- Там своих вершин хватает. Лунные горы, помнишь?
- Да, читал. И фотографию видел в журнале "Лайф".
- В африканском выпуске?
- В африканском выпуске. Тебе когда в голову пришло? Насчет Бельгийского Конго?
- Перед Найроби. Ну чего ты? С Уилли пообщаешься. Вы же любите вместе летать.
- Ладно, ладно. Уилли будет здесь через день после Рождества. Тогда и спланируем твою экскурсию.
- Полетим, когда хочешь, никакой спешки. Заканчивай сперва свои дела.
Я постучал по дереву и опрокинул в рот остатки коктейля.
- Какие планы на сегодня?
- Не знаю, хотела побездельничать, пописать в дневник. Может, вечером куда-нибудь съездим.
- Замечательно.
Подошел Арап Майна, и я спросил его про обстановку на первой маньятте. Хищников было двое, доложил он, лев и львица, что не совсем обычно для этого времени года, и общий урон от них составил пять голов, плюс еще львица подрала человека во время последнего визита, когда звери перелезли через колючую бому; его жизнь вне опасности.
В тех местах никто не охотится, думал я, и передать предупреждение через Джи-Си я не смогу, пока мы с ним не увидимся, так что придется отрядить Стукача, чтобы тот оповестил людей о хищниках. Львы, вероятно, будут двигаться вниз по склону и в конце концов доберутся до нас, а может, уйдут к Амбосели, и тогда я подам рапорт Джи-Си и пусть он сам разбирается.
- Полагаешь, они еще вернутся на ту маньятту?
- Нет! - Арап Майна покачал головой.
- На вторую маньятту тоже они напали?
- Нет.
- Сегодня я поеду в Лойтокиток за бензином.
- Может, там узнаем что-нибудь новое.
- Может быть.
Я вернулся в палатку: задний полог был поднят, и Мэри сидела под ним с книгой.
- Дорогая, надо съездить в Лойтокиток. Поедешь с нами?
- Не знаю. Спать что-то хочется. Почему тебе вдруг приспичило ехать?
- Арап Майна сообщил о двух львах, что безобразничают в округе. Да и бензин для грузовика надо взять.
- Хорошо, сейчас проснусь, почищу перышки, и поедем вместе. Шиллинги у нас остались?
- Мвинди сейчас принесет.
Мы проехали через местность под названием "парк" и вырулили на дорогу, ведущую к вершине, отметив по пути двух красивых самцов томми, что всегда паслись рядом с лагерем.
Мэри сидела сзади с Чаро и Арапом Майной, а Мвенги расположился в кузове на коробках. Мне было не по себе. Мэри сказала, что мы полетим, когда я захочу, а мне хотелось после Нового года пробыть в лагере по крайней мере недели три. Да и потом было чем заняться. Я знал, что наше место - лучшее из всех, где я когда-либо был, и жизнь моя интересна, хотя и не без осложнений, и каждый день я учусь чему-то новому; и меньше всего на свете мне хотелось срываться и лететь невесть куда через всю Африку. Ладно, разберемся, думал я, время есть.
Мне не советовали появляться в Лойтокитоке, однако сегодня мы ехали строго по делу, за бензином, провизией и сведениями о львах-мародерах, поэтому у Джи - Си не было повода для недовольства. Я решил, что с юношей-полицейским встречаться не буду, только пропущу стаканчик с мистером Сингхом да пополню запасы пива и кока-колы, как обычно. Арапу Майне я велел пройтись по всем масайским лавочкам и обменяться новостями о львах.
У мистера Сингха сидели несколько знакомых масаи; приветствовав их, я засвидетельствовал свое почтение миссис Сингх. С мистером Сингхом мы поговорили при помощи разговорника суахили. Заметив, что масаи до смерти хочется выпить, я поставил им по пиву и сделал символический глоток из своей бутылки.
Петр явился и доложил, что машина прибудет с минуты на минуту. Я отослал его за Арапом Майной. Подъехал джип с бочонком бензина в кузове; на заднем сиденье мисс Мэри беззаботно болтала с Чаро. Нгуи и Мвенги выразили готовность грузить ящики с напитками; я отдал им свое пиво, и они прикончили его на двоих; глаза Мвинди при этом озарились незамутненным блаженством. Нгуи взял из ящика бутылку пива для Мтуки и кока-колу для Чаро.
Петр привел Арапа Майну, и тот забрался в кузов, где уже сидели на коробках масаи. Нгуи сел вперед рядом со мной, а Мэри, Чаро и Мвенги устроились на заднем сиденье. На прощание я помахал Петру. Машина вырулила на дорогу и растворились в закатном свете.
- Ты все купил, дорогой?
- Вроде да.
Я вспомнил предыдущую поездку за покупками. Мисс Мэри в ту пору была в Найроби, где для потребителя гораздо больше возможностей; я, однако, только начинал привыкать к Лойтокитоку и входить во вкус: здешние лавочки были похожи на магазины и почтовые отделения в Кук-Сити, штат Монтана.
В Лойтокитоке, правда, не было коробок с патронами устаревших калибров, из которых старожилы покупали поштучно три-четыре на осенний сезон, чтобы запасти мяса к зиме. Зато здесь продавались копья. Здесь в магазинчиках витал особый домашний уют, и любым вещам, лежавшим на полках или в корзинах, могло найтись применение в местном хозяйстве.
А сейчас был вечер очередного дня, и завтра, я знал, будет новый день, и никто еще не примял траву на моей могиле и на могилах тех, кто любовался закатом, сидя рядом со мной в съезжавшей по склону машине, и я вспомнил, что Мтуке давно пора промочить горло, и откупорил пиво, и обтер горлышко рукой, и мисс Мэри весьма справедливо заметила:
- А женам разве не хочется пить?
- Прости, дорогая. Нгуи откроет свежую.
- Я хочу из вашей.
Я передал ей бутылку; она отпила, сколько хотела, и вернула ее мне.
И все же правильно, думал я, что в здешнем языке не существует слова "извини", но эту мысль лучше не развивать, иначе она встанет между нами. Отпив из бутылки, чтобы очистить ее после мисс Мэри, я вытер горлышко носовым платком и передал пиво Мтуке.
Чаро, конечно, смотрел на происходящее с осуждением; ему хотелось, чтобы мы пили из стаканов, как следует. Но мы пили так, как мы пили, и я не стал развивать мыслей, которые могли бы встать между мной и Чаро.
- Хочу еще глоточек, - сказала мисс Мэри.
Я велел Нгуи открыть новую бутылку, рассудив, что мы с Мэри будем пить из нее, а Мтука, утолив жажду, сможет поделиться с Нгуи и Мвенги. Рассуждения эти я, конечно, оставил при себе.
- Не понимаю, зачем разводить такие церемонии вокруг бутылки пива, - сказала мисс Мэри.
- В следующий раз захвачу стаканы.
- Перестань усложнять. Зачем мне стакан, если я хочу выпить со своим мужем?
- Таковы племенные традиции. Я не пытаюсь сделать ничего сложнее, чем оно есть.
- Почему надо было так тщательно вытирать бутылку, после того как я из нее попила?
- Я же говорю: традиции.
- Почему именно сегодня?
- Фазы луны.
- Что-то ты слишком много внимания уделяешь племенным традициям.
- Может быть.
- Действительно веришь в них?
- Зачем? Просто соблюдаю.
- Ты даже их не знаешь толком.
- Мало-помалу учусь.
- Я уже устала от всего этого.
Когда мы съехали в долину, Мэри приметила крупного конгони в шестистах ярдах от дороги: он виднелся желтым пятном на пологом склоне. Его никто не заметил, пока она не показала. Мы остановили машину. Мисс Мэри с Чаро потихоньку пошли к зверю. Ветер был правильный, боковой, и конгони не чуял охотников. Он неторопливо удалялся, пощипывая травку. Опасных животных вокруг не наблюдалось, и мы оставались возле джипа, чтобы не мешать охоте.
Чаро вел мисс Мэри от одного укрытия к другому, и она старательно пригибалась, повторяя его движения. Конгони уже скрылся из глаз, но мы видели, как Чаро замер. Мэри подошла к нему и подняла винтовку. Раздался выстрел, затем шлепок пули, и Чаро рванулся вперед, выхватив нож.
Мтука завел мотор, проехал через кусты, примяв белые цветочки, - и остановился возле мертвого зверя, над которым стояли Чаро и мисс Мэри. Конгони, или коровья антилопа, не отличается красотой ни при жизни, ни после смерти, но матерый жирный самец, которого добыла мисс Мэри, был в отличном состоянии. Его унылая длинная морда, остекленевшие глаза и перерезанное горло не вызывали отвращения у любителей свежего мяса. Масаи выбрались из кузова и возбужденно переговаривались: охота произвела на них впечатление. Они с боязливым уважением трогали мисс Мэри, словно не веря, что она настоящая.
- Я первая его заметила! - говорила мисс Мэри. - Наконец-то я вас всех опередила. А вы сидели и ничего не видели: ни ты, ни Мтука. Даже Нгуи не заметил. Даже Чаро и Мвенги.
- Ты самому Арапу Майне нос утерла, - вставил я.
- Майна не в счет, он на масаи глазел. А мы с Чаро сами все сделали. Подобрались, не спугнули, он только оглянулся, а я ему - бац! - и попала как раз туда, куда целилась.
- Под левую лопатку, прямо в сердце.
- Я и говорю: куда целилась.
- Пига мзури, - сказал Чаро. - Мзури, мзури сана.
- Погрузим его в кузов. Женщины пересядут вперед.
- Не такой уж он красавец, - заметила Мэри. - Но это и к лучшему. Если кого и убивать на мясо, то некрасивых.
- Он великолепен, - сказал я. - А ты еще лучше.
- Нам ведь нужно было мясо. А я как раз заметила подходящую кандидатуру: жирный, крупный, почти как канна. Причем заметила сама, без вашей помощи, и подстрелила сама, вот! Так что давай-ка люби меня крепко-крепко и никуда не убредай один, даже в мыслях.
- Садись вперед, больше не будем охотиться.
- Можно глоточек пива? После хорошей охоты всегда пить хочется.
- Бери всю бутылку.
- Нет, ты тоже выпей - за то, что я его первая заметила. И чтобы мы с тобой помирились.
Мы славно поужинали и рано легли спать. Ночью мне снились кошмары, и утром, когда Мвинди принес чай, я был уже одет и ждал его у костра.
После обеда мы объехали наши владения и обнаружили следы буйволов. Судя по всему, буйволы вернулись в лес у болота. Ведущая туда тропа была утром расквашена, как сельская дорога, по которой прошло стадо коров, однако к полудню грязь подсохла, и навозные жуки бодро катали свои шарики. Буйволов можно было понять: все поляны в лесу у болота заросли свежей сочной травой.
Мне нравилось следить за работой навозных жуков; я даже подумывал о том, чтобы включить их в нашу религиозную символику, ведь по сути они были священными египетскими скарабеями. Навоз подсыхал, и они трудились не покладая лапок, чтобы успеть запасти как можно больше. Глядя на них, я пытался сочинить слова для гимна жуку-навознику.
Нгуи и Мтука наблюдали за мной с терпеливым уважением: они поняли, что меня посетило откровение. Нгуи даже попросил у мисс Мэри фотоаппарат, на случай если мне захочется запечатлеть навозных жуков. Мисс Мэри, однако, не разделяла его энтузиазма.
- Эй, Папа, - сказала она, - когда тебе надоест глазеть на навозников, давай съездим куда-нибудь еще.
- Конечно. Можно, например, посмотреть носорога. А еще где-то поблизости ходят две львицы и лев.
- Откуда ты знаешь?
- Львов прошлой ночью видели несколько человек. А следы носорога пересекли тропу буйволов вон там.
- Скоро стемнеет, на цветную пленку не поснимаешь.
- Ну просто так посмотрим.
- Что ж, это более вдохновляюще, чем за навозниками наблюдать.
- Я не ищу вдохновения. Мне нужна мудрость.
- Да уж, не помешает.
Я сообщил Мтуке, что мы поедем искать носорога. Носорог придерживался определенных привычек, и найти его было нетрудно, тем более сейчас, когда он двигался и оставлял следы. Мы обнаружили его там, где и предполагали, но Мэри оказалась права: с имеющейся в нашем распоряжении пленкой фотографировать было уже поздно. Носорог был перемазан в светлой глине - видимо, пришел с водопоя - и на фоне темных кустов казался белесым призраком.
Мы не стали его тревожить, лишь оставили в легком и живописном недоумении, когда стайка вспугнутых нами буйволовых скворцов снялась с его спины, шумно умчалась к болоту и, не долетев, опустилась на солончак. Ночь обещала быть практически безлунной, и я подумал, что львы обязательно выйдут на охоту, и попытался представить, что чувствует дичь накануне такой ночи. Дичь никогда не чувствует себя в безопасности, а в безлунные ночи особенно, и я вспомнил гигантского питона, выползающего из болота и терпеливо стерегущего добычу. Мы с Нгуи однажды прошли по его следу до самой воды, словно по колее одноколесного грузовика, и глубина местами была чуть не по колено.
На равнине вдоль тропы мы нашли следы двух львиц, одна из которых была довольно крупной, и постарались отыскать их лежбище, но безрезультатно. Самец, похоже, охотился возле заброшенной масайской маньятты. Не исключено, что именно он терроризировал масаи, которых мы навестили сегодня утром. Досужих домыслов, однако, было мало, чтобы санкционировать отстрел. Я решил, что ночью послушаю, как охотится львиная семейка, и если завтра утром львы попадутся нам на глаза, я смогу их опознать. Джи-Си, помнится, говорил, что в общей сложности нам придется уничтожить от четырех до шести львов, чтобы обезопасить район. На сегодняшний день мы убили трех, плюс еще масаи закололи одного и ранили второго.
- Не стоит подходить к болоту слишком близко, - сказал я, - а то буйволы нас учуют. Завтра они выйдут пастись на равнину, если их не спугнуть.
Мисс Мэри согласилась, и мы отправились обратно в лагерь. По пути я и Нгуи читали следы.
- Завтра встанем пораньше, дорогая, - говорил я. - Наверняка увидим буйволов на равнине.
- Давай тогда пораньше ляжем. Будем заниматься любовью и слушать ночь.
- Замечательный план.
Глава двадцатая
Мы лежали в кровати, закутавшись в одеяла; ночь выдалась прохладной. Я привалился спиной к брезентовому борту палатки и чувствовал себя уютно. Ночь нивелирует габариты, в постели все люди одного размера, если они любят друг друга. Мы лежали, грея одеяла своими телами, и перешептывались, и слушали гиен: первая разразилась внезапным фламенко, будто кричала в рупор совсем рядом с палаткой, а следом вступил хор за периметром, и я понял, что их взволновало вяленое мясо и близость буйволов. Мэри здорово умела им подражать, что и продемонстрировала тихонько под одеялом.
- Сейчас их полная палатка наберется, - сказал я.
К северу от старой маньятты раздался львиный рык, и в ответ хрипло прокашлялись львицы: семья вышла на охоту. Чуть позже взревел еще один лев - очень, очень далеко.
- Вот бы остаться в Африке на всю жизнь, - сказала мисс Мэри.
- Я тоже хочу остаться здесь навсегда.
- В кровати?
- Увы, в кровати не получится. В лагере.
- И мне здесь нравится.
- Так зачем нам куда-то ехать?
- Может, нас ждут новые чудесные места. Разве тебе не хочется увидеть как можно больше нового, пока ты еще жив?
- Нет.
- Ну что ж, сейчас мы здесь. Не будем думать о других местах.
- Не будем.
Гиена вновь подняла голос, забирая на немыслимую высоту и резко обрывая - раз, другой, третий.
Мэри передразнила ее, и мы засмеялись. Нам было уютно и спокойно, и узкая кровать казалась роскошным ложем.
- Когда я усну, - сказала Мэри, - вытянись во всю длину, не лежи скорчившись. Я пойду к себе в кровать.
- Я тебя закутаю.
- Не надо, спи. Я сама закутаюсь.
- Полежи со мной, радость.
- Хорошо. Но потом пойду к себе, а то для тебя места совсем мало.
- Ничего не мало. Закрывай глаза, спи.
- Ты тоже, любовь моя.
Сквозь дрему я слышал, как тихо ворчал ближний лев и протяжно ревел дальний. Мы обняли друг друга и заснули счастливым сном.
Я не заметил, как Мэри перебралась в свою кровать, и проснулся от того, что лев прорычал у самого периметра. Казалось, он вот-вот ухватит зубами растяжки палатки. Я понимал, что он где-то за периметром, но низкое рычание доносилось так отчетливо, словно он гулял по территории лагеря. Затем лев снова прорычал, и стало ясно, что он действительно далеко - за дорогой, что вела к взлетной полосе. Я послушал, как он уходит прочь, а потом уснул.
Кто есть кто
Рассказчик. Автор, никогда в жизни не писавший дневников, ведет повествование от первого лица, отталкиваясь от реальных событий годовой давности. В беседе с третьей женой Мартой Геллхорн он однажды заметил: "Мы просто сидим на базаре, скрестив ноги, и те, кому не интересны наши истории, идут мимо".
Мэри. Четвертая и последняя жена Эрнеста Хемингуэя.
Филипп (он же мистер П., он же Отец). Филипп Персиваль. Наверное, самый опытный и мудрый из работавших в Африке профессиональных белых охотников. Прожил чрезвычайно долгую и насыщенную жизнь. Водил на сафари таких интересных личностей, как Тедди Рузвельт и Джордж Истман. Именно его внешностью Хемингуэй воспользовался, когда гримировал знаменитого барона Брора фон Бликсена под белого охотника в "Недолгом счастье Френсиса Макомбера".
Джи-Си (сокращенное Gin Crazed, то есть "ошалевший от джина"). Старший егерь округа Каджиадо в бывшей британской колонии Кения. Этот обширный округ простирался к югу от Найроби до границы с Танганьикой (ныне Танзания). Ни разу за сафари чета Хемингуэев не покинула пределов округа Каджиадо, за исключением того случая, когда они временно распустили лагерь и поехали в гости к сыну и невестке в южную Танганьику.
Гарри Данн. Старший офицер полиции в округе Каджиадо.
Уилли. Профессиональный пилот-частник. Чрезвычайно благородный человек, как и все гражданские летчики, никогда не бомбившие мирных людей.
Кейти. Главный завхоз, ключевая фигура в лагере сафари. Его эдвардианские представления об идеальном европейце практически не отличались от взглядов дворецкого из наверняка знакомого большинству читателей кинофильма "Остаток дня" с участием Эммы Томпсон и Энтони Хопкинса.
Мвинди. Правая рука Кейти, начальник обслуживающего персонала.
Мсемби. Стюард.
Мбебиа. Старший повар лагеря. Крайне ответственная роль. Помню, дочь последнего губернатора Бельгийского Конго, приехавшая с мужем на мое сафари, заявила, что жареная утка, которую она только что отведала, намного превосходит аналогичное блюдо из парижского ресторана "Тур д'Аргент". У сафари-поваров есть свои династии, родоначальники которых учились мастерству у европейских леди, знавших толк в кулинарии. Исаак Дайнесен хорошо описывает процесс такого обучения в книге "Из Африки".
Мтука. Водитель из местных. Новое поколение белых охотников, пришедшее в бизнес после Второй мировой, пользовалось охотничьими джипами собственной конструкции, изготовленными на заказ, однако в лагере Филиппа Персиваля дела обстояли иначе: он ездил на джипе, принадлежавшем организатору сафари, а водителем у него был Мтука. Когда руководство лагерем взял на себя мой отец, Мтука тоже перешел под его начало.