- Пожалуй, тебе лучше выплакаться, - философски заметил дядя Артур и осмотрел камин. - Ну вот, отбила весь орнамент, - сообщил он мисс Трант и потом заговорщицки прошептал: - Ничего не поделаешь, такая натура. Горячая кровь - это у нас семейное. Если уж мы заводимся, то заводимся, а если грустим, то грустим. Бесплатное приложение к таланту, вся семейка у нас такая. Ее матушка - моя сестра - пела "Пропойцу-органиста" так, что весь зал плакал, но стоило ее разозлить, как она принималась крушить все, что под руку попадалось. А ее дедушка - мой отец - был лучшим баритонистом оркестра "Старая канава". Кое-кто ехал за пятьдесят миль, чтобы послушать его "Смерть Нельсона" - но если он не хотел играть, то уговаривать было бесполезно. И дело вовсе не в пиве, - убежденно добавил он, словно желая пресечь мысль, которая первым делом пришла бы на ум его собеседнице. - Выпить он любил, но дело было не в спиртном, а в горячей крови - это у нас семейное. - Дядя Артур уже переоделся к выступлению: на нем был заношенный фрак с жилетом, затейливый отложной воротничок и узенький черный галстук. Он заметил удивленный взгляд мисс Трант и хитро подмигнул. - Да-да, - самодовольно проговорил он, - я знаю, что вы подумали.
- Правда? - удивилась мисс Трант. - И что же?
- Вы подумали: "Он забыл переодеть брюки", вот что.
Мисс Трант рассмеялась:
- Угадали!
На дяде Артуре и впрямь были те же потрепанные домашние брюки - причем синего цвета.
Он опять подмигнул.
- Чего не увидят глаза, то почувствует сердце, - заметил он. - Парадным должен быть только верх, а вниз можно надеть хоть килт с деревянными башмаками, никто не обратит внимания. Вот пойдете в театр - сами увидите.
Оставшись без внимания, Эффи прекратила плакать и закричала:
- Правильно, Дядяртур, так и надо! За меня не волнуйся! Стоишь тут и болтаешь про брюки и килты… а у меня, между прочим, горе!
- Тебе вроде полегчало, девочка моя?
- Нисколько! - И в доказательство своих слов она вновь зарыдала.
- Ну, мне пора, - заторопился дядя Артур.
- Мне тоже, - сказала мисс Трант.
- Нет, нет, мисс Грант! - завопила Эффи. - Не бросайте меня! Если я останусь одна, то за себя не ручаюсь, честное слово. Прошу, не уезжайте.
Дядя Артур страдальчески взглянул на мисс Трант:
- Будьте человеком, мисс, составьте моей девочке компанию. Вы ведь не очень спешите?
- Никому я не нужна! - ныла Эффи.
- Еще как нужна! - сердечно заверил ее дядя. - Мисс Дент останется и присмотрит за тобой, правда же? Ну все, я убежал. Будь умницей! - И, подмигнув напоследок мисс Трант, он отбыл.
Эффи шмыгнула носом и принялась вытирать слезы.
- Чую, видок у меня тот еще. - Несомненно, так оно и было. - Присаживайтесь и чувствуйте себя как дома. Конечно, если у вас много дел, я не стану вас задерживать. Но если нет, я была бы очень признательна за компанию. Я совсем одна… боюсь, у меня от всех этих переживаний случится истерика. Я и так всю неделю сама не своя, а теперь это… Жаль, у Дядяртура спектакль, иначе бы он со мной остался. Он хороший, Дядяртур, и дом этот его. Верней, мы тут втроем живем: я, моя сестра Элси и Дядяртур. Еще мы сдаем комнаты артистам, потому что в нашей семье все были артисты, я и сама одно время играла, потом бросила, очень это тяжело для моей слабой психики, а Элси - она моложе меня и страшно талантлива - до сих пор выступает, ездит с концертной труппой. - Слова сыпались из нее непрерывным бурным потоком, пока сама она вытирала глаза и приглаживала волосы. Как ей удавалось говорить так быстро и так много сразу после истерики, оставалось загадкой.
- Мисс Грант… - опять начала она.
- Трант, - поправила ее леди.
- Ой, простите, пожалуйста! Конечно, Трант, конечно. Сперва я помнила ваше имя, но от всех этих волнений из головы вылетело… А мою фамилию вы знаете? Лонгстаф. - Она встала и посмотрела на себя в зеркало. - Перво-наперво мне надо привести себя в порядок. Я сбегаю наверх, если не возражаете. Снимайте шляпу, мисс Трант, устраивайтесь поудобней. Не хотите выпить чаю и перекусить?
- Вы ужасно любезны, - сказала мисс Трант, по-настоящему тронутая ее гостеприимством. Все-таки она не просто нагрянула в чужой дом, а фактически сыграла роковую роль в этом спектакле - разве не она привезла сюда миссис Типстед? Но Эффи почему-то не хотела ее отпускать, - возможно, сегодня вечером ей было необходимо выговориться. - Но я недавно пила чай и пока сыта, спасибо. - Вообще-то мисс Трант разумно подходила к питанию и уже задумалась об ужине.
- Так вы перекусывали днем, - сказала Эффи, - а в наших краях принято еще и полдничать. Правда, в этом доме ужин - большое дело, сейчас объясню почему. Видите ли, Дядяртур работает в театре и сдает комнаты людям своего ремесла, а они никогда не наедаются перед выступлением. Вот после - часов в десять или одиннадцать - им подавай плотный ужин, поэтому миссис Мур - она приглядывает за домом - уходит днем по своим делам, а вечером возвращается и готовит горячее.
- Странный образ жизни, - заметила мисс Трант. - Как же они после этого спят?
- А они не спят, в смысле, ложатся очень поздно. Зато по утрам высыпаются. А перед спектаклем никогда не едят, так-то. Взять хоть наших теперешних постояльцев - я их еще не видела, мне Дядяртур рассказал, что они опять приехали - "Четыре цыгана" - акробаты, не слыхали? - славные ребята - в общем, если они наедятся перед выступлением, то через десять минут можно вызывать "скорую", ей-богу. Дядяртур тоже не ест, говорит: "Дайте мне запеченных почек с мясом перед концертом, и с тем же успехом можете засунуть в тромбон кусок мыла". С набитым животом плохо играется.
- Понятно. Но вам-то голодать незачем, верно?
- Конечно! Тем более к ужину меня все равно сегодня не ждут. Вот я и предложила вам закусить. Я мигом что-нибудь состряпаю - без затей, конечно, на скорую руку. Вы уж не взыщите.
Чтобы не пришлось потом взыскивать, мисс Трант внесла дельное предложение:
- Слушайте, давайте лучше найдем какую-нибудь гостиницу и там поужинаем. Я сегодня вряд ли уеду из Шеффилда, так что мне все равно придется искать ночлег. Да и машину надо где-то оставить.
- Эти цыгане - правда, один из них карлик - вы таких коротышек нигде не увидите - заняли у нас все комнаты, но я могла бы вас куда-нибудь впихнуть…
- Право, не стоит! Но спасибо за предложение. - При мысли о том, что ее будут куда-то впихивать, передернуло даже новую, отважную мисс Трант. - Лучше покажите мне приличную гостиницу, где можно поужинать и заночевать.
- С радостью! - воскликнула Эффи. - Как это мило с вашей стороны! Скажу даже больше, если позволите: после таких переживаний мне будет на пользу немного развеяться в дружеском кругу. Ну-ка! - Она замолчала и прислушалась. - Опять кто-то стучит. Хоть бы из "Синицы в руке", а то я уже боюсь! - Эффи хихикнула, вышла из комнаты и через минуту вернулась с телеграммой. - Это Дядяртуру. Интересно, кто может слать ему телеграммы? Я прочту, у нас нет друг от друга секретов. - Как и следовало ожидать, она сразу зачитала телеграмму вслух. - Вот, послушайте: "Шоу погорело все на мели пришли вещи пассажирским поездом еще три фунта хоть немного где Эффи". Подпись: "Элси". Ну дела! Что вы на это скажете? - Она уставилась на мисс Трант.
- Ничего не скажу, - ответила та, - я и половины не поняла. Что случилось?
- Она же не знает, что я здесь! - воскликнула Эффи. - Ручаюсь, она звонила в Личфилд, а там сказали, что я уехала неизвестно куда. Это из Роусли. На прошлой неделе они выступали в Роусли. Как это похоже на Элси - прислать длиннющую телеграмму! Ведь больше шиллинга за нее выложила, как пить дать. У таких девчонок всегда находятся деньги на телеграммы, даже если в кармане ни гроша. Писать им, видите ли, неудобно, артисты никогда не пишут писем.
- Хорошо, но что все это значит? - От любопытства мисс Трант начала терять терпение. Ей представилась восхитительная возможность - хоть одним глазком заглянуть за кулисы театра.
- Да все же понятно: шоу вдруг прогорело. Элси ездила с труппой странствующих комедиантов, и все артисты теперь на мели. Обычное дело. Когда несколько недель нет выручки, антрепренер запросто может сбежать, а они внакладе. Так и случилось в… как бишь его, Роусли!
- А где это?
- В центральных графствах, милях в тридцати - сорока от Личфилда. Больше ничего не знаю, я про Роусли слыхом не слыхивала. Разъездные труппы обычно играют в таких городишках, когда на побережье заканчивается курортный сезон. Теперь она просит выслать ей поездом какие-нибудь вещи и пару-тройку фунтов, чтобы оттуда выбраться. Какой-нибудь мерзкий старикашка небось забрал у нее все вещи, пока она не заплатит за комнаты. Утром соберу ей корзину с оставшимся реквизитом и, если у Дядяртура найдется фунт-другой, - у меня-то точно нет, - первым делом вышлю деньги.
- А адрес у вас есть? - Мисс Трант спрашивала не из вежливости, ей действительно было любопытно.
Эффи растерялась.
- Это в ее репертуаре! Выслала длиннющую телеграмму, а адрес указать забыла!
- Может, отправить корзинку в театр?
- Они выступали не в театре, в Роусли вообще нет театра. В таких дырах приходится три вечера отыгрывать на Зерновой бирже, а потом еще неделю в концертном зале. Я на своей шкуре испытала! Никаких тебе гримерных, жуткие сквозняки и занавес не работает. Так что высылать придется на почту - деньги, в смысле, - а вещи на вокзал. Сплошная головная боль. Ладно, пойду приведу себя в порядок, а поболтаем за ужином. Не хотите подняться?
- Нет, спасибо. У меня все в машине, я займусь собой позже, в гостинице.
- Ну хорошо. Я быстро. Можете пока посмотреть наши фотографии.
Все стены были завешаны снимками, и следующие пятнадцать минут мисс Трант провела за их разглядыванием. Ей казалось, будто она смотрит в замочную скважину на новый, неведомый мир. Там были фотографии тучных дам в трико, дородных прекрасных принцев и диков уиттингтонов, миниатюрных леди в балетных пачках и костюмах пьеретт, джентльменов в вечерних фраках, помятых цилиндрах и чудовищных клетчатых брюках, а то и верзил в леопардовых шкурах на голое тело да в тяжелых сапогах на шнуровке. Негры, феи, бродяги, пьеретты улыбались мисс Трант одинаковыми широкими улыбками. Почти каждую фотографию сопровождало не только емкое описание, сделанное журналистом ("Ведущий комик "Горячего времечка"", "Исполнительница роли Матушки-Гусыни", "Актеры "Финтифлюшек" на сцене" и так далее), но и какая-нибудь приписка, щедро сдобренная восклицательными знаками: "С любовью!!" или "Ах вы, мои молодчины!!!" Несомненно, люди на этих фотографиях купались во всеобщей любви; их победные улыбки свидетельствовали о громкой славе и ни о чем другом. Мисс Трант не верилось, что эти искрометные создания могут сидеть на хлебе и воде в захолустных городишках, тратя последние шиллинги на телеграммы с мольбами о помощи. Однако вернуться в действительность ей помогла открытка - сплошь широченные улыбки, рюши и помпоны, - от бедной Элси, которая теперь застряла в забытой всеми глуши. Увиденное произвело незабываемое впечатление на мисс Трант: ей будто открылся неведомый прежде мир, столь же далекий и сказочный, как миры воинственных гугенотов и Красавчика принца Чарли из ее любимой исторической прозы, только этот был в двух шагах от нее, стоило повернуть за угол. Пожалуй, именно тогда она впервые шагнула навстречу новому миру. Мысль эта сперва взбудоражила ее, потом насмешила, но так и не исчезла, а исподволь звучала в ушах, словно привязчивая мелодия.
В комнату влетела Эффи. Мисс Трант надеялась, что та, учитывая последние события, немного умерит свою страсть к вычурным нарядам. Она ждала увидеть чуть повеселевшую внутри, но поскромневшую снаружи Эффи. Однако та выглядела броско, как никогда: желтые волосы пышно начесаны, брови и ресницы густо намазаны черным, губы - безжалостная клякса киновари, платье ярко-зеленое, а в руках поддельная испанская шаль, грозившая навеки сгубить репутацию своей хозяйки.
- Не знаю, надевать ее или нет, - раздумчиво проговорила Эффи. - Красивая, правда?
- На вашем месте я бы это не надевала, - убежденно ответила мисс Трант и с облегчением увидела, как ее новая знакомая безропотно убирает шаль подальше. Правда, вскоре выяснилось, что наверху, у себя в комнате, Эффи устроила своей печали последний бой; она собрала остатки армии из гардероба и туалетного столика и одержала кратковременную победу, но на большее, увы, оказалась неспособна. Выглядела она как победитель, однако все больше и больше падала духом. Когда они поставили машину на стоянку, сняли номер в гостинице и сели ужинать, Эффи уже не тараторила без умолку. За супом она выглядела так печально, как только может выглядеть за супом столь крупная дама столь яркой расцветки. Потом Эффи ударилась в сантименты и откровения. Нет, она говорила не об Элси и не о Дядяртуре; в мыслях она вновь была с мистером Типстедом.
- Сперва я ни в грош его не ставила, мисс Трант, - скорбно призналась она, - считала его жалким хвастуном. А он все ходил, ходил, и мы иногда болтали про то, как он занял первое место на конкурсе. Меня такими штуками не проймешь, знаете ли, а к комплиментам и прочим глупостям я привыкла; работала в театре, потом в гостиницах… За мной всегда ухаживали мужчины - ну, или просто делали вид, чтоб скоротать время. Словом, он все приходил, и мы начали обмениваться разными шуточками. Я порой до упаду хохотала - с первого взгляда и не скажешь, что он такой шутник, правда?
- Никогда бы не подумала, - без промедления ответила мисс Трант.
- А зря. Но это так, ерунда, у меня и посмешней кавалеры бывали - покойника рассмешат, если придется. Однажды я гуляла по городу - выходной, делать нечего - и случайно встретила его. Мы поболтали, присели на лавочку, и он стал расспрашивать меня про мою жизнь, где я бывала и все такое, потом рассказал про себя: как он женился по ошибке, жена его не понимает, ей лишь бы деньги заколачивать…
- Должна заметить, это наглая ложь, - вставила мисс Трант. - Она понимала его даже слишком хорошо. Но мужчины всегда так говорят, по крайней мере в романах и пьесах.
- В жизни они могут сказать что угодно, лишь бы своего добиться. А мы им верим. Хотя… верим мы лишь тому, во что хотим верить, - с неожиданной проницательностью добавила Эффи. - В общем, слово за слово, так все и началось. Мне стало жаль его, а он пожалел меня - на сочувствие я и клюнула. Еще бы не клюнуть, когда день-деньской жирные толстосумы вешают тебе лапшу на уши. И не успела я оглянуться, как влюбилась: только о нем и думала, готова была на край света за ним идти. Ну, вы понимаете…
- Едва ли, - поколебавшись, ответила мисс Трант и невольно вспомнила о высоком шотландце, судовом враче с низким голосом, блестящими волосами и выразительными скулами. Хью Макфарлан. Как же странно о нем думать! Но разве не про него она вспомнила, когда узнала о помолвке Дороти? Давно пора выбросить его из головы - в конце концов, ей известно о нем даже меньше, чем о мистере Типстеде. Хотя и это очень странно… Погрузившись в свои мысли, мисс Трант почти не слушала Эффи. Последняя сказала что-то про то, какая мисс Трант хорошенькая. Слово вывело ее из оцепенения.
- Хорошенькая! Смеетесь? Никогда я хорошенькой не была.
- Вздор! - со всей серьезностью воскликнула Эффи. - Только не подумайте, что я вам льщу - никогда никому не льстила, это не в моих правилах. Разумеется, вы хорошенькая. Быть бы мне хоть вполовину такой хорошенькой! Волосы красивые, и глаза, и зубы - они ведь не вставные? - и личико, и фигура такая стройная - загляденье! Вы уж меня простите, мисс Трант, но я бы на вашем месте одевалась поярче. Конечно, вы настоящая леди и выглядеть должны изысканно, но с изысканностью можно ненароком переборщить, если вы меня понимаете.
Мисс Трант не понимала - или не желала понимать. Помимо прочего, Эффи предоставила ей несколько "полезных советов и идей, каких не найдешь ни в одной книге" - тараторила она быстро и с пониманием дела, но не без известной доли меланхолии, как будто для нее все уже кончено и она лишь выкрикивает последние напутствия людям на исчезающем вдали берегу. Большую часть советов мисс Трант тут же отмела, не желая превращаться в ходячую олеографию, однако время от времени в словах Эффи проскальзывало здравое зерно, и эти слова все больше подвигали мисс Трант на переоценку собственной персоны. Стоило ей услышать комплимент в свой адрес, как она вся превратилась в слух. Элизабет Трант из Олд-Холла, Хизертон-он-зе-Уол, ужинала в шеффилдской гостинице с дородной, шумливой и вульгарно накрашенной буфетчицей, от которой сегодня ушел чужой муж; услышав комплимент от вышеупомянутой особы, дочь полковника Транта вдруг оживилась и повеселела - пожалуй, такой живой и веселой она не была уже много лет. Хизертон не поверил бы своим глазам.
Как знать, что именно - беседа ли с буфетчицей, фотографии в гостиной, неожиданная потеря интереса к соборам, ливерпульским и любым другим, или все это вместе заставило мисс Трант предложить Эффи свои услуги? В жизни она примет еще немало решений, но все они - такой пустяк в сравнении с этим, столь важным и поистине судьбоносным, что остальные недавние события кажутся лишь увертюрой к нему. Решение далось ей без труда; как обычно бывает, ничто не предвещало, что в руки мисс Трант попадет тот самый рычаг, которым переворачивают миры. Эффи вернулась к разговору о мистере Типстеде, чье солнце еще согревало ее последними закатными лучами; потом довольно мрачно рассказала о себе и своих планах на будущее, намекнув на один шеффилдский паб для джентльменов, где ей, вероятно, удастся склеить разбитое сердце; и, наконец, вновь завела беседу о застрявшей в Роусли сестре, которая ждала от нее деньги и корзину с вещами. Тут-то мисс Трант и внесла свое предложение.
- Если хотите, я могу все отвезти, - совершенно спокойно сказала она. - Мне в любом случае по пути, потому что никакого пути, признаться, у меня нет. Я хотела съездить в Ливерпуль, посмотреть на собор, но отчего бы мне не съездить в Роусли и не встретиться с вашей сестрой?
Эффи, конечно, согласилась. Было решено, что утром мисс Трант заедет к ней домой, возьмет корзину и ту сумму денег, какую Дядяртуру удастся наскрести в столь короткий срок. Найти Элси, подчеркнула Эффи, не составит труда: от жителей крошечных городков вроде Роусли ничто не укрывается. Она принялась описывать сестру и чуть не выложила всю ее биографию, пока мисс Трант, сославшись на тяжелый день, не выразила желание подняться к себе. Эффи тут же умолкла, потащила ее наверх и собственными руками уложила в кровать. Когда мисс Трант наконец осталась одна, ее в самом деле сморила усталость.
День выдался такой длинный, насыщенный событиями и чужими жизнями, всей этой типстериадой, что теперь он будто придавил мисс Трант к постели. Вынести его тяжесть без темноты и тишины было совершенно невозможно, поэтому мисс Трант выпроводила Эффи за порог (ее слезливое настроение сулило продолжительные объятия), с облегчением встретила прохладную пустоту гостиничной спальни, безликой, словно упаковочный ящик, и окончательно простилась с уходящим днем. Коротко говоря, мисс Трант ничуть не пожалела о переменах в своих планах и спала очень хорошо.