- Именно это я и имел в виду, - мягко проговорил мистер Уизерби. - Уэсли хочет вогнать клин в этот альянс. Если такие дороги, как "Таггерт Трансконтинентал", выйдут из него, остальным будет проще. Вы очень поможете Уэсли. Он это оценит.
- Но, Господи, Клем! По правилам альянса меня же могут отдать под суд!
Мистер Уизерби улыбнулся:
- Какой еще суд? Предоставьте Уэсли позаботиться об этом.
- Но, послушайте, Клем, вы же не хуже меня знаете, что мы не можем поднять заработную плату!
Мистер Уизерби пожал плечами:
- Эту проблему решайте сами.
- Ради Бога, как?
- Не знаю. Это ваша работа, а не наша. Вы же не хотите, чтобы правительство стало объяснять вам, как управлять вашей железной дорогой, не так ли?
- Нет, конечно, нет! Но…
- Наша работа - следить за тем, чтобы люди получали справедливую зарплату и достойный уровень транспортировки. А обеспечить это должны вы. Но, разумеется, если вы скажете, что не можете соответствовать… что ж, тогда…
- Я этого не говорил! - поспешно воскликнул Таггерт. - Я ничего подобного не говорил!
- Хорошо, - любезно ответил мистер Уизерби. - Мы знаем, что вы располагаете возможностями найти выход.
Он смотрел на Таггерта. Таггерт смотрел на Дагни.
- Я всего лишь думал вслух, - произнес мистер Уизерби, со скромным видом откинувшись на спинку стула. - Просто высказал соображения, которые вы должны обдумать. Я только гость. И не хочу вмешиваться. Цель нашей встречи - обсудить ситуацию с… местными ветками, кажется?
- Да, - председательствующий вздохнул. - Да. Теперь, если у кого-то имеются конструктивные предложения… - Он подождал, но никто не ответил. - Полагаю, картина ясна всем. - Он еще подождал. - Полагаю, что, если мы не можем продолжать эксплуатацию некоторых местных линий… в частности, линии Рио-Норте… следовательно, должны быть обозначены некоторые меры.
- Я думаю, - неожиданно уверенным тоном сказал бледный мужчина с усиками, - что сейчас самое время выслушать мисс Таггерт. - Он наклонился к ней, глядя с лукавой надеждой. Поскольку Дагни не ответила, только повернула голову в его сторону, он спросил: - Что вы хотите сказать, мисс Таггерт?
- Ничего.
- Прошу прощения?
- Все, что я хотела сказать, изложено в докладе, который вам зачитал Джим, - спокойным и ясным голосом ответила Дагни.
- Но вы не дали никаких рекомендаций.
- У меня нет рекомендаций.
- Но, вы, как наш вице-президент, крайне заинтересованы в политике железной дороги.
- У меня нет достаточного авторитета, чтобы влиять на нее.
- Но мы жаждем услышать ваше мнение.
- У меня нет мнения.
- Мисс Таггерт, - сказал он тоном формального предложения, - вы не можете не понимать, что наши местные железнодорожные линии работают в условиях катастрофического дефицита, и мы ожидаем, что вы заставите их приносить доход.
- Каким образом?
- Не знаю. Это ваша работа, а не наша.
- В своем докладе я указала причины, по которым это невозможно. Если есть какие-то факты, которых я не заметила, пожалуйста, назовите их.
- Ну, я не знаю… Мы ожидали, что именно вы найдете способы сделать это возможным. Наша задача - следить за тем, чтобы держатели акций получали законную прибыль. А ваша - обеспечить ее получение. Вы же не хотите, чтобы мы подумали, что вы не способны выполнять работу и…
- Я не способна выполнять эту работу.
Мужчина открыл рот, но не нашелся с ответом. Он в замешательстве смотрел на нее, не понимая, почему на этот раз давно опробованный ход не сработал.
- Мисс Таггерт, - спросил мужчина в зеленом шарфе. - Указали ли вы в своем докладе, что ситуация с Рио-Норте критическая?
- Я назвала ситуацию безнадежной.
- Тогда какие действия вы предлагаете?
- Я ничего не предлагаю.
- Вы уходите от ответственности?
- А что делаете вы? - Дагни говорила ровно, обращаясь ко всем директорам. - Вы рассчитываете на то, будто я не скажу, что ответственность целиком лежит на вас, что это ваша проклятая политика привела нас туда, где мы сейчас оказались? Что ж, я сказала вам это.
- Мисс Таггерт, мисс Таггерт, - то ли упрекая, то ли умоляя, заговорил председательствующий. - Мы не должны быть жестокими друг к другу. Разве сейчас имеет значение, кто заслуживает порицания? Мы не хотим ссориться из-за наших ошибок. Мы все должны держаться вместе, как одна команда, вытаскивать нашу дорогу из тяжелого положения.
Седоволосый мужчина с аристократическими манерами, промолчавший все заседание с видом горького всезнания, посмотрел на Дагни так, будто испытывал к ней сострадание и не совсем потерял надежду. Слегка повысив голос, чтобы в нем слышалось контролируемое негодование, он заявил:
- Господин председатель, если мы обсуждаем практические решения, я хотел бы предложить, чтобы мы обсудили те ограничения, которые касаются протяженности маршрутов и скорости наших поездов. Из принятых в последние месяцы решений это наиболее вредное. Его отмена не решит всех наших проблем, но принесет огромное облегчение. В условиях отчаянного дефицита тепловозов и катастрофической нехватки горючего я считаю безумием отправлять в рейс локомотив с шестьюдесятью вагонами, когда он в состоянии тянуть сотню, и затрачивать четыре дня на маршрут, который можно уложить в три. Я предлагаю подсчитать количество грузоотправителей, которых мы погубили, и районов, которые мы разорили своими неверными решениями, нехваткой и отсрочками транспортировки, а затем…
- Даже не думайте об этом, - оборвал его мистер Уизерли. - Не мечтайте ни о каких отменах и возвратах к прежнему. Мы не станем рассматривать эти вопросы. Мы отказываемся даже слушать разговоры на эту тему.
- Господин председатель, - спокойно спросил седовласый, - могу я закончить?
Председатель развел руками с милой улыбкой, обозначавшей бесполезность просьбы.
- Я не вижу в этом особого смысла, - ответил он.
- Я думаю, нам лучше ограничить дискуссию рассмотрением статуса дороги Рио-Норте, - огрызнулся Джеймс Таггерт.
Последовало продолжительное молчание.
Мужчина в зеленом шарфе снова обратился к Дагни.
- Мисс Таггерт, - печально и осторожно спросил он. - Не могли бы вы ответить на мой чисто гипотетический вопрос: если бы оборудование, используемое сейчас на линии Рио-Норте, было доступно, могли бы мы покрыть потребности движения на главной Трансконтинентальной линии?
- Оно могло бы помочь.
- Рельсы дороги Рио-Норте, - сказал бледный мужчина с усиками, - не имеют себе равных во всей стране, их нельзя купить ни за какие деньги. Нам надо спасти триста миль пути, на которые с избытком хватит четырехсот миль рельсов из сплава компании "Риарден Стил". Скажите, мисс Таггерт, можем ли мы позволить себе тратить превосходные рельсы на местную ветку, по которой больше нет существенного движения?
- Это вам решать.
- Позвольте мне спросить иначе: подходят ли по качеству эти рельсы для нашей главной трассы, которая так нуждается в срочном ремонте?
- Без сомнения.
- Мисс Таггерт, - спросил пожилой господин с дрожащим голосом, - не скажете ли вы, сколько серьезных грузоотправителей осталось на линии Рио-Норте?
- Тед Нильсен из "Нильсен Моторс". Больше никого.
- Нельзя ли сказать, что средства, направляемые на эксплуатацию линии Рио-Норте можно использовать для облегчения финансовых трудностей остальной части системы?
- Это могло бы помочь.
- Тогда, как наш вице-президент… - он умолк. Дагни ждала. Он продолжил. - Итак?
- О чем вы спрашиваете?
- Я хотел сказать… не должны ли вы, как наш вице-президент, принять определенное решение?
Дагни поднялась со стула. Посмотрела на лица людей, сидевших вокруг стола.
- Господа, - произнесла она. - Я не знаю, какой вид самообмана заставляет вас думать, что я оглашу решение, которое вы сами намерены принять, и возложу тем самым ответственность на себя. Возможно, вы думаете, что, если финальный удар будет нанесен моим голосом, то я превращусь в убийцу, несмотря на то, что вам прекрасно известно, что убийство подготовлено давным-давно. Я не понимаю, чего вы хотите достичь обманом такого рода, и не стану вам в этом помогать. Финальный удар будет нанесен вами, точно так же, как все предыдущие.
Она повернулась, чтобы уйти. Председательствующий привстал, беспомощно пролепетав:
- Но, мисс Таггерт…
- Прошу вас, не вставайте. Пожалуйста, продолжайте дискуссию, и голосуйте, моего голоса здесь не будет. Я воздерживаюсь от голосования. Я могу остаться, если вы пожелаете, но только в качестве наемного работника. Я не претендую больше ни на что.
Она снова попыталась выйти, но ее остановил голос седовласого мужчины:
- Мисс Таггерт, это не официальный вопрос, всего лишь мое любопытство, но не могли бы вы предсказать будущее сети "Таггерт Трансконтинентал"?
Она понимающе посмотрела на него и мягко ответила:
- Я перестала думать о будущем компании в целом. Я просто намерена отправлять поезда до тех пор, пока это будет возможно. Но мне кажется, наше время истекает.
Отойдя от стола, она подошла к окну, чтобы не мешать продолжению дискуссии. Дагни смотрела на город. Джим получил разрешение, позволившее использовать электричество для освещения всего небоскреба компании "Таггерт Трансконтинентал". С высоты город казался раздавленными руинами, с немногими редкими полосками освещенных окон, все еще тянувшихся к небу.
Дагни не прислушивалась к мужским голосам у нее за спиной. Она не помнила, как долго еще рокотали обрывки спора. Звуки сталкивались и разбивались друг о друга, директора старались спрятаться за чужую спину и вытолкнуть вперед кого-то другого. Шла битва не за отстаивание своей воли, а за то, чтобы выжать поддержку из безвольной жертвы, борьба, в которой решение провозглашалось не победителем, а проигравшим.
- Мне кажется… Это, я думаю… По моему мнению, это должно… Я не настаиваю, но… Если рассмотреть предложения обеих сторон… По-моему, это несомненно… Мне кажется, это безошибочный…
Она не знала, чей голос прозвучал, но она ясно расслышала:
- …и, таким образом, я считаю, что ветка компании "Линия Джона Голта" должна быть закрыта.
Что-то заставило его назвать дорогу ее настоящим именем, подумала Дагни.
"Несколько поколений назад тебе тоже пришлось пережить нечто подобное, тебе было так же непросто, так же худо, но это тебя не остановило. Тогда действительно все обстояло так же гадко и мерзко? Впрочем, неважно, это всего лишь боль, а боль тебя никогда не останавливала, как бы тяжело ни было ее выносить, ты не останавливался, не погружался в боль, встречая ее лицом к лицу, ты боролся, и я должна бороться. Ты сумел победить ее, и я попытаюсь…" В ее голове негромко и настойчиво звучали слова посвящения, и она не сразу осознала, что адресованы они Нэту Таггерту.
Следующий услышанный ею голос принадлежал мистеру Уизерби:
- Подождите минуту, парни. Вы, случаем, не забыли, что, прежде чем закрыть линию, вам следует получить на это разрешение?
- Боже милосердный, Клем! - в панике вскричал Таггерт. - Я уверен, что не возникнет никаких трудностей при…
- Я не слишком в этом уверен. Не забывайте, что вы - служба общественного пользования, от вас ждут обеспечения транспортными услугами, сделаете вы на этом деньги или нет.
- Но вы знаете, что это невозможно!
- Что ж, если вы, закрыв линию, решите свои проблемы, что это даст нам? Если такой крупный транспортный узел, как Колорадо, останется практически без перевозок, какую реакцию вы вызовете в обществе? Но, естественно, если вы дадите Уэсли что-нибудь взамен, чтобы сбалансировать ситуацию, если вы позволите профсоюзам повысить заработную плату…
- Я не могу! Я дал слово альянсу!
- Ваше слово? Успокойтесь, нам не нужно усиления альянса. Мы предпочитаем решать вопросы волевым порядком. Но времена сейчас трудные и непросто предсказать, что может случиться. Когда все бросают дела, а сборы налогов падают, возможно, мы - а мы владеем гораздо большей долей, чем пятьдесят процентов долга "Таггерт Трансконтинентал" - будем вынуждены требовать оплаты долгов вашей дороги в течение шести месяцев.
- Что? - вскричал Таггерт.
- …или раньше.
- Но вы не можете! Господи, вы не можете! Всем известно, что мораторий объявлен на пять лет! Он равносилен заключенному контракту, обязательству! Мы на него рассчитывали!
- Обязательству? Вы что, отстали от жизни, Джим? Не существует никаких обязательств, кроме требований времени. Настоящие владельцы этих долговых обязательств тоже рассчитывают на их оплату.
Дагни расхохоталась.
Она не могла остановиться, не могла сдержаться, чтобы не упустить шанс отомстить за Эллиса Уайэтта, Эндрю Стоктона, Лоренса Хэммонда и всех остальных. Сотрясаясь от смеха, она проговорила:
- Спасибо, мистер Уизерби!
Мистер Уизерби изумленно посмотрел на нее и холодно спросил:
- Что?
- Я знала, что рано или поздно по долгам придется платить. Вот мы и платим.
- Мисс Таггерт, - строго сказал председательствующий, - разве вы так ничего и не поняли? Рассуждать о том, что было бы, если бы мы поступили иначе, не более чем строить теоретические предположения. Мы не можем заниматься теориями, мы должны работать с практической реальностью настоящего момента.
- Правильно, - поддакнул мистер Уизерби. - Такими вы и должны быть - практичными. Мы предлагаем вам сделку. Вы делаете что-то для нас, а мы сделаем что-то для вас. Вы позволяете профсоюзам повысить ставки, а мы дадим вам разрешение на закрытие линии Рио-Норте.
- Хорошо, - прошелестел Джеймс Таггерт.
Стоя у окна, Дагни слышала, как за ее спиной проголосовали. Приняли решение, что ее "Линия Джона Голта" закроется через шесть недель, тридцать первого марта.
Теперь главное - пережить несколько секунд, думала Дагни. Перетерпи еще лишь несколько секунд, потом еще немного, потихоньку, понемножку, и, некоторое время спустя, станет легче. Еще немного, и все пройдет.
На следующие несколько минут она дала себе установку надеть пальто и первой покинуть комнату.
Потом очередное задание - спуститься на лифте через весь нескончаемый небоскреб компании "Таггерт". Наконец, приказ - пересечь темный вестибюль.
На полпути через вестибюль она остановилась. Прислонившись к стене, в позе терпеливого ожидания стоял человек. Он ожидал именно Дагни, потому что смотрел на нее в упор. В первый момент она его не узнала, потому что никак не ожидала увидеть здесь и в этот час.
- Привет, Чушка, - ласково сказал он.
Она ответила, с трудом преодолев огромное расстояние, отделявшее ее от времени, некогда принадлежавшего ей:
- Привет, Фриско.
- Прикончили, наконец, Джона Голта?
Дагни с трудом справлялась с бешеным хороводом хронологии. Вопрос относился к настоящему времени, но серьезное смуглое лицо словно вернулось из тех дней на холме над Гудзоном, когда он уже понял, что значит для нее этот вопрос.
- Откуда ты узнал, что все произойдет сегодня вечером? - спросила она.
- Еще несколько месяцев назад было ясно, что Рио-Норте станет предметом их следующего шабаша.
- Зачем ты сюда пришел?
- Посмотреть, как ты к этому отнесешься.
- Хочешь над этим посмеяться?
- Нет, Дагни, я не хочу над этим смеяться.
Не сумев найти в его лице и намека на веселье, Дагни ответила откровенно:
- Сама не знаю, как я к этому отношусь.
- Я знаю.
- Я ожидала, знала, что они это сделают, а теперь главное - пережить… - она хотела сказать "сегодняшнюю ночь", но сказала: -…сам процесс.
Он взял ее за руку.
- Пойдем куда-нибудь, выпьем.
- Франсиско, почему ты не смеешься надо мной? Ты всегда смеялся, говоря об этой линии.
- Я посмеюсь завтра, когда увижу, что ты пережила… сам процесс. Но не сегодня вечером.
- Почему?
- Пойдем. Ты не в том состоянии, чтобы говорить об этом.
- Я… - она хотела протестовать, но сказала только: - Да, кажется, ты прав.
Он вывел Дагни на улицу, и она молча пошла, следуя ровному ритму его шагов, чувствуя пальцами его крепкую, надежную руку. Она повиновалась ему, не задавая вопросов, с облегчением, как пловец, которому больше не нужно сражаться с потоком. Когда он бросил ей спасательный круг, она, уже потеряв надежду, вдруг увидела рядом человека, полностью уверенного в себе. Облегчение принесло не то, что ответственность ее миновала - с ней был тот, кто способен принять всю силу удара на себя.
- Дагни, - произнес он, глядя на город, проносящийся за окнами такси, - вспомни о человеке, который первым решил делать балки из стали. Он знал, что придумал, и чего хотел. Он не говорил: "Мне кажется", и не принимал приказов от тех, кто говорили: "По моему мнению".
Она коротко засмеялась, удивляясь, как он догадался о том тошнотворном чувстве, которое не оставляло ее, чувстве трясины, из которой ей только что пришлось выбираться.
- Посмотри вокруг, - продолжал Франсиско. - Город - это застывший образ мужества, мужества людей, которые в первую очередь думали о каждом болте, балке и электрогенераторе, необходимых для его постройки. Имевших мужество сказать не "Мне кажется", а "Будет так" и поручиться за свое решение жизнью. Ты не одинока. Такие люди существуют. Они были всегда. Было время, когда дикари прятались в пещерах, их существованию угрожала каждая эпидемия, каждая буря. Сумели бы члены твоего Совета директоров вывести человечество из пещер и дать им это? - Он снова указал на город.
- Господи, нет!
- Это доказывает, что другой тип людей существует.
- Да! - страстно ответила она. - Да.
- Подумай о них и забудь свой Совет директоров.
- Франсиско, где теперь эти другие люди?
- Сейчас они не нужны.
- Они нужны мне. Господи, как они мне нужны!
- Раз так, ты их найдешь.
Франсиско больше не спрашивал ее о "Линии Джона Голта", и Дагни молчала о ней, пока они не уселись за столик в полуосвещенной кабинке бара, и она обнаружила в своей руке стакан. Дагни почти не заметила, как они пришли сюда. Спокойное, солидное заведение напоминало тайное убежище. Она заметила маленький глянцевитый столик под рукой, кожаный полукруг стула за плечами, нишу из темно-синего стекла, отрезавшую их от зрелища радостей или горестей, которые праздновали или от которых скрывались здесь другие люди. Франсиско внимательно глядел на нее, твердо поставив локти на столик, и Дагни казалось, что у нее появилась надежная опора.
Они не говорили о железной дороге, но неожиданно, глядя на жидкость в своем стакане, Дагни произнесла: