж, поехали!
- А что случилось с тем малым, Саммерсом? - крикнул мистер Окройд сквозь грохот двигателя, когда они выехали на дорогу.
- На шум прибежал полисмен, и Саммерс смотал удочки! Я тоже быстренько собрался и приехал сюда. Куда его понесло, не знаю. В Ноттингеме он будет, как пить дать, но до тех пор авось успокоится.
- Хорошо бы, - кивнул мистер Окройд и сам невольно задумался о передвижениях Саммерса. Он мог только надеяться, что этот здоровяк никогда не слыхал о местечке под названием Рибсден. Сам он точно о таком не слыхал. Через пару минут мистер Окройд как бы ненароком обронил:
- Небось вы, ребята, часто на ярмарках пересекаетесь?
- А то! - пылко ответил Джоби. - Куда ни сунься - везде одни и те же люди. Всюду знакомые лица, год за годом. Сказка!
- Пожалуй… - протянул мистер Окройд и задумался о чем-то своем.
Они пропустили по две пинты в кабачке, где Джоби сразу снискал бешеный успех. Меньше чем за десять минут он завладел вниманием каждого присутствующего. Речь Джоби все больше напоминала стаккато и притом звучала все эффектнее; он осыпал своих слушателей подмигиваниями и дружескими толчками в бок; он показал им, как Бермондси Джек схлопотал от негра, как Дикси Джонс вдарил левой, а его старый друг, Джо Клэпхем, - "лучший боксер второго полусреднего веса в стране, но дрался, болван, с кем попало и денег не брал", - два года побеждал во всех матчах и "раскидывал противников, как щенят". Джоби провел слушателей через все ярмарки, ринги, ипподромы и пабы от Пензанса до Абердина, поведал им о шулерах, врачах-шарлатанах, букмекерах и пройдохах всех мастей; радостное "Сказка!" все чаще и чаще оглашало стены пивной. Хозяин заведения так впечатлился, что на прощание угостил Джоби пинтой горького. Мистер Окройд думал, что попал в волшебную страну. Как честный браддерсфордский рабочий, он не желал иметь ничего общего с этими людьми и жить их жизнью. Однако познакомиться с ними, окунуться на часок в этот удивительный мир, было сродни колдовству. Он потягивал пиво, курил "Старый моряцкий" и восхищенно внимал каждому слову. Беседа не прекращалась ни на минуту: когда они с Джоби вернулись в тихую придорожную гавань, скинули ботинки, растянулись на лавках и закутались в одеяла, разговор зашел о футболе. Тема эта нашла такой отклик в сердцах обоих, что на дворе была уже глубокая ночь, когда мистер Окройд в последний раз произнес слово "Юнайты", а Джоби Джексон исчерпал запас достойных рассмотрения защитников и центральных нападающих. Незабываемый вечер!
Они умолкли. В темноту фургона начали прокрадываться странные ночные звуки. Мистер Окройд прислушивался к шорохам и шелестам, как вдруг его напугал громкий печальный крик.
- Ну и звук, а? Прям мурашки продирают.
- Сова, - объяснил Джоби. - Я уж к ним привык. А вот чего терпеть не могу, так это стук трамваев по ночам. В городах с трамваями я не ложусь, пока они не угомонятся. Спать никакой возможности - сердце болит, желудок болит. Ну да ладно, - сонно добавил он, - жизнь хороша, пока ноги ходят да зубы жуют. Надо всякое повидать, пожить хорошенько, а то и помирать жалко. Как считаешь, Джордж?
- Что-то в этом есть, - с истинной браддерсфордской осмотрительностью ответил мистер Окройд. По правде говоря, он до сих пор был немного ошарашен происходящими с ним чудесами. "Надо рассказать Лили про этого малого, - подумал он, - Вот она подивится!" И очень скоро среди дремотных теней он на короткий миг разглядел дочь, улыбающуюся ему через океан.
IV
Утром встали затемно.
- До Рибсдена около часа езды, - объяснил Джоби. - Хочу занять местечко получше.
Они быстро позавтракали чаем и бутербродами с вареной ветчиной, а с первыми лучами солнца, пробившимися из-за туч, уже тряслись по неровной дороге.
- Холодает, - заметил мистер Окройд.
Джоби смерил утро оценивающим взглядом.
- Погода портится. Вот увидишь, сегодня так тепло уже не будет, глядишь, и дождь польет. Не сегодня, так завтра. Дождь нам вреден. Две недели дождей - и я точно пойду к ближайшему ростовщику продавать весь свой скарб. Что там моряки! Кому погода важна, так это нам.
В Рибсдене, приземистом городке вроде Эверуэлла, только покрупней, уже вовсю кипела жизнь. Рынок и ярмарка заняли всю площадь и просочились на несколько ведущих к ней улиц. Джоби, однако, успел занять выгодное место прямо у выхода с площади на главную улицу и, как он позже отметил, "ровно супротив кабака "Рука помощи"". Фургон пришлось оставить в переулке, среди других машин, телег и фургонов, а все необходимое - товар и лоток - они донесли до места сами. Поставив лоток, они начали украшать его резиновыми куклами и зверями, большую часть которых надо было надуть. Время от времени Джоби узнавал прохожих и что-то им кричал, но время разговаривать было только у зевак - местной толпы, состоявшей из мальчишек, от любопытства лезших под ноги, девчат, которые от нетерпения прыгали с тротуара на мостовую и обратно, полицейского с рыжими усами, явно недолюбливавшего рынки и ярмарки, и еще одного полицейского без усов - он рынки и ярмарки явно долюбливал. Мистер Окройд никак не мог нарадоваться происходящему. Ему нравилось все: толкотня, стук молотков, крики, лоток, на который он теперь поглядывал отеческим взглядом, осенний холодок в воздухе, утреннее солнце, "Старый моряцкий", вдруг запахший приключениями, и общество болтливого Джоби. Мистер Окройд не представлял себя в роли продавца резиновых кукол, зато быстро навострился их надувать и красиво раскладывать; словом, все это было, как он неоднократно замечал про себя, "первоклассным делом".
В конце концов Джоби прикрепил к столбикам у лотка несколько плакатов: "Не забудьте про Маленьких", - кричали они, "В магазинах этого нет", "Мы лидируем. Остальные догоняют", "Английские мастера - лучшие на свете!" (последнее, вероятно, было правдой, вот только на всем товаре мистера Джексона висели иностранные ярлычки). На поперечной балке красовался самый большой и яркий плакат; великолепная алая надпись гласила: "Джоби Джексон снова в городе. Проверенное качество". Джоби с огромным удовлетворением осмотрел дело своих рук и теперь мог со спокойной совестью поболтать с соседями.
Один из них только что застолбил местечко слева от Джоби, поставив на землю столик и ящик. То был высокий потрепанный джентльмен без шляпы, зато во фраке, который сиял на солнце и отливал зеленым в тени. Затылок джентльмена украшала копна седых волос, а спереди блестела лысина. Брови у него были такие кустистые и такие черные, что необходимость в бритье нижней части лица отпадала, коим преимуществом их владелец вовсю пользовался.
- Доброе утро, перфессер, - сказал Джоби этому персонажу.
- Доброе, - ответил профессор громовым басом. - А, мистер Джексон! Рад встрече. Опять мы соседи? Я вас, кажется, видел в Донкастере.
- Верно. Хорошее местечко выбрали, а? - Джоби ткнул пальцем в сторону "Руки помощи".
- Надо же, я и не заметил. Действительно, такое соседство нам на пользу. Было время, когда… - Он недоговорил, а только поднес ладонь ко рту, из пещеристых глубин которого донесся звук, напоминающий смех. Затем профессор резко помрачнел. - Вряд ли мне удастся тут подзаработать, мистер Джексон. Это перевалочный пункт, только и всего.
- Та ж беда, - кивнул Джоби. - А где вы были после Донкастера, перфессер?
- О, в безвестных, всеми забытых городишках, - печально пробасил тот. - Рынки маленькие, заказы никудышные, везде только сыр, муслин, утки и куры. Деревенская глушь, мистер Джексон. К тому же я неправильно выбрал призвание. Предложи я народу эликсир от ревматизма или средство для пищеварения, дело бы пошло. Но я знаток характеров и судеб, а это интересно только городским жителям, исключительно городским. Я думал сменить стезю, но не было времени раздобыть пузырьки. Сегодня без пузырьков никуда, люди больше не хотят глотать пилюли, мистер Джексон. Каково? Присмотрите за моим ящиком, пожалуйста. Я вернусь через десять минут. - И профессор куда-то ушел.
- Из этого малого вышел бы знатный оратор, - сказал мистер Окройд, с восторгом выслушавший всю беседу.
- А он и есть оратор, я считаю, - ответил Джоби. - Умный малый, перфессер. Знаю его много лет. Болтает будь здоров - сказка! Что угодно продаст. Никаких расходов, сплошная прибыль - это его принцип. Смышленый малый, образованный - эт самое главное. Нам с тобой никто б не поверил, а ему - верят, каждому слову верят. Хоть воздухом торгуй, честное слово!
- Пожалуй, - задумчиво проговорил мистер Окройд. - Только жирка на нем маловато.
- Очень уж за воротник заливает. Пьет как сапожник. Да и торговля нынче не та, факт. Народ пошел чересчур образованный, видят его насквозь. - И тут он так внезапно сменил тон, что мистер Окройд испугался. - Ну-ка, леди, подходите, выбирайте! Девять пенсов, шиллинг, один шиллинг шесть пенсов, два шиллинга. Не лопаются, не рвутся, не горят, не тонут - лучшая резина на рынке! Все игрушки непревзойденного качества! - Видимо, к ним подошел первый покупатель.
Вокруг палаток и лотков уже собралась толпа народа, из которой то и дело доносились пронзительные хриплые крики. Пока она состояла главным образом из женщин с корзинками; любители развлечений приходили позже, но для продавцов, подобно Джоби, торговавших семейными товарами, день уже начался. Мистер Окройд, забившийся в дальний угол палатки, обрел новый интерес в жизни. Он впервые помогал продавать что-либо, и торговля теперь представилась ему увлекательной азартной игрой. Удастся ли мальчугану с линкором "Лайон" на шапочке подтащить маму к лотку с игрушками? Купит ли женщина, которая без умолку болтает с подругой и даже не глядит в их сторону, какую-нибудь игрушку, или она пришла на рынок выговориться? Джоби, похоже, мог предсказать исход с первого взгляда: одних он оставлял без внимания, другим доверял все тайны производства резиновых игрушек, а третьим буквально всучивал свой товар. Мистер Окройд был бы рад помочь, однако не нашел чем заняться и просто восхищенно наблюдал за своим новым другом.
- Мотаешь на ус, Джордж? - спросил Джоби, глядя прямо перед собой, но вертя губами и быстро-быстро моргая. От такой манеры общения у его собеседников возникало чувство, будто им поверяют самые заветные тайны. - Следи за болтовней и ценами, понял? Авось скоро сам поторгуешь.
Хорошо, что он успел это сказать: минуты через две мистер Окройд точно бы его не услышал. Их сосед справа, продавец линолеума, внезапно развернул шумную рекламную кампанию. Он сразу же взмок, в торговом запале скинул пиджак и принялся яростно шлепать свои рулоны, столик, самого себя и все, что попадалось под руку. С каждой секундой он горячился все сильней: даже смотреть на него было жарко, от его криков болело горло, и покупка линолеума превращалась в акт всеобщего милосердия. "Сейчас я вам расскажу, что хочу сделать! - вопил он. - Первым делом учтите: я не продаю линолеум, я его дарю. Вот, смотрите. - Он разворачивал рулон и от всей души шлепал по нему руками. - Это не простой линолеум, а самое высококачественное напольное покрытие с изящным узором и резиновой подкладкой. Ни в одном другом магазине страны вам не продадут его дешевле чем за пятнадцать шиллингов. - Он делал резкий, сдавленный вдох и отвешивал рулону очередной тумак. - Пять шиллингов. Четыре и шесть. Четыре шиллинга. Нет, вот как мы поступим: три шиллинга и шесть пенсов, почти даром! Так, хорошо. Передай мне еще рулон, Чарли. Внимание! - Он взрывался по новой, беспощадно колотя новый отрез. - Здесь у меня три ярда, можно застелить целую лестничную площадку - никаких забот до конца жизни! Отдаю оба куска за шесть шиллингов. - Он упирался в толпу свирепым взглядом, отирал пот со лба и проводил пальцем под мокрым заношенным воротником. - Это не простой линолеум, - опять начинал он. Его голос звучал, словно последний крик разума в бушующем мире сомнений и страха. Посмей кто-нибудь сказать, что линолеум самый что ни на есть простой, торговец, пожалуй, в тот же миг сгинул бы в клубах дыма и языках пламени.
За столиком слева стоял профессор. Он хмуро буравил взглядом трех мальчишек, замерших в ожидании представления. "Знаете ли вы свою судьбу?! - вопрошала табличка. - Профессор Миро знает! Что пророчат нам звезды? Судьба! Воля! Личность! Уникальный шанс!! Не пропустите!!!" Увы, темные тайны судьбы пока не занимали добрых жителей Рибсдена, оживленно болтающих и торгующихся в ярком свете дня. Возможно, час профессора настанет позже, когда на город, маня за собой шайку привидений, спустится ночь. Пока же он стоял в благородном молчании и без особого успеха пытался запугать мальчишек видом своих внушительных бровей. В руках у него был сверток с разноцветными бумажками.
Второй сосед профессора, широколицый, безупречно одетый юноша в очках, похожий на спятившего банковского служащего, шумел не хуже торговца линолеумом. Никто не понимал, что он продает и продает ли вообще. Потрясая перед публикой простыми конвертами, он без конца поминал некоего Уолтерса из Бристоля.
- Когда мистер Уолтерс из Бристоля, - ревел он с таким гордым видом, словно хвастал дружбой с премьер-министром, - вручал мне эти конверты, он сказал, что в каждом из них лежит по банкноте, и я должен продать их вам исключительно в целях рекламы. Мы с мистером Уолтерсом знали, что ничего не заработаем. Но это хорошая реклама. Когда мистер Уолтерс из Бристоля говорит, что в конвертах лежат банкноты, я ему верю. Он не стал бы гонять меня почем зря. - И так, потрясая таинственными конвертами, он продолжал увещевать публику.
После полудня к Джоби подошел профессор.
- Мистер Джексон, я хотел спросить, - доверительно прошептал он, - не найдется ли у вас шиллинга. Вечером отдам…
Джоби кивнул в сторону кабака:
- Туда собрались?
- Да, хотел немного… э-э…
- Пойдемте со мной, перфессер, - перебил его Джоби. - Ну-ка, Джордж, подменишь меня ненадолго? Скоро вернусь.
Так мистер Окройд остался за главного. До возвращения Джоби он успел продать красного аиста на деревянной ноге, полицейского с жезлом и отечного младенца цвета креветки. За все он выручил четыре шиллинга, из которых чистая прибыль составила не меньше полукроны. Дело было выгодное.
Час спустя вернулся Джоби с бутылкой пива и двумя мясными пирожками.
- В кабаке сейчас не протолкнуться, так что держи. Кончай работать, пожуй да прогуляйся. Что продал?
- Птаху, бобби и малявку, четыре шиллинга за все.
- Да ты поэт, черт тебя дери! - добродушно воскликнул Джоби. - Перфессер еще там. Теперь уж до закрытия не выйдет, как пить дать. Протянули ему руку помощи, ничего не скажешь. Когда я уходил, он пятую кружку уговаривал, и все задарма. Смышленый малый, перфессер, ему и ведро бесплатно нальют. Да только не хотел бы я увидеть тех белочек да прочих зверей, каких он по вечерам видит.
Когда мистер Окройд прикончил пироги и пиво, обошел ярмарку, прогулялся по городу и вернулся покурить с Джоби, почти настало время вечернего чаепития.
- До шести всего ничего, - сказал ему Джоби. - Ты уж поторгуй малость, а я пойду гляну на фургон, глотну Рози Ли да перекинусь словечком с приятелями. Не забудь про обезьянок за два шиллинга - с них самый навар, мне они девять пенсов стоили.
Вокруг торговца линолеумом и друга мистера Уолтерса из Бристоля собрались изрядные толпы, а вот резиновые игрушки перестали продаваться. На них никто и не смотрел - отчасти потому, что смотреть на соседей мистера Окройда было куда увлекательней. Вопросы, которые ему задавали, касались исключительно самого Джоби, а не его товара.
- Здорόво! Тут ведь Джоби Джексон торгует? Где это он?
- Пошел прогуляться, - отвечал мистер Окройд, и спрашивающий уходил.
Так было несколько раз, и мистер Окройд понемногу стал осваиваться в этом кругу странствующих коллег. Однако дальше дело не пошло. Волна, так мягко и уютно несшая его последние сутки, вдруг обернулась против него. Один такой коллега, бесцельно бродивший между лотками и палатками, вдруг заметил резиновые игрушки и уставился на мистера Окройда. Тот уставился в ответ и пришел к выводу, что вид коллеги ему неприятен. Простояв минуту или две, незнакомец подошел ближе и налитыми кровью глазищами осмотрел лоток, плакаты, резиновых кукол и их настороженного продавца. Он был высокий и крепкий: широченные плечи обтянуты грязной футболкой, а выступающая квадратная челюсть покрыта трех- или четырехдневной щетиной. Всем своим видом он говорил о том, что проснулся с очень сильного похмелья в очень скверном расположении духа. Вскоре на его лице начали проявляться признаки интеллекта, но зрелище это было не из приятных.
Первым молчание нарушил мистер Окройд: он был уже не в силах терпеть этот пытливый взгляд.
- Куклу присматриваешь, друг? - спросил он с натянутым добродушием во взгляде и голосе.
- Куклу! - презрительно фыркнул здоровяк. - Я что, похож на любителя паршивых кукол, а? - Ни с того ни с сего он рассвирепел, как бык, увидавший красную тряпку. - Где этот… - И он покрыл отлучившегося Джоби таким количеством непечатных слов, что даже привыкший ко всему мистер Окройд пришел в ужас. - Где он? Отвечай! - Здоровяк с размаху бухнул кулаком по лотку, так что все висевшие на нем обезьянки, аисты и полисмены затанцевали, и вплотную подошел к мистеру Окройду.
- Ну, - рявкнул он, - чего молчишь, тупорылый…
Мистер Окройд хранил невозмутимость. Он сообразил, что перед ним не кто иной, как Джим Саммерс. Он помнил все, что Джоби рассказал ему о Джиме Саммерсе, каждое слово. И теперь он пытался думать, но получалось с трудом. "А сейчас я расскажу вам, что хочу сделать, - раздался голос справа. - Это не простой линолеум". Джоби мог вернуться в любую минуту. Но пока его не было, а Джим Саммерс определенно был. "Когда мис-тер Уол-терс из Брис-толя, - упорно басил сосед слева, - вручил мне эти конверты…" Мистер Окройд посмотрел Джиму Саммерсу прямо в глаза.
- Его здесь нет.