2
Лесли Грэй, возвращаясь с охоты, входил прямо кЛизе. Его охотничьи сапоги оставляли грязные следы на полу.
- Бэтси, смотрите какой большой, - и он, держа мертвого зайца за ноги, тряс им перед Лизиным лицом.
Кровь капала с мертвой заячьей морды.
- Красавец, не правда ли? А какой он вкусный будет с салатом из свеклы.
Лиза вежливо соглашалась.
- Да, красавец. Да, очень вкусный.
Потом надо было мыться и переодеваться к обеду. Лиза надевала свое второе, серое платье. Лесли менял охотничью куртку на пиджак и ждал Лизу в гостиной с ситцевыми креслами и облупившимися стенами.
Лиза входила, гладко причесанная.
Он вставал, целовал ее руку.
- Вы сегодня очень интересны, дорогая, - говорил он официальным тоном.
- Обед подан, - объявлял садовник и распахивал узкую дверь.
На этом роль садовника кончалась.
Лесли вел Лизу к столу. Ей было немного смешно.
Сторожиха, подвязав белый передник, подавала луковый суп.
За обедом разговор велся не об охоте. Об охоте говорили за завтраком.
За обедом говорили о будущей свадьбе, о будущей жизни.
Лесли наливал себе сидр.
- Ведь вы знаете, я капитан шотландских стрелков. Мы пройдем к алтарю под скрещенными саблями моих товарищей однополчан. Это очень торжественно и красиво. Они становятся шеренгой в два ряда, каждый держит в поднятой руке саблю, и сабли скрещиваются.
- Да, это должно быть красиво.
- Еще полгода нам скрываться и прятаться. Знаете, я иногда чувствую себя преступником, укравшим вас. Но чего не сделаешь из-за любви.
Лиза кивнула. Он говорил по-английски, она не все понимала, но это все-таки практика.
После обеда снова переходили в гостиную. Лесли устраивался у камина.
- Немного музыки, пожалуйста, - просил он.
Лиза послушно садилась за старый, расстроенный рояль и пела "All men river", которой он научил ее.
Ее печальный, нежный голос трогательно и легко поднимался под потолок.
Лесли довольно улыбался.
- Отлично, дорогая. У вас совсем негритянский выговор. И как тоскливо вы поете, будто вы на плантациях выросли. Идите сюда, Бетси.
Он сажал ее к себе на колени, целовал ее в затылок.
- Дайте нам пожениться, и вы через год забудете, что были когда-то русской, разучитесь говорить по-своему. Станете совсем англичанкой.
Лиза кивала. Конечно, она уже теперь все забыла. Она уже теперь англичанка.
Он гладил ее по голове.
- Очень хорошо, что вы отращиваете волосы. Это понравится моей матери. Надеюсь, она ничего не будет иметь против нашей свадьбы. Вы такая воспитанная, скромная девочка, вы ей понравитесь. И все-таки, хоть вы русская, но ваш отец был морским офицером, а дед генералом. Не так ли? Да, я надеюсь, моя мать ничего не будет иметь против.
Он наклонился и поцеловал ее в шею; щеки его покраснели, он громко задышал.
- Пересядьте, пожалуйста, на стул, Бетси. Вы меня слишком волнуете, дорогая.
Он закурил сигару. Лиза молча смотрела в камин на догорающие дрова.
- Это у нас должно быть в семье - сбегать и пропадать без вести. Кромуэль сбежал, потом я. Может быть, Кромуэль уже и нашелся. Ведь я не получаю писем. Как вы думаете, Бетси, нашелся он?
Лиза покачала головой.
- Может быть.
Может быть, он и вернулся. Она не знает. Она не думает об этом.
- Если Кромуэль нашелся, он будет шафером на нашей свадьбе.
- Конечно, - согласилась Лиза.
Говорить больше было не о чем. Лесли молча курил, протянув длинные ноги к огню.
Ветер тихо шуршал в саду. Ставни монотонно поскрипывали. Керосиновая лампа под зеленым колпаком освещала комнату бледным светом.
Дрова в камине почти догорели. Синеватое пламя пробегало по красным углям.
Лизе стало слишком жарко.
"Уже можно идти спать", - подумала она, глядя на дверь. Но двигаться было лень. Руки неподвижно лежали на коленях, и глаза, смотревшие на дверь, сонно суживались.
"Завтра будет дождь, - сонно подумала она, - барометр опять упал".
И вдруг дверь бесшумно и медленно отворилась и в комнату медленно и бесшумно вошел Кромуэль.
Он вошел и остановился.
Он был совсем такой, как в последний раз в Париже. На нем был тот же синий пиджак и те же желтые башмаки. Он держал в руке медный подсвечник.
Пламя длинной свечи колыхалось от сквозняка и бросало желтый отсвет на его розовые щеки.
Он, улыбаясь и склонив голову немного на бок, смотрел на Лизу светлыми, веселыми глазами. Губы его зашевелились, будто он хотел сказать что-то. Но он ничего не сказал.
Он только кивнул Лизе и, все так же улыбаясь, повернулся и, держа свечу перед собой, вышел в коридор.
Дверь за ним осталась открытой. Ветер ворвался в комнату.
- Как холодно! - Лесли вздрогнул и обернулся. - Опять эта проклятая дверь.
Он встал и раздраженно захлопнул дверь.
- Какие сквозняки! Того и гляди крышу снесет.
Он нагнулся к Лизе.
- Что вы так смотрите на дверь, Бетси? Отчего вы побледнели?
Лиза перевела глаза на него. Неужели он не видел Кромуэля?
- Что с вами, Бетси? Вы испугались сквозняка?
- Нет, - с трудом выговорила Лиза. - Нет, я не испугалась.
- Идите спать, дорогая. Вы уже спите.
Он зажег приготовленную на камине свечу, длинную белую свечу в медном подсвечнике, совсем такую, как только что держал Кромуэль.
- Идемте, Бетси, я провожу вас.
У ее комнаты он передал ей свечу, как всегда, поцеловал ей руку и, как всегда, сказал:
- Спите спокойно, Бетси. Заприте дверь на ключ и, даже если бы я постучал, не открывайте.
И она ответила то же, что каждый вечер.
- Спокойной ночи, Лесли. Ведь вы все равно не постучите.
Потом вошла к себе, провела рукой по глазам.
"Кром приходил. Значит, правда".
Уже нельзя было сомневаться, не понимать, не додумывать до конца. Все было ясно.
И уже не было перерыва во времени, этих двух бесконечных месяцев, новой английской жизни без воспоминаний.
Время вдруг сдвинулось. Прошлое слилось с настоящим. Это было вчера. Это было сегодня. Она слышала скрип щетки, моющей пол в ванной, видела тяжелые чемоданы.
Как она могла хоть на минуту забыть? Как она могла притворяться, что не помнит?
Она все еще держала свечу в руке, горячий воск капнул ей на пальцы.
"Надо сейчас же вернуться. Надо сейчас же вернуться в Париж".
Она поставила подсвечник на комод и прислушалась. Все было тихо в доме. Лесли, наверно, уже лег.
Она надела шляпу, пальто. В кармане пальто лежал кошелек и в нем сто франков. Те сто франков, что Лесли дал ей в первый день, чтобы у нее всегда были при себе деньги. Так они и остались неразмененными. Ведь здесь тратить было не на что.
"Денег на дорогу хватит".
Она задула свечу, открыла окно, толкнула ставни и выпрыгнула в сад.
Окно было невысоко. Платье ее зацепилось за куст.
По небу плыла большая, круглая, зеленая луна. Лиза подняла голову, взглянула на нее.
"Как лампа в гостиной", - смутно подумала она.
Черные тени деревьев скользили по траве. Облака сгущались и таяли, набегая на луну.
Лиза подошла к пруду. Луна выплыла из-за темной тучи и встала над верхушками елей над самым прудом. Отражение луны упало в пруд, круглое, сияющее, дрожащее. И от этого вдруг стало еще светлее. Совсем светло. Совсем светло и тихо.
Лиза прошла под черной аркой ворот. Она знала, что ворота кирпичные, красные. Но сейчас они казались черными. В светлом, лунном, холодном воздухе будто исчезли все краски, кроме черной и белой. Все кругом было черное или белое.
Белые столбы с черными автомобильными знаками. Черные камни на краю белой, широкой, прямой дороги. И на холме около перекрестка черный высокий крест, памятник павшим на войне.
Все было так далеко, так ясно видно. Как днем. Яснее, чем днем.
Лизе не было страшно. Ей казалось, что чья-то заботливая рука проносит круглую зеленую лампу сквозь тучи, чтобы ей, Лизе, было светло, чтобы она не сбилась с дороги.
Вдали показались черные и белые дома.
Вот и город, вот и вокзал.
3
Лиза сидела в купе третьего класса.
Напротив поместились трое крестьян, рядом сельский священник, шепотом читавший молитвы по маленькому черному молитвеннику.
Лиза смотрела в темное окно. Не опоздала, успела. Завтра утром она будет в Париже.
Из корзинки на полке неслось кудахтанье.
- Там курица, - объяснила толстая крестьянка соседям. - Я везу ее в подарок сыну. Разве они в Париже знают, что такое настоящая, жирная курица?
Курицей все заинтересовались.
- Вы бы выпустили ее погулять по полу, - посоветовал старик, куривший трубку. - Чего ей мучаться в корзине?
Крестьянка охотно согласилась. Курицу сняли с полки.
- Нет, вы посмотрите, какая она жирная. Вы пощупайте ей грудку. Я ее орехами откармливала, - волновалась крестьянка.
Перья колыхались на ее праздничной шляпе.
Круглые глаза смотрели гордо. Острый нос, казалось, был готов клюнуть.
- Нет, вы пощупайте мою курицу.
Со всех сторон протянулись руки к курице. Даже кюре поднял на минуту глаза от молитвенника.
Крестьянка любезно, как коробку конфет, поднесла курицу Лизе.
- А вы, барышня, не хотите пощупать?
Лиза взглянула на крестьянку.
- Нет, спасибо, - и отвернулась к окну.
В купе было накурено и жарко. Пассажиры мало-помалу уснули. Громкий храп сливался с лязгом и стуком колес. По полу связанными ногами прыгала курица и беспомощно хлопала крыльями.
Лиза закрыла глаза. Через три часа будем в Париже.
4
Парижское утро было холодное и ветреное. Носильщики несли багаж. Такси подъезжали и отъезжали. Путешественники, стоя на ступенях, оглядывались с тем растерянным и провинциальным видом, который неизбежно привозят с собой даже люди, ненадолго уезжающие из Парижа.
Лиза вышла из вокзала, пересекла площадь и спустилась в метро. Она даже не подняла голову, не взглянула по сторонам. Ни автомобили, ни люди, ни дома не интересовали ее. Как будто она не вернулась в Париж после двух месяцев, а вышла купить хлеба к утреннему чаю и теперь спешила домой.
Она торопливо шла по тихим улицам Отей. Вот их молочная на углу, вот аптека. Лиза ни о чем не думала. Она почти бежала. Среди зеленевших деревьев как-то неожиданно показался маленький розовый дом. Лиза остановилась, взялась за калитку. Сад был запущен, дорожки не расчищены. Ставни закрыты. Спят еще. Калитка, как всегда, скрипнула жалобно, по-кошачьи.
Лиза поднялась на крыльцо и позвонила.
Никто не открыл. Ее сердце вздрогнуло. Уехали. Она позвонила еще раз. Звонок громко и тревожно трещал. Уехали.
Она подняла голову, взглянула вверх на занавешенные окна. В крайнем окне, совсем как в тот вечер, вдруг шевельнулась портьера, и чье-то бледное лицо мелькнуло за стеклом. Портьера снова задернулась, послышались знакомые шаги, ключ дважды повернулся в замке, с лязгом упала цепочка, и дверь отворилась.
- Андрей!
- Лиза, ты?
Он порывисто взял ее за руку, втянул ее в прихожую и запер за ней дверь.
- Лиза, ты вернулась?
В прихожей было почти темно. Андрей наклонился к ней, жадно глядя на нее.
Он будто не верил, что это действительно она. Рука его крепко сжимала ее руку.
Глаза его лихорадочно блестели.
- Это ты, Лиза? Ты вернулась?
Он коротко рассмеялся. Смех его громко прозвучал в тишине.
Лиза вздрогнула. Ей почему-то стало неприятно. Она оглянулась на запертую дверь.
"Заперто, не уйти. Вот и попалась, как мышь в мышеловку, - подумала она. - Но если бы дверь была бы открыта, я все равно не ушла бы".
Андрей снял с нее пальто, провел ее в столовую.
Ставни были закрыты. Желтый круг от зажженной лампы ложился на скатерть. Все кругом было разбросано. Должно быть, тут давно не прибирали.
Андрей шел какой-то новой, крадущейся походкой, раньше он никогда не ходил так. Он все еще держал Лизу за руку.
Лиза молча смотрела на него. Зачем она приехала сюда? Она что-то хотела узнать. Но что? В голове не было ни одного вопроса, ни одной мысли. В голове было пусто.
- Садись, пей кофе, - Андрей поставил перед ней чашку. - Еще совсем горячий. Я только что варил.
Она машинально села за стол, машинально глотнула кофе. Ей показалось, что она даже не почувствовала его вкус, но она почему-то сказала:
- Слишком сладко.
- Я тебе сейчас налью другой, - захлопотал он. - Подожди, я сейчас.
- Оставь, не надо.
- Но ведь это одна минута.
- Мне все равно. Я выпью так.
Он сел рядом с ней.
- Знаешь, я все эти дни думал о тебе, звал тебя. Как хорошо, что ты пришла, не опоздала, - торопливо говорил он тихим, глухим голосом.
"Не опоздала? Куда?" - хотела она спросить, но побоялась.
Андрей снова взял ее за руку.
- Где ты была все это время?
- В деревне. У двоюродного брата Кромуэля.
Андрей не удивился.
- Тебе там хорошо было?
Лиза покачала головой.
- Не очень.
Больше он ни о чем не расспрашивал.
- Тебе все-таки придется вернуться к нему, - сказал он только.
"Почему?" - хотела она спросить и опять не посмела.
Теперь она уже привыкла и к закрытым ставням, и к зажженной лампе. В сущности, ничего почти не изменилось в доме, только беспорядка больше, и пыль повсюду, и воздух стал затхлый и сырой.
Лиза смотрела на знакомый диван. "Сколько вечеров просидела она тут вот так, как сейчас, под лампой с Андреем. И Андрей почти такой, как прежде. Только немного худее, немного беспокойнее. В сущности, все почти как прежде", - уговаривала она себя, понимая, что от прежнего уже ничего не осталось.
- Лиза, - Андрей прижался щекой к ее плечу. - Как хорошо, что ты вернулась, что ты еще застала меня.
Он замолчал на минуту. Судорога пробежала по его лицу.
"Что это? - испуганно мелькнуло в ее голове. - Откуда? Раньше никогда не было".
Андрей закрыл глаза.
- Как спокойно с тобой. Я бы заснул вот так. Знаешь, я почти не сплю.
Она погладила его волосы.
- А где Николай?
- Николай в Брюсселе, - Андрей поднял голову и оживился. - Там было очень хорошо. Мы ездили играть в Остендэ. Сначала мне повезло, а потом я все проиграл. И тогда мы опять перебрались в Брюссель. Там очень хорошо.
- Зачем же ты вернулся?
Он боязливо оглянулся на дверь.
- Тут осталось пальто.
- Пальто? Какое пальто?
- "Его" пальто. Мы забыли сжечь его. Могли найти. Костюм мы сожгли, а пальто забыли.
Он обнял ее крепче, как будто защищая ее.
- Ты не бойся. Тебе ничего не сделают. Ведь ты ни о чем не знала.
Она слабо покачала головой.
- Я не за себя.
- Когда я уехал, - быстро продолжал он, - Николай остался совсем без денег. Он хотел продать жемчуг и попался. Я узнал из газет.
Он перевел дыхание.
- Теперь конец.
- Конец, - повторила она тихо, не то соглашаясь, не то спрашивая.
Они сидели за столом, крепко обнявшись. Голова его лежала на ее плече. После бессонной ночи в вагоне хотелось лечь, вытянуться. Электрический свет неприятно слепил глаза.
- Лиза, - он сжал ее руку в своей. - Мне следовало бы сейчас же отослать тебя обратно к тому. Но я не могу. Будь доброй. Ведь ты ангел, мой ангел-утешитель. Останься со мной до вечера. До последнего поезда, - он прижал ее руку к губам. - Но если ты боишься, Лиза?..
Она зажала ему рот ладонью.
- Молчи. Я не уйду от тебя.
Он наклонился и заглянул блестящими умоляющими глазами в ее глаза.
- Ты останешься со мной до вечера? Обещаешь?
- Обещаю.
Его бледные щеки порозовели, он встал, взял с буфета путеводитель. Тот самый путеводитель, который перелистывал Кромуэль в последний вечер.
- Как называется твоя станция?
- Vieux Rouen.
Страницы быстро зашуршали.
- Последний поезд в половине одиннадцатого.
Андрей повернул к ней взволнованное лицо. Губы его улыбались. Он взглянул на часы.
- Теперь десять часов, Лиза. У нас целый день впереди, Лиза. Целый день.
Он захлебнулся от волнения.
- Только не думай ни о чем. Забудь. Мы будем целый день вместе.
Он оживленно заходил по комнате.
- Здесь не убрано, прости. Тебе должно быть противно. И электричество, как ночью. Подожди, я сейчас все устрою.
Он открыл окна, толкнул ставни, потушил лампу.
Серое утро заглянуло в комнату. Андрей поморщился.
- Какое дождливое небо и день какой тоскливый. Но подожди.
Он задернул желтые шелковые шторы, и свет сквозь них стал
желтым и теплым.
- Вот и солнце. Видишь? Небо синее, солнце светит, в саду сирень цветет и жаворонки поют, - говорил он быстро. - Тебе не видно оттого, что занавески затянуты. Но если их открыть, станет слишком жарко.
Он, улыбаясь, повернулся к Лизе.
- Вот какой сегодня чудный день. Наш день. Надо быть совсем веселыми, совсем беспечными.
Лиза устраивалась на диване.
- Да. Совсем беспечными. Садись ко мне. Знаешь, сегодня день такой чудный, как тот, когда мы познакомились. Помнишь?
Он сел рядом с ней.