- Нет, нет! Только не будем выходить из себя. Сержант Паркинсон о вас же заботится, его слова - чисто дружеское предостережение…
- И пусть убирается со своими дружескими предостережениями! - орет Эдди. - Я не обязан терпеть, чтобы полицейские сержанты врывались в мой дом. И пасторы, между прочим, тоже…
- Ну, довольно, хватит. - Мистер Дроден величественно поднимается и обращается к сержанту: - Тут имели место кое-какие семейные неприятности, и я надеялся, что, выкурив трубку-другую и поговорив как мужчина с мужчиной…
- А я не желаю выкуривать трубку и говорить как мужчина с мужчиной! - раздается глас Эдди, вопиющего в пустыне раздражения и безысходности.
- Одно дело - что вы желаете или не желаете, и совсем другое - что вам следует делать, - наставительно произносит сержант Паркинсон. - Вы вот мистера Дродена слушать отказываетесь. Меня слушать отказываетесь…
- Так точно. И миссис Могсон тоже отказываюсь. Это уже трое. И еще наберется немало, кого я слушать не собираюсь. Так что двигайте отсюда! - Он свирепо смотрит на них, не произнося больше ни слова. Но потом в душе у него происходит как бы всплеск горечи. - Что это с вами со всеми? С ума, что ли, посходили, или это я не в себе? Потому что я, ей-богу, не понимаю, где я очутился. Если и дальше так пойдет, я не знаю, что могу с кем-нибудь сделать.
- Ничего вы ни с кем не сделаете, - произнес сержант Паркинсон, распахивая дверь перед мистером Дроденом. - И имейте в виду, что я больше вас предупреждать не буду. Прошу вас, мистер Дроден.
Мистер Дроден обернулся напоследок и бросил на Эдди укоризненный взгляд.
- Постарайтесь успокоиться и немного подумать. Помните о своих новых обязательствах, Моулд. И в любое время, если вам…
- Всего хорошего!
Эдди отвернулся от двери. Он был очень зол, в особенности на Паркинсона; но зол он был и на себя. Он знал, что вел себя неправильно, но правильно себя вести у него никак не получалось, словно существовал какой-то таинственный широкий заговор, цель которого - навлечь на него, Эдди, всеобщее осуждение, в том числе и его собственное.
Поразмышляв на эту мрачную тему, он вернулся к уборке. Все-таки какое-то занятие. Если он не может навести порядок в собственных тоскливых мыслях, зато хоть наведет порядок у себя на кухне. Вскоре он сделал открытие: в чулане, позади двух бидонов нашлась бутылка виски в форме плоской фляги, почти полная. Сначала Эдди понюхал, действительно ли это виски? Потом сделал глоток, удостоверился: виски, притом высшего качества. А раз виски, значит, его можно выпить. И Эдди принялся пить. Он выпил всю бутылку большими, огненными глотками.
Люди оборачивались, когда он брел по улице в пивную "Руно" прикупить пару кружек пива - от выпитого виски у него разыгралась невыносимая жажда - и мясного пирога или бутербродов, что там найдется подходящего. Ну и пусть глазеют. В "Руно" на него тоже косились. И на здоровье. Ему ни до кого дела нет, и пусть к нему тоже не лезут. А если кому охота выяснить отношения, он отлынивать не станет, черт бы их всех побрал. Он так и сказал двоим в пивной, и они ответили, что им ничего выяснять не охота. Потом они ушли. Там в баре их было еще несколько, но те помалкивали, только глаза на него пялили. Ну, он тоже на них взглянул разок-другой. Сволочи.
А потом он разглядел среди прочих лицо друга. По крайней мере, так ему показалось. Лицо было старческое, в морщинах, с ухмылкой. Эдди знал его всю жизнь, только вот сейчас забыл, чье оно.
- Вроде знакомый, а? - с трудом промямлил он. Язык плохо слушался. И скулы затекли, намолчался в этой паршивой дыре.
- Как же, как же, Эдди! - отозвался старый, еще больше обнажив голые десны. - Чарли я, Чарли Шатл с фермы "Четыре вяза". Вот с эдаких пор тебя знаю, парень.
- А, ну да, - кивнул Эдди. - Старый Чарли. Старый миляга Чарли. Выпьем со мной, Чарли?
- А чего, спасибо, - закивал старик. - Не откажусь пропустить стаканчик горького.
- Получите пинту! - Эдди кричит: - Эй, налейте Старому Чарли пинту горького! Живо!
Это не понравилось. На него снова посмотрели искоса - но пинту подали.
- Наилучшего здоровьица! - произнес Старый Чарли. - А ты как поживаешь, Эдди, в наши беспокойные времена?
- Да не знаю, - пожал плечами Эдди. - Я только что вернулся, понимаете? И как поживаю, сам не знаю. Не так чтобы особо хорошо, пожалуй, - нет, хрен его дери, не так чтобы особо хорошо!
Старик подмигнул.
- Нагрузился нынче, парень, как я посмотрю, а? Накачался малость?
- Ваша правда, Чарли. Но не пьян, нет. И не думайте даже говорить, что, мол, я пьян.
- Да нет, что ты. - Старик захихикал. - В самый раз, вот что скажу. В самую меру.
Эдди не очень понял смысл его слов, но спорить не стал. Старый Чарли не внушал ему ни беспокойства, ни подозрений. Старый миляга Чарли. И тут Эдди вспомнил про Старого Чарли нечто существенное.
- Слушайте, Чарли! - закричал он. - Вы же работаете у Кенфордов, точно? Всю жизнь у них! А я и забыл. Ну, как там Герберт?
Чарли поднял умудренные глаза над пивной кружкой.
- Был у меня с ним разговор… об теперешнем военном времени и по прочим вопросам… и теперь он размышляет, по лицу видать, что я его заставил задуматься.
Старик самодовольно хихикнул.
- А то он без вас мало думал, - заспорил Эдди. - Мы с ним вместе служили, понятно? Уж кто-кто, а я его знаю хорошо. Лучший капрал на свете, Герберт Кенфорд!
- Хороший парень, смирный, - кивнул Старый Чарли. - Мы с ним о чем, бывало, ни толковали. Не то что его брат, с этим не поговоришь, с мастером Артуром, он все сам знает. Он тебя и слушать не станет. А вот мастер Герберт, он слушает. И на заметку берег.
- Да и не в том только дело, - подхватил Эдди, взволнованный неясной мыслью, не вслушиваясь в слова Старого Чарли. - Тут такого насмотришься, что каждый задумается. Я вот, например, стал думать.
- О чем же, Эдди?
Эдди нахмурился. Вопрос был преждевременный, над ним еще нужно было поломать голову.
- Да вот, понимаете, обо всем, - пробормотал он. - Много чего надо обмозговать, Чарли. Разложить по полкам… и то и се… - задумчиво протянул он.
И как на грех, именно в этот неудачный момент должен был вмешаться в разговор возчик Эрни Вильямс, самая луженая глотка в Кроуфилде.
- Эй, да ты, я вижу, вернулся, Эдди! Ну как жизнь, в порядке? Ишь у тебя какой костюм новенький, ты смотри поаккуратнее с ним. А что это Старый Чарли тебе рассказывает?
Старый Чарли Эрни Вильямса недолюбливал, он втянул голову в плечи и предоставил отвечать своему собеседнику.
- У нас серьезный разговор, - буркнул Эдди, раздосадованный вмешательством.
- У вас и вид такой. Серьезный.
- Не все тебе равно, какой у нас вид? Ты и сам не ахти как выглядишь, черт бы тебя драл! Удались.
- Э, э! Ты здесь не хозяин. Понятно?
- И ты не хозяин.
Два здоровяка стояли лицом к лицу, испепеляя друг друга взглядами. Старый Чарли решил потихоньку ретироваться.
- Ну, ну, к чему ссориться, ребятки? - попробовал было он их образумить, но никто не обратил на него внимания.
По правде сказать, Эдди тоже недолюбливал Эрни Вильямса, между ними и в прежние годы случались стычки. Правда и то, что было у него такое предчувствие: этот день непременно кончится для него отчаянной дракой. Но все-таки, когда они стояли вот так, дыша враждой и выжидая, кто первым сделает следующий ход, в его затуманенной голове еще мелькнула мысль, что это все - бессмыслица, что это - одна большая необъяснимая неправильность, обложившая его со всех сторон.
Но Эрни Вильямс отступил на шаг, допил свое пиво и поставил стакан на стойку. Эдди тоже допил пиво из своей пинтовой кружки и поставил ее на ближайший столик. Обернулся - Эрни Вильямс уже был наготове. И тут Эдди забыл, что все это - бессмыслица. А только видел перед собой ненавистную, мясистую рожу Эрни Вильямса.
- Заруби на носу, - произнес Эрни. - В других местах у тебя, может, и получается командовать, но здесь, при мне, - не выйдет! Ясно?.. Ах нет?
- Нет!
Разозленный не столько словами, сколько презрительной гримасой Эрни Вильямса, Эдди ринулся на него, ничего перед собой не разбирая, но был остановлен и отброшен свирепым ударом в грудь. От этого туман у него в голове сразу рассеялся, прошло ощущение, будто он говорит и действует сквозь сон, и накатило бешенство.
Хозяйка пивной на пару с дочкой пронзительно завопили; посетители, обступив дерущихся кольцом, пытались их разнять; Эрни Вильямс исхитрился провести несколько ударов; но Эдди наседал, мелькали тяжелые кулаки, били, крушили, и скоро окровавленный, пыхтящий Вильямс был повержен. А Эдди под всеобщий гам на подкашивающихся ногах вышел за дверь, прижимая платок к глазу, который к утру заплывет синяком. И, слепо спотыкаясь, направился домой.
Но тут же кто-то тронул его за рукав. Оказалось - Старый Чарли.
- Такое дело, Эдди. Пришлось мне отойти в сторонку, - сказал он. - Мы с Эрни крепко не терпим друг друга, а я уж давно вышел из того возраста, когда мог постоять за себя кулаками. - Потом он хихикнул: - Здорово ты его отделал, парень, в жизни ничего лучше не видел. Мясную тушенку сварганил из его физии, право слово, мясную тушенку.
Но Эдди не торжествовал.
- Этого быть не должно было, Чарли! - бормотал он. - Нипочем не должно было. Плохо это. Час от часу все хуже и хуже.
- Такое устройство, - мрачно кивнул Чарли. - Оно и впредь так будет, Эдди, покуда не возьмутся за ум и на той и на этой стороне.
- При таком развороте, - рассуждал Эдди, - ведь Паркинсон за мной с ордером явится. Нет, мне надо с кем-то обговорить это дело. А то у меня в голове полная каша.
- Я шепну словечко мастеру Герберту, ежели он только дома нынче, - предложил Чарли.
- Да, пожалуй, - грустно кивнул Эдди. - Но на самом-то деле мне бы надо повидать сержанта Стрита, вот кого.
Вечером, протрезвевший, но сильно помятый и по-прежнему несчастный, Эдди свернул в проулок и пошел по дороге, которая вела в гору к Суонсфорду. И здесь он встретил Герберта Кенфорда.
- Эдди! - окликнул его Герберт. - Что с тобой случилось?
Эдди помотал головой.
- Много чего, Герберт.
- У тебя основательный фонарь под глазом. Эрни Вильямса работка? Мне уже Старый Чарли рассказал.
- Это точно, Эрни Вильямса. Но не в том дело, Герберт, совсем не в том.
Герберт посмотрел на него с заботливым сочувствием.
- А в чем же? Что тебе неймется, старый пень, а?
Эдди еще раз помотал головой.
- Некогда мне сейчас разговаривать, Герберт. Я должен повидать сержанта. Обязательно должен.
- Алана Стрита? Это ты к нему топаешь? А если ты его дома не застанешь, Эдди?
- Авось повезет. Мне вот так надо с ним повидаться. Посоветоваться.
Герберт положил руку ему на плечо.
- Ты никогда раньше так не падал духом, Эдди. Взбодрись, парень, ведь не настолько уж все плохо.
- Плохо, Герберт, и может стать еще гораздо хуже, - понуро сказал Эдди. - Все пошло наперекосяк. Эдак я скоро убью кого-нибудь, ей-богу, вот увидишь.
- Знаешь что, Эдди, я, пожалуй, с тобой пойду.
- Пошли, конечно. Но тебе необязательно, Герберт. То есть понимаешь…
- Нет, - твердо сказал Герберт. - Я иду с тобой, Эдди. Я тоже хочу повидать Алана Стрита. И у меня найдется кое о чем с ним поговорить. Так что, если ты не возражаешь, я пойду с тобой. Ты не против?
Эдди осторожно, криво осклабился - настоящей, широкой улыбки у него на этот раз не получилось.
- Мы с тобой на пару, капрал Кенфорд, явимся к сержанту Стриту и доложим обстановку. Двинули скорее, не то со мной еще какая-нибудь незадача приключится, и я уж тогда не знаю что натворю.
- Что ж, пошли, - сказал Герберт; и они зашагали вдвоем.
Эдди, как бывало, по-медвежьи топал с ним бок о бок. Был погожий, золотой вечер. Проселок вился среди зарослей сирени и ракит. Холмы на фоне заката казались вырезанными из золотисто-зеленого бархата. А над ними, прозрачная, безоблачная, уходила в необъятность сумеречная лазурь. Этот вечер словно принадлежал иной жизни, а не им, какими они оба были сейчас. Он раскинул шатер неземной красоты над их земными огорчениями.
- Совсем как тогда в Сиракузах, - сказал Герберт и, не дождавшись от Эдди ни слова, спросил: - Хочешь, потолкуем сейчас, Эдди? Или тебе лучше отложить до Алана Стрита?
- Давай лучше отложим, - ответил Эдди, не сбавляя шаг. - Если его не будет, тогда постараюсь все объяснить тебе. Да только хорошо бы все-таки он оказался дома. Вот уж не думал я, Герберт, что мне еще понадобится обратиться к сержанту Стриту. А вот поди ж ты, понадобилось. Да еще как.
- И со мной, похоже, такая же штука, - задумчиво проговорил Герберт.
- Как? У тебя же все вроде в ажуре, разве нет?
- Да вот сам не знаю, Эдди. Хорошо, однако, что мы с тобою встретились. Я собирался зайти, поглядеть, как твои дела. Слышал, у тебя непорядок кое в чем. Но ведь неизвестно, Алана, может, нет дома, или он занят, или вовсе не захочет нас видеть. Может, ему больше ни к чему с нами знаться.
- Ну, это ведь ты не всерьез так думаешь? - обеспокоенно спросил Эдди.
- Не хотелось бы думать. Да нет, не думаю, конечно. Неприятно было бы, если у Алана Стрита не было бы больше охоты с нами знаться.
- Неприятно! Для меня это прямо не знаю что было бы - я вон как запутался. Весь день себе твержу: "Надо тебе, как бывало, пойти посоветоваться с сержантом Стритом". А больше уж и не знаю, что можно сделать. Либо это, либо я совсем с ума сбрыкну.
В эту минуту они заметили приближающийся автомобиль, и Герберт, разглядев, кто в нем сидит, крикнул и поднял руку.
8
- Что это с тобой сегодня? - утром подозрительно спросила Диана.
Обычный вопрос, Диана постоянно спрашивала, что с ним. Новой - незаслуженной, необычной и убийственной - была подозрительность в ее тоне. Не прежняя сестринская забота, а настороженность, чувство более темное и коренящееся глубже, чем те, что испытывала Ди в прежние времена. Жизнь дала ей Дерека, а потом безжалостно отняла, и теперь она ни на йоту не доверяла жизни. Любой, даже Алан, мог оказаться членом пятой колонны.
- Это с перепою, - шутливо ответил Алан. - От злоупотребления спиртными напитками. Его сиятельство потчевал нас вчера с размахом. Спроси у Джералда, братец тоже накачался дай боже. В девяти случаях из десяти после попойки встаешь просто с головной болью, трезвый и унылый. Но бывает, пожалуй, даже реже, чем один раз из десяти, что просыпаешься, а ты все еще под градусом, во хмелю, и на душе весело. Сегодня вот как раз такой случай. Строго говоря, я просто еще пьян.
- Что-то не верится, - сказала она.
- Уверяю тебя, Ди.
Она испытующе посмотрела на него.
- Как Бетти?
Молодчина старушка Ди, она еще способна иногда влепить прямо в яблочко, подумал про себя Алан. Надо с этим поаккуратнее.
- Милейшая Бетти все так же прекрасна и глупа. Ее посадили за стол рядом со мной, и она рассказывала мне про своего мужа.
- С нее станется.
- Я сегодня еду к ним обедать, - как бы между делом упомянул Алан.
- Мама будет вне себя. Ты уже ей сказал?
Алан отрицательно покачал головой.
- Если она спросит, куда я собрался, тогда скажу. Но если вопрос не поступит, то мы это замнем. И когда я говорю "мы", я имею в виду…
- Да, я знаю, кого ты имеешь в виду, - не без раздражения прервала его Диана.
- Я слышал, как о маме с утра справлялся Джералд после какого-то телефонного разговора. Возможно, у него для нее более интересные новости, и ей будет не до меня.
Диана задержала на нем задумчивый взгляд.
- Мама думает, что ты наймешься на работу к этому чудовищному лорду Дарралду.
- А что, может быть, - легкомысленным тоном ответил Алан. - Я и сам об этом подумываю. Мне дан срок для ответа до исхода сегодняшнего дня.
- Лучше бы тебе сегодня не принимать ответственных решений, - многозначительно произнесла Диана.
- Почему это?
- У тебя сегодня одна дурь на уме. Да, да, Алан, уж я-то тебя знаю.
Вошел Джералд, сияя улыбкой.
- Ишь как вы тут уютно сидите чирикаете над остатками завтрака! Так вот, сегодня днем к нам с кратким визитом пожалует важный гость. По пути на обед к Дарралду. Будущий государственный деятель, а ныне какой-то там помощник министра Имперского Сотрудничества, мой старый однокашник Табби Арнклиф. Вы ведь, по-моему, не знакомы?
Нет, они не имели чести.
- Кто это? - спросил Алан.
- Табби? Его папаша - лорд Беннервейл. Он - младший сын. Мы с ним вместе учились в школе, а потом в Сандхерсте, так что всю жизнь, можно сказать, бок о бок. Поначалу и служили в одной дивизии, но потом он чем-то заболел, напялил на голову котелок и занялся политикой. Ну, вот, он заедет сегодня пропустить стаканчик. Джин у нас есть?
- Нет. И до конца той недели не будет, - ответила Диана, вставая из-за стола.
- Может, у дяди Роднея найдется припрятанная бутылочка?
- Едва ли, - сказала Диана, захватывая свой поднос. - А если бы и нашлась, не думаю, чтобы он нам отдал. Придется вам удовольствоваться хересом.
- Херес этот никуда не годный, - проворчал Джералд, открывая ей дверь. - Не представляю себе, откуда его теперь привозят. Ну ладно, посмотрим. - Он прикрыл за Дианой дверь и возвратился к столу, озабоченно поглядывая на брата. Алан раскуривал трубку.
- Ты как, старичок, будешь дома, когда заявится Табби?
- Не знаю. Я в начале первого должен уехать. А что?
- Просто, если будешь, ты уж поснисходительней к нему, ладно? Он не слишком-то хорошо соображает, бедный Табби, а мне бы не хотелось, чтобы он составил себе о нашей семье ложное представление.
- Послушай, Джералд, если человек достаточно хорошо соображает, чтобы представлять правительство его величества в таком важном деле, как Имперское Сотрудничество…
- Так-то оно так, старичок, - с сомнением сказал Джералд. - Но то - политика. У них в роду всегда занимались политикой, потому и для Табби нашлось местечко. Вообще-то он малый отличный, безукоризненно честный, и все такое, но вот только насчет умственных способностей у него не блестяще, тут спорить не приходится. Так что ты уж с ним, пожалуйста, поосторожней, старичок. Без разных этих твоих фокусов. Выражайся четко, доходчивыми словами, ну и так далее, идет?
Алан ухмыльнулся, кивнул и вдруг разразился хохотом. Он хохотал неудержимо, из глаз по щекам катились слезы. Следом захохотал и Джералд, его большое, румяное лицо совсем побагровело. И так - минуту или две.
- Сам даже и не знаю, чего мы смеемся, - отдуваясь, проговорил наконец Джералд.
- Я как раз только что пытался объяснить Ди, - сказал Алан, - да она вот не понимает. А все дело в том, что я вчера выпил лишку, и сегодня утром у меня вместо обычного похмелья как бы затянувшееся опьянение - ну знаешь, когда ты чуточку навеселе и в легкомысленном настроении…