- Я знаю, в чем они нуждаются, Джеймс. Мне известно, что дело начали парни из Сантьяго, потому что они столетиями значились в платежных ведомостях "Д’Анкония Коппер", нет, "платежные ведомости" - слишком благородное слово, вернее будет сказать, что "Д’Анкония Коппер" платила им откупные на протяжение нескольких столетий. Кажется, так это называется у вас, у гангстеров? Наши парни в Сантьяго называют это "налогами". Они получали свою долю с каждой тонны проданной меди. Поэтому их интерес состоял в том, чтобы проследить за мной, и чтобы я продавал как можно больше меди. Но, когда в мире стали возникать народные республики, наша страна стала единственной, где людям не приходится выкапывать в лесу коренья, чтобы прокормиться, и мировой рынок меди стал единственным. Парни в Сантьяго решили монополизировать этот рынок. Не знаю, что они предложили ребятам в Вашингтоне, или что и кому продали, но знаю только, что ты в этом поучаствовал, потому что ты завладел основательным количеством акций "Д’Анкония Коппер". И я уверен, что ты не расстроился в одно прекрасное утро - четыре месяца назад, на другой день после выхода директив - когда увидел, как фантастически подскочили на бирже акции моей компании. Деньги просто прыгнули с телетайпной ленты прямо тебе в лицо.
- На каких основаниях ты делаешь столь безответственное заявление?
- Никаких. Я о них ничего не знаю. Я только видел, как подскочили акции в то утро. Это все объясняет, не правда ли? Кроме того, парни из Сантьяго на следующий же день повысили сумму откупных на медь, сказав мне, что я не должен возражать, ведь акции подорожали. Они действуют в моих же интересах, сказали они. Говорят, зачем мне об этом волноваться, ведь я стал вдвое богаче. Все верно. Я стал богаче.
- Почему ты говоришь мне все это?
- Почему ты не хочешь это признать, Джеймс? Это выходит за рамки политики, в которой ты стал таким знатоком. В наше время, когда люди живут не по праву, а по блату, они не отвергают благодарного, наоборот, пытаются завлечь в свои сети как можно больше людей. Разве ты не хочешь считать меня одним из своих должников?
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Подумай, какое преимущество я получил без всяких усилий с моей стороны. Со мной не проконсультировались, меня не проинформировали, я об этом и не думал, все организовалось помимо меня, и единственное, что я должен теперь делать - производить медь. Это большое преимущество, Джеймс, и можешь быть уверен, я тебе отплачу за него.
Не дожидаясь ответа, Франсиско резко повернулся и пошел прочь. Таггерт остался на месте, готовый все отдать, только бы прекратить этот разговор.
Подойдя к Дагни, Франсиско остановился. Не здороваясь, молча посмотрел на нее, улыбнулся - войдя в зал, он увидел ее первой.
Не поддаваясь внутренним сомнениям и предостережениям, она чувствовала к нему только радостное доверие. Не в силах объяснить себе причину, Дагни понимала, что в нем единственном есть нерушимая защищенность. Но в тот момент, когда на ее губах появилась улыбка, сказавшая ему, как она рада его видеть, он спросил:
- Не хочешь рассказать мне, какие радужные перспективы открываются перед дорогами компании "Линия Джона Голта"?
Ее губы сжались и дрогнули, когда она ответила:
- Напрасно я показала тебе, что мне по-прежнему можно причинить боль. Меня удивляет, что ты появился там, где презирают достижения.
- Да, я так сильно презирал эту железную дорогу, что не хотел замечать, как далеко она продвинулась.
Он заметил ее внимательный взгляд: мысль, рванувшуюся в пролом, открывающий новое направление. Мгновение посмотрев на нее и словно уже зная все ее шаги на новом пути, он хохотнул и добавил:
- Не хочешь спросить меня: "Кто такой Джон Голт"?
- Зачем спрашивать, и почему именно сейчас?
- Разве не помнишь, как ты бросала ему вызов - придти и потребовать твою железную дорогу? Вот он и пришел.
Не удосужившись посмотреть ей в глаза, полыхавшие гневом, растерянностью и недоумением, он удалился.
Мышцы лица помогли Риардену понять свою реакцию на приход Франсиско: он заметил, что улыбается, лицо расслабилось, когда он смотрел на него посреди толпы.
Он впервые был доволен. Пару раз он довольно вяло пожелал его прихода, потом заставил себя перестать о нем думать, но в конце, почему-то, почувствовал нерушимую уверенность в том, что он обязательно придет. И обрадовался. Он очень хотел его увидеть. Бывали моменты, когда на него обрушивалось изнеможение - за рабочим столом, где в полутьме светились огни гаснущих горелок, во время одиноких прогулок по пустынной загородной дороге к дому или в безмолвии бессонных ночей - он вдруг ловил себя на том, что думает о единственном человеке, который однажды так четко сформулировал его самые сокровенные мысли.
Он отогнал воспоминания, убеждая себя: самое плохое - когда чувствуешь, что ты не прав, но не можешь понять, почему. Он поймал себя на том, что просматривает газету, чтобы узнать, не вернулся ли в Нью-Йорк Франсиско д’Анкония, и отбросил ее в сторону сердито спросив себя: "А если и вернулся? Что тогда, станешь разыскивать его по ночным клубам и званым коктейлям? Что тебе, в конце концов, от него нужно?"
"Вот чего я хотел, - подумал Риарден, глядя на Франсиско среди толпы, - этого странного чувства ожидания, в котором были любопытство, радость и надежда".
Казалось, Франсиско не заметил его. Риарден подождал, борясь с желанием подойти. "Только не после того разговора, - думал он. - Зачем подходить, что я ему скажу?" И вдруг, с той же улыбкой, с легким сердцем, уверенный, что поступает правильно, он обнаружил, что идет через всю залу к группе людей, окружавшей Франсиско д’Анкония.
Глядя на них, он подумал, что их толкало к Франсиско, почему они окружили его плотным кольцом, если их негодование явно сочилось из-под улыбок. Их лица выражали, скорее, опаску, чем страх, и в то же время гнев, но гнев провинившихся в чем-то слуг. Франсиско попал в окружение у конца мраморной балюстрады, полуприслонившись к колонне, полусидя на ступеньках. Неформальность его позы в сочетании со строгим костюмом придавали ему в высшей степени элегантный вид. Лицо его старательно выражало беззаботность и сияло улыбкой человека, наслаждающегося вечеринкой, но в глазах не было и следа веселья, они, как предупреждающий сигнал, светились настороженностью и обостренным вниманием.
Незамеченный за спинами собеседников, Риарден слышал, как женщина с огромными бриллиантами в ушах и дряблым лицом спросила:
- Сеньор д’Анкония, как вы думаете, что случится с миром?
- Именно то, чего он заслуживает.
- О, как жестоко!
- Вы верите в действенность моральных норм, мадам? - серьезно спросил Франсиско. - Я верю.
Риарден слышал, как стоявший в стороне Бертрам Скаддер сказал девушке, выразившей возмущение:
- Не позволяй ему расстраивать себя. Ты же знаешь, деньги - корень всего зла в мире, а он типичный их продукт.
Риарден не подозревал, что Франсиско услышал эти слова, но увидел, как он повернулся с учтивой, но мрачной улыбкой:
- Так вы думаете, что деньги - корень зла? А вы не задумывались над тем, что является корнем денег? Деньги - инструмент обмена, который может существовать, только если есть производимые товары и люди, способные их производить. Деньги - материальное выражение того принципа, что люди могут взаимодействовать при помощи торговли и платить ценностью за ценность. Деньги - инструмент попрошаек, которые со слезами выпрашивают ваш товар, или грабителей, которые забирают его силой. Деньги делаются только теми, кто производит. И это вы называете злом?
Когда вы получаете деньги в уплату за труды, вы делаете это в убеждении, что обменяете их на продукт чужого труда. Цену деньгам дают не попрошайки и грабители. Ни океан слез, ни все оружие в мире не превратят кусочки бумаги в вашем портмоне в хлеб, который вам нужен, чтобы дожить до завтра. Эти кусочки бумаги, как и золото, содержат энергию людей, производящих ценности. Ваш бумажник означает надежду на то, что где-то рядом с вами есть люди, не поступающиеся моральным принципом, который является корнем денег. И это вы называете злом?
Пытались ли вы отыскать корень производства? Посмотрите на электрогенератор и попробуйте убедить себя, что он создан лишь мышечными усилиями неразумных животных. Попытайтесь вырастить пшеничное зерно, не руководствуясь знаниями, оставленными нам людьми, впервые сумевшими этого добиться. Попытайтесь добыть пищу, не совершая ничего, кроме физического движения, и вы уразумеете, что человеческий разум - корень всех ценностей и всего богатства, что существовали на Земле.
Но вы утверждаете, что деньги сделаны сильными за счет слабых? О какой силе вы говорите? Это не сила оружия или мускулов. Богатство - продукт мыслительных способностей человека. Разве деньги, сделанные человеком, создавшим двигатель, сделаны за счет тех, кто его не создавал? Разве деньги интеллектуалов сделаны за счет дураков? Деньги способных - за счет невежественных? Деньги амбициозных - за счет ленивых? Деньги, прежде чем их могли бы украсть или выпросить, сделаны усилиями всех честных людей, каждым в меру его способностей. Честный человек - тот, кто знает, что не может потребить больше, чем произвел.
Производство и торговля для получения денег - вот пароль честных людей. Деньги опираются на аксиому, что каждый человек - хозяин своего разума и своих усилий. Деньги постановили, что только сознательный выбор человека, решавшего продать вам свои усилия, оценивает их стоимость. Деньги разрешают вам получать товары и труд, только поэтому они имеют цену для людей. Деньги разрешают только честные сделки ради взаимной пользы, без принуждения, для приумножения, а не для оскудения. Для того, чтобы осознать, что люди не тягловый скот, обреченный влачить свою ношу, ты предлагаешь им ценности, а не раны, доказывая, что связи между людьми - не обмен страданиями, а обмен товарами.
Деньги требуют, чтобы ты продавал не свою слабость на потребу человеческой глупости, а свой талант - нуждам людей. Они требуют, чтобы ты покупал не низкопробщину, которую тебе предлагают, а лучшее, что могут дать тебе деньги. А когда человек живет торговлей, руководствуясь умом, как высшим судьей, а не силой, - это лучший продукт, человек с высочайшими способностями. И уровень человеческой продуктивности - уровень его вознаграждения. В этот состоит смысл существования, чьим инструментом и символом являются деньги. И это вы называете злом?
Но деньги - всего лишь инструмент. Они дадут вам все, чего вы пожелаете, но не заменят вас как человека, идущего к цели. Они дадут вам средства для удовлетворения ваших сегодняшних желаний, но не породят новых. Деньги наказывают тех людей, которые пытаются повернуть вспять закон причинности - тех, кто хочет заменить разум продуктами разума.
Деньги не принесут счастья человеку, который не имеет понятия, чего он хочет. Если он отрицает знание о том, что нужно ценить, если он избегает выбора среди того, что можно ценить, деньги не дадут ему законов определения ценности. Дурак не купит за деньги интеллект, трус - отвагу, некомпетентный - уважение. Человек, который за деньги пытается купить мозги тех, кто находится ниже него, поставив во главу угла деньги, в итоге становится жертвой нижестоящих. Интеллектуалы избегают его, а мошенники и обманщики льнут к нему, привлеченные законом, который ему не дано понять: никому не позволено быть меньше, чем его деньги. По этой причине вы называете их злом?
Только человек, который в нем не нуждается, способен унаследовать богатство. Человеку, который сам способен заработать состояние, неважно, с чего он начнет. Если наследник достоин своих денег, они станут ему служить. Если же нет, они его разрушат. А вы кричите, что деньги развращают его. Так ли это? Или это он развращает деньги? Не завидуйте негодному наследнику, его богатство - не ваше, и вы не стали бы лучше, получив его. Не думайте, что его должно распределить между вами; наплодить пятьдесят паразитов вместо одного значит рассеять состояние. Деньги - жизненная сила, которая гибнет без своих корней. Деньги не служат разуму, который их не достоин. По этой причине вы называете их злом?
Деньги - ваше выживание. Вердикт, вынесенный вами источнику средств вашего существования, вы выносите своей жизни. Если источник прогнил, вы проклинаете собственную жизнь. Вы получили ваши деньги обманным путем? Пользуясь человеческими пороками или человеческой глупостью? Обслуживая дураков, в надежде получить больше, чем позволяют вам ваши возможности? Снижая ваши собственные стандарты? Выполняя работу, которую презираете? Если так, ваши деньги не принесут вам радости ни на грош. Тогда все те вещи, что вы покупаете, будут вам не на пользу, а в убыток; станут не достижением, а источником позора. Тогда вы закричите, что деньги - зло. Зло, потому что разрушают уважение к вам? Зло, потому что не дают вам наслаждаться своей порочностью? Не в этом ли корни вашей ненависти к деньгам?
Деньги всегда остаются результатом вашей деятельности и отказываются становиться на ваше место. Деньги - продукт добродетели. Но они не рождают в вас добродетель и не уменьшают ваших пороков. Деньги не принесут вам того, чего вы не заслуживаете - ни в материальном смысле, ни в духовном. Не в этом ли корни вашей ненависти к деньгам?
Или вы говорите, что корень зла - любовь к деньгам? Любить вещь значит знать и любить ее суть. Любить деньги значит знать и любить тот факт, что деньги - порождение лучшей силы в вас самих и ваше разрешение на продажу ваших усилий за усилия лучших среди людей. Это тот, кто продал душу за грош, громче всех провозглашает свою ненависть к деньгам, и у него есть на это веская причина. Те, кто любит деньги, хотят ради них работать. Они знают, что способны их заслужить.
Позвольте мне дать вам ключ к пониманию характера человека: человек, проклинающий деньги, получил их нечестным путем, тот, кто уважает деньги, достоин их.
Бегите прочь от человека, который скажет вам, что деньги - зло. Эта сентенция, как колокольчик прокаженного, предупреждает нас о приближении грабителя. Пока люди на Земле живут вместе, и у них есть причины взаимодействовать, их единственным достоянием, если они отринут деньги, станет ружейный ствол.
Но, если вы хотите делать или хранить деньги, они потребуют от вас высших добродетелей. Люди, не имеющие отваги, гордости или самоуважения, люди, не имеющего морального права на деньги и не желающие защищать их, как они защищают свою жизнь, люди, которые просят прощение за то, что они богаты, недолго останутся богатыми. Они - настоящая приманка для толп мародеров, толпящихся у подножия горы и пытающихся вскарабкаться на нее при первом запахе страха у человека, который виновато просит прощения за то, что он обладает богатством. Они поспешат освободить его от сей вины, а заодно и от жизни, потому что он этого заслуживает.
И вот тогда вы увидите, как поднимутся люди двойных стандартов, те, кто живет по принципу силы, но рассчитывают на тех людей, кто живет, создавая деньги, которых они грабят, попутчики добродетели. В нравственном обществе они - преступники, и законы написаны для того, чтобы защитить вас от них. Но когда общество создает "преступников-по-праву" и "грабителей-по-закону", которые используют силу, чтобы завладеть деньгами беззащитных жертв, тогда деньги становятся мстителем своих создателей. Такие грабители уверены в своей безопасности, когда грабят беззащитных людей, закон их не разоружит. Но их добыча становится магнитом для других грабителей, которые отбирают ее. Начинается гонка не среди лучших производителей, а среди самых отъявленных ворюг. Когда сила становится главным законом, убийца одерживает верх над карманным воришкой. И тогда общество исчезает во мраке руин и кровавой бойни.
Вы хотите узнать, близок ли этот день? Следите за деньгами. Деньги - барометр общественной добродетели. Когда вы видите, что торговля ведется не по согласию, а по принуждению, когда для того, чтобы производить, вы должны получать разрешение от тех людей, кто ничего не производит, когда деньги уплывают к дельцам не за товары, а за преимущества, когда вы видите, что люди становятся богаче за взятку или по протекции, а не за работу, и ваши законы защищают не вас от них, а их - от вас, когда коррупция приносит доход, а честность становится самопожертвованием, знайте, что ваше общество обречено. Деньги - благородная материя. Что не противостоит оружию, то не выступает против жестокости. Они не позволят стране выжить в виде полусобственности, полудобычи.
Когда бы разрушители ни появились среди людей, они начинают с разрушения денег, потому что деньги - защита людей и база их нравственного существования. Разрушители завладевают золотом, оставляя его хозяевам кипы поддельных денег. Они убивают все объективные стандарты и отдают людей под деспотичную власть тех, кто произвольно устанавливает ценности. Золото было материальной ценностью, эквивалентом произведенного богатства. Бумага - закладная расписка за несуществующие деньги, и на тех, кто хочет ее производить, нацелено оружие. Бумага - это чек, выписанный легальными грабителями на счет, который им не принадлежит, на счет добродетели жертв. Ждите, и настанет день, когда чек вернется с пометкой "ваш счет превышен".
Сделав зло условием выживания, вы не можете ожидать, что люди останутся хорошими. Не ожидайте от них того, что они останутся нравственными и пожертвуют жизнями, чтобы стать пищей для безнравственных. Не ожидайте, что они будут создавать, когда производство наказывается, а грабеж вознаграждается. Не спрашивайте, кто разрушил сей мир. Это вы его разрушили.
Вас окружают величайшие достижения высочайшей производящей цивилизации, а вы удивляетесь, почему она рассыпается в прах вокруг вас, если вы проклинаете ее жизнь и кровь - деньги. Вы смотрите поверх денег, как это делали до вас дикари, и недоумеваете, почему джунгли наступают на ваши города. На протяжении всей истории человечества деньги всегда крали грабители всех сортов, их имена изменялись, но метод оставался прежним: захватывать богатство силой и держать производителей связанными, униженными, бесславными, бесправными. Эта ваша фраза о том, что деньги - зло, которую вы так церемонно и многозначительно произносите, пришла к нам из времен, когда богатство создавалось руками рабов, повторявших движения, некогда изобретенные чьим-то умом и столетиями оставшиеся неизменными. Когда производство управляется силой, а богатство добывается завоеваниями, возможности для конкуренции минимальные. И все же, сквозь все столетия стагнации и голода люди возносили грабителей, как аристократов меча, аристократов по рождению, аристократов письменного стола, и презирали производителей, рабов, торгашей и лавочников, фабрикантов.