* * *
Жора прикуривает "беломорину", затягивается, сбивает пепел в пепельницу в форме русалки. Я останавливаюсь, доиграв припев.
- Ну так вот, Алекс, могу сказать тебе важную вещь и, надеюсь, приятную для тебя: ритм ты держишь уже неплохо. Если будешь продолжать в том же духе, все у тебя получится. Заметен результат упорных занятий в последние два с лишним месяца. С соло, конечно, похуже дела обстоят. Над этим еще надо работать, но это естественно. Чтобы освоить приемы, выучить гаммы, нужно время…
- Времени нет. Я хочу собирать состав.
- И как это следует понимать, парень? Что ты больше ко мне не придешь?
- Не приду.
- В таком случае, все, что мне остается, это пожелать тебе, Алекс, удачи. Как говорят американские друзья, "гуд лак".
- Спасибо.
- Но в Америке ты зря не остался. Помяни мое слово.
* * *
Стою в углу вагона метро. На плече - гитара в чехле и рюкзак. Рядом, на сиденье - парень кавказской наружности. Он играет в игру в мобильнике "Siemens". Напротив дремлет мужик в рубашке и галстуке. На коленях - кожаный черный портфель, из него торчит бутылка шампанского.
Я поворачиваю голову. В середине вагона, прислонившись к дверям, стоит с бутылкой пива Клык. Я не хочу, чтобы он меня заметил. Он давно меня напрягает, и общаться с ним стало сложно. Мы живем в соседних домах, вместе учились до одиннадцатого класса, гуляли. Потом Клык стал много пить и тусовался в основном с "коллегами" - фанатами "Спартака". Трезвым я его не видел давно.
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Царицыно". Я сажусь на свободное место в углу, кладу рюкзак на колени, прислоняю гитару к двери между вагонами.
- Привет!
Надо мной стоит Клык, протягивает руку. Мы здороваемся.
- Пиво будешь? - Он сует мне чуть не в нос бутылку "Клинского". В ней осталось чуть чуть.
Я мотаю головой. Клык садится, втискиваясь между мной и полной девушкой с рыжими волосами. Девушка читает Александру Маринину.
- Что это у тебя за струмент такой? - спрашивает Клык.
- Гитара.
- А, по ходу, ты говорил, что лабаешь. Забацай че-нибудь прямо в вагоне, а?
- Ага, разогнался.
- Не, я шучу, само собой. Ну, ты, в общем понял…
Напротив сидят два тинэйджера. На них - не по размеру большие бейсбольные кепки, козырьки повернуты набок. Клык злобно глядит на них. Поезд замедляется, въезжает на станцию. Двери открываются.
- Э, вы, че это вы кепки так надели? Крутые, да?
Тинэйджеры молча смотрят на Клыка.
Я говорю ему:
- Успокойся. Что они тебе сделали?
- Ничего. Просто уроды. А с понтами, как будто не знаю кто…
- Ну и хер на них. Что, ты драку в вагоне устроишь?
- Если надо, устрою.
Домодедовская. Двери открываются. Мы выходим. Тинэйджеры остаются в вагоне, провожают глазами Клыка. Один улыбается. Клык дергается, хочет вернуться в вагон. Я хватаю его за плечи.
У стен подземного перехода стоят пустые пивные бутылки, валяются пакеты от чипсов. Навстречу идет невысокий мужик в расстегнутой рубахе, размахивает руками.
Клык останавливается.
- Не, ты глянь, какой боец, а? А если ебнуть ему пару раз, чтоб он с копыт, а? Как ты думаешь, стоит?
- Не стоит, пойдем.
Мы поднимаемся по ступенькам перехода, выходим на остановку. Я говорю:
- Пойдем пешком, поздно уже. Троллейбуса полчаса будешь ждать.
- Не, ни хера. У меня сил больше нет. Ждем "рогатого".
- Ладно, ждем.
У остановки тормозит ментовская "ГАЗель". Выходят два коротышки-мента без фуражек. В машине остаются водитель и женщина - тоже в ментовской форме.
Менты подходят к скамейке. Один лысый, второй - коротко стрижен. На скамейке сидят три тетки с баулами. Менты что-то им говорят, тетки хватают баулы и тащат к "ГАЗели". Менты подходят к нам.
- Документы, - говорит лысый.
Я достаю из кармана свой паспорт. Лысый листает его, находит прописку, отдает мне назад. Второй глядит в паспорт Клыка. Видно, что Клык пьяный, и можно доколупаться. Но у ментов, похоже, другие задачи. Стриженый возвращает Клыку паспорт. Менты идут к "ГАЗели". К остановке подъезжает троллейбус.
* * *
Балконная дверь приоткрыта. В стеклах домов за шоссе отражается заходящее солнце. Играет "Pixies", песня "Holiday".
Я сижу за компьютером, просматриваю в Интернете объявления "музыкант ищет группу".
"Барабанщик в стиле хардкор ищет толковую группу, возраст не старше 17 лет".
"Барабанеру хоцца играть альтернативу!!! Жуть как хоцца!!"
"Басист ищет единомышленникOFF!! ОЧЕНЬ ИЩЕТ!!!"
"бАСИСИТ. Готов играть трэш - вроде kreator, slayer, exploited. Инструмент в порядке. Уровень игры средний. Ищу музыкантов от 17 лет".
"уШЛЕПАК ГИТАРАСТ ИЩЕТ ПАДОНКАФ И СЦУКОв кАЛЛЕГ"
"Басист из Москвы ищет группу. Уровень игры НЕвысокий".
Никому из них писать не хочется. Я набираю свое объявление:
"В панк-группу в Москве нужны барабанщик и басист. Уровень игры - не главное. Возраст от 20 лет. Ориентация на "Dead Kennedys", "Minor Threat", "Bad Brains" и т д."
* * *
Мать Насти, Лариса, ставит на стол тарелку с куриным филе. Четыре куска, каждому строго по одному. Мы сидим за круглым столом в большой гостиной. Настя с родителями недавно переехали в "трешку" у Павелецкой, сделали в ней дорогой ремонт. Раньше они жили в однокомнатной, как и мы.
Настин отец наливает в бокалы красное вино.
Он говорит:
- Ну, за встречу, за то, чтобы все у нас было, как надо.
Лариса морщится.
- Хоть бы раз сказал что-нибудь интересное. Так надоели твои банальности…
Мы чокаемся, я отпиваю. Вино терпкое, кислое. Я не люблю сухое. По мне - лучше портвейн.
Лариса отрезает кусок филе, начинает жевать.
- А ведь вкусно получилось! Понимаю, что себя хвалить неудобно, но мне так надоела еда на работе за эту неделю… Представляешь, Саша, на кухне сломалась "посудомойка", и всю неделю еду подавали в пластмассе. Это ведь невозможно - в пластмассе и вкус совершенно другой, какой-то искусственный… Скажи, Петя?
Родители Насти работают в немецкой фармацевтической фирме "продакт-менеджерами". Настя говорила, что всего лет пять назад они оба были врачами, работали в районных поликлиниках, еле сводили концы с концами. Потом отец по знакомству устроился в эту фирму и скоро перетянул туда Ларису. Какие у них зарплаты, Настя не говорит. Но, судя по тому, что они себе позволяют, очень немалые.
- …Вообще, вся неделя была сумасшедшая, - продолжает Лариса. - Готовились к презентации новой мази - премиум-класса.
- Что значит - премиум-класса? - спрашивает Настя. - Нет, я понимаю, что пиво бывает "премиум", что-то еще, а чем эта мазь отличается от обычной?
- Ценой.
- Только лишь?
- Да. - Лариса улыбается. - Если покупатель готов платить больше, почему бы не дать ему эту возможность? Он платит больше, а взамен получает… ну, ощущение, что купил продукт более высокого класса. А, кроме того, у конкурентов этот ценовой сегмент еще не заполнен…
Настина комната обставлена мебелью из "ИКЕА": стеллажи из некрашеного дерева, письменный стол с компьютером, большой белый диван с подушками. На стеллажах - десяток Настиных книг по экономике и штук тридцать компактов в стиле техно - другой музыки она не слушает.
Я обнимаю Настю, мы целуемся. Настя берет мою руку, просовывает себе сзади в джинсы. Пальцы касаются гладкой кожи.
- А они не заглянут? - Я киваю на дверь.
- Никогда в жизни. Уважают мою независимость. Я не вмешиваюсь в их дела, а они - в мои. А у тебя разве не так?
- В общем, так. Только у нас - одна комната.
- Да, извини. Я забыла.
Настя стаскивает покрывало с дивана на пол. Мы ложимся на него. Она расстегивает мне рубашку.
Мы лежим на покрывале, голова Насти у меня на плече. Я разглядываю потолок - только что побеленный, без единого пятнышка. Форточка приоткрыта. Грохочет проезжающий мимо трамвай.
- Жалко, что лето кончается, - говорит Настя. - Я так не люблю осень. Нет, сентябрь еще ничего. А потом погода испортится, станет холодно…
Я встаю, подхожу к окну. За ним - желтеющие листья и кусок синего неба над домами.
- Одно радует, что мы куда-нибудь съездим на Новый год, - продолжает Настя. - Туда, где всегда тепло. Мама предлагает Таиланд, а папа хочет на острова…
* * *
За окном кухни синеют сумерки. Светится зеленым заправка "Бритиш Петролеум".
Я кладу на стул блокнот с текстами, включаю электрочайник. Последняя моя песня - про ментов. Она так и называется "Я убиваю мента". Слегка примитивно, но это - фигня, главное, что в песне есть "мессидж". Не петь же про девок или бухло.
В комнате звонит телефон. Дверь открывается, мама выносит мне трубку.
Я говорю:
- Алло.
- Алло. Здрасьте. Я насчет объявления в Нете - насчет сбора состава. У нас тут уже есть состав, но нам как бы нужен лидер…
Чуваку, судя по голосу, лет пятнадцать, а может, и меньше. Я спрашиваю:
- А играете вы давно?
- С той осени. Но так, не особо серьезно… Репетировали на базах весной. Пять или шесть репетиций. Тема такая - нам нужен лидер. В принципе, я могу написать песню, сыграть свою партию на басу, остальные разучат свои, но… Но все это как бы не то, нужен кто-то, кто бы внес креатив. Я понятно выразился, да?
- А что за музыку вы играете? Или хотите играть?
- Да мы еще точно не определились. Вкусы у нас у всех разные. Кого-то плющит от арт-рока, кого-то от серфа…
- А я в объявлении вроде писал, что хочу играть панк…
- Ну и панк у нас тоже присутствует, так что есть, так сказать, общие точки…
- В общем, спасибо, но я под себя собираю состав, под конкретный материал… Вряд ли подойду вам в роли лидера…
- Ну, извините.
Электрочайник закипает, отключается. Я бросаю в чашку пакет "Липтона", наливаю кипятку. Звонит трубка. Я жму на "ответ".
- Алле. Я насчет объявления. Вам басист еще нужен?
- Да, пока еще нужен.
- А что за музыка? В смысле, по стилю?
- По стилю - панк-рок.
- А может она продаваться?
- Кто - она?
- Ну, такая вот музыка.
- Вряд ли. Это - проект некоммерческий.
- Ну, тогда извините. Деньги на улице не валяются.
- И из задницы тоже не сыплются…
- Чего-чего?
- Это песня такая была. У группы "Ноль". "Если б из задницы сыпались деньги, я бы ездил на такси без штанов…"
- Не, я такое не слушаю. Я больше старый рок, классику жанра. Ладно, бай-бай.
* * *
Поезд метро тормозит. За окнами - сумрачные своды станции. Двери открываются. Две тетки втаскивают тележку с привязанными к ней баулами.
В кармане звонит мобильник. Я достаю его, жму на "ответ".
- Алло.
- Привет, это Клык. Ты сейчас где?
- На Павелецкой, еду домой.
- Может, забьемся - выпьем по пиву, пообщаемся?
- Как-то неохота сегодня…
- Ладно, не гони… Что ты как не знаю кто?
- Хорошо, где?
- Хотя бы у моего подъезда. На лавочке. Погода, вроде, нормальная…
- Во сколько?
- А ты когда подъезжаешь?
- Через полчаса.
- И нормально. Я, по ходу, пиво возьму - насчет этого будь спок.
Клык сидит на лавке у подъезда. У его ног, на заплеванном асфальте, стоят четыре бутылки "Балтики-тройки". Одну он уже почти выпил.
Мы жмем руки. У Клыка под глазами - желтеющие синяки.
- Ну, че у тебя происходит? - спрашивает Клык. Он открывает зажигалкой вторую бутылку.
- Так, ничего такого. А с кем это ты воевал? После матча, с гостевыми фанатами?
- Не, после матчей трабла давно уже не было. Это я со своей. Пиздимся постоянно. Сначала я ей по щщам настучал, потом она мне…
- Кулаками?
- Она - да, а я ладошками. Если б я ей кулаками - ей бы уже сипец был.
- А из-за чего?
- Просто так. Не помню уже. Ладно, давай, приступай.
Клык дает мне бутылку. Мы чокаемся, я отпиваю.
- Группу собрал?
- Почти что. Завтра стрелка в метро - и идем потом репетировать.
- А сам ты играть научился?
- Более или менее. Для панка сойдет.
- Ладно, приду на концерт, когда будет - надо послушать, что ты ваяешь.
Из подъезда выходит мужик - лет тридцать, в сером костюме. Клык поднимается, они жмут руки.
- Ну что, классно мы сделали "Рубин"?
- Еще бы. "Спартак" - чемпион! "Паровозы" и "кони" сосут!
- Это правильно!
Мужик достает из кармана ключи, подходит к большому серебристому "мерседесу", садится. "Мерседес" отъезжает.
Я спрашиваю у Клыка:
- Кто такой?
- Симченко. Раньше здесь жил. Теперь мамашу навещает. Тоже фанатовец "Спартака" - может, лет двадцать уже. На выезды ездит. Только за границу, конечно.
- А ты еще ездишь?
- За границу? Ты че, охуел? Когда это я ездил за границу?
- Нет, вообще…
- Очень редко. Только в Раму и в Питер. Неинтересно сейчас, мало экшена, трабл редко бывает. Если пара кентов в щщи получат, разве это трабл?
- А помнишь, как я с тобой в Питер поехал классе в десятом?
- Помню, ясный пень, помню. Я тогда еще был пацан. Это сейчас уже типа олдовый, а тогда…
У подъезда тормозит "мицубиси", выпрыгивает девушка в белых штанах. "Мицубиси" срывается с места. Девушка глядит на Клыка. Он улыбается.
- Ах, что за люди - и без охраны…
Я узнаю ее - училась когда-то в "б"-классе. Давно уже ее не видел. Даже не помню, как зовут.
Она целует Клыка в щеку. Клык говорит:
- Хоть бы когда-нибудь позвонила…
- Позвоню обязательно, времени нет совершенно. Учеба, работа…
Она набирает код домофона, дверь пищит, открывается.
Клык спрашивает:
- Ты ее помнишь?
- Помню. А где она учится?
- Возьми и спроси. Мне по барабану.
* * *
Двери лифта раздвигаются. Я выхожу, спускаюсь к почтовым ящикам, заглядываю в наш. Там только всякий "спам" - рекламные газеты и листовки. Я вытаскиваю их, швыряю в картонную коробку под ящиками. Ее ставит баба Люда с десятого этажа. Она сдает этот мусор за деньги.
Жму на кнопку, открываю железную дверь, выхожу из подъезда. На раскладном стуле сидит тетка с первого этажа - как зовут ее, я не помню. У нее длинные седые волосы и усики над верхней губой. Она курит и читает "МК". Я здороваюсь с ней. Она не отвечает.
У второго подъезда старуха роется в урне, достает жестянку от пива, бросает на землю, давит ногой и кладет в пакет. Интересно, ей правда не хватает пенсии, или она содержит детей и внуков? Или просто копит деньги? Я плохо врубаюсь в психологию стариков. Мне они кажутся странными, застывшими в своем времени, когда все было в дефиците, ничего нельзя было найти в магазинах. Года два назад на каком-то канале был сюжет про старуху, которая приносила домой всякий хлам - несколько лет, пока соседи не пожаловались на вонь. Старуху отправили в дурдом, а из ее "однушки" вывезли пять тонн мусора - пришлось подгонять экскаватор.
А еще меня поражает, какие они все злые - пенсионеры. Однажды в "Сбербанке" два старика подрались за место в очереди. Один начал махать своей палкой, а второй сбил с него очки. Охранник еле их разнял.
У крайнего подъезда тусуется компания алкашей - я вижу их здесь постоянно. Они все разного возраста, кому-то на вид лет тридцать, кому-то - за шестьдесят. Ни один, наверно, не работает, но каждый раз, когда я их вижу, они пьют какой-нибудь алкоголь. Причем, не всегда дешевый. Сегодня - водку "Путинка".
Продавщица цветочного киоска брызгает водой на белые гвоздики. Между киосками дворняга грызет кость. На ступеньках в метро старуха продает гладиолусы. Они у нее трех цветов - белые, красные и желтоватые.
Поезд метро стоит, двери открыты. Рядом со мной садятся два тинэйджера. Оба бросают взгляд на мою гитару в чехле, отворачиваются, смотрят под ноги. Один - с выкрашенной челкой и хвостом, в черной майке с булавками. Второй - в майке "Король и шут". На его рюкзаке от руки написаны названия групп: "КиШ", "Тараканы", "Наив".
Поезд стоит, двери открыты. Крашенный говорит второму:
- Я че-то не догоняю, чего многие нефоры слушают всякий старый отстой. Типа "Алисы". Группа вообще говенная, меня ни грамма не торкает.
- И меня "Алиса" не торкает. Говно какое-то. Весь этот старый, бля, рок - "Аквариум", "ДДТ", "Кино" - такая уже поебень…
- Не, ну "Кино" - еще более-менее.
- Не знаю, меня от него не плющит. Я вообще ничего не слушаю, кроме "КиШа" и "Наива". Ну, "Тараканы" еще, но у них тоже много отстоя.
В центре зала стоит волосатый чувак в черной майке "The Beatles". У ног - барабан в брезентовом чехле и тарелки в большом рваном пакете. Я подхожу.
- Привет, ты Леша?
- Да, а ты, наверное, Саша?
- Да, точно.
- Ну, рад познакомиться с тобой, пипл. А то общались по телефону и в Нете, а сейчас, наконец, вышла встреча в реале… А где наш третий коллега?
- Должен сейчас подойти. Может, опаздывает немного.
Подъезжает поезд из центра, тут же еще один - с Красногвардейской. Из вагонов высыпает народ, движется к выходам. Несколько человек остаются в центре зала. Я гляжу на них, пытаясь вычислить Глеба.
Поезда отправляются. Толпа на платформе редеет. В нашу сторону движется парень с гитарой в чехле, коротко стриженный. В руке - бутылка пива.
- Здорово, пацаны! Вы, я так понимаю, Саня и Леха? А я, значится, Глеб. - Он крепко жмет нам с Лехой руки. - Ну че, двинули к базе, а то опоздаем?
Рядом с дверью старого желтого здания висит табличка "Филиал № 2 дома культуры АМО-ЗИЛ". Мы заходим в фойе. Я говорю вахтерше:
- Здравствуйте. Мы - репетировать.
- Да, поняла. Сейчас придет главный по этому делу.